Исполнитель желаний

Он проводил Эла до неприметной двери в стене больничной палаты, скрывающей душевую и туалетную комнату. И остался ждать у приоткрытой двери, про себя рассуждая, какова вероятность падения детектива на скользкой кафельной плитке. Придя к неутешительному выводу, что вероятность довольно высока, он не удержался и крикнул в приоткрытую дверь: - Рюдзаки, только, пожалуйста, не подскользнись! И, если почувствуешь себя плохо, сразу зови меня! - Как скажешь, Лайт-кун, - мрачно ответил ему голос Рюдзаки, в котором явственно чувствовалось раздражение. Его раздражение вмиг отрезвило Ягами. «Какого черта я творю? – с ужасом подумал он, - я что, пытаюсь занять место заботливой мамочки рядом с великим гением? Не хватало еще начать баюкать своего врага перед сном и вытирать ему нос…. Да пусть он хоть трижды разобьет свою упрямую голову о кафельную плитку, я пальцем больше не шевельну. И, по крайней мере, никто не посмеет обвинить в этом Киру». Лайт выпрямился и уперся спиной в стену, сложив на груди руки. Его лицо приняло холодное надменное выражение. В конце концов, этот мир должен был вращаться вокруг него, а не вокруг странного лохматого детектива. Вода в душе стихла. - Рюдзаки, тебе принести одежду? – крикнул Лайт в приоткрытую дверь, тут же одергивая себя, но переигрывать ход уже было поздно. - Да, Лайт-кун, спасибо, - ответил ему голос из-за двери. Снова спокойный и равнодушный, - Ватари приготовил мне вещи в тумбочке, возле кровати. «Вот как, – подумал Лайт, направляясь к тумбочке за вещами, - значит, Ватари, уезжая, прекрасно знал, что его подопечный начнет разгуливать по палате, несмотря на все запреты врачей. И его это ни капли не волновало. Почему же меня это так беспокоит? Я что, действительно начинаю сходить с ума из-за общения с Рюдзаки?». Лайт с раздражением открыл тумбочку и вытащил оттуда стопку вещей, ничем его не удививших. Разумеется. Разумеется, очередная белая футболка и широкие джинсы. Все еще злясь на себя за излишнюю суетливость и навязчивость, Лайт зашел в душевую комнату, наполненную горячим влажным паром. Рюдзаки уже вышел из отгороженной матовым стеклом душевой кабины и сейчас стоял, оперевшись руками на раковину, внимательно вглядываясь в висящее над ней зеркало. Как всегда, он и не подумал вытереться, а лишь обернул полотенце вокруг бедер и теперь вода с его мокрых волос, раскиданных по плечам, стекала по спине и груди. - Вот, - сказал Лайт, - я принес тебе одежду. - Спасибо, - Рюдзаки продолжал вглядываться в свое зеркальное отражение, - положи куда-нибудь, пожалуйста. Лайт огляделся и, заметив стоявший рядом со входом стул, положил стопку одежды на него. Выпрямился и перевел взгляд на Рюдзаки. - Знакомишься с интересным человеком? - Это не очень смешно, Лайт-кун, - Рюдзаки скосил на него глаза, взглянув с укором, - Вряд ли ты можешь представить, каково это – не помнить собственного лица. Пристыженный, Лайт не нашелся, что ответить сразу. Активность Рюдзаки постоянно заставляла его забывать, что основным последствием комы в его случае являлась потеря памяти. Он все время пытался воспринимать его тем, кем он был прежде. Хотя прекрасно представлял, испытав воздействие отказа от тетради, как ощущаешь себя, не помня частей своей жизни. Как мучительно бывает ощущение, что ты не помнишь чего-то, чего-то самого важного, и как пытаешься сложить пазл, с ужасом понимая, что многих кусочков действительно не хватает. В пазле же Рюдзаки не хватало больше половины частей. И грубо было так неловко напоминать об этом. - Прости, я не подумал, - пытаясь побороть возникшее чувство вины, Лайт наклонился и взял со стула футболку, собираясь подать ее детективу. - Ничего, - равнодушно ответил Рюдзаки, взглянув на него из-под мокрой челки и, заметив футболку в его руках, кивнул, - да, сейчас. Он снова сосредоточился на зеркале. Вовсе не пытаясь как следует рассмотреть свое лицо, как сделал бы любой нормальный человек на его месте. Не поворачиваясь и не разглядывая себя, Рюдзаки просто замер, внимательно всматриваясь в свое отражение. Казалось, он пытался найти ответ в глубине своих глаз. Ожидая, пока он закончит, Лайт невольно разглядывал его. Его и раньше всегда поражал цвет кожи Эла, напоминающей изящный японский белый фарфор. Лайт никогда не видел такого оттенка ни у своих соотечественников, ни у людей смешанной крови, в больших количествах проживающих в Токио, ни у заезжих туристов. Эл вообще не был похож ни на кого из тех, кого встречал Лайт в своей жизни. Провожая взглядом стекающие по его спине капли воды, Лайт с удовольствием отмечал, как перекатываются под кожей бугорки мышц, несмотря на выступающие ребра, лопатки и позвонки. Худое тело Эла хранило в себе скрытую силу, об этом Лайт уже был прекрасно осведомлен. Его кажущаяся из-за безразмерной одежды немощность была лишь очередной уловкой, фальшивкой, обманывающей врага. Но Кира помнил, как гибко и ловко может быть это тело, как тяжелы бывают удары, получаемые от него. И как стремителен бывает переход от замедленных движений к мгновенным реакциям. И сейчас, глядя, как стекают капли воды с влажных черных волос, прокладывая мокрые дорожки по плечам, по спине, добегая до самого полотенца, небрежно завязанного на бедрах, Кира рассеянно думал, что сейчас видит наглядную иллюстрацию жизни. Жизни, бьющейся в теле его врага. Вернувшейся в это тело лишь по случайной прихоти Короля Богов Смерти. - Лайт-кун….? – Рюдзаки внезапно повернулся к нему и, перехватив взгляд Лайта, осекся. Поняв, что Кира разглядывает его, Эл, проследив его взгляд, опустил глаза на себя и внимательно осмотрел свое тело, наклоняя голову, скрывая лицо под черными прядями свисающих мокрых волос. Лайт, спохватившись, почувствовал некоторую неловкость от того, что, забывшись, так неприлично разглядывал в упор раздетого человека. Он хотел что-нибудь сказать, чтобы сгладить неловкость или извиниться за допущенную бестактность, но детектив опередил его. - Лайт-кун…. Скажи…., - Рюдзаки замялся. Казалось, он собирается с духом, чтобы задать очередной вопрос. Он мельком взглянул на Лайта и тут же отвел глаза в сторону: - А мы с тобой были близкими… друзьями? - Что? О чем ты? - Лайт, все еще испытывающий неловкость, не сразу уловил суть вопроса. - Я спросил, были ли мы близкими друзьями с тобой, - размеренно, отделяя каждое слово, уже твердо повторил свой вопрос Рюдзаки. «И что я должен сказать ему?» - пронеслось в голове у Лайта. Он попытался собраться с мыслями: - Да, мы были близкими друзьями, Рюдзаки. Ты даже говорил, что я твой лучший друг. Тебя смущает, что ты меня совсем не помнишь? - Меня смущает не это… - медленно ответил Рюдзаки и замолчал. Лайт тоже молчал, ожидая продолжения фразы, но продолжения не последовало. Рюдзаки, покусывая ноготь, задумчиво смотрел на него, не мигая, как будто что-то обдумывая, решая для себя. Затягивая паузу. И от его молчания и тяжелого немигающего взгляда Лайту почему-то стало не по себе. Казалось, что в сгустившемся вдруг пространстве слышно, как капают капли воды с черных волос детектива. Захотелось выйти из этой маленькой, тесной комнаты, пропитанной горячими парами, исключающей свободу перемещений. Он уже хотел положить футболку обратно на стул, и сказать Рюдзаки, что подождет за дверью, но не успел. Одним стремительным неуловимым движением Эл преодолел расстояние, разделявшее их, и оказался почти вплотную перед Лайтом. Почти касаясь его, но все-таки сохраняя минимальное расстояние. Он был настолько близко, что Лайт почувствовал жар, исходящий от разгоряченного душем обнаженного тела и невольно вздрогнул от неожиданности, от столь грубого вторжения на его территорию и от такой неприятной и непривычной близости. Он с возмущением взглянул в глаза Эла, и окончательно потерял ощущение реальности происходящего: зрачки серых глаз стремительно расширялись, как будто поглощая светлую радужку, мгновенно меняя серый цвет глаз на бархатно-черный, прожигающий, утягивающий в себя. Лайт почувствовал, что у него кружится голова, и к горлу неприятным комком подступил неожиданный липкий страх от странного, пугающего зрелища, открывшегося ему в чужих глазах. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. - Насколько близкими друзьями мы были, Лайт-кун? - вкрадчиво спросил Рюдзаки, почти вплотную приблизив к нему лицо, вглядываясь почерневшими глазами в глаза Лайта, как будто пытаясь проникнуть в подсознание. - Да о чем ты, Рюдзаки? - пробормотал окончательно растерявшийся Лайт, пытаясь собрать остатки самообладания, чтобы не показать, насколько растерянным он ощущает себя сейчас, перед неясной угрозой, таившейся в глубине черных глаз. Только природное упрямство и привычка не пасовать помогли ему удержаться, чтобы не сделать шаг назад, отступая. - Настолько…. Близкими? – И Эл вдруг аккуратно коснулся губами его губ. Совсем легким, почти неощутимым прикосновением, он чуть прихватил верхнюю губу застывшего в ужасе Лайта, провел кончиком языка между его, раскрывшимися в изумлении, губами, отдавая уже знакомый, чуть сладковатый привкус. И сразу же отступил, делая шаг назад, возвращая привычное расстояние между ними. - Что… как… Нет! Рюдзаки, ты спятил?! Конечно же, нет!!! - кровь бросилась к голове, и Лайт, вспыхнувший от возмущения, даже не сразу смог обрести нормальный дар речи. Никогда, никогда в жизни лучший ученик Японии не испытывал такого изумления. Ему показалось, что мир покачнулся. - Да… ты прав. Теперь я тоже это почувствовал, - Рюдзаки, склонив голову набок, внимательно следил за его реакцией, буквально пожирая глазами. Они замерли друг напротив друга - онемевший от ярости и возмущения Лайт, и Эл, с пристальным интересом разглядывающий его, как какую-то диковинную игрушку. Лайт, задыхаясь от негодования, в бешенстве увидел, как медленно и неторопливо Эл облизывает губы, как будто пытаясь уловить его вкус, оставшийся на них. И, почувствовав сладкий привкус, понял, что сам сделал то же самое, машинально повторяя движения детектива, замершего напротив него. Сами собой ладони непроизвольно сжались в кулаки, в безумном желании ударить, избить до крови оскорбившего его врага. Он даже не ощущал, что все еще судорожно держит в сжатых до побелевших костяшек руках футболку Рюдзаки. И тут же заметил, как плавным движением распрямляет Эл плечи, как рельефно проступают под кожей напрягшиеся мышцы, как, почти незаметно, он чуть отставляет одну ногу, перенося на нее вес, принимая удобную позу чтобы отразить атаку. Он ждал, ждал такой реакции Лайта, заранее просчитав ее вероятность. Лишь не учел, что без мешковатой одежды эта его готовность будет заметна. И понимание, что именно этого от него ожидают, странным образом, успокоило Киру. Как будто на мозг вылили ведро холодной воды, заставляя снова нормально работать. Ярость все еще клокотала в горле, но он снова мог контролировать и свое лицо, и свой голос. - Идиот!!! – Лайт позволил себе выругаться, понимая, что это вполне естественная реакция для любого нормального человека, - Зачем ты это сделал?!! «Как ты вообще посмел прикоснуться ко мне?!» – кричало все его сознание. - Извини меня, Лайт-кун, - невозмутимо, неестественно спокойно ответил Рюдзаки, продолжая сверлить его взглядом, - я не хотел тебя оскорбить. Просто… слово «друг» в разных языках имеет довольно много различных значений, вот я и хотел расставить все точки над i. Чтобы в дальнейшем у нас не было… недопонимания. - Недопонимания? Ты это называешь недопониманием?! – Лайту хотелось схватить его за плечи и трясти, трясти, заставляя осознать, какое безумное, какое неестественно глупое действие он сейчас совершил. - Ну да, - все также невозмутимо пожал плечами Рюдзаки. Но его мышцы все еще были напряжены, а глаза все с таким же сжигающим интересом продолжали следить за Лайтом, - Пойми меня правильно, Лайт-кун. Все эти твои бесконечные прикосновения без причин и излишняя забота очень двусмысленны. Мне не хотелось, чтобы между нами была какая-то недосказанность. - Мои прикосновения? Двусмысленны? – Лайту показалось, будто Рюдзаки со всего размаху отвесил ему пощечину. Незаслуженную пощечину, – Рюдзаки, да как тебе такое в голову пришло? Я твой друг! Ты хоть знаешь, что такое дружба?! Собственный голос показался Лайту жалким и беспомощным. Даже привычная злость и раздражение не могли помочь, чтобы с честью продолжать этот странный, пугающий разговор. Разговор, выворачивающий сознание наизнанку, заставляющий смотреть на Рюдзаки с неизвестно откуда взявшимся отвращением. - Не уверен, что знаю, - спокойно ответил Эл и сделал полшага навстречу Лайту, - Лайт-кун, мне жаль, что я так обидел тебя. Я не хотел. Я уже извинился и готов извиниться еще раз. - Почему ты не мог просто прямо спросить? – беспомощно почти простонал Лайт, отступая назад и упираясь спиной в стену. - Не были ли мы любовниками? – с интересом спросил Эл, заставляя Лайта вновь покраснеть и жалеть, что он сам спровоцировал эту безумную фразу, - Это нерационально, Лайт-кун. Во-первых, вряд ли ты смог бы ответить мне более однозначно, чем твоя реакция на поцелуй. Лайт содрогнулся от воспоминания, что явно не укрылось от внимания детектива. - А во-вторых, - он сделал еще шаг к нему, заставляя Лайта испуганно вжаться лопатками в стену, - как бы я тогда узнал реакцию собственного тела? И он резким движением выдернул свою футболку из рук ошарашенного студента. И повернулся к нему спиной, отходя к раковине, выпуская из цепкого капкана своего прожигающего взгляда. Лайт перевел дыхание. - И какова же была твоя реакция? – он не очень был уверен, что хотел знать ответ. Но ощущение, что он проиграл, проиграл в этой непонятной схватке, оставляло в душе Лайта горький осадок. Эл, с какой-то ему одному понятной целью, сумел вогнать Киру в смущение, заставить потерять самообладание, почувствовать себя оскорбленным. И больше всего сейчас Лайту хотелось отплатить ему той же монетой. Или, хотя бы, не молчать. - Точно такая же, как и твоя, - Рюдзаки оглянулся на него через плечо, - я не испытываю к тебе ни малейшего влечения, Лайт-кун. Я пытался понять, смог бы я переступить через себя, если бы ты мне ответил, что нас связывали не только дружеские отношения. - Ну и как? – зло процедил Лайт, испепеляя его спину горящим ненавидящим взглядом. - Нет, я бы не смог, - просто ответил Эл. Он снова повернулся к Лайту, но не поднимал на него глаз. Плечи снова ссутулились. Он смотрел на свою футболку, которую мял в руках. «Как жаль, что я этого не знал, – с ненавистью подумал Лайт, все еще переполняемый яростью, - я бы ответил тебе… я бы так тебе ответил, что ты бы потерял на всю жизнь желание проводить эксперименты». Эл больше не подавлял своей силой и превосходством. Давал возможность нормально мыслить. И Лайт чувствовал, как с каждой секундой к нему возвращаются силы и уверенность в себе. - А знаешь, почему, Рюдзаки? – процедил он, подходя ближе к своему врагу, все еще не поднимающему взгляда, - потому что это противоестественно! Ты не подумал своим гениальным мозгом, прежде чем ставить эксперимент, что мы оба с тобой мужчины?! - Какая разница, Лайт-кун? – равнодушно произнес Рюдзаки, вскидывая на него глаза, все еще темные, но уже с хорошо видимой серой радужкой по краям расширенного зрачка, - меня не волнуют предрассудки общества. Я не могу принять только то, что неприятно мне лично. Отношения с тобой были бы мне неприятны. Но, надеюсь, это не повлияет на нашу дружбу, а, наоборот, лишит нас ненужных сомнений в адрес друг друга. - А тебя не волнует, что я мог тебя ударить? – Лайт, обескураженный, и почему-то даже несколько задетый его ответом, но не желающий показывать этого, снова непроизвольно сжал кулаки. - Это как раз меня волнует больше всего, - и Рюдзаки снова уставился в его глаза, прикусывая ноготь большого пальца, - это была бы вполне нормальная реакция, и я ожидал именно ее. Что ты попытаешься оттолкнуть или ударить. Особенно если учитывать, что, судя по твоему лицу, ты часто пускаешь в ход кулаки. И вдобавок, как я понял, явно имеешь нетерпимость к однополым отношениям. Лайт машинально коснулся щеки. Он совсем забыл о ссадине и синяке, которые, естественно, еще никуда не делись. - Но ты прекрасно владеешь собой. Даже в такой ситуации ты не поддался эмоциям, - в своей обычной манере, Рюдзаки выкладывал все карты на стол, - и это меня… интригует. Зачем тебе все время быть начеку? Ты постоянно напряжен – в словах, в жестах, в движениях. Как будто боишься… сделать ошибку, играя непривычную для тебя роль. Чего ты боишься, Лайт-кун? «Боюсь, что снова убью тебя, прежде чем смогу стать тебе другом», - сам собой пришел ответ в голову Лайта. Он снова почувствовал себя Кирой, идущим по самому краю. Он слишком расслабился. Слишком небрежно играл свою роль, положившись на слабость врага. И Эл почувствовал фальшь. Если бы… если бы это было действительно так. Проблема была лишь в том, что Лайт не играл. Все последние дни не играл, изо всех сил пытаясь быть искренним. - Рюдзаки, где ты? – раздался из палаты голос Ватари. - Я в душе, Ватари, - спокойно ответил Рюдзаки и холодно взглянул на застывшего Лайта, - иди, Лайт-кун. Ватари, наверное, потребуется помощь. Я скоро к вам присоединюсь. Еще раз приношу свои извинения.