Каштаны цветут дважды

Навстречу Коре, слегка толкнув ее в плечо, из кабинета вышла невысокая брюнетка с бестолковым выражением лица и испуганно расширенными, словно у потерянного воробья, глазами. Кора, захлопнув за собой дверь, прервала поток сбивчивых извинений. В молодости Кора выступала на сцене и с тех пор сохранила любовь к эффектным появлениям. В выгодно оттеняющей все еще сочный, медный отлив каштановых волос широкополой шляпе и черном пальто, скроенном наподобие мантии, она выглядела, как подтвердило часом ранее зеркало в номере, эффектно. Голд, очевидно, думал так же; он смотрел на нее пристальным и, как сказала бы Кора восемнадцать лет назад, завораживающим взглядом. Сердце невольно забилось чуть сильнее, и Кора, мысленно посмеиваясь над собственными, вдруг на мгновение вышедшими из-под контроля воспоминаниями, сделала шаг вперед. Голд, точно очнувшись, поднялся ей навстречу. — Какими судьбами, Кора?— она обнаружила, что успела позабыть, насколько на самом деле мягок и одновременно тягуч низкий голос. — Когда я слышал о тебе в последний раз, ты была… в далеких краях. — В Берлине, хочешь сказать? — Кора неторопливо улыбнулась, пальцами левой руки пробежалась по пуговицам на перчатке правой. — Хельмут, — она намеренно понизила голос, произнося это имя, — прибывает в Париж. Что-то вроде контроля над координацией работы. Голд задумчиво оглядел ее, не подчеркивая и не тая привычного спокойного восхищения. — Ты оказалась безупречно верна ему, — уронил он. Кора мелодично рассмеялась. — Полно, ты же не таишь на меня зла? — протянула она, словно невзначай делая еще один шаг так, что теперь полы ее распахнутого пальто касались пиджака Голда. — За твое решение? Ничуть, душа моя, — ответил он достаточно холодно для того, чтобы Кора с вызовом вскинула брови и недостаточно холодно для того, чтобы она подалась назад. — В конце концов, — затянутая в перчатку ее рука коснулась щеки Голда, — я всего лишь последовала твоему уроку. Мы оба, — шепнула Кора и увидела, как опасно, хищно он улыбнулся. — Всегда выбираем власть, — закончил Голд за нее. Как и восемнадцать лет назад, слова эти, которые, подумалось Коре, и впрямь могли бы стать девизом для обоих, скрепил поцелуй. *** — Мэри-Маргарет? — удивленно окликнула Эмма безуспешно пытающуюся закрыть за собой входную дверь секретаршу. — Что ты здесь делаешь? Мэри-Маргарет нервно оглянулась, держа в руках стопку бумаг. — Ты должна просмотреть все эти отчеты, — неуверенно сообщила та, ища глазами, куда пристроить документы. — С каких это пор ты выполняешь функции курьера? — недоверчиво спросила Эмма, забрав бумаги и небрежным движением сбросив кипу на стол. — И что за спешка? Мэри-Маргарет пожала плечами. — Голд ничего не пояснял. Да, и, Эмма, я должна сегодня отвезти твой рапорт обратно. Она смерила взглядом бумаги. — Серьезно?! Мэри-Маргарет извиняющимся жестом развела руками. Эмма раскрыла, закрыла первую попавшуюся папку и задумчиво оглядела стопку. Отец, чьим единственным тюремщиком оказалась Эмма, секретарша, которую внезапно пробило на неуклюжее геройство; Эмме показалось, что она может различить контуры смыкающегося вокруг нее кольца. Чем на самом деле это все было? Проверкой на преданность? Что-то мешало в это поверить. То ли чрезмерная топорность замысла, — Голд обычно действовал тоньше — то ли что-то еще. Например, криво усмехнулась Эмма, нежелание поверить в то, что он станет так играть с ней. Из задумчивости ее вывело негромкое: — Если хочешь, я приготовлю чай. Эмма рассеянно кивнула. *** —Клянусь вам, если бы у меня был хоть какой-то выбор, — с жаром лепетал Хоппер, поминутно порываясь вскочить с кресла и каждый раз опускаясь обратно под сумрачными, неподвижными взглядами. — Какой угодно, лишь бы не тот, перед каким ты оказался? — Робин двинулся вперед, но ему на плечо легла рука Грэма. —Клянусь, клянусь, — беспомощно повторял Хоппер. Робин, передернувшись, перевел взгляд на все еще приветливо виляющего хвостом пойнтера. Положил руку псу на голову, тот, извернувшись, умудрился лизнуть запястье. Робин тяжело потрепал Понго по затылку и, подняв глаза на Хоппера, успел заметить отразившуюся на лице психиатра тревогу. Тревогу за Понго. Стало до горечи во рту противно. — Больше тебе ничего не известно? — уронил он, уже шагнув к выходу. — Прикончить его? — не обращая внимания на жаркие уверения Арчибальда, негромко спросил Грэм, распахивая полы куртки и демонстрируя заткнутый за пояс отточенный охотничий нож. Робин сглотнул, остановился. Обернулся к враз умолкнувшему Хопперу; тот обмяк, безвольно опустил ладони на колени, за стеклами очков светлые глаза казались неправдоподобно большими. Робин скрипнул зубами, стараясь не думать — не сейчас — о Реджине. —Пусть живет, — выплюнул он. —Насекомое. Хоппер не пошевелился, только Понго, застучав по полу когтями, направился к хозяину. Снаружи Робин привалился к стене, переводя дыхание. — Он достаточно рассказал, — уронил он, когда Грэм появился рядом. — Я слышал об этом Вейле и знаю, чей он подручный. Они в Пятом округе. *** Мэри-Маргарет выставила три чашки, выложила ложечки; ее пальцы дрожали, жесты были суетливы. — Вы меня боитесь? — нарушил молчание Дэвид. Мэри-Маргарет, упорно глядя на закипающий чайник, покачала головой. — Нет. Нет, но… — она подняла глаза, и несмелый, застенчивый взгляд больших глаз наполнил Дэвида внезапной, нелепой, щемящей нежностью, — я помню вас. Мы встречались в… — Да, я вас запомнил. Мэри-Маргарет опустила заблестевшие глаза. — Тогда вы знаете, с кем и на кого я работаю. Вы… — она не то всхлипнула, не то коротко рассмеялась. Маленькая, хрупкая, тоненькая, беззащитная. — Вы должны или презирать таких, как мы, или ненавидеть. — И то и другое, — раздалось за спиной, и Дэвид обернулся одновременно с Мэри-Маргарет. В дверном проеме стояла Эмма, холодно усмехаясь. Она широкими, размашистыми шагами прошла на кухню, взяла кусок сахара. — Верно… папа? Не в силах смотреть на дочь, Дэвид остановил взгляд на испуганно расширившихся ему навстречу глазах Мэри-Маргарет.