Каштаны цветут дважды

— Ты узнал, как принести в этот мир магию? — едва прикрыв за собой дверь, с порога спросила Кора. Румпельштильцхен коротко взглянул на нее. Сейчас, когда все мысли и желания Коры сосредоточились на стремлении обрести былую власть, а от бесконтрольного, безграничного могущества ее отделяли считанные шаги, память о них обоих, прежних — превратившейся в королеву дочке мельника и колдуне, нашептывавшем ей слова тьмы и слова любви, — ожила с новой силой. За долю секунды Кора вновь ощутила обжигающее прикосновение чешуйчатых пальцев к обнаженным плечам. Увидела неподвижный, непроницаемый и в то же время прозрачный, так много позволяющий прочесть, взгляд золотистых глаз. Кора неспешно стряхнула наваждение, прежде чем Румпельштильцхен произнес: — Я работаю над этим. — И ты считаешь, этого ответа мне достаточно? — Кора подождала язвительного ответа, но Румпельштильцхен, похоже, был не в настроении вести с ней долгий разговор. — Ну, ты можешь поискать его для себя, дорогуша, — хмуро добавил он поднимаясь. Кора посторонилась, когда он прохромал мимо нее к двери. — Ты создал Проклятье, — она принялась стягивать правую перчатку с руки, — и как так вышло, что ты не озаботился о том, чтобы как можно скорее добыть магию? Блеск в глазах бросившего на нее взгляд Румпельштильцхена — блеск неутоленного голода — укрепил Кору в уверенности: маг не договаривает, многого не договаривает. — Праздные вопросы, Кора, а у меня на них сейчас нет времени, — кладя руку на дверную ручку, отрывисто отозвался Румпельштильцхен. Помедлив, он насмешливо взглянул на нее: — Не хочешь уйти, пока до твоего супруга не дошли известия о том, какая у нас с тобой, — маг язвительно подчеркнул следующее слово, — тесная дружба? — Валден перестанет представлять угрозу, лишь когда мы овладеем магией. Но, возможно, ты не так сильно стремишься принести ее в этот мир. Румпельштильцхен сухо рассмеялся, но от Коры не укрылось: ее предположение его не позабавило, нет. — Мы с тобой схожи, Кора. Превыше всего ценим власть, а магия дает безграничную власть. Ее ли это воображение, или при последних словах он приподнял руку в незавершенном жесте, одном из причудливых жестов Темного, а в его голосе сплелись ровные интонации Голда и приплясывающие колдуна? Цепко удерживая его взгляд, Кора прошла разделяющие их несколько шагов. — У магии есть цена, ты всегда так говорил. Быть может, — она понизила голос, — на этот раз ты счел, что она может оказаться слишком высокой? Скрестившиеся взгляды; Кора приподняла кончики губ в улыбке, позволяя ему увидеть: она знает больше, чем он предполагал. Румпельштильцхен сделал шаг назад, повернул дверную ручку: — Кора, тебе пора, — он сухо, вежливо усмехнулся, — прогуляйся по Елисейским полям, загляни к Баленсиага, веди жизнь светской дамы. Когда магия появится, ты сразу ее почувствуешь. — В примерочной, например? — уронила она. У порога Кора еще раз остановилась. — Ты говорил с Реджиной? — старательно не придавая голосу никакого выражения, спросила она. — Похоже, как и ты. Две простые фразы, не встретившиеся взгляды. Имя дочери не соединит их с Румпелем теснее, чем уже соединила многолетняя недружба и невражда, обоюдное недоверие и обоим непонятная, временами прорывающаяся искренность. — Она не простила меня, — тихо промолвила Кора, не оглядываясь на Румпельштильцхена. — И запомни. Даже если она узнает правду, особенно если она узнает правду, — ты тоже не жди прощения. *** Белоснежке издалека бросился в глаза вишневый жакет, собранные в хвост волосы с вороным отливом, полная необузданной и в то же время скромной грации походка. Она сразу узнала девушку; Красная Шапочка. Та же любовь к ярким, насыщенным оттенкам красного, та же скованность и свобода, и когда подруга взглянула ей в глаза, та же глубоко запрятанная печаль. Впрочем, темные глаза тут же радостно вспыхнули, засияли. — Белоснежка! Ты все помнишь? — взволнованно схватила ее Рэд за руку. Горло перехватило, и Белоснежка едва успела подавить инстинктивное желание отнять руку, отступить. Что-то объяснить, все объяснить. Попросить прощения. Получить его. Радостная, доверчивая, чуть диковатая улыбка Рэд была предназначена другой Белоснежке, которую Рэд, конечно, простит. Но которую уже ничто не вернет. Подруга, настороженно оглядевшись, поведя головой в воздухе, точно принюхивалась, ухватила Белоснежку покрепче за руку и увлекла за собой. *** После очередного твердого «Больше пока ничего сделать нельзя, нужно время» Темного, Робин и Нил замолчали. Нил выдохся или еще в себя окончательно не пришел после позавчерашнего, а мысли Робина занимали не только и не столько попавшие за решетку сторибрукцы. Помолчав, он все-таки выдавил: — О Проклятье. Кто его наложил? Ты обмолвился в ту ночь, что это не могла быть Реджина. Румпельштильцхен оценивающе взглянул на него, помедлил. — Тот, кто колдовал, сохранил себе память, — уклончиво ответил маг. — Реджина не сохранила. — Она считает, что колдовала. Что какая-то ошибка, сбой в системе, — он беспомощно взмахнул руками, — все испортила. Румпельштильцхен помолчал, все так же цепко глядя на Робина. — Возможно, но сейчас это не так важно. Реджина накладывала проклятие или нет, но такие, — маг пренебрежительно взмахнул рукой, — как ты выразился, сбои сами собой не происходят. Важно другое. Все жители Зачаровнного Леса так или иначе пересекались в этом мире. Я хочу, чтобы вы разузнали кое о ком. Робин попытался сосредоточиться на описании, которое дал Румпельштильцхен. Молодая, рыжеволосая, зеленоглазая. В памяти всплыли полузабытые кадры цветного кинофильма и смутные слухи, доходившие до Шервудского леса о стране Оз. Жестяной человечишка, летучие обезьяны, истеричный хохот оседлавшей метлу колдуньи. Классические ведьмы бывают ведь только такими, верно? Он старался не видеть рядом с зеленокожей озской дрянью другое лицо. Лицо Реджины. — Подожди, — вдруг заговорил Нил, перебивая Темного. — Я знаю такую. Но она не из нашего мира, позавчера она ничего не вспомнила. Румпельштильцхен развернулся к Нилу. — Или ничего не забывала, — холодно заметил маг. — Как ее имя? — Зелина, — растерянно пробормотал Нил и тут же весь подобрался, искусственно рассмеялся. — Да брось, я ее хорошо знаю, она понятия не имеет о наших сказках и прочем. Мы довольно давно вместе, и… — Вы вместе? — без выражения, негромко переспросил Темный, глядя в сторону. Нил обеими руками взъерошил волосы. — Да, извини, приглашения на семейный обед не жди, — огрызнулся Кэссиди. Румпельштильцхен никак не отреагировал, как будто уже забыл, что уточнял. Да, эти двое — отец и сын, припомнил Робин. Разглядеть это было не так уж сложно, и не в сходстве дело, оно-то невелико. Нил рядом с Темным выглядел моложе, чем обычно, откуда-то брались угловатые мальчишеские движения, жесты такие, как сейчас: стоит, засунув руки в карманы. А Румпельштильцхен… тот держится с сыном, пожалуй, еще суше, чем Нил с магом; нечасто смотрит на сына, но все-таки видно, что маг и по совместительству в этом мире оберштурмбаннфюрер с ними только из-за Нила Кэссиди. — Ладно, где вы живете? — холодно спросил Румпельштильцхен. — Даже не думай! — как-то неуверенно предостерег Нил. — Просто дай мне убедиться, что Зелина, с которой ты случайно встретился в этом мире, и Зелина, могущественная волшебница из Страны Оз, которой вполне под силу было наложить Проклятье, это не одно и то же лицо. Все-таки Оз. Робин моргнул и потер лоб. Нил несколько минут раздумывал, хмуро глядя в пол. И, кивнув на прощанье Робину, Кэссиди молча двинулся к выходу. — Постой, — Робин порывисто встал перед магом. — Если Проклятье наложила не Реджина, если все это какая-то… чудовищная ошибка, то она не окончательно поддалась тьме! Для нее есть надежда, и она должна знать правду. Он с колотящимся сердцем ждал ответа. Не потому, что слова Темного могли чем-то помочь Реджине. И не потому, что верил магу. Но если Темный увидит надежду для Редж, то рано или поздно и Реджина ее увидит! На мгновение, безумное, как и все в этом странном мире, мгновение ему показалось, что во взгляде Румпельштильцхена он прочитал то же самое, чего ждал от мага: желание услышать что-то, что даст надежду. — Реджина была готова наложить проклятье, хотела его наложить, — тяжело ответил Темный. — Для нее это и есть правда. *** С бабушки Лукас скоро соскочила почтительность, приличествующая подданной перед королевой, и старушка выслушивала краткий рассказ Белоснежки с той смесью суровости и сердечности, трезвой практичности и мудрой проницательности, что когда-то сделали бабушку Красной Шапочки незаменимой на всех королевских советах. Когда Белоснежка, умолкнув, пригубила горячее суррогатное какао, бабушка неодобрительно покачала головой. — Значит, решили положиться на Темного? Не к добру это. Никогда к добру не приводило, и никогда не приведет. — Мы сейчас все на одной стороне, — мягко возразила Белоснежка, отставляя чашку. — И решаем одну и ту же задачу: как вернуться домой. — Ну, ему-то и здесь неплохо, — фыркнула бабушка. — А с этим, главным, он дружбу водит. — Нет, сейчас между нашими и Валденом стоит только Румпельштильцхен, — тихо ответила Белоснежка. — Ну так между ними никто не стоит, — с горестной уверенностью ответила Бабушка. — Оба они хищники, что Темный, что Валден, одно дело делают, одним злом повязаны. Помяните мое слово, хищник с хищником если и поцапаются, так все равно к сговору придут. — Белль верит, что он изменился, — не отводя взгляда от окна, в которое вливался теплый отсвет вечернего неба, спокойно произнесла молчавшая до этого момента Рэд. Бабушка резко обернулась, сталью сверкнула оправа очков. — С каких это пор ты веришь, что зверю измениться под силу? Рэд подняла на бабушку недрогнувший взгляд. Пожала плечами. — Может, с тех пор, как вспомнила о том звере, что живет во мне? Вновь переведя взгляд за окно, Рэд тихо закончила: — Сегодня полнолуние… — Белль? — приподнимаясь на локте, нервно улыбнулась Белоснежка, чтобы отвлечь внимание бабушки от налившихся слезами глаз внучки. — Как в Красавице и Чудовище? — Да, — беззвучно ответила Рэд.