Исполнитель желаний

Менеджер нервничал и суетился, периодически вытирая платком пот со лба. В другое время это бы позабавило Бездея – то, как сбился с привычной техничной отчетности этот, в общем-то, уже немолодой солидный мужчина, командующий бригадой специалистов и сдающий работу заказчику. Бейонд любил наблюдать, как пугал и смущал людей его взгляд и цвет глаз, когда он не прятал их за линзами или очками. Но сейчас ему было не до того. Шутка Киры его… удивила. Она была хороша, действительно, хороша. Такая тонкая насмешливая издевка – угостить L одним из тех яблок, что принес Богу Смерти, изображая из себя лучшего друга… Она была бы достойна самого Бездея. А вот от сдержанного в эмоциях и крайне осторожного Ягами Лайта маньяк такого не ожидал. И больше всего в этой жизни Бейонд не любил удивляться. Поэтому он хмурился, следуя вслед за менеджером по опустевшему помещению уже сухого бассейна и мрачно принимая выполненные работы, пугая его этим до ужаса. И Ямамото Хироси, которому предстояло жить до глубокой немощной старости, был счастлив до невозможности, когда Бездей наконец-то подписал ему все документы и отпустил вместе с четырьмя рабочими, проводив их до самого выхода и внимательно пронаблюдав, как закрываются за ними стеклянные двери и защелкивается кодовый замок. Они все оглядывались, уходя. Наверное, они еще долго не смогут забыть пугающий взгляд необычных глаз с жуткой темно-кровавой радужкой. Бездей мысленно пожелал четверым из них долгих ночных кошмаров, улыбаясь вслед своей коронной улыбкой. Натягивать маску очарования и притворяться перед этими случайными людьми не было ни малейшего смысла. О ком он должен был сейчас позаботиться – так это о Кире. Самовлюбленный глупый мальчишка. Нельзя допустить, чтобы он вышел из-под контроля. Риск ради риска, азарт, стремление снова и снова щекотать себе нервы, пока есть возможность – это то, что может позволить себе сам Бейонд. Но не Кира. Кира – всего лишь марионетка. Придется об этом ему напомнить. Впрочем, у Бездея уже была заготовлена небольшая страховка, которую он и так собирался использовать. Ему нужно еще немного усилить давление. Совсем капельку… чтобы у Киры уже точно не осталось иллюзий. Ягами Лайт – исполнитель, и он будет все делать так, как велел ему Бездей. Если он думает, что у него еще есть возможности для маневра – он глубоко заблуждается. И Бейонд ему это наглядно продемонстрирует. Инфантильным воспитанникам семейных теплиц вполне свойственно в восемнадцать не принимать всерьез вероятность собственной смерти… Что ж, Кире пора повзрослеть. Поднявшись в штаб, Бейонд передал Ватари стопку подписанных документов. Ему нравилось помогать ему. И нравилось, что Рюдзаки начал срочно готовиться к переезду. Это было так правильно и так похоже на L – его никогда ничто нигде не держало; решив уехать, он никогда не затягивал, обрубая все концы разом. И, в то же время, сейчас это было так символично – закрыть все дела, законсервировать здание и… исчезнуть. В этот раз – уже действительно навсегда. Для мира след L потеряется где-то в Японии, словно бы растворившись в пространстве. Поначалу утрата покажется невосполнимой – его восхитительный идол обладал возможностями пяти рядовых сыскных агентств и семи разведслужб еще на момент, когда В бросил ему отчаянный вызов. И за это время его способности только росли. Но постепенно L тоже забудут, как забывают все и всех в этом мире. Звезды, случается, гаснут. И это нормально. Ничего, особенно, не изменится. Тьмы в небе немного прибавится, но мало кто смотрит наверх – в основном, все заняты рассматриванием грязи у себя под ногами. Так пусть же возрадуются – ее станет больше. Они смогут хлебать ее до тошноты с щедрых ладоней Киры. Разумеется, Бейонд убьет и его, но… не сразу. Он даст ему несколько лет, чтобы окончательно отравить этот мир. И только потом начнет кровавую серию, бросая вызов и вынуждая выползти из убежища. И убьет. Не Тетрадью – он действительно собирался от нее отказаться за бесполезностью - своими руками. Вот этими вот руками он отомстит за смерть Эла – за погасшее солнце своей персональной вселенной. Его ненависти к этому миру хватит, чтобы, даже потеряв память, не сразу кинуться уничтожать Киру. Пройдет, наверное, лет пять-шесть, прежде чем наслаждение от разрушения всего того, что L защищал и во что верил, уступит место желанию отомстить и, заодно, наконец-то его превзойти. Зачем спешить, если больше не с кем будет равняться? А дальше… Дальше Бейонд не загадывал. Это было не так уж и важно. L уже закончил подписывать документы и ушел, что было, с одной стороны, очень печально, но, с другой – весьма кстати. Печально – потому что Бейонд готов был смотреть на него бесконечно, не отрываясь. Особенно сейчас, когда времени оставалось так мало. Ну, а кстати – потому что он собирался преподать урок Кире, но вовсе не хотел привлекать к этому внимание L. Мельком взглянув на часы, Бездей присоединился к Мацуде и Моги, уже закончившим помогать поблагодарившему их Ватари и болтающим теперь с вернувшимися Аидзавой и Соичиро Ягами. Чуть в стороне Кира со своим обычным надменно-снисходительным видом выслушивал Мэтта, увлеченно описывающего преимущества новой игры. Заметно опустевший пакет с яблоками лежал рядом с ним на рабочем столе. Мелло сидел возле геймера, развалившись на стуле и презрительно щурясь, а Ниа – чуть в стороне. Наматывая на палец прядку волос, он тоже задумчиво слушал про игры, изредка поглядывая на мониторы, по которым транслировались новости основных телеканалов. Уже несколько часов в новостях шли одни и те же песни о закрытии дела Киры и полной победе L. Но радости не было. И все они – все в штабе, без исключения – теперь банально убивали оставшееся до сна время. И ждали Рюдзаки в подсознательной скрытой надежде, что он спустится и снова их чем-то займет. Или хотя бы предложит им расходиться. Они все так привыкли жить по его указаниям, что сейчас, когда L был занят своими делами, откровенно маялись скукой, уже пресытившись восхвалением их победы по телеканалам и устав от терзаний и страхов перед завтрашним днем. Бесполезные куклы. Бездей убил бы их всех Тетрадью, если бы не было Эла. Просто смахнул, словно мух, чтобы не отвлекали. Они носятся, суетятся, делают вид, что могут на что-то влиять и хоть что-нибудь изменить… Но их потуги бессмысленны. Они не стоят совсем ничего. Потому что есть счетчик. Нет, на самом деле, на этой планете есть порядка шести миллиардов счетчиков, но только один имеет значение. Но об этом не знает никто. Никто… кроме Бейонда Бездея. Завести разговор с полицейскими об их семьях не составило большого труда. А ненавязчиво предложить Аидзаве похвастаться дочкой – и вовсе плевое дело. Он сам полез за бумажником. А следом за ним, весьма предсказуемо, полез за бумажником и Соичиро Ягами. И через минуту Бейонд уже с интересом разглядывал фотографии младшей сестренки Киры и его матери. Разумеется, перед этим он расхвалил до седьмых небес дочь и жену Аидзавы. Но они его не интересовали. А вот семейство Ягами… Держа маленькие фотографии в руках, он бросил взгляд на часы. Уже, вроде, пора. Сейчас должна пойти сводка по происшествиям в новостях. - Это ваша жена? - разглядывая фотографии, галантничал Бездей, не забывая поглядывать на экран. – Потрясающе милая женщина… Знаете, у нас в Европе принято говорить, что красота женщины зависит от ее мужа. И, если ей повезло выйти замуж за любимого человека, то с возрастом она лишь хорошеет и может дать фору любой молодой красавице… Он нес какую-то чушь, краем глаза наблюдая, как довольно улыбается в усы Соичиро Ягами, немного даже смущаясь от рассыпаемых им комплиментов. И активно поддерживают дифирамбы остальные бывшие полицейские, явно искренне уважающие бывшего же шефа. Предсказуемо до тошноты. Но тут на одном из экранов в новостях наконец-то начали показывать то, чего он так долго ждал. «Ну, давай же!» - мысленно приказал Бездей Мацуде, якобы рассеянно умолкая и задерживая взгляд на этом экране чуть дольше. И молодой полицейский, с огромным восторгом слушающий каждое его слово и поддакивающий невпопад, не обманул его ожиданий. Машинально оглянувшись и прослеживая взгляд Бейонда, он тут же завопил на весь штаб, вскакивая с кресла и бесцеремонно указывая пальцем: - Бейонд, это же наш менеджер! Тот, который только что сдавал нам бассейн и подземный гараж! Кто-нибудь, включите погромче звук! Его возглас предсказуемо привлек внимание всех остальных. Джованни, рядом с которым лежал пульт, торопливо прибавил громкость. Ниа, Мелло и Мэтт, находящиеся дальше всех, синхронно вскинули головы, словно копируя друг друга. Кира, стоявший спиной, оглянулся все с тем же надменным видом, равнодушно бросая взгляд на экран. Это была банальнейшая новостная сводка происшествий. И как раз в этот момент шел короткий сюжет о только что произошедшем несчастном случае: водитель груженого грузовика насмерть переехал зазевавшегося пешехода. Как говорили в сюжете – бедняга переходил дорогу по переходу, но выронил документы и наклонился, чтобы их подобрать. Сигнал светофора сменился, а низко склонившийся человек оказался в «слепой зоне» для тронувшегося грузовика. Высокая кабина не позволила водителю увидеть его и затормозить. Съемка любительской камерой жадно выхватывала стоящий на переходе грузовик, мигающую сирену полицейской машины, толпу зевак, хватающегося за голову водителя… И торчащую из-под сдвоенного колеса нелепо вывернутую ногу в тщательно начищенном ботинке. А еще - растекающуюся по асфальту темную лужу крови. Бедняга был раздавлен в лепешку тяжелым грузовиком. - Это соседняя с нами улица! – потрясенно выдохнул Моги. - Какой ужас. Это действительно Ямамото Хироси, - слегка переигрывая, громко ужаснулся Бейонд. – А ведь мы с Мацудой только что с ним разговаривали… Не более получаса назад. Кира, равнодушно смотревший до этого на экран, повернул голову и встретился с ним глазами. И, глядя в его надменные глаза цвета темного меда, Бездей многозначительно ему чуть-чуть улыбнулся кончиками губ. Он мог себе это позволить – здесь он улыбался так часто и так невпопад, что никто уже не придавал его улыбкам никакого значения. - Наверное, он шел от нас и на ходу просматривал документы… - растерянно предположил Мацуда. - Бедняга… да… - вздохами поддержали его остальные. – Ужасная… нелепая смерть… Как обидно. - Да уж… Смерть, к сожалению, никогда невозможно предугадать и предотвратить, - продолжая смотреть Кире в глаза, притворно вздохнул Бейонд. – Особенно, вот такую. И Ягами Лайт его понял. Понял прекрасно. Красивое лицо будто окаменело, ноздри затрепетали, глаза вспыхнули яростью. Но он мгновенно взял себя в руки: спрятав горящий взгляд под ресницами и качнув головой, чтобы челка скрыла глаза, Лайт невозмутимо чуть дернул плечами, словно не понимая всеобщего потрясения: - Обычная глупость. Он сам виноват – надо было лучше смотреть по сторонам. Жаль только водителя грузовика. - Точно, Ягами. Теперь ему разбираться с полицией, - лениво поддержал его Мелло. – О чем только думают эти кролики, постоянно ныряющие под колеса… Мэтт одобрительно хмыкнул, и эта их равнодушная реакция существенно снизила потрясение, произведенное мрачной новостью на остальных членов команды расследования. От экрана начали отворачиваться. Сюжет уже кончился, и Джованни, вскинув руку с пультом, снова приглушил звук. - Действительно, ничего не поделаешь, - пробормотал Бездей и, словно бы стремясь поменять неприятную тему, громко добавил. – Ох, господин Соичиро, вот ваши фотографии. Держите. У вас замечательная семья. Прекрасная жена... А дочь просто красавица. Я бы даже попросил познакомить нас, будь она немного постарше. Кира явственно вздрогнул и, глянув через плечо, метнул на него взгляд, которым можно было резать металл. Нельзя было не отдать ему должное – он действительно все схватывал на лету. С ним было забавно играть. Бейонд его даже немного недооценивал. Потому что в следующее мгновение Ягами Лайт сорвался с места и, преодолев разделяющее их расстояние, зверем кинулся на него, с ходу ударяя кулаком в челюсть и с грохотом опрокидывая спиной на стол. - Ты! – рявкнул он в лицо маньяка, вцепляясь руками ему в шею. – Не смей даже думать о Саю!!! Все зашумели, вскакивая со своих мест, и сгрудились вокруг них, пытаясь оторвать Лайта от Бездея. На лицах всех – абсолютно всех – были растерянность и недоумение. - Ты не так меня понял, Лайт! – лежа спиной на столе, Бейонд беспомощно вскинул разведенные руки, с трудом удерживаясь, чтобы не начать хохотать. Он и не думал сопротивляться, хотя шею будто сдавили тиски, и он не говорил, а хрипел. – Это был всего лишь вежливый комплимент! Вот сейчас Кира был не просто красив – он был прекрасен. Рюдзаки многое потерял, что не видел его настолько живым. Встрепанные, упавшие на лицо волосы, пылающие огненной ненавистью глаза, побледневшие от ярости губы, железное кольцо сильных рук, сдавливающих чужую шею… Бейонд мог оценить. Он бы даже с удовольствием дал ему задушить себя, чтобы сполна насладиться восхитительным зрелищем – как, вспарывая маску благовоспитанности, на свободу вырывается чужая бурлящая вязкая тьма, скрывающаяся внутри. И как правильный, идеальный до совершенства Ягами Лайт становится тем, кем являлся на самом деле – монстром, которому нравится убивать. Но сильные руки Мелло уже рванули Киру за плечи, и властный окрик потряс стены штаба: - Ягами! Scheisse, Ягами, хватит! Пусти его! И Кира мгновенно его отпустил. Бейонд согнулся, болезненно кашляя, из-под челки продолжая за ним наблюдать. Оттаскиваемый Мелло и подоспевшим Мэттом Лайт тяжело дышал, буравя его глазами. Теперь он был загнан в угол. И его ярость наглядно доказывала, что Бейонд не ошибся – с Кирой нужно было держать ухо востро. Проигрывать он не любил. Даже не «не любил» – не выносил. Как и быть куклой в чьих-то руках. А значит, не проверни Бейонд сейчас свою шутку – кто знает, как бы все повернулось. Кира явно мог выйти из подчинения и испортить игру. Но теперь… Теперь все в порядке. В восемнадцать легко не принимать свою смерть всерьез , если самоуверенность зашкаливает до небес… Но только не когда вдруг осознаешь, насколько она реальна. И что вся твоя семья в заложниках у того, кто убьет, не задумываясь. Можно было мысленно себя похвалить. Снова. - Да что с тобой? – допытывался Мелло, заглядывая снизу Лайту в лицо. - Лайт… ты что? – взволнованно выспрашивал Соичиро Ягами, виновато оглядываясь на остальных. - Ничего. Все в порядке, - Лайт дернул плечом, сбрасывая удерживающую его руку Мелло. И презрительно процедил. – Просто не смей лезть к моей сестре, Бездей. - Ох, Лайт… - с упреком протянул Соичиро. Беспомощно переглянувшись со стоявшим рядом Аидзавой, он растерянно пожал плечами. - Разве так можно? Бейонд ведь ничего оскорбительного не сказал… - Ты как, Бейонд? – участливо склонился к Бейонду Мацуда. - Ничего страшного. Все хорошо, не волнуйтесь, - В перестал выдавливать из себя кашель и выпрямился. И легко улыбнулся, вытирая тыльной стороной губы. – Лайт, ты просто не так меня понял. Я всего лишь сказал твоему отцу, что твоя сестра очень милая девочка. Каждый бы так сказал, увидев ее фотографию. Но я на тебя совсем не сержусь – все мы сейчас в состоянии стресса, и я все понимаю. Однако, твоей сестренке придется не сладко, когда она подрастет – похоже, ее заботливый старший братец будет разгонять всех ее ухажеров, ха-ха. Отец Лайта, Аидзава, да и все остальные марионетки поддержали его неуверенными понимающими улыбками. Конфликт легко исчерпал себя, направленно скользнув в плоскость излишней ревностной заботы старшими братьями о подрастающих младших сестрах. Кира молчал, все еще тяжело дыша. Но он уже взял себя в руки – он все-таки прекрасно владел собой. Мелло взглянул на него, потом брезгливо скользнул взглядом по Бездею и, развернувшись, с грубоватой дружелюбностью толкнул Лайта плечом. - Не напрягайся, Ягами, - мрачно посоветовал он. – Не стоит он этого. Пойдем… Поздно уже, пора расходиться. Завтра тяжелый день. - Мелло прав, - голосом ясного разума поддержал его Ниа. Он не вмешивался в потасовку и невозмутимо стоял в стороне, но сейчас говорил таким тоном, что всем было понятно: он – главный, пока L отсутствует. – Уже действительно очень поздно. Нам всем лучше как следует выспаться, вместо того, чтобы бесцельно растрачивать время. Расходитесь по своим комнатам. Подхватив пакет с яблоками со стола, Лайт, увлекаемый Мелло и Мэттом, первым покинул штаб. На прощание он еще раз оглянулся и наградил Бездея ненавидящим взглядом из-под ресниц. Маньяк ответил ему широчайшей улыбкой. Бейонд обожал подчинять и ломать. Особенно таких выскочек, как этот Кира. О чем он вообще думал, вступая в игру с такой колоссальнейшей уязвимостью в виде семьи? L его так ничему и не научил. И уже не научит. Мышеловка захлопнулась. *** - Чего это ты на него так накинулся? – развязно поинтересовался Мелло, когда они втроем заходили в лифт. – Я тоже не питаю к Бездею нежных чувств, но не кидаюсь же сразу душить… Или перепутал с Рюдзаки? - Что? – вскинулся Лайт, резко оборачиваясь к нему. - Это была шутка, Лайт, - миролюбиво хлопнул его по плечу с другой стороны Мэтт. – В самом деле – чего это ты вдруг? На тебя совсем не похоже. В их глазах не было настороженности. Лишь вполне живой интерес. Драки не были для них чем-то из ряда вон выходящим, а вот потеря контроля и срыв обычно выдержанного Ягами Лайта, позволяющего себе поблажки лишь в отношениях с детективом, да и то крайне редко, вызывали любопытство. - Ты понятия не имеешь, Мэтт, что на меня похоже… - процедил было Лайт, но, столкнувшись с начавшим леденеть взглядом Мелло, оборвал себя и отвернулся к кнопкам. И буркнул. – Не знаю, поймете ли вы… Когда он сказал о моей сестре, я вспомнил ту девочку, что он убил… Квотер Квин. Мелло присвистнул, переглядываясь с Мэттом долгим понимающим взглядом. - Вон оно что… - протянул он. - Да, - Лайт снова повернулся к ним, прямо глядя в глаза. Он уже вполне овладел собой. Только внутри еще что-то противно подрагивало. - Рюдзаки не должен был скрывать ото всех, что он сделал. Они думают, что Бейонд уже отбыл свой срок. И им и в голову не может прийти, что он не исправился. Он мастерски притворяется чудаковатым, но безобидным, и они ему доверяют. Когда же я увидел, как отец показывает ему фотографии моей семьи, я… У меня в глазах потемнело. Хорошо, что ему хватило тех немногих минут, пока они шли к лифту из штаба, чтобы успеть придумать оправдание своему поведению. Вполне веское для этих двоих. Потому что версия про ревнивого старшего брата могла обмануть полицейских и ФБР-овцев. Но не Мелло и Мэтта. Но теперь они оба смотрели на него с пониманием и сочувствием. - Хм… Если кто-нибудь тебя и осудит, то точно не я, - серьезно проговорил Мэтт. – Но, все-таки не стоит сцепляться с Бездеем, Лайт. - Мэтт прав, - тут же кивнул Мелло. – Уж ты-то точно к нему не лезь. Ты даже не представляешь, на что он способен. Они уже приехали на этаж Лайта, но все вместе вышли из лифта, чтобы не прерывать разговор. - Я представляю, - Лайт вспомнил историю про охранника и карандаш. И ощущение рук на собственной шее, не оставляющих шансов на жизнь, он тоже помнил еще хорошо. Теперь и Бездею будет, что вспомнить. «Око за око», как говорил когда-то Рюдзаки. – Но это моя семья, Мелло. - А Бездей как бы наша, Ягами, - немец шагнул вперед, вплотную к нему, буравя льдинками голубых глаз. – Мы с ним и разберемся, когда… Когда придет время. Не я, так Мэтт, или Ниа присмотрят за ним. Твои родные не пострадают, это я тебе обещаю. Вообще никто от его рук здесь не пострадает. Не вмешивайся. Просто держись от него подальше – а об остальном мы позаботимся. - Всего-то два дня осталось, - напомнил Мэтт. – Какой смысл тыкать палкой в змею, привлекая ее внимание? Они смотрели на него так серьезно, с такой бесконечной уверенностью в своих силах… Лайт снова почувствовал это странное ощущение, которое он уже испытывал рядом с ними однажды – ощущение крепкого надежного плеча, на которое можно всегда положиться. Наверное, для этого и нужны друзья – вот именно для того, чтобы услышать от них: «Твои родные не пострадают. Мы позаботимся об этом». Услышать и знать, что так и произойдет. А вовсе не для того, чтобы было удобнее делать коллективные домашние задания или иметь другую какую-то пользу, выбирая «друзей» по статусу и способностям, как практиковал всю жизнь он. Но только Мелло и Мэтт ему не друзья. Не друзья и никогда не станут друзьями. А он никогда не станет для них той «семьей», в которую входил даже Бездей. Кира прекрасно понял, о чем Мелло говорил. Их собственный замкнутый круг. Своя изолированная система с центром, каким был для них Рюдзаки. И Ягами Лайту в ней не было места. Он был для них чужаком, случайным попутчиком, безликой тенью, мелькнувшей на их пути. Немец неосторожно дал очень ясно это почувствовать, хотя говорил совсем о другом. Что ж… У Киры свой путь и своя игра. И он не нуждается в помощи и поддержке… кого бы то ни было. Наоборот, это они вторглись в его пространство, они стоят шахматными фигурами на его доске в игре с L, и только Кира будет решать – чье время пришло и какую фигуру пора снимать с поля. - Я вас понял, - кивнул Лайт, пряча глаза под упавшей на лоб челкой. – Такого больше не повторится. Это все нервы… Но я с этим справлюсь. Что ж, если ты говоришь, Мелло, что мои родные не пострадают, тогда я спокоен. И… не знаю, как это сказать… В общем – спасибо. Спасибо вам двоим за поддержку. - Ложись спать, Лайт, - дружелюбно посоветовал Мэтт. – Сон лучше всего помогает справиться с нервами. Да и мы тоже пойдем. Да, Мелло? - Угу, - рассеянно откликнулся немец, пристально вглядываясь в лицо Лайту, видимо, не слишком-то веря в его такую покладистую готовность к смирению. Но потом тряхнул головой и развернулся на каблуках. – Да, пошли, Мэтт. Спокойной ночи, Ягами. *** - Scheisse, что же с ним не так, Мэтт? – протянул Мелло, входя в лифт следом за Мэттом. Устало привалившись к стенке, он с силой откинул голову, ударяясь в нее затылком. – Я же чувствую, alter, чувствую… - Он не Кира, Мелло, - повернувшись к нему, Мэтт засунул руки в карманы. – Даже Рюдзаки уже это признал. К тому же, если бы он был им… - То наш сладенький Бездей уже мчался бы в ад, - зло процедил немец. – Его там наверняка заждались. Кстати, то, что он принялся дергать нервы Ягами, только доказывает, что и В убежден, что он не Кира. - Согласен, - Мэтт хмыкнул. – Уж в чем, а в отсутствии осторожности Бездея никогда нельзя было заподозрить. Как и в глупости. Он бы не стал рисковать собой, если бы у него оставалась хоть капля сомнений. Так что забудь про Ягами, Мелло. Он больше не интересен. - Ох, Мэтт… Ну ладно. Что там у тебя с Аидзавой? – неохотно признал отсутствие поводов для подозрений Мелло, и сразу же переключился на новую тему. Они уже вышли из лифта и подошли к своим апартаментам. - А ничего, - мрачно откликнулся геймер, толкая дверь и первым заходя в комнату. И повернулся к заходящему следом Мелло. – Никуда он не пытался звонить - ему было не до того. Все это время он скандалил с женой. - Аидзава? Скандалил? – насмешливо хмыкнул Мелло, приподнимая брови. - Угу. Вернее – она с ним скандалила. Он лишь вяло отбрыкивался, - Мэтт пожал плечами. – Я так и не понял – нахрена он вообще поперся? Я бы вообще не ходил домой при таком раскладе. Сплошные упреки в постоянном отсутствии, невнимании, нехватке денег на жизнь, на учебу для дочки, на квартиру побольше… И у его жены такой тонкий голос… ох. Это были худшие три часа в моей жизни, alter. Я бы лучше с Бездеем неделю провел в одной камере. Или съездил бы на пару разборок. Никогда не чувствовал себя так погано… Она еще и меня призывала в свидетели. Мэтт зябко поежился, вспоминая проведенное в семье Аидзавы время. Его жена – молодая, красивая – сначала еще стеснялась незваного гостя. И позволяла себе лишь едкие колкие замечания в адрес мужа, пока они обедали за общим столом. Но мало-помалу конфликт разгорался: она обвиняла, полицейский оправдывался или отмалчивался, она заводилась все больше… Закончилось все криками на кухне за полуприкрытой стеклянной дверью и громким битьем посуды. Мэтт сидел в комнате, чувствуя себя идиотом. Время от времени женщина выскакивала с кухни и задавала ему истерично вопросы, на которые геймер понятия не имел, что ответить. Например: «Как можно жить с мужем, которому работа важнее семьи?» или «Зачем мне мужчина, если его никогда не бывает дома?» или же «Как мне растить детей, если денег ни на что не хватает?». Впрочем, эти вопросы и не требовали его ответов. Они были направлены лишь на то, чтобы сильнее унизить ее супруга. Мэтт был счастлив, когда они с Аидзавой наконец-то покинули его дом. Уже в машине полицейский сказал ему: «Она очень любит меня и очень скучает, а я постоянно занят в последнее время, поэтому она нервничает… Нервничает и волнуется за меня, поэтому и кричит». Геймер промычал в ответ что-то невразумительное, отчаянно желая поскорее добраться до штаба, выкурить сигарету и вернуться в свой привычный холостяцкий мир рядом с Мелло. Все эти трагедии и бесконечные жертвы двоих ради семьи были ему непонятны. Он чувствовал себя крайне неловко. - Думаешь, это не он связан с мафией? – жадно допытывался Мелло, и в голосе его слышалось жгучее разочарование. - Не знаю… - начал было задумчиво Мэтт, почесывая затылок. – Не показалось мне, что он опасается за свою семью. Он бы вел себя по-другому, если бы знал, что им что-нибудь угрожает. Мы достаточно насмотрелись с тобой на людей под давлением, так что я, пожалуй, могу отличить. - Ты можешь отличить, - очень серьезно кивнул Мелло. – Scheisse, так кто же из них? Я был уверен, что это Аидзава… - А что у Ягами? – Мэтт вытащил из кармана смятую пачку и заглянул в нее, выискивая сигарету. Вытянул последнюю и горько вздохнул, увидев, что она сломана. – Fuck, забыл попросить Аидзаву остановиться у магазина. Так как ты провел свой день, Мелло? Я так понял, Соичиро тоже не пытался ни с кем связаться? Мелло мрачно смотрел на него, а потом тяжело вздохнул, отводя в сторону взгляд. - Хрен его знает. Я создал ему все условия – ушел в комнату вместе с Ягами и два часа кряду торчал там безвылазно. Но, когда я вернулся – он все так же сидел на кухне с женой. Они даже позы почти не меняли. И он… Он, мать его, держал ее за руку все это время. А она ему кротко так улыбалась... Сидели, словно гребаные молодожены. Если это и Соичиро, то он – самый гениальный игрок из всех, кого я когда-либо встречал и о ком когда-либо слышал. Потому что я ни на йоту не почувствовал в нем ни фальши, ни гнили. Не то, что в его сыночке… Я бы поставил обе руки на то, что он честный коп, - с неохотой закончил он. Чуть помолчал и вдруг оживился, заговорщицки пододвигаясь к Мэтту вплотную. – Кстати, я нашел у Ягами в комнате журналы с порнушкой. - Ну и что? – раздосадованный проблемой с сигаретами, Мэтт раздраженно дернул плечами. - Это нормально в его возрасте. - Нормально, угу, - азартно сверкнул немец глазами. - Но, знаешь что, Мэтт? Они у него совсем новые! Если он и просматривал их до меня, то лишь один раз – у них даже страницы еще были ровные и пахли... Ну, знаешь, как пахнет журнал, когда ты его только-только купил? Мэтт кивнул. Ягами с его журналами его вовсе не волновал. На фоне проблемы, что сигарет в ближайшее время достать будет негде, интерес Мелло к такой мелочи начинал отчаянно раздражать. - Ну и что? – еще раз мрачно повторил он. - Как что, Мэтт? – возмутился немец. – А ты помнишь наши с тобой журналы? В каком они виде? Потому что мы платим бабки, чтобы смотреть на девочек. А у него они как… как… декорации! Как будто он купил их, чтобы они просто были, потому что так правильно в его возрасте. Ты понимаешь, о чем я? Кстати, вот еще что. Еще он очень старался произвести впечатление, что засматривал их наизусть. Даже сказал мне парочку номеров страниц с якобы понравившимися ему цыпочками. - Да ну тебя, Мелло, - отмахнулся Мэтт и отошел от него к столу. Вытряхнул из пачки сломанную сигарету и, скорбно разглядывая и думая, как починить ее с наименьшими потерями, ворчливо пробормотал. – Это уже перебор. Листал, не листал он свою «клубничку» - тебе-то какая разница? Завязывай, а то меня начинает всерьез уже волновать твой повышенный интерес к Ягами. Мелло подошел и какое-то время молча через плечо наблюдал, как Мэтт пытается собрать сигарету снова в единое целое. В принципе, геймеру не впервой было таким заниматься. Но мысль о том, что эта сигарета последняя на крайне неопределенное время, погружала его в тоску. И было вовсе не до Ягами, и не до абсурдных уже подозрений Мелло, цепляющегося к совсем уже мелочам. - Полагаешь, в этом нет ничего? – с сомнением спросил из-за спины немец. - Но это же явно очередная ложь… - Да какая там ложь, - Мэтт склонился, аккуратно вставляя край одной половинки сигареты в другую. – Он же живет с родителями, Мелло. И до всей этой заварушки оканчивал школу и поступал в институт. Может, он их купил по случаю, а времени полистать просто не было. А потом ему стало не до того. Та же девушка появилась, Миса… Рука дрогнула, и край сигареты смялся в последний момент. Несколько крупинок табака высыпались на стол. - Fuck! – выругался Мэтт. Теперь надо было опять начинать все сначала. Немец, явно приняв его доводы и смирившись с беспочвенностью своих подозрений, вдруг протянул руку и выхватил из пальцев геймера сломанную сигарету. И брезгливо бросил ее в мусорную корзину. - Погоди, не ори, - предупредил он ахнувшего и уже открывшего было рот приятеля. И протопал тяжелыми ботинками через всю комнату к тумбочке. Деловито распахнул ее, секунду помедлил и, наклонившись, выудил из ее недр нераспечатанный блок любимых сигарет Мэтта: – Так я и думал. На. Ватари сказал, что Рюдзаки просил его оставить кое-что в тумбочке для тебя и меня. Мэтт торопливо подскочил к нему и, склонившись, тоже с любопытством заглянул в тумбочку, чуть-чуть оттесняя приятеля плечом. Там лежал еще один блок сигарет, стопка из плиток шоколада – именно той марки темного шоколада, что всегда выбирал здесь Мелло, несколько пакетов чипсов и скромная упаковка с шестью баночками безалкогольного пива. Многозначительно переглянувшись, приятели выпрямились. - Он все такой же, да? - хмыкнул Мэтт, жадно раздирая упаковку и вытаскивая сигаретную пачку. – Все видит и все замечает. - Ага, - Мелло взял верхнюю шоколадку из стопки плиток и выпрямился, с ухмылкой глядя на друга. – Похоже, мы сегодня гуляем, Мэтти. - Да, дорогой, - напевно протянул геймер, прикуривая сигарету и с наслаждением делая первую затяжку. Он был счастлив, что этот отвратительный день наконец-то закончился. Причем закончился так чудесно – Мэтт буквально видел внутренним взором, как меняют свой облик стены, перенося их снова в приют, когда упаковка чипсов и тайком купленная банка пепси были для них двоих ночным царским пиршеством. Внутри разливалось тепло – то удивительное уютное тепло, что осталось в далеком детстве. Нескладный худой подросток, выросший в великого детектива, несмотря ни на что, не утратил этой своей способности: уметь отвлекать от текущих проблем, какими бы глобальными они ни казались. Просто напоминать, переключая внимание совершенно незначительными деталями, о том богатстве, которым они постоянно владеют - владеют внутри себя. Заставлять их концентрироваться на главном, на том единственном, что действительно имело значение. Они все еще все были живы. И они с Мелло были вместе. У них впереди была еще целая беззаботная ночь и возможность болтать до утра, забыв обо всем за тайным пиршеством на двоих, вновь окунувшись в атмосферу их комнаты в уютном домике Вамми. Разве мог быть в этом отчаянном, стремительно меняющемся непостоянном мире более щедрый подарок? Геймер вскинул голову, чтобы поймать взгляд Мелло и убедиться, что и он вполне проникся той атмосферой, что передал им своим скромным прощальным подарком их готовый сделать шаг в вечность лидер… И с замиранием сердце увидел, как каменеет лицо лучшего друга, как сжимаются в тонкую линию губы и решительно прищуриваются голубые глаза. - Scheisse, я не могу. Не могу так, - словно выплевывая слова, выдавил из себя Мелло, и положил так и не вскрытую шоколадную плитку на тумбочку. Не обращая внимания на озадаченно поперхнувшегося дымом Мэтта, он засунул руку в карман и вытянул телефон. Презрительно кривя губы, быстро набил номер и уверенно поднес его к уху. - Не спишь еще? – со злой деловитостью процедил он в трубку. – Хорошо. Подключись к нам с Мэттом по видеосвязи. Я хочу… Хочу рассказать кое-что Рюдзаки сейчас. И ты тоже должен быть в курсе этого. Захлопнув телефон, он прямо посмотрел жесткими, ледяными глазами на недоуменно уставившегося на него геймера. - Я фактически предал его сегодня, Мэтт. Еще и тебя подбил на предательство, - он протестующе вскинул ладонь, останавливая собиравшегося возразить приятеля. – Не спорь, alter. Что сделано, то сделано. Я хотел спасти ему жизнь, Scheisse, я больше всего на свете хотел только этого, но это меня не оправдывает. Тем более, что фишка не вышла. Если он завтра умрет – я себе никогда не прощу, что лгал за его спиной. И между нами с тобой навсегда останется эта ложь, если мы вдруг чудом выживем. Я не хочу, чтобы она оставалась. Рюдзаки может мне никогда не простить, но он должен знать правду. Он шагнул к монитору на стене и включил его. Оглянулся, пристально вглядываясь в лицо лучшего друга. - Так надо, Мэтт. Понимаешь? Мелло умел быть объективно безжалостным не только к другим, но и к себе. И это качество в нем особенно восхищало Мэтта. Что бы ни говорили и не думали о нем все остальные, но Мэтт доподлинно знал, что его друг никогда не станет себя выгораживать или же искусственно обелять. Он был честен – как перед собой, так и перед другими. Ну… теми «другими», кто имел для него хоть какое-нибудь значение в этом мире. - Понимаю, - кивнул геймер и, затянувшись последний раз, погасил в пепельнице окурок. – Только один момент, Мелло. Ты меня ни на что не подбивал. Ты предложил, но решение у нас было общим. Ничто не мешало мне отказаться. Глядя ему в глаза, немец, немного помедлив, кивнул. В общем-то, слова не особенно были им и нужны. Экран вспыхнул большим изображением Ниа, сидящего в кресле, с аккуратно сложенными на столе ладошками. Но это изображение тут же уменьшилось и ушло в угол экрана, сменившись большим белым фоном с фигурной литерой L. Оба участника видеоконференцсвязи, вызванные Мелло, подключились и были готовы к общению. - Привет, - Мелло оперся руками на стол, подавшись ближе к экрану. – Рюдзаки, Ниа… Я хочу вам кое-что рассказать. Кое в чем признаться… - Мы тебя слушаем, Мелло, - серьезно откликнулся Ниа. Он явно понял, что Мелло не стал бы создавать общую видеосвязь в такой поздний час без действительно серьезного повода. – Говори, что ты хочешь сказать. - Говори, Мелло, - эхом поддержал его равнодушный голос Рюдзаки. Но свою камеру он не включил, оставшись для них все тем же безликим L. *** В апартаментах было чертовски холодно. Лайт торопливо прошел в темную спальню, щелкнув по дороге выключателем на стене и, мимоходом небрежно бросив на стол пакет с яблоками, первым делом захлопнул распахнутое настежь окно. А потом обессиленно сел на кровать, спрятав в ладонях лицо. Он прекрасно понял Бейонда. Угроза жизни родным – маньяк решил дополнительно надавить на него, чтобы подстраховаться. Что ж, он очень предусмотрителен. И хорошо ведет свою партию, продумывая ходы до мелочей. Наглядная демонстрация своей силы – что могло быть эффектнее? Несчастный Ямамото Хироси, подвернувшийся так некстати… Но как же стремительно ориентируется Бездей в происходящем, как мгновенно реагирует на обстоятельства и как виртуозно использует любую появившуюся возможность в своих подлых целях! Злости уже больше не было. Нет, Кира не злился – он уже вполне был способен спокойно анализировать произошедшее. Бейонд, безусловно, хитер и умен. И очень опасен – в этом Кира был абсолютно согласен с Мелло. И ему, в отличие от всех них, совершенно нечего было терять. Его миром был L – L, которого он жаждал убить. Жаль, что Бездей не появился намного раньше – когда цепь наручников еще не защелкнулась на руке Лайта. Нет, еще раньше – до того, как Лайт поступил в институт. Тогда Рюдзаки был всего лишь безликим L, и Кира просто остался бы в стороне, дав возможность Бейонду Бездею убить свой оригинал и избавить его от преследователя, бегущего по следам. Какая-то неопределившаяся назойливая мысль все крутилась в его голове, даже не мысль – неясная тень, но Лайт никак не мог ее уловить. Вздохнув, он растер ладонями лицо и взъерошил волосы. Нужно двигаться дальше. Нельзя останавливаться. В его игре нерешительность может вылиться в глупую, бесполезную смерть. Теперь, когда карты раскрыты; когда он доподлинно знает, каким будет финал; когда решение принято – нет смысла метаться и сомневаться. Из их лабиринта с Рюдзаки изначально был выход только для одного, и теперь, когда Лайт точно понял – кому достанется это право - он почувствовал странное успокоение. Что ж, пусть будет так, раз по-другому уже невозможно. Он был готов к этому. В глубине души – давно был готов. Просто не хотел верить в такую развязку и, вопреки логике, надеялся найти выход для них обоих. Но – не получилось. Поднявшись с кровати, он подошел к столу и выдвинул ящик. Пробежался пальцами по лежащим стопкой тетрадкам, небрежно вытаскивая второй рукой яблоко из пакета. И, вздохнув, поднял глаза, надменно вскидывая подбородок. - Здравствуй. Давно не виделись… Рюк. - Лааайт! – на Бога Смерти было жалко смотреть. – Не представляешь, как я рад, что ты наконец-то прикоснулся к Тетради. Вижу, ты меня не обманул и, действительно, принес яблоки. - Я никогда тебя не обманывал, - высокомерно дернул плечом Лайт. – А вот ты, похоже, связался с плохой компанией, Рюк. Присев на корточки, он протянул яблоко на вытянутой руке к губам Рюка. Было заметно, что Бог Смерти уже давно страдал от мучительной ломки – в данный момент он висел вниз головой, с ненормально изогнутыми и переплетенными между собой торчащими вверх ногами. Одна рука Рюка была вывернута на спину и оплетала его тело, а второй он обхватывал себя спереди в судорожном объятии. Даже если бы он захотел – он бы не смог самостоятельно взять лекарство от этой ломки в виде обычного яблока. Впрочем, Кира уже видел его таким и не был ничуть удивлен. - Кто-нибудь заходил в комнату в мое отсутствие? – деловито поинтересовался он, поворачивая в пальцах яблоко и внимательно следя, чтобы они не попали под острые зубы Шинигами, жадно откусывающие сочную мякоть. - Нет, - Рюк в четыре укуса прикончил яблоко. – Никто не заходил, Лайт, пока тебя не было. Правда, я спускался вниз, когда ты пришел, чтобы увидеть – принес ли ты яблоки. Но и все остальные тоже были внизу, наверх никто не поднимался. Он захватил зубами огрызок, который Лайт брезгливо держал за палочку, и с чавканьем прожевал его тоже. И лишь после этого с хрустом распрямил затекшие конечности и с явным наслаждением принял нормальное положение, перевернувшись в воздухе вверх головой. - Спасибо, - проговорил он. – Ты меня выручил, Лайт. Я знал, что ты не забудешь своего старого друга. Скажи, а остальные яблоки в твоем пакете, они… - Они все для тебя, - Лайт тоже поднялся и кивнул на пакет, лежащий на столе. – Но больше я не смогу принести. Так что тебе решать – есть ли их сразу или растягивать удовольствие. Рюк жадно посмотрел на пакет. - Я бы съел еще одно, если… - Я же сказал, что они все твои, - чуть раздраженно перебил его Лайт. – Если хочешь – так и бери. Насколько я вижу – ты уже в полном порядке и не нуждаешься в моей помощи. Или ты боишься, что здесь есть камеры? - Нет, Лайт, камер я не боюсь, - Рюк протянул руку и вытащил из пакета еще одно яблоко. – Этот страшный человек – Бейонд – научил меня разбираться, когда они включены, а когда выключены. Камеры здесь действительно есть, и их довольно много, но сейчас ни одна не работает. Он с обожанием осмотрел яблоко со всех сторон и жадно втянул своим впалым носом его запах, поднеся почти что вплотную. - Яблоки… Как же я страдал без них, Лайт. - Наслаждайся, - Лайт обошел его и отошел к окну, повернувшись к Шинигами спиной. Зябко поежившись, он обхватил себя руками за плечи – все-таки в комнате было все еще жутко холодно. Глядя на сияющий в ночи город внизу, он молчал, ожидая, когда Бог Смерти заговорит сам. Он не собирался ни о чем расспрашивать его, хотя на языке вертелась сотня вопросов. Но на вопросы Рюк всегда отвечал коротко и неохотно – Кира давно уже достаточно его изучил. Нет, пусть уж лучше он начнет первым – а в том, что Шинигами заговорит и сам все расскажет, Кира не сомневался. Он действительно очень многому научился за это время у своего недруга. Молчание и отсутствие интереса в данном случае должны были сработать гораздо лучше вопросов. Главное – продолжать держать паузу. Какое-то время за спиной раздавалось лишь чавканье, а потом Рюк глубоко, удовлетворенно вздохнул. Потом, спустя какое-то время, вздохнул еще раз – уже вовсе не так довольно. Не оглядываясь, Лайт внимательно следил за Богом Смерти своим внутренним взглядом. Вот сейчас он уже удовлетворил свою мучительную зависимость от яблок и способен соображать. И теперь он сгорает от любопытства, пытаясь понять, почему Лайт не спрашивает его ни о чем, а, вообще, повернулся спиной, как будто Шинигами ему вовсе не интересен. Рюк тоже хочет выглядеть безразличным, но любопытство разгорается все сильнее. Сейчас он не выдержит. - Значит, Тетрадь снова к тебе вернулась, Лайт, - начал Бог Смерти, потоптавшись у него за спиной. - Разумеется, - небрежно кивнул Лайт, не оглядываясь. - Но ты же никак не мог даже предполагать, что она возвратится к тебе таким способом, - в голосе Шинигами послышалась озадаченность. - Не мог, - Лайт развернулся к нему лицом и оперся на подоконник. – Но я Кира, Рюк. Единственный настоящий и истинный Кира. Я знал, что рано или поздно она снова вернется ко мне. Рюк непонимающе смотрел на него. Вытерев губы тыльной стороной кисти, он подлетел чуть поближе. - И ты не спросишь меня, почему она оказалась в руках у Бейонда Бездея? – недоверчиво спросил он. - Зачем? – Кира небрежно пожал плечами. – Я и так представляю, как это было – в общих чертах. Тебе стало скучно, так как ты думал, что наше противостояние с L закончено, потому что я слишком привязался к Рюдзаки. И ты стал искать себе нового активного кандидата. Но после меня тебя уже не устраивали обычные люди. Ты начал искать кого-нибудь… необычного. Выдающегося. Готового убивать не ради собственной выгоды, а ради идеи. Не важно, какой – но идеи. Так это было? Я многому успел научить тебя, Рюк. Ты рассчитывал, что, как только он начнет действовать – я начну охоту за ним вместе с L. Или же – в качестве L. Ты знал, что я не терплю проигрывать… А значит, мы бы снова с тобой обязательно встретились. Он хмыкнул и насмешливо посмотрел на Бога Смерти. - Скучал по мне, Рюк? - Боги Смерти не скучают по людям, Лайт, - проворчал Рюк, отворачиваясь. Его крылья сухо шуршали у него за спиной. - Но ты обо мне вспоминал. - Да. Вспоминал, - неохотно согласился Бог Смерти. – Иногда. - Я и не сомневался, - Лайт удовлетворенно кивнул. – Я тоже скучал по тебе, Рюк. Мне тебя… иногда не хватало. Бейонд Бездей показался тебе очень забавной кандидатурой – двойник детектива, мечтающий его убить, так удачно оказавшийся тут, в Японии… Ты не мог пройти мимо такого. Ты думал, что будет еще интереснее, и противостояние треугольника – Киры, В и L – позабавит тебя еще больше. Не только тебя, но и других Шинигами – они ведь знают теперь меня и за мной наблюдают, верно? Я стал популярен в мире Богов Смерти, Рюк? - Не то, чтобы популярен, Лайт, - снова нехотя признался Рюк, вертя головой и демонстративно разглядывая стены комнаты, как будто вопросы Киры были ему скучны. – Но за тобой иногда наблюдают. Ты, действительно, интересен. - Еще бы, - самодовольно хмыкнул Кира. – Ведь вы вмешивались в смерть человека, отменяя ее, и я к этому тоже был как бы причастен… Конечно же, мы вам интересны. Вот только вы мне – не интересны совсем. Что меня по-настоящему интересует, так это третья Тетрадь. Где она сейчас, Рюк? - Третья Тетрадь? – попытался изобразить непонимание Рюк, и Лайт сразу же понял, что тут что-то нечисто. - Тетрадь Рэм, которая должна была достаться мне, получил ты, как награду. Ее ты отдал Бейонду. Тетрадь Мисы заперта в сейфе, - снисходительно объяснил Кира. Он прекрасно знал, насколько любит Рюк, когда он раскладывает все по местам. – Но была еще третья Тетрадь – моя. Та, которая породила Киру и от которой отказалась в больнице Миса. Где она? Она в человеческом мире, или же ты приберег ее для себя? Вот что меня по-настоящему интересует. - Ты очень проницателен, Лайт, - проговорил Рюк, даже причмокнув от удовольствия. Огненные глаза его горели от интереса. – Ты так хорошо все запоминаешь… Тебя не запутаешь. - Да. Поэтому и не пытайся. Я собираюсь поставить жирную точку в этой игре, Рюк, и, уверяю тебя – тебе будет на что посмотреть. Ты будешь доволен. Но я должен знать, где третья Тетрадь. Она в человеческом мире? - Нет, - Шинигами вздохнул и поскреб когтистой ладонью в затылке. - Ее у меня забрали. Она у Сидо. - Сидо? – Лайт чуть приподнял брови, складывая на груди руки. - Другой Шинигами, - неохотно объяснил Рюк. – Видишь ли, Лайт, я получил Тетрадь, которую поднял ты, в свое пользование обманом. Это была Тетрадь Сидо. Но потом он спохватился. Мне пришлось отдать третью Тетрадь ему, хотя я и планировал отдать ее снова тебе… Потом, если бы у тебя не получилось вернуть себе Тетрадь из сейфа. - Как это мило с твоей стороны, Рюк, - Кира скривился, насмешливо покачав головой. Но тут же снова пытливо вгляделся в лицо Бога Смерти. – Так значит, ее больше нет в нашем мире? Здесь осталось всего две Тетради? - Да, Лайт. Она у Сидо, и он не выпустит больше ее из своих рук. В человеческом мире осталось всего две Тетради. - Хорошо, - Лайт, старательно не показывая своего облегчения, оттолкнулся от подоконника и, обойдя Рюка, прошел в середину комнаты. – Ах да, еще вопрос, Рюк. Если я выполню все условия нашего договора с Бейондом, но он не откажется от Тетради… - То я убью его, Лайт. Я же выступил гарантом вашего договора, - закончил за него Рюк и довольно заухал. – И ты даже не представляешь, с каким удовольствием я впишу его имя в Тетрадь… - Но, если я попрошу тебя убить его прямо сейчас – ты не выполнишь моей просьбы, не так ли? – невинно поинтересовался Кира. - Нет, Лайт, - Шинигами сразу же помрачнел. – Я хорошо отношусь к тебе и даже, в каком-то смысле, болею за тебя, но я не стану тебе ни в чем помогать. Я же говорил тебе уже раньше. - Отлично, - Лайт энергично кивнул. – Я бы и не попросил, Рюк. Смерть Бейонда от сердечного приступа навлекла бы на меня подозрения. Мне это ни к чему. Я спросил, чтобы убедиться, что это мне не грозит. - Но я должен предупредить тебя, что Бейонд Бездей – это страшный человек, Лайт. Даже мне было не слишком приятно рядом с ним находиться. А я ведь Бог Смерти, - заботливо предупредил Рюк. – Будь с ним осторожен. - Я знаю. Сегодня он дал мне понять, что убьет всю мою семью, если я не буду ему подчиняться, - Кира пристально посмотрел на своего огромного собеседника. – Он оставил себе лист Тетради, да? - И не один, - кивнул Шинигами. Но тут же спохватился. – Но считай, что я тебе ничего об этом не говорил. - Не волнуйся, я и так это понял, - Кира сделал пренебрежительный жест рукой. – Я и так знал, что он очень опасен. И знал еще до того, как увидел тебя, что даже авторитет Бога Смерти не имеет для него никакого значения. - Он ужасно со мной обращался, - горько пожаловался Рюк. – А когда я напоминал ему, что когда-нибудь впишу его имя в Тетрадь, он говорил, чтобы я это делал прямо сейчас или заткнулся. И смеялся. А ведь это же ненормально. Люди должны бояться собственной смерти, это основа мира… Он вообще постоянно смеялся надо мной и был очень груб. И не кормил яблоками. Он ужасный человек. Тебе лучше смириться и не перечить ему, Лайт. - Я его не боюсь. Это он должен бояться меня. - Но, если он знает, как выглядят твои родные, то он, действительно, может убить всю твою семью, Лайт. Если ты не будешь делать так, как он хочет… - озабоченно покачал головой Рюк. - Мою семью? – Лайт вздернул подбородок и презрительно посмотрел на него. И холодно процедил. – Если я Кира, Рюк, то зачем мне семья? Это только балласт. Они связывают мне руки. Это – моя уязвимость. Если он устранит ее – я буду только ему благодарен. В моих интересах делать все так, чтобы он до последнего думал, что я не собираюсь ему подчиняться. Бог Смерти замер, уставившись на него. У него даже рот приоткрылся. Лайт с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. - Ты… Ты очень изменился, Лайт, - озадаченно проговорил Рюк. - Нет. Я всегда таким был, - Кира подошел к кровати и, откинув край одеяла, взял с постели аккуратно свернутую пижаму. – Может быть, лишь слегка повзрослел и научился ставить приоритеты. Я буду спать в другом месте, Рюк. Я пока не владелец Тетради, поэтому ты не должен неотлучно находиться рядом со мной. Оставайся здесь и ешь в свое удовольствие яблоки или, если тебе нужно быть рядом с владельцем Тетради – отправляйся к Бейонду. Я собираюсь использовать Тетрадь завтра – тогда и увидимся снова. - Ты будешь спать вместе с L? – заинтересовавшись, Бог Смерти даже подлетел к нему ближе, с жадным любопытством заглядывая в лицо. – Ты случайно не влюбился, Лайт? Не хочу тебя пугать, но, в твоем случае – любовь к L так же опасна, как и любовь к человеку для Шинигами. Она может тебя убить. То, что в мире Богов Смерти не существовало ограничений для любви в виде разницы в половой принадлежности, Лайт знал еще с тех пор, как любовь к Мисе убила Рэм. Неудивительно, что для Рюка его неестественная тяга к L вполне могла казаться любовью. - Мне приятно и интересно быть рядом с Рюдзаки, - он равнодушно пожал плечами. – И, пока я с ним рядом – Бейонд не причинит мне вреда. Сейчас я должен бояться, потому что завтра, возможно, уничтожат Тетрадь. И я должен думать, что я могу умереть. Мой страх будет вполне обоснован – глупо не использовать такой шанс. Да, Рюк, я собираюсь спать рядом с L, но это меня не убьет. Нам осталось совсем мало времени, и я хочу провести его с ним. Пока есть возможность. Но к любви это не имеет ни малейшего отношения - это, скорее, вопрос моей безопасности, пока я не получу в руки Тетрадь. - Все-таки, ты стал другим, Лайт, - тяжело покачал головой Шинигами. – И ты начинаешь походить на Бейонда Бездея. - Ешь свои яблоки, Рюк, - небрежно бросил Лайт через плечо, направляясь к выходу. Вот только сравнений с Бездеем от Шинигами ему сейчас не хватало. – Увидимся завтра. *** Рассказ Мелло занял не слишком-то много времени. Он замолчал, тяжело дыша и жадно глядя в экран, ожидая вердикта. Повисла долгая пауза. Мэтт стоял рядом с другом – плечом к плечу – готовый к любой реакции, любому ответу Рюдзаки. Что бы он ни сказал, какое бы решение ни принял сейчас – это было все-таки лучше, чем тяжесть лжи и гадкое ощущение предательства, что давили на душу всего лишь несколько минут назад. Решимость Мелло, как и всегда, восхитила его и вызвала привычное чувство гордости за лучшего друга. Он полностью поддерживал его решение не скрывать своей вероломной попытки нарушить правила и попытаться вмешаться в чужую игру. И, каким бы абсурдом это сейчас ни казалось, Мэтт даже немного был рад за Мелло – то, что он вызвал на связь и Ниа, более чем наглядно доказывало, что многолетняя гнилая заноза бесполезной вражды действительно полностью удалена из его сердца и разума. Разумеется, в один миг ничего не изменится – то, что она была, еще долго будет напоминать о себе, если они будут живы. Но уже сделаны первые шаги к освобождению от этой терзающей вечной боли, не дающей вздохнуть полной грудью, жить для себя, без сравнения с кем-то. Его друг осознал, что всегда был таким же номером первым, как и его конкурент. И это было самое главное для их будущей жизни, если она им осталась, с точки зрения Мэтта. Но он бы ни за что не ляпнул этого вслух, даже под страхом смерти. Ниа молчал, глядя в стол и крутя пальцами прядь волос на виске, не поднимая глаз к экрану и не смотря на застывших в нетерпеливом ожидании двух приятелей. Он явно не собирался давать какую-либо свою оценку их поступку до того, как первым выскажется L. И Мэтт был ему очень благодарен за это. Повисшую тяжелую паузу нарушил глубокий вздох. - Я знал, что вы попытаетесь это сделать, - равнодушно проговорил Рюдзаки. Он так и не включил свою камеру. – И, со своей стороны, предпринял шаги, чтобы твой план не сработал, Мелло. - Ты… - Мелло отшатнулся, потрясенно переглядываясь с Мэттом. – Ты знал?! - Предпринял шаги? – в тон ему ошарашенно выдохнул Мэтт. - Да, - невозмутимо откликнулся мягкий голос за безликой литерой L. – Но что для меня было действительно важно – так это расскажете ли вы мне сами об этом, или же нет. Вы рассказали. Спасибо. Это лишь укрепляет мою веру в то, что я все делаю правильно. И что я в вас не ошибся. Теперь я еще больше уверен в том, что смогу победить. - Ч-что? – выдохнул Мелло, снова непонимающе переглядываясь с приятелем. Совсем не это они готовы были услышать. Их откровение для L явно не было неожиданностью. Он не был рассержен или же возмущен. Напротив, в мягком невыразительном голосе явственно слышалось удовлетворение. - Рюдзаки, - неожиданно поднял голову Ниа, вмешиваясь в разговор. – Ты всегда учил нас мыслить рационально. Ты говорил, что мы должны уметь отключать свои чувства и мыслить с точки зрения расстановки правильных приоритетов. Мне никогда не мешали чувства, но, может быть, именно поэтому я и не смог посмотреть на ситуацию под тем ракурсом, под которым ее смог увидеть Мелло. Но сейчас, когда он рассказал, его план видится мне решением. Это выход, который мы не могли отыскать. Он учитывал все нюансы – и имитацию атаки якудза, при которой необходимо уничтожить Тетрадь на глазах ФБР, и правдоподобную инсценировку твоей смерти, чтобы выманить на свет Киру. Если ты мог предвидеть его – то почему предпринял шаги, чтобы его невозможно было осуществить? Это твоя игра, я согласен, но вероятность победы в плане Мелло на порядок выше, чем при том, что мы отпустим ситуацию на самотек… - Э… Не ожидал от тебя поддержки, Ниа, - второго удара Мелло явно не мог уже перенести. Он потерянно огляделся, и Мэтт торопливо пододвинул ему стул, на который немец тут же обессиленно рухнул. – Не думал, что ты сможешь меня… Нас понять. - Я тоже не думал, Мелло, - спокойно парировал Ниа, пронзительно глядя на них с экрана. – Но, с точки зрения приоритета спасения жизни L, твой план был хорошим. Именно поэтому я не понимаю, почему Рюдзаки, зная о подобной возможности, не только сам не использовал ее, но и помешал нам воспользоваться ей. - Может быть, мы что-нибудь не учли? – Мэтт озадаченно поскреб рукой затылок. - Мы все учли, - резко проговорил Мелло, уже оправившись от удивления. – Но L не может позволить нам пойти на убийство невинных людей. Нет, не так… Вообще не может позволить пойти на убийство. Так, Рюдзаки? - Угу, - все-таки ужасно хотелось видеть лицо детектива, а не заставку экрана. – А еще вы не учли того, что господин Соичиро был заместителем шефа Японской полиции, а Аидзава работает в отделе по расследованию особо тяжких преступлений. У них у обоих могут быть выходы на якудза, причем законные – через осведомителей, например. Если бы кто-то из них совершил бы сегодня звонок, который бы вы позволили ему сделать – он всегда мог бы потом сказать, что всего лишь пытался спасти жизнь L, используя официальные связи. Реализовав свой план, вы лишили бы возможности Японскую полицию получить доказательства в нечистоплотности высокопоставленного полицейского, который в дальнейшем бы вернулся на службу. А совершивший сделку с мафией один раз, причем не важно, по каким причинам, обязательно совершит это снова. Тебе ли не знать об этом, Мелло. - Да плевать я хотел на Японию вместе с ее продажными копами! – немец даже вскочил со стула от переполнявших его эмоций. - Ни один человек или даже полиция всей страны не стоит того, чтобы ты рисковал своей головой! Хотя бы потому, что, оставшись в живых, ты спасешь гораздо больше человеческих жизней! - Мелло прав, - снова поддержал его Ниа. – Это звучит жестоко, но жизнь L гораздо дороже с точки зрения рациональности. Ты не можешь этого не понимать. Я делаю вывод, что ты слишком увлекся этой игрой, Рюдзаки, поэтому… - Слишком увлекся этой игрой? – живо перебил его L. – Возможно, ты прав, Ниа. Думаю, я никогда в жизни не был так увлечен. И я слишком многое поставил на карту, чтобы позволить себе отступить. - Слишком многое? Ты поставил на карту свою жизнь, L! – снова не выдержал Мелло. – Ни один преступник, ни одна игра не стоит того… - Для меня – стоит, - тоном, не терпящим возражений, оборвал спор Рюдзаки. Чуть помолчав, он продолжил. – Я хочу, чтобы вы это приняли, как аксиому. Иногда, чтобы добиться победы, необходимо довести напряжение до пиковой точки. До абсолютного максимума, после которого может последовать взрыв. Возможно, для этого придется погибнуть. Я готов к этому. Я полностью понимаю, на какой риск я иду. И готов пожертвовать жизнью ради победы – она стоит того. Вам придется это принять. И понять, что моя главная цель – это вовсе не спасение жизни L. - Никогда не пойму, - упрямо буркнул себе под нос Мелло. И Мэтт машинально кивнул, полностью соглашаясь с приятелем. – Кира, конечно, беспрецедентный преступник, такого еще никогда не бывало, и ты, может быть, играешь с Богами, а не с человеком… - Кира – человек, Мелло, - вновь перебил собеседника детектив. – Я уверен в этом на все сто процентов. Но дело не только в Кире… Все это давно уже вышло за рамки простого расследования. Я не отступлю сам и никому не позволю остановиться. Нельзя… - Нельзя вмешиваться в чужую игру? – вскинул голову Ниа. И голос его звучал неожиданно жестко. – Но ведь это уже и наша игра, Рюдзаки. Из-за белой заставки на экране снова послышался тихий вздох. Терпение L подходило к концу. - Я хотел сказать вовсе не это, Ниа, - тем не менее, голос детектива оставался по-прежнему ровным и невозмутимым. - Но да – нельзя вмешиваться в чужую игру. А вы когда-нибудь задумывались о том, почему я требовал соблюдать это правило? Люди не способны читать мысли друг друга. Невозможно залезть в голову человеку и доподлинно выяснить, какую именно игру он ведет. И сколько целей преследует в ней. Если для вас очевидна главная цель – это не значит, что не существуют другие, не менее важные. Вы просто можете их не увидеть. И сломаете всю систему. Вот поэтому нельзя вмешиваться и пытаться что-то исправить, даже если вам самонадеянно кажется, что ваше участие необходимо. Сейчас я использую вас ровно настолько, насколько мне это нужно. А ваше время настанет… чуть позже. - Так Кира – не единственная твоя цель? – озадаченно переглянулся с Мэттом Мелло. - Наше время? – пытливо переспросил Ниа, пристально глядя в экран. - Не единственная, Мелло. И у меня есть только одна попытка, чтобы расставить все по местам. Я не уверен на сто процентов, что у меня все получится, но я должен хотя бы попробовать. Вероятность, что будет другая возможность, стремится к нулю. Именно поэтому ошибка и смерть меня не пугают, гораздо страшнее бездействие. Его я себе никогда бы не смог простить, - детектив чуть помолчал. – Ниа, ваше время настанет, когда… Когда меня больше не будет рядом. С того момента, как я покину штаб, ситуация станет непредсказуемой. И вы будете вправе поступать по своему усмотрению. Я уже говорил, к чему вы должны быть готовы… Есть еще кое-что. Ты говоришь, тебе никогда не мешали чувства, Ниа, но их подавление ограничивает твою креативность и способность к быстрым решениям, в отличие от Мелло. Сегодня ты это увидел. Возможно, завтра не только ему, но и тебе тоже придется встать перед выбором: опираться ли, как и всегда, на сухие законы логики, или довериться сердцу и интуиции. И сейчас никто не способен предугадать, каким будет правильный выбор. Любое решение может привести нас к победе, а может всех погубить. Так вот… Не страшно, если ты ошибешься, Ниа. Вполне нормально иногда ошибаться. В этом и заключается сущность людей. Страшно разучиться верить своему сердцу, а не только лишь фактам и логике. Потому что тогда ты уже никогда не сможешь поверить в кого-то еще. Хотя бы попытаться… поверить. - Я верю в рациональность и факты, L. Они не лгут, в отличие от людей, - глаза Ниа на экране казались просто огромными. И так походили сейчас на глаза самого L. – Какой мне смысл верить в кого-то еще? Мэтт покосился на Мелло – вытянувшись в струну, немец жадно смотрел на экран. Он даже чуть побледнел, но бирюзовые глаза его ярко горели, а губы были сжаты в тонкую линию. Он тоже чувствовал, что это конец. Последний урок. Прощание. Передача всего того, чем Эл жил, в руки преемников. - Потому что каждый имеет право на шанс, чтобы исправиться. И вовсе не обязательно носить имя L, чтобы признавать это право. Нужно всего лишь уметь доверять. Верить в людей и не растерять способности верить людям... Даже вопреки опыту, фактам и логике. Не бояться… Не бояться ошибок. Если Мелло и Мэтт останутся живы – тебе повезет. Ты сможешь у них этому научиться. - Эээ… - замычал было Мэтт, растерянно переглядываясь с Мелло. Он совсем не чувствовал в себе что-то, чему он мог бы научить их бывшего друга, а потом врага детства. Но немец ответил ему быстрым предостерегающим взглядом и нетерпеливо махнул рукой, призывая к молчанию. Он жадно слушал Рюдзаки, буквально впитывал каждое его слово, боясь пропустить даже вздох. Но детектив уже закончил свой разговор. - На этом все, - мягко сообщил он. – Я рад, что услышал сегодня то, что мне очень хотелось услышать. Мелло, Мэтт, спасибо за честность. Теперь я вас оставлю. По правде сказать, я был очень занят, когда вы позвонили. Ватари испек печенье на завтра – и у меня здесь целая миска оставшейся вишни… Я собирался побыть один и отдать должное ее вкусу. Здесь в Японии культивируют вишню, которая дает сладость, а не кислоту. Вы оцените завтра в печенье. А сейчас… Мелло, Мэтт, вы нашли то, что я попросил Ватари положить для вас в тумбочку? - Нашли, - быстро кивнул Мэтт. – Спасибо, Рюдзаки. - Мы все нашли, - опираясь руками на стол, Мелло склонился к самому монитору и камере. – Печенье с вишней, Рюдзаки? То, которое всегда пекли на твой день рождения даже после того, как ты уехал? Это было любимое печенье Рюдзаки. Все они знали об этом, хоть он никогда и ничем не выдавал своих особенных предпочтений в различной выпечке и десертах. Но они всегда были умными и не могли не заметить закономерности: в дни рождения первого гения приюта на обед всегда выдавали к компоту внушительную стопку ароматных рассыпчатых печений с вкраплениями кисло-сладких ягод. А в комнате у Эла в этот день обязательно стояла большая тарелка с горой этих печений. Он мог заказать что угодно, недоступное для остальных воспитанников: тонны мороженого, многоэтажные торты, увитые кремом, бисквиты или меренги, сложенные затейливыми горками и политые шоколадом… И торт у него всегда был - разумеется, без свечей - просто очередной торт. Но в этот день, в отличие от всех других дней, Эл к нему и не прикасался, отдавая друзьям целиком. А сам ел печенье - медленно, растягивая удовольствие. Долго вертел в пальцах каждый большой кружок и задумчиво разглядывал его, отвечая невпопад на вопросы и явно витая мыслями где-то далеко в облаках. А потом аккуратно откусывал. И в эти моменты уголки его тонких губ еле заметно приподнимались. Эл любил вишню почти так же сильно, как любил и клубнику. Но дело было не в этом. Печенье с вишней было чем-то, что касалось только его и Ватари – чем-то из того настолько глубокого прошлого, что не известно было даже его друзьям детства. - Печенье с вишней. Но я не помню ничего про его связь с моим днем рождения. Да он и давно прошел, - равнодушно откликнулся L. – Доброй вам всем ночи. Мелло… Я очень рассчитываю на твое горячее сердце. Рассчитываю на тебя. На всех вас. До завтра. И, прежде чем хоть кто-то из них троих успел произнести хотя бы слово, белый фон с литерой L погас. Весь экран заняло увеличившееся изображение Ниа, задумчиво смотрящего в стол и теребящего пальцами прядь волос на виске. - Твое горячее сердце? – Мэтт недоуменно уставился на приятеля, озадаченно вскинув брови. – Ты понял, о чем он, Мелло? Мелло грыз ногти, сведя в кольцо большой и указательный палец, и лишь мрачно отмахнулся от него, что-то сосредоточенно обдумывая. - Думаю, это что-то, что Мелло должен понять самостоятельно. Я тут не в силах помочь – у меня нет идей, что Рюдзаки имел в виду, - заговорил Ниа, хотя его никто и не спрашивал. Подняв голову, он посмотрел в монитор. – Что ж, полагаю, наша видеосвязь окончена. Мелло… Ваш план действительно был хорош. Если бы я был Рюдзаки – с вероятностью в девяносто процентов я бы на него согласился, даже с учетом жертв и потери возможности выявить продажного полицейского. Но L – это L. Очень жаль. До завтра. - Угу… Нет, погоди, Ниа, не отключайся! – Мелло вдруг рванулся вперед, впиваясь взглядом в экран, но тут же осекся. Ниа терпеливо ждал продолжения. И, странно запинаясь, словно выдавливая из себя слова, немец продолжил сбивчиво и торопливо, вгоняя в ступор ошарашенного Мэтта. – Послушай… ты… э… У нас тут есть чипсы и… и пиво, Ниа. Безалкогольное, разумеется. Ты…э… Scheisse, в общем, ты хочешь присоединиться? Он выдохнул из легких последнюю фразу, словно прыгая с разбегу в прорубь. Повисла недолгая пауза. Пальцы Ниа, непрерывно вертящие прядь волос у виска, замерли. - Ты серьезно, Мелло? – огромные глаза подростка недоверчиво впились в экран. Внутри маленького процессора явно сейчас заискрило, замкнув микросхемы. Впрочем, Мэтт то же самое мог сказать и о себе – раскрыв рот, он смотрел на приятеля, ощущая, что и его собственный мозг способен дымиться. - А я когда-нибудь с тобой говорил несерьезно? – явно начиная злиться на самого себя за несвойственный первый шаг, раздраженно выплюнул Мелло. И с яростью повернулся к Мэтту. – Что?! У нас шесть банок пива – хватит нам на троих! - Я и не возражал, – Мэтт примиряюще вскинул ладони. – Разумеется, хватит. - Я… - и Ниа вдруг улыбнулся – тускло, бесцветно, как-то беспомощно. А ведь когда-то он умел улыбаться. Но разучился – за бесполезностью этого навыка. И сейчас казался каким-то особенно хрупким, смущенным, выбитым из зоны комфорта и привычной защиты невозмутимости. – Знаете, если честно, мне бы очень хотелось… принять ваше приглашение. Если это, конечно, было именно приглашением. - Ну, а чем еще? – процедил, словно плюнул сквозь зубы, Мелло. – Веселой вечеринки не обещаю, но полную комнату дыма и компанию двух плохих парней я тебе гарантирую. - Еще есть чипсы и шоколад, - поддержал Мэтт. И с наигранным испугом повернулся к Мелло. – Или ты не планировал им делиться? Идея приятеля пригласить Ниа на посиделки в ночи, шокировавшая поначалу, нравилась ему все больше и больше. Может быть, завтра кому-то из них (а может быть даже и всем троим) суждено было шагнуть в вечность вслед за Рюдзаки. И это была возможность успеть сделать что-то хорошее – а Мэтт чувствовал, чувствовал всей душой, что это правильное и хорошее. И от этого на душе стало почему-то чуть легче, несмотря на тягостное ощущение от прощального разговора с их лидером. Они возвращались в исходную точку – может быть, слишком поздно, но возвращались. - У меня есть орешки, - неуверенно проговорил Ниа. – Не знаю, подойдут ли они… Я слышал, что орешки сочетаются с пивом. Но сам я не пробовал. - Так чего мы тогда болтаем? Бери орешки и тащись к нам, Ниа, - грубовато хохотнул Мелло, хотя было видно, что это все еще дается ему с усилием. – Я не смогу умереть спокойно, зная, что так и не заставил тебя попробовать пиво. Но он тут же насупился и посерьезнел, возвращаясь к естественному своему состоянию агрессивности и напряженности. – Только имей в виду, Ниа: здесь моя территория. И Мэтт будет курить, сколько хочет. - Разумеется, - несколько даже торопливо кивнул подросток. – Но можно ли будет хотя бы открыть окно? Я бы тогда сел возле него, если не возражаете… Мэтт шагнул вперед и положил ладонь на плечо Мелло. - Без проблем, - дружелюбно кивнул он, боясь, что долгие разговоры заставят бывших непримиримых врагов вновь сорваться в словесную перепалку. – Спускайся. - Уже иду, - и экран Ниа погас. Мелло дернул плечом, выворачиваясь из-под руки Мэтта, и отошел в сторону, пряча лицо под пшеничными прядями волос. Геймер последовал следом за ним и встал напротив, засунув руки в карманы. Какое-то время они молчали. - Ну же, Мэтт, - глухо проговорил, наконец, Мелло. – Скажи уже мне, что я окончательно спятил. - Ты не спятил, Мелло, - Мэтт безмятежно покачал головой. Немец вскинул голову, впиваясь в него глазами, и геймер спокойно выдержал его взгляд. И улыбнулся. – Я думаю, что мы все свихнулись когда-то давно. А вот сейчас выздоравливаем. - Считаешь, я все делаю правильно? – требовательно спросил Мелло. - Абсолютно, - уверенно кивнул Мэтт. В дверь апартаментов деликатно постучали два раза. Мелло оглянулся на дверь, и, тряхнув волосами, вновь взглянул на приятеля. Из глаз его исчезла боль, порожденная возможной предстоящей потерей – они вспыхнули злым азартом. - Это будет непросто, - быстро проговорил он. – Полагаешь, я справлюсь? - Уверен в этом. Пойду, дверь открою, - Мэтт двинулся к выходу и, хмыкнув, небрежно бросил через плечо. – Накрой пока на стол, дорогой – у нас не часто бывают гости. И, не оглядываясь, довольно заулыбался, услышав за спиной яростный мат Мелло. *** Дверь, естественно, не была заперта. Из спальни доносились приглушенные голоса, и Лайт, сгорая от любопытства, начал красться от порога на цыпочках, стараясь не выдать себя ни звуком. К его разочарованию, он застал лишь конец разговора – Рюдзаки сидел в кресле на корточках перед монитором, и Лайт сумел разборчиво услышать только последнюю его фразу: «Мелло… Я очень рассчитываю на твое горячее сердце. Рассчитываю на тебя. На всех вас. До завтра». После чего детектив протянул руку и выключил монитор, на котором, как успел Лайт заметить, светились изображения всех троих его преданных псов: Мелло, Мэтта и Ниа. Тяжело вздохнув, Рюдзаки опустил голову и так и застыл, задумавшись. И по его понуро опущенным плечам, устало склоненной голове, сжавшейся позе, Лайт почувствовал, понял, что мысли его не слишком-то веселы. Застыв у порога, Кира разглядывал спину L, пытаясь понять, что сейчас должен чувствовать его враг. О чем должен думать охотник в последнюю ночь перед тем, как сможет окончательно поставить точку в этом сложнейшем сверхъестественном деле. Точку, цена которой (с вероятностью за девяносто процентов) - его жизнь и жизнь окружающих его людей. - Лайт-кун, - не оглядываясь и не поднимая головы, вдруг произнес Рюдзаки негромко, прервав размышления Лайта и заставив его вздрогнуть от неожиданности. – Я ведь тебя сегодня не приглашал. Зачем ты пришел? Меньше всего мне сейчас хотелось видеть тебя. «Ого! – Кира почувствовал, что в лицо будто ударил мощный порыв ледяного жесткого ветра. – Вот даже как, Рюдзаки?». И, чуть помедлив, L оглянулся через плечо. В Лайта впились пронзительные темные глаза, ожидая ответа. И не было в них ни дружеского тепла, ни хотя бы сжигающего интереса, окутывающих Киру все последнее время – только властная холодность отчуждения. Он снова отталкивал его на ту дистанцию, на которой удерживал всех от себя. Пытался замкнуться опять в своей ледяной изоляции. Почему? Потому что Ягами Лайт не был Кирой? Или же потому, что кто-то слишком похожий на него самого занял мысли гениального детектива? Пытаясь подавить некстати всколыхнувшуюся беспочвенную глупую ревность, Лайт вздернул вверх подбородок, выдерживая его взгляд. И надменно усмехнулся одним углом рта. - И давно мне требуется приглашение, чтобы зайти к тебе? Мяч улетел на поле Рюдзаки. Но он мгновенно отбил его. - Почему нет? - Потому что я твой лучший друг, Рюдзаки, - с вызовом парировал Лайт. – Ты что, не в настроении? Скрестив взгляды, они смотрели друг другу в глаза. И, чувствуя, как недобро сгущается напряжение, Кира в который раз с горечью думал, что им не дано просто о чем-нибудь разговаривать, не испытывая этого ощущения грозящих посыпаться искр. Он опять обманулся. А впрочем – чего он ждал? Что его враг расчувствуется, предвидя скорое расставание с лучшим другом, и позволит себе раскрыться, подарить чуть больше близости и тепла? Абсурд. Хотя… В глубине души он, наверное, надеялся на что-то подобное. Но L остался верен себе… Себе и своей абсолютной самодостаточности. Что ж, так еще лучше. Вздохнув, Рюдзаки отвел глаза, разрывая их зрительную дуэль. И отвернулся, снова уставившись в стол. - Не в настроении? Да, я не в настроении, Лайт-кун, - медленно проговорил он, словно взвешивая каждое слово. – Прости, может быть, я не так сформулировал фразу… Но сегодня мне хотелось побыть в одиночестве. Я никого не ждал. Он оттолкнулся рукой от стола, поворачиваясь на кресле к Лайту. И с явным ожиданием уже откровенно прямо уставился ему в лицо. По всем законам тактичности, Лайт должен был бы сейчас извиниться и торопливо уйти, попрощавшись до завтра. Теперь-то он понял, почему никто из странных друзей Рюдзаки никогда не заходил к нему в комнату – достаточно было хоть раз испытать такой неожиданный порыв холода, чтобы больше никогда не повторять подобной ошибки и не пытаться опрометчиво заскочить без специального приглашения. Что ж, он всегда знал, что его враг эгоистично жесток. И, по большому счету, его это никогда не отталкивало – даже, напротив, скорее влекло. И потому, подавив в себе ложное чувство необходимости скорее уйти, Лайт отлепился от дверного косяка и невозмутимо шагнул в комнату. - Я понимаю. Мне весь день тоже как-то не по себе, - доверительно сообщил он, подходя к кровати и демонстративно откидывая край покрывала. - Кстати, насчет Мелло – извини, но я слышал конец твоего разговора. Ты сказал, что ты рассчитываешь на него. На его горячее сердце… Так вот, Рюдзаки, ты должен знать – нельзя на него рассчитывать. Мелло нас предал. Сегодня. «Я – не твои игрушки, Рюдзаки, - Кира даже не заметил, что мысленно использует слова Бездея. – Меня ты не сможешь так просто выставить, как их всех. Потому что это я теперь играю с тобой, а вовсе не ты со мной». Он опустил принесенную пижаму на подушку и, выпрямившись, оглянулся на детектива. Огромные глаза L, не мигая, буравили его. Повисла очередная пауза сжигающих друг друга взглядов. - Вот как? – разлепляя тонкие губы, наконец, медленно проговорил детектив. - Да, - Лайт старательно делал вид, что не замечает ни этих пронзительных выгоняющих взглядов, ни излишне затянутых пауз. – Ты должен знать об этом, Рюдзаки. - Да, я знал, что он попытается, - невозмутимо кивнул его враг. – Что ты делаешь, Лайт-кун? - Знал?! – Кира резко повернулся к нему всем телом. – Что значит «знал»?! - Вероятность, что Мелло решится, равнялась восьмидесяти процентам, - закусив палец, детектив принялся рассеянно разглядывать стены комнаты. – И, исходя из того, что ты не подозреваешь, что он только что и сам мне признался в попытке вмешаться в игру - я делаю вывод, что ты застал лишь конец нашего разговора, Лайт-кун. Хорошо. Но ты не ответил на мой вопрос. - Какой еще вопрос?! – искренне возмутился Лайт, подходя к детективу и нависая над ним. – Рюдзаки, то есть, ты хочешь сказать, что ты знал, что Мелло предаст тебя… Знал, и ничего не предпринял, чтобы его остановить?! - Я спросил: «Что ты делаешь, Лайт-кун»? – продолжая невозмутимо грызть палец, Рюдзаки поднял на него абсолютно непроницаемые глаза. - Что… Что я делаю, Рюдзаки? – задохнулся Лайт. И, наклонившись, рявкнул ему в лицо. – Я пытаюсь тебе помогать! Я сегодня весь день следил за отцом, как только понял, какую игру завел Мелло! Я заблокировал его компьютер, я забрал сотовый телефон матери, я даже провод домашнего телефона перерезал – пока тот, на кого ты «рассчитываешь», прятался в моей комнате. Если бы мой отец действительно был связан с якудза, и если бы рядом не было меня – ему бы ничего не стоило предупредить мафию, что ты не поедешь на встречу. И мы бы узнали об этом, только когда уже стало бы слишком поздно! Если бы вообще узнали… Раскрой пошире глаза, Рюдзаки! Может быть, уже хватит «рассчитывать» на сомнительных личностей, и начать доверять своему лучшему другу? И не просто лучшему, а, похоже – вообще единственному здесь другу? - Интересно… - перестав грызть палец, Рюдзаки склонился вперед, осторожно сползая с кресла. Не поднимая головы, он продолжил, как о чем-нибудь малозначительном. – Видишь ли, Лайт-кун, когда я понял, что Мелло попытается – я, разумеется, предпринял шаги со своей стороны. Я попросил Бейонда позаботиться о том, чтобы ни у Мелло, ни у Мэтта ничего не получилось. Он… умеет находить аргументы и убеждать людей. Лучше, чем кто-то другой. Я полагал, что он разговаривал и с Аидзавой, и с твоим отцом перед вашим уходом. Но он посчитал, что в этом нет смысла, и ограничился лишь Аидзавой. Как ты думаешь, почему? Он выпрямился и застыл, спрятав руки в карманы и сильно сутулясь. В лицо Киры впились пронзительные темные глаза с ненормально огромными расширенными зрачками. Не друг – охотник. Матерый охотник, потерявший след в тот самый момент, когда казалось, что лучший трофей вот-вот - и будет висеть на его стене. Все еще не готовый смириться со своим поражением, все еще ищущий, в чем же мог ошибиться. И чувствующий подвох своей удивительной интуицией, но ослепший под натиском фактов. «На что ты еще надеешься, L? - мысленно насмешливо хмыкнул Кира. – Ты все равно не получишь ответов, пока не наступит финал, не пытайся». Как же все-таки упоительно это было – ощущать вновь в полной мере силу, неуязвимость, власть над чужими жизнями. Все то, что давал ему Кира. Даже осознание того факта, что его сладкий враг уже настолько сблизился с Бездеем, чтобы обращаться к нему за помощью и начать доверять – даже это не могло притупить восхитительного ощущения своего превосходства в игре. Жаль, что все это совершенно потеряет смысл в мире, в котором не будет L. - Почему? – глядя ему в глаза, Лайт шагнул еще ближе, сокращая и без того минимальную дистанцию между ними. И, чуть склонившись, чтобы лица их оказались на одном уровне, с нажимом проговорил. – Может быть, потому, что Бейонд, в отличие от тебя, понимает, что значит настоящая дружба? И его проницательности хватает, чтобы увидеть, что я – не Мелло, и я не предам тебя даже ради интересов родного отца. И не побоюсь сам умереть ради Справедливости. Ты ведь не собираешься никому отдавать Тетрадь, так, Рюдзаки? И для этого тебе и необходимы якудза – чтобы в глазах ФБР, нет, в глазах всего мира иметь веский повод ее уничтожить… Тебе нужна перестрелка и стычка с мафией завтра, а вовсе не безопасная встреча. Это и заставило Мелло заколебаться и… отступить, верно? Потому что он понял, что ты отправляешь его на верную смерть. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. - Ты… очень проницателен, Лайт-кун, - медленно проговорил, наконец, детектив, внимательно следя за лицом Киры. - Значит, я прав? - Допустим, - в непроницаемом взгляде L вдруг промелькнула искорка интереса, и, быстро вытянув руку из кармана, он закусил указательный палец. – А ты, значит, готов умереть за меня? - Не за тебя, - Лайт презрительно сверкнул глазами, вздергивая вверх подбородок. – За Справедливость. - Я и есть Справедливость. - Не передергивай, - Кира поморщился, как от зубной боли. – Ты прекрасно понял, что я имел в виду. Его враг моргнул. Повисла недолгая пауза. - Но, понимая, к чему все идет, ты все же не попытался хоть что-нибудь изменить, - помолчав, продолжил детектив, как ни в чем не бывало. – Разве ты не боишься смерти, Лайт-кун? Ведь, если мы уничтожим Тетрадь, вероятнее всего - мы все умрем. Все, кто прикасался к Тетради. - Конечно, боюсь, - Лайт мгновенно вспомнил, как ответил ему сегодня на такой же вопрос Мелло, и попытался полностью скопировать его интонации. – Но Тетрадь нельзя оставлять в нашем мире – в этом я полностью с тобой согласен. Иначе появится новый Кира. Так что в твоем решении я поддерживаю тебя, Рюдзаки. И восхищаюсь твоей решимостью. Ты не только готов рискнуть своей жизнью, но и пожертвовать другими людьми – мало кто способен пойти на такое. И я готов быть рядом с тобой… И тоже не отступлю - до конца. Он пытался вложить в слова всю возможную искренность и решимость. Но, кажется, его жаркая речь совершенно не произвела впечатления на Рюдзаки. Наоборот, он отвел взгляд, выпуская Лайта из цепкого плена своих пронзительных глаз, и отвернулся, разом как-то вдруг поскучнев. - Да, ты, как и я, не любишь проигрывать… - рассеянно, словно бы самому себе, пробормотал он. И отошел, явно потеряв интерес. - А знаешь, что самое ироничное во всем этом, Рюдзаки? – внимательно наблюдая за ним, Кира дождался, когда его враг вновь повернется к нему. И горько усмехнулся краешком рта и бессильно развел руками. - Даже если бы я был не твой лучший друг, а Кира, как ты всегда думал – это ничего бы не изменило. Я бы все равно не дал своему отцу помешать твоим планам. Он знал, что делает рискованный шаг к самому краю бездны – но что ему еще оставалось? Он не готов был терять своего врага, не обретая в нем друга. И наградой ему послужили мгновенно вспыхнувшие вниманием огромные глаза L, его разом напрягшиеся плечи под белой футболкой, обманчиво-небрежный вопрос: - Почему ты так говоришь, Лайт-кун? - Просто… Пришло вдруг в голову, когда я понял, что ты на самом деле планируешь, - Лайт смущенно усмехнулся и еще раз развел руками. – Даже забавно, что сейчас интересы Киры и L впервые совпали. - Ты имеешь в виду - Первого Киры, Лайт-кун? - прожигая его насквозь огнем темных глаз, медленно проговорил Рюдзаки. - Да, - Лайт кивнул. – Полагаю, если бы он был жив – он бы тоже тебя поддержал в решении уничтожить Тетрадь, чтобы она не попала в руки случайного человека. Они снова замерли, глядя друг другу в глаза. Лайт снисходительно смотрел сверху вниз на детектива, наслаждаясь своей силой и властью. Он мог теперь играть с ним. Дразнить. Разжигать по своему желанию огонь его глаз, наслаждаясь ощущением головокружительной высоты, на которой они танцуют свои опасные танцы. И вдруг L улыбнулся. Лукаво, только кончиками губ, но улыбка мгновенно осветила его застывшее мертвенно-бледное лицо. - Но ведь он бы тоже умер тогда, Лайт-кун. Ведь он же прикасался к Тетради. Вряд ли Кира с этим бы согласился… Если бы только он не был уверен, что последнее правило в Тетради не действует. «Опасно! – красным сигналом тревоги вспыхнуло в голове. – Бездей был прав – сто тысяч раз прав – L играет с тобой в поддавки! Стоит поверить в свою победу до окончания партии, как ты проиграл». Но Лайт упрямо выдерживал взгляд своего врага, не собираясь сейчас пасовать. Слишком мало времени осталось им на их игры. Он должен был довести хотя бы одну из них до конца. Он заставит L сдаться. Заставит поверить, что Лайт его друг. Заставит… довериться и открыться. - Нет, - Лайт покачал головой, серьезно глядя прямо в глаза детективу. - Если бы он был до сих пор жив – это означало бы только одно: что Первый Кира не прикасался к Тетради, которая попала к нам в руки. Ведь правило тринадцати дней действует – мы это проверили. Если предположить, что Первый Кира все еще жив, то это возможно лишь в одном случае – если он никогда ничего не писал в нашей Тетради. Если… если у него была другая, собственная Тетрадь. Я рассуждал так, Рюдзаки, когда сказал, что интересы L и Киры впервые совпали. - То есть, ты хочешь сказать, Лайт-кун, - медленно, словно пробуя каждое слово на вкус, проговорил Рюдзаки. От его улыбки не осталось даже следа. – Что, если я ошибся в самом начале, преследуя тебя вместо настоящего Киры, то он вполне мог… временно уйти в тень? И он бы не стал, даже если бы мог, пытаться мне сейчас помешать уничтожить Тетрадь, потому что это ему ничем не грозит, и у него есть своя? - Именно, - Лайт осторожно подошел к нему ближе, проникновенно заглядывая в лицо. – Ты так долго видел во мне Киру, Рюдзаки, что я теперь постоянно думаю, что бы я делал, если бы действительно был им. Пытаюсь поставить себя на его место… Я вообще слишком много думал о нем в последнее время – из-за тебя. Я же вижу, что ты не готов поверить, что все действительно кончено. Смириться с… - Смириться с чем? С тем, что ошибся? – вскинул голову Рюдзаки, отбрасывая с глаз челку. И на мгновение его темные глаза сверкнули. - Нет… Не важно, - Лайт сделал отодвигающий взмах рукой и шагнул к нему еще ближе. Теперь они были именно на той комфортной дистанции, на которой могли бы привычно общаться друзья. – Я сейчас о другом. Я говорю о том, что, если твоя интуиция тебя не обманывает – то с Кирой действительно не покончено… И это возможно – достаточно лишь допустить, что существует еще третья Тетрадь. И тогда та, что заперта в сейфе – это последний наш козырь. Ты понимаешь? Вот что я имел в виду, когда говорил, что интересы Киры и L впервые совпали. Ты хочешь уничтожить Тетрадь, чтобы защитить мир от нее, а он был бы «за» такое решение, потому что это – единственный способ избавиться от преследования. От тебя. И от нас. От всех нас. Рюдзаки молчал, задумчиво разглядывая его. Но думал он явно о чем-то своем. Словно бы что-то взвешивал, пытаясь принять решение. - Прости, - разом поникнув, Кира развернулся на пятках и, отойдя к окну, нервно обхватил себя руками за плечи. – Прости, Рюдзаки, кажется – я несу какую-то чушь… Но я совершенно запутался. Я уже даже не знаю, во что можно верить. Когда я обдумывал это один – мне казалось это вполне логичным и даже возможным. И я думал, что обязательно должен предупредить тебя об опасности. А сейчас, когда я говорю это вслух – тебе – мне самому это кажется бредом. Он порывисто обернулся к все так же задумчиво наблюдающему за ним детективу. И, старательно изображая отчаяние и презрение к самому себе, с болью выдавил из себя, окончательно запутывая своего врага в паутине из лжи: - Может быть… Может быть, я всего лишь трус, Рюдзаки?! Может быть, я просто пытаюсь притянуть за уши что угодно, лишь бы не рисковать? И, обвиняя Мелло в предательстве, я и сам ничем не лучше, а, может, даже хуже него? У него хотя бы хватило духу признаться… - Нет, Лайт-кун, ты точно не трус, - очень серьезно глядя на него, покачал головой Рюдзаки. И вытащил изо рта палец. – Наоборот – это очень хорошо, что ты просчитываешь все вероятности, принимая во внимание даже самые невозможные. Я всегда восхищался твоим умом. Именно поэтому я и предупредил Мелло и Ниа, что ты должен будешь возглавить расследование, если я по каким-то причинам умру, а с Кирой не будет покончено. - Я очень польщен, Рюдзаки, твоим проснувшимся вдруг доверием, - с сарказмом парировал Кира. – Я не понимаю – ты слеп, или ты издеваешься надо мной? Если ты умрешь от того, что мы уничтожим Тетрадь – то я тоже умру. Мы все здесь умрем… Ну, почти все. Ты пытаешься лестью вернуть мне уверенность в завтрашнем дне? Жалеешь меня?! - Нет, - Рюдзаки равнодушно покачал головой. – Я не жалею тебя, Лайт-кун. Я вообще никого никогда не жалею. Жалость бессмысленна. И Кира почувствовал, как мороз побежал по спине. В мягком голосе своего врага он услышал отчетливую угрозу. Безжалостный приговор, стоит лишь оступиться. Но в следующее мгновение L опустил ресницы, пряча сверкнувшие властной холодной силой глаза, и склонил голову, снова превращаясь в обманчиво многоликого Рюдзаки. - Ты любишь вишню? – резко меняя тему, непринужденно поинтересовался он. - Эээ… что? Вишню? – ошарашенно пробормотал Лайт, мгновенно сбиваясь с такого восхитительного настроя острой опасной игры. - Угу, - только сейчас Лайт заметил, что на столе рядом с Рюдзаки стоит большая глубокая миска, доверху наполненная темно-красными ягодами. Детектив неловко подхватил ее двумя руками и, подойдя к нему, сунул практически под нос. – В вишне содержится много витаминов и микроэлементов, а они очень полезны зимой, Лайт-кун. Бог Нового Мира возмущенно дернулся, отшатываясь и беспомощно распахивая глаза. В голове не укладывалось, что детектив скомкал разговор о Тетради, Кире и смертельной опасности, нависшей над ними… Разве может быть сейчас хоть что-нибудь интереснее для него, что-то важнее?! А он сам оборвал его, причем с таким видом, как будто он ему банально наскучил. Его враг невозмутимо убрал миску от его лица и поставил ее на подоконник. И сам сел с ней рядом, легко забравшись явно привычным движением. - Когда я спрашивал: «что ты делаешь» – меня интересовало, что ты делаешь с моей постелью, - бесстрастно сообщил он, подтягивая к груди колени и внимательно глядя в глаза карамельного цвета лучшего студента Японии. – Видимо, мысли о завтрашнем дне действительно сильно тебя беспокоят, раз ты не понял меня. И потому я спрошу по-другому… Ты собираешься спать сегодня со мной, Лайт-кун? Для этого ты пришел?