Каштаны цветут дважды

— Глупость какая-то, — пробормотал Нил, рывком вставляя ключ в замочную скважину. Не провернув ключа, он обернулся к отцу. — Да у тебя паранойя, — с недоверием выдавил он. — Все подряд у тебя выходцы из Зачарованного леса, ага, и меня угораздило, к тому же, познакомиться со злой ведьмой. Румпельштильцхен, игнорируя его, молча шагнул вперед и, провернув ключ дважды, отпер дверь. Нил, опередив отца, зашел в прихожую. Взглядом предупреждая, чтобы тот не напугал Зелину, позвал: — Зелина? Зелина. В дверях спальни он остановился: дверцы шкафа нараспашку, левая покосилась, точно ее едва не сдернули с петель, клочки бумаг рассыпаны по полу. Зелина, конечно, аккуратностью не отличалась, в сердцах частенько разбрасывала вещи, но такого погрома Нил еще не видел. — С ней стряслась беда, — приглушенно проговорил Нил подошедшему отцу. Румпельштильцхен, мрачно разглядывавший усеянный бумагами пол, не ответил. С трудом наклонившись, отец поднял одну из бумажек, и Нил издалека разобрал каракули Зелины. Она недавно увлеклась японским, и... И внезапно у него возникло подозрение,что затейливые узоры имеют весьма отдаленное отношение к иероглифам. — Что это? — хрипло спросил он. — Эльфийский, — бросил отец, сминая бумажку и двигаясь вглубь комнаты. — Зелина пыталась составить заклинание возврата. — Заклинание возврата, — тусклым голосом повторил Нил. Передернул плечами и спрятал руки в карманах. Нельзя сказать, что с Зелиной его связывало глубокое и подлинное чувство, но все же он полагал, что они были близки, и... черт, почему его не особо удивляет, что его девушка оказалась злой ведьмой, и не особо печалит ее исчезновение?! Ответов не было, да и вопросы не казались чрезмерно важными. Даже слабое удивление потихоньку испарялось. Нил машинально следил за отцом, методично осматривающим комнату. У зеркала Румпельштильцхен остановился, с минуту изучал расставленные на трюмо безделушки. Одну из крошечных гипсовых фигурок отец взял, осмотрел. — Что это? — безразлично спросил Нил. — Ниобея, — не оборачиваясь, ответил Румпельштильцхен. — Древний миф, — тише продолжил отец, поставив фигурку обратно и не сразу выпустив. Через пару секунд отец спросил: — Были у Зелины излюбленные места для прогулок? — Да ничего особенного, — потирая лоб, пробормотал Нил. — Булонский сад, всякие тропинки, озера. Румпельштильцхен резко обернулся. Слегка улыбнулся, а на лице появилось выражение мрачного удовлетворения. — Хорошо, теперь уходи, — распорядился отец. — Что? — Нил не сразу даже понял, потом вскинулся. — Как это? Так, в общем, что бы ты там ни задумал, ничего у тебя не выйдет! — Нил, прошу тебя, все слишком серьезно. — ровным от напряжения голосом ответил Румпельштильцхен. — Сейчас уже очевидно, что все это, - отец выразительно описал правой рукой полукруг, - дело рук Зелины. — Вот не надо, папа, -Нил сам не ожидал, что в последнее слово удастся вложить столько едкой иронии, но от этой разрядки на секунду полегчало, особенно, когда с отца мигом соскочила уверенность, едва оно прозвучало. — Мы-то оба знаем, - голосом, подрагивающим от злости, которую самому уже захотелось как можно скорее загасить, да не выходило, продолжил он, - чьих рук это дело. От того, что в глазах промолчавшего отца проступило выражение боли, легче не стало. Наоборот. —Нил, Зелина- могущественная ведьма, - помолчав, негромно произнес Румпельштильцхен. - А с кинжалом Темного она станет смертельно опасной. Нил кашлянул. -Ты уверен, что у нее кинжал? - Должен быть у нее, - процедил Румпельштильцхен с вырвавшейся на мгновение из-под контроля глухой злобой. Прежде, чем Нил успел заговорить, отец добавил с прежним бесстрастным напряжением: - И еще. Нил, одного намека на то, что ты, член Сопротивления, - мой сын, будет достаточно, чтобы всех погубить. Ты не упоминал о том, что повстречался с отцом? -Один раз, вчера, - пробормотал Нил. - Ее надо остановить, - с суровым спокойствием ответил после недолгого молчания отец. - С кинжалом или без, она может всех уничтожить. Что-то мешало Нилу не поверить в то, что Зелина на это способна. Уж точно не доверие к словам Румпельштильцхена. Сама Зелина? - Ладно. Ладно, — севшим голосом повторил Нил. – Ты ведь ей зла не причинишь? Ему показалось, что с ответом Румпельштильцхен не замедлил: — Нет. *** Зелина топнула ногой. Чуть не разрыдалась от злости. Десятки заклинаний, и ни искорки волшебства. Эльфийский, руны — а глупому озеру все нипочем! Точно воды Ностоса уже давно благополучно испарились на парижских клумбах! Ай да мамочка, той еще оказалась воровкой! Она с ненавистью взглянула на льющую в озеро нескончаемые слезы статую. У Чармингов был пунктик относительно дочурки, это понятно, но ведь Темный тоже свое Проклятье не из случайных элементов собирал, так почему именно Ниобея?! Стараясь унять злость, мешающую сосредоточиться, Зелина выдохнула, охватила себя руками и медленным шагом отправилась вокруг озера. Надо успокоиться и подумать. Не может быть, чтобы все ее усилия пошли прахом! Это нечестно, несправедливо. Она не может проиграть, не может. Должен быть выход! На краешке сознания навязчиво мельтешила какая-то мысль. Нил. Отирающийся в компании выходцев из Зачарованного Леса неприметный парень из этого мира или мелкая сошка из сказочного, неважно. Что-то с ним творилось неладное, в последние дни он стал совсем уж замкнутым, хотя и раньше не отличался болтливостью. Зелину это более чем устраивало, душевные излияния – это не по ней, а Нил, однажды обмолвившийся, что в детстве его бросил папочка, так и вовсе стал бы несносным, начни он делиться с ней невзгодами. Стоп! Зелина остановилась. Осторожно, чтобы не спугнуть зарождающуюся догадку, выдохнула. Нил. Никчемный, ни на что не годный, ничего не значащий в затеянной магами Зачарованного леса пляске Нил. Ничего не указывало, что на него свалились какие-то воспоминания, когда Зелина почувствовала, что Проклятие снято. Она тогда еще мельком подумала, что первое ее предположение было верным. А если нет? Он мало похож на сказочного персонажа, но слишком близко и тесно связан с другими. А что, если он значит не так мало? И для кого? Последние два дня он тупо молчал, хмурился, все о чем-то думал. А потом ляпнул, что повстречался с отцом. Вот оно! Еще в стране Оз, готовясь отомстить, она старалась как можно больше разузнать о Темном маге, который пренебрег ею, откинул, как ветошку. Но слухов было так много, и все они так разнились между собой, что Зелина, махнув в конце концов рукой, сосредоточила усилия на сегодняшнем дне, на Проклятии, которое бережно, исподволь готовил Темный. А сейчас одна из тех историй, что ходили о маге, вдруг показалась Зелине не такой уж небылицей. Слишком многое сходилось. Пешка неожиданно превратилась в одну из ключевых фигур - занятно!И очень, очень своевременно. Зелина, кинув прощальный взгляд на унылую зеленую фигуру, поспешно направилась к выложенной гравием дорожке. Ладно, пусть кинжал забрала мамуля, удачи! В этом мире и этом городе, к счастью, есть немагические, но весьма эффектные способы доставить всей компании Зачарованного Леса массу неприятностей. Пока Темный и остальные будут приходить в себя после возвращения памяти, Зелина разыграет очередную выигрышную карту. Нила. А пока лучше всего собрать вещи и на время исчезнуть. *** — Месть свершилась. Белоснежка потеряла мужа, дочь, королевство, а все ее подданные лишились своего счастливого конца. И это еще не всё, теперь, с вернувшейся памятью, страдания Прекрасных лишь усилятся, — нашептывала Злая Королева, и Реджина усердно раздувала посеревшие от пепла угольки ненависти, пытаясь согреться хотя бы этим огнем. Но искру высечь не удавалось. Может, хоть встреча лицом к лицу с врагами поможет? Статус пособницы СС, выданный ей после той ночи, когда она доказала «убийством» Ноттинга свою добросовестность, позволял Реджине заглянуть к Дэвиду. Миновав выставленный у подъезда пост, она поднялась на второй этаж. Постучала. Ей отворили. — Реджина, — прошептала падчерица. На мгновение глаза Белоснежки затуманились, и девушка прижалась плечом к косяку, но, как видела Реджина, не от страха или бессилия. Реджина жадно всматривалась в Белоснежку: она ждала, что темные глаза вспыхнут, лицо принцессы запылает гневом, но ничего не происходило. Та продолжала смотреть на нее с терпеливой усталостью в глазах, точно все, с чем пришла Реджина и что наверняка прочла на ее лице Белоснежка, не стоит того, чтобы говорить об этом. — Проходи, — выдохнула девушка наконец, отступая вглубь. Реджина тут же перешагнула порог. Не оглядываясь, прошла в комнату. Дэвид — Прекрасный Принц — при виде Реджины кинул тревожный взгляд за ее спину. Что, полагал, она уже удушила Белоснежку? — Давно не виделись, Дэвид, — протянула она, складывая руки на груди. — Кстати, Белоснежка, — Реджина взглянула на бесшумно вошедшую следом за ней и остановившуюся возле мужа принцессу, — а ведь занятно вышло. Ты, как я слышала, в этом мире робко жалась к победителям, не так ли? А вот злодейка Реджина влипла в Сопротивление, и только Дэвид, — она смерила насмешливым взглядом Нолана, сжавшего руку любимой, в чьих глазах уже навернулись слезы, — остался верен себе: герой во всех мирах. Она замолчала, а Дэвид устало, но со все тем же терпением, с каким встретила ее Белоснежка, нахмурился. — Я не герой, Реджина, так же как и ты не злодейка. В его словах не было ни грана пафоса, никакой натянутости, он точно сам был недоволен тем, что слова эти правда. И сам в них верил. И на мгновение они такими и показались Реджине — простой правдой. Но это быстро прошло, и она, заслышав за спиной шаги, обернулась. — Пап, я... — белокурая девушка остановилась в замешательстве. Зеленые глаза под тонкими бровями, убранные в тугой узел светлые волосы. Эмма Свон. Первые дни ареста, первые допросы, девушка, в которой неопытность с лихвой искупалась рвением, а притворная мягкость сочеталась с циничной жестокостью. Ученица Голда, дочь Нолана, и тот самый ребенок, которому суждено было разрушить ее, Реджинино, проклятье. И внезапно Реджина рассмеялась. На лбу девушки пролегли морщины, Свон беспомощно заозиралась. Чарминги за спиной, похоже, тоже занервничали. — А вот и дочка Прекрасных родителей, дитя Истинной любви, — отсмеявшись, кинула Реджина, — ненароком попавшее, — она обернулась к Прекрасным, — на сторону тьмы. Вот эти слова ударили по Дэвиду и Белоснежке, отметила она с мстительной радостью. Пробили в их усталом принятии Реджины заодно с ее проклятьем брешь. А дочь Белоснежки, похоже, просто ничего не поняла. Светлые брови недоуменно взлетели при слове «родители», но последние слова Реджины заставили Свон измениться в лице. С мгновение Свон стояла в нерешительности, уголки губ опустились, глаза как-то жалобно уставились на Реджину. Вдруг Свон передернулась, выпрямила плечи и заговорила: — Я знаю, что вы ненавидите и презираете меня. Я причинила вам много зла. Я... — Свон задохнулась, словно подавилась своими словами, — мне жаль. Тишина. Прибавляющая все новые и новые оттенки к просьбе о прощении, заставляющая эти слова звучать вновь и вновь. Что-то изменилось и продолжало меняться. В Прекрасных, которые смотрели на Реджину со смесью возмущения, вины и понимания, в самой Реджине, которая пришла наслаждаться местью, и вдруг ощутила, что нежелание простить — Белоснежку за Дэниэла и ретивую дочь Белоснежки за Реджину Миллс — больше не приносит ей ничего, кроме безнадежной тяжести на сердце. И злобы нет. И только усталая от ненависти — только к ним или уже и к себе? — боль в голосе: — А ты действительно дочь своих родителей, — снова удивление, мелькнувшее на лице Свон. — Говоришь «Мне жаль», и считаешь, что это все изменит. Блоснежка вдруг резко отняла руку, которую Дэвид держал в своих, выпрямилась, бледные щеки точно вспыхнули, и когда та шагнула к Реджине, голос падчерицы зазвенел: — Реджина, довольно! Ты теперь тоже знаешь, что такое сожаление. Не пытайся отрицать это, ты изменилась, ты стала другой. Хватит, слышишь? — Реджина едва не подалась назад, когда падчерица подошла к ней вплотную, горящими — не ненавистью — глазами взглянула ей в глаза, едва ли с мольбой произнесла: — Хватит скрываться во тьме. — Да кто ты такая, чтобы меня учить? — прошипела, придя в себя, Реджина. Белоснежка не сводила глаз с Реджины. Грудь тяжело вздымалась, с губ Белоснежки рвались слова, которые та больше не могла сдержать. — Я не меньше тебя виновата в том, что произошло. Нет, больше. — Мэри-Маргарет, — предостерегающе начал Дэвид, бросаясь к жене. Та отстранила его жестом. — Все в порядке, Дэвид. Она имеет право знать правду. *** Кусая в нетерпении губы, Зелина поднялась на второй этаж. Она сунула ключ в замочную скважину и торопливо дернула на себя, едва не отломив головки. Переступила порог, надеясь, что Нила домой еще не принесло, и она сможет спокой... Вынырнувшие из полумрака люди в черной форме заломили ей руки за спину, и Зелина зашипела от боли. — Что... да какого черта?! — она осеклась и удивленно уставилась на изучающего ее с холодным интересом мужчину. Понадобилась секунда, чтобы узнать в нем темного мага. Зловещая улыбка на тонких губах в этом мире на человеческом лице выглядела, пожалуй, еще опаснее, чем в Зачарованном Лесу. Зелина затравленно огляделась. Маг одобрительно кивнул, и по его знаку хватку на ее запястьях ослабили. — Ну а теперь мы многое обсудим, Зелина, — вкрадчиво сообщил ей низкий голос.