Никчёмный

Пит думал, что отнять жизнь у человека не сложнее, чем убить животное. Когда ему было восемь, свинья, которую они держали, дала особенно большой приплод, и ему пришлось кормить из соски некоторых поросят. А несколько месяцев спустя ему же пришлось придерживать уже подросших жирных хряков, когда их резали и кровь хлестала из зиявших глоток. Тогда он чувствовал, как гигантская сосущая дыра разверзлась там, где только что присутствовали любимые им симпатичные создания. Со временем воронка затянулась, боль утихла. Но поначалу это была самая большая боль, какую ему доводилось в жизни испытать, так что он думал, что готов был отнять жизнь у человека. Ведь все-таки он так любил тех милых свинок. А с этими детьми он был едва знаком. Он убил мальчишку почти сразу, как ступил на арену. И ощущения были не сравнимы с прежними. Он не собирался его убивать. Перед глазами его стоял один лишь только лук. Он должен был добыть его для Китнисс. Он знал, что она не станет брать его в союзники, если он не предложит ей взять оружие, такое грозное в ее руках. И знал, что без такого лука она не сможет победить. Как только обратный отсчет был окончен, он ринулся за ним. Не ожидая нападения трибута с ближайшей из платформ. К счастью для Пита, к внезапным атакам со спины ему было давно уже не привыкать. Его братья, особенно средний, частенько такое с ним проделывали. И говорили, что это как-нибудь ему поможет в поединке. Хотя борцовские турниры в жизни не начинались с того, чтобы кто-то прыгал сопернику на спину. Пит был уверен, что его братья просто придурки. Но в этот миг их глупые повадки спасали ему жизнь. Он отреагировал так, как и прежде, вывернувшись из захвата противника и опрокинувшись вместе с ним на спину, с одной лишь только разницей. Когда они покатились на землю, он почувствовал продолговатый предмет. Это был нож. Ни секунды не раздумывая, он схватил его и перерезал глотку своему обидчику. Как хряку. Режущее движение было точно таким же. Но то, что он почувствовал потом, было другим. Он наблюдал за тем, как из мальчишки вытекала жизнь, а дыру в душе, оставленной этой смертью, казалась, ничто не могло  изгладить и наполнить вновь. Пит задержался у мертвого тела слишком долго. Когда он отвел от него взгляд, лука уже не было. А его окружили профи. Оказывается, трибут, которого он успел зарезать, был из их числа. Из Дистрикта Четыре. Пит мог бы ожидать и большего от профи. Но наверное этот парень просто недооценил самого Пита? Как бы там ни было, увидев Пита над телом одного из своих, профи остановились, но выглядели они скорее впечатлёнными, чем жаждавшими мести. Очевидно, они не испытывали дружеских чувств к партнерам по альянсу. Ему же этого хватило, чтобы включить свое неотразимое обаяние, и благодаря удачному смешению бравады и подхалимажа (отнюдь не самая легкая вещь в исполнении!), он был принят. Пит стал частью отряда профи. Он говорил себе, что сразу слиняет, как только сможет стянуть лук, что болтался на спине Диадемы. Сосущая пустота никуда не делась, и скоро ему пришлось ее даже расширить. По крайней мере, на этот раз он не был инициатором убийства, а только стоял рядом, когда другие нападали. Но, может, это было еще  хуже? Самому же ему пришлось вернуться и добить их жертву, избавив ее от предсмертных страданий. Ведь, как оказалось, его «союзникам» нельзя было доверить даже убить кого-нибудь как следует. Пит постепенно терял уважение к тем, кто подготовил этих профи к Играм. Конечно, он порою чувствовал знакомое покалывание в затылке. Которое означало, что Китнисс сейчас смотрит на него. Она должна была быть где-то рядом на дереве. И он старался не начинать искать ее глазами, чтобы никто не проследил за направлением его взгляда и не заметил там ее. Должно быть, сейчас она его ужасно ненавидит. И он определенно этого заслуживал. Он был убийцей, обагрившим руки кровью. Пит постарался задвинуть переживания подальше, куда-то в укромный уголок сознания. Переживать он может и потом. Сейчас ему нужно было помочь Китнисс. Пока он ничего не мог для нее сделать, помимо того, что он уже делал. Он выжидал, пытаясь подобраться к луку. Профи провоцировали его на разговоры о Китнисс, он же отвечал всегда уклончиво. На данный момент все они понимали, что лишь из-за владения этой информацией Пит до сих пор не схлопотал нож в спину. Ее одиннадцать баллов на индивидуальном просмотре были настолько поразительны, что путали им все карты. Их же попытки выпытать у него что к чему были смехотворно прозрачны. Он даже начал думать, что детство, проведенное в семье Мелларков, пожалуй, не уступало в плане подготовки тренингу в академии для профи. Пока они там вовсю упражнялись во владении оружием и ведении ближнего боя, он получал гораздо более изощренные знания, и, в частности, о том, как нужно изощренно лгать и мастерски манипулировать людьми. Так что он успешно водил их за нос, выдавая крошечные фрагменты информации, лишь бы они думали, что она к чему-то их ведет, и не убили его с досады. Это была тонкая игра, и Пит в ней вел по очкам. До тех пор, пока Китнисс не оказалась загнанной на дерево. Пит снова чувствовал себя одиннадцатилетним мальчишкой, который наблюдает за тем, как она стремительно приближается к порогу смерти, и ничего не может с этим поделать. В итоге, после бессонной ночи, когда он ждал, чтобы другие профи потеряли бдительность, Пит все же уснул перед самым рассветом, и Китнисс спасла себя сама. Когда Катон ранил его, он знал, что это конец. Но он хотя бы успел немного помочь Китнисс. По крайней мере, Китнисс не будет его ненавидеть до конца своих дней. Он уполз подальше и потратил последние капли сил на то, чтобы как следует замаскироваться. Пит лежал в грязи и ждал прихода неизбежного.