Исполнитель желаний

Лайт проснулся довольно поздно, около девяти часов утра, но, тем не менее, совершенно не выспался. Несмотря на то, что ночью Миса не беспокоила его, он смог заснуть только под утро, тревожным и прерывистым сном, и теперь чувствовал себя разбитым и, почему-то, опустошенным. Всю ночь он ворочался, перебирая в голове различные варианты, пытаясь найти выход или, хотя бы, возможное направление приложения усилий. И пытаясь разобраться в себе. Найти ответы на вопросы, которые он сам не мог сформулировать. Ощущая странную подавленность и растущее непонятно на что раздражение, Лайт не спешил вставать, лениво прислушиваясь, как в соседней комнате собирается Миса. Оттягивая момент, когда снова придется обдумывать маневры и судорожно решать очередные загадки, он просто лежал, закинув руки за голову, стараясь ни о чем не думать. Ни о Кире, ни о Рюдзаки, ни о тетради, ни о новых действующих лицах, вступивших в игру. Ни о чем. Привыкнув анализировать свое состояние, Лайт пришел к выводу, что, очевидно, за эти дни он вплотную приблизился к максимальному пределу своих нервных возможностей. Достиг эмоциональной перегрузки. И теперь он ощущал такое непривычное, но при этом удивительно привлекательное желание послать все и всех к черту и совершить что-то безумное. Исчезнуть, спрятаться, скрыться навсегда... Или убить Рюдзаки. Но, наконец, перестать думать и жить в этом бешеном темпе хотя бы на время. Впервые за все эти дни, Лайт вдруг подумал, что, пожалуй, холодный и полный одиночества мир Киры не так уж и плох. По крайней мере, в нем нет места для изматывающих душу эмоций и бесконечных терзаний вопросами. Нет места для прожигающих разум взглядов больших черных глаз. Есть только Кира – карающий Бог, не мечущийся в сомнениях, не знающий жалости или пощады. Отрешенный и недосягаемый для простых смертных. Сумевший побороть свою странную душевную слабость и уничтоживший, наконец, своего ненавистного врага, с которым по странной иронии судьбы стал намертво связан непонятными, слишком крепкими нитями. Может быть… Это действительно выход. Процокав тоненькими каблучками, в спальню впорхнула Миса, уже полностью одетая и готовая к выходу. - Лайтик, ты проснулся? – тут же замурлыкала она, увидев, что Лайт смотрит на нее, - как жаль, что Мисе уже пора уходить! У меня сегодня очень, очень важная съемка, на которую я не могу опоздать. Помнишь тот контракт, про который я вчера говорила? Так вот, сегодня на съемках будет агент этой компании и мне обязательно нужно быть вовремя! Выливая на него этот поток информации, Миса подбежала к постели и присела на край кровати. «Неужели она даже не обижается на меня? Насколько же она зависима…» – с равнодушным интересом лениво думал Лайт, благосклонно позволяя девушке жадно целовать себя в губы и в щеку, с неудовольствием отмечая появившееся на коже липкое ощущение от помады. - Не волнуйся, Миса, я понимаю, что тебе надо уже уходить, - спокойно сказал он и, почувствовав вдруг странное чувство жалости к ней, вытащил руку из-под головы и провел ладонью по светлым волосам, - не переживай, у тебя все получится. Ты ведь профессиональная модель. - Лайт…спасибо! – голубые глаза Мисы широко распахнулись в восторге, - не представляешь, как мне важно было услышать, что ты веришь в меня! Конечно, теперь у меня все получится, ведь это ты так сказал! И она обхватила его двумя руками за шею, с силой прижимаясь к нему щекой. Лайт поморщился и отстранился. - Миса, аккуратней, ты испортишь себе макияж, - строго сказал он, уже жалея о внезапном своем порыве, - иди, а то еще опоздаешь. - Ты так заботишься обо мне, - растроганно пробормотала Миса, - Ох, Лайт, мне так не хочется от тебя уходить… Ты так редко остаешься по утрам дома… Но ты ведь приедешь сегодня вечером? - Не знаю… может быть, - Лайта неприятно кольнуло ее упоминание «дома». Специально или нет, но Миса уже не в первый раз называла свою квартиру их «домом», как будто подталкивала его к идее окончательно перейти на совместное проживание. К этому Кира был не готов, категорически не готов. Он не собирался связывать себя никакими обязательствами или обещаниями, - я пока не знаю, что у нас там, в штабе. Я позвоню тебе. Иди уже, Миса, время уходит. - Все, бегу-бегу! – девушка торопливо чмокнула его еще раз в губы и вскочила, но тут же снова повернулась к студенту и на губах ее заиграла игривая улыбка, - Лайт… Пудинг в холодильнике. Можешь его, конечно, съесть, если захочешь, но, если он вдруг останется, мы ведь попробуем использовать его… сегодня ночью? «О Боже!» - пронеслось в голове у Лайта, и он чуть не застонал вслух. Но сдержал себя усилием воли. - Даже не знаю, Миса. Если он окажется слишком вкусным, я не могу обещать, что оставлю его до вечера, - растягивая губы в улыбке, проговорил он. - Ой, Лайт, я так рада, что тебе нравится, как я готовлю! – Миса хихикнула, - ладно, тогда я приготовлю новый! Пока, Лайт, до вечера! И она, одарив Лайта на прощание воздушным поцелуем, наконец-то выбежала из комнаты. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, Лайт шумно выдохнул и, нащупав под головой подушку, в бешенстве швырнул ее в стену. Мысль о предстоящей бурной ночи с Мисой вызвала новую волну раздражения. Бормоча себе под нос ругательства – он был сейчас один и мог себе это позволить – Лайт с раздражением откинул одеяло и поднялся, намереваясь пойти в ванную. Но, не успел он сделать и нескольких шагов, как зазвонил мобильный телефон, спрятанный в кармане его брюк, лежавших на кресле возле кровати. Резко развернувшись, Лайт споткнулся о кресло и больно ударился о его ножку, но, пересилив в себе желание заорать во весь голос, прыгая на одной ноге, он дотянулся до телефона и взглянул на экран. Номер не был определен. - Да! – яростно рявкнул Лайт в трубку, проклиная про себя анонимного абонента. - Доброе утро, Лайт-кун. Ты уже проснулся? Искаженный механический голос. Официально запатентованный и известный на весь мир. Голос L. - Э…Доброе утро, … Рюдзаки, - растерявшись, Лайт не сразу сообразил, как к нему обращаться. Слишком неожиданным был этот звонок, и слишком официально звучала электронная речь в динамике. Машинально он подтянул к себе ушибленную ступню и начал ее растирать, - Проснулся, как видишь. - У тебя странный голос, - Эл не спрашивал, он просто отмечал факт, - Лайт-кун, скажи, ты сейчас дома? - Э…гм…, нет, я у Мисы, - Лайт снова промедлил с ответом. Разговаривать с электронным голосом было странно, очень странно. Как будто на том конце провода был совсем чужой, незнакомый ему человек. Раньше Эл никогда не звонил ему, используя электронное искажение. Они всего-то разговаривали по телефону раза два, и ни разу Рюдзаки не использовал шифрование звука. - Понятно. Ты собираешься сейчас ехать в штаб? - Я собираюсь сначала заехать к тебе в больницу, - как можно более спокойно сказал Лайт, - а после уже поеду в штаб. Ты что-то хотел? «Какого черта, Рюдзаки? Что еще за новые игры?! – хотелось зарычать Кире в трубку, - Если хочешь поговорить – говори нормально, без этого пафосного искажения!». Его раздражал официальный электронный голос. Он напоминал Кире о том, как недосягаемо далеко находится Японский студент Ягами Лайт от величайшего мирового детектива L. И он скрывал и так не слишком-то богатый интонациями живой голос Рюдзаки. Лайт с удивлением понял, что он очень хочет его услышать. - Хотел выяснить твои планы. Спасибо, Лайт-кун, увидимся, - в трубке послышались гудки отбоя. - И что это значило?! – Лайт в недоумении уставился на телефон, уже не способный дать ответа. Просидев пару минут в замешательстве, он с раздражением швырнул трубку на кровать. «Иди к черту, Рюдзаки, со своими загадками и своими странностями! – мрачно подумал Кира, поднимаясь и направляясь в ванную, - Даже думать о тебе не хочу!» Встретив на своем пути подушку, лежащую на полу, Лайт с силой пнул ее в другой конец комнаты. Если бы рядом находился гениальный детектив, Кира с удовольствием врезал бы этой подушкой по его лохматой голове. Он долго стоял перед зеркалом в ванной, напряженно вглядываясь в свое отражение. Определенно, это не лучшее его утро. Взлохмаченные волосы, бледное, какое-то помятое лицо, появившиеся синяки под глазами. Тяжелый, мутный взгляд. Взгляд убийцы. Лайт водил пальцами по своему лицу, оттягивая кожу, с удивлением пытаясь понять, как блистательный, гордящийся своей красотой студент мог за одну ночь превратиться в это угрюмое озлобленное существо, смотрящее на него из зеркала. Он открыл кран, пустив холодную струю в раковину и, набирая пригоршнями, несколько раз плеснул в лицо ледяной водой, растирая кожу ладонями. Стало чуть легче. Лайт поднял голову и снова всмотрелся в свое отражение. Кожа порозовела, в глазах появился блеск. «Ты можешь прекратить это прямо сейчас», - неожиданно пронзила его простая до кристальной ясности мысль. Лайт замер, потрясенный этой догадкой, вглядываясь в глаза своего отражения. Как будто именно взгляд его собственных глаз давал такой простой и лаконичный ответ. Такой простой выход. Эл. Главный, да и, объективно говоря, единственный источник всех проблем и душевных терзаний. И единственная преграда на пути Нового Бога к завоеванию Мира. И именно сейчас простым росчерком ручки Кира может поставить окончательную точку в их затянувшемся противостоянии. Мгновенно вернуть правильный ход событий. Эл сейчас беззащитен перед Кирой. Уязвим, как никогда. Богу Нового мира даже не нужно пытаться узнать его имя, так бережно скрываемое все это время. Пусть его нераскрытая тайна останется в качестве утешительного приза для гениального детектива. Уйдет вместе с ним в небытие. Кира готов подарить ему эту последнюю радость. Для него достаточно тех людей, что сейчас окружают его непримиримого соперника. Тех людей, кому, в силу обстоятельств, Эл сейчас доверяет. Доверяет свое тело и свою жизнь. Это так просто. Неправильно назначенное лекарство. Перепутанные флаконы. Маленький пузырек воздуха, случайно попавший при неосторожном уколе в горячую кровь. Игла шприца, вспарывающая при неловком движении голубую вену, светящуюся под бледной кожей. Любая из этих случайностей приведет к смерти Эла. Он сам поставил себя под удар, подписывая отказ от реанимации. Достаточно лишь выбрать способ и его исполнителя. Лайт почувствовал какую-то предательскую слабость, стремительно расползающуюся по телу. Спина покрылась липким потом, стало трудно стоять. Он оперся дрожащими руками о край раковины, пытаясь подавить подступивший к горлу комок, все еще пристально глядя в глаза своего отражения. Глядя в жестокие глаза Киры. От его взгляда Лайту становилось чуть легче, он чувствовал себя чуть увереннее. Он упрямо продолжал размышлять. Его лечащий врач. Или его преданная сиделка, умершая от сердечного приступа в тот самый момент, когда осознала, что перепутала пузырьки с лекарствами и вколола своему любимому пациенту, всего лишь три дня, как вышедшему из комы, смертельную дозу в доверчиво подставленную вену. И все закончится. Так просто поставить точку. Лайту даже не нужно выходить из квартиры Мисы. Достаточно написать только несколько строк и дождаться телефонного звонка, сообщающего, что все кончено. Мелло и Мэтт выполнят свою миссию, для которой и прибыли в Токио. Заберут легкое хрупкое тело, закованное в гроб, и увезут в неизвестном направлении, навсегда убирая с его пути гениального детектива. Ватари уедет следом за ними, а он, Кира, беспрепятственно получит тетрадь, уничтожив последних свидетелей их безумной и отчаянной игры. И останется в одиночестве, став полным властителем этого Мира. Получив именно то, к чему так стремился. Он может получить это прямо сейчас. Во взгляде, смотрящем на него из зеркала, появилась отчаянная тоска. Лайт почувствовал, как внутри снова заворочался, зашевелился тугой комок боли. Боли, от которой он уже отвык за последние дни. Он закрыл глаза, и перед мысленным взором тут же возникла картина падающего с кресла безвольного тела, плавно опускающихся темных ресниц, скрывающих огромные глаза. В голове пронеслись обрывки слов, сказанных ровным бархатным голосом, беззащитность хрупкого теплого тела в руках, прикосновение сладких губ, прожигающий, заглядывающий в душу проницательный взгляд. Странное, тянущее напряжение и чувство щекочущей опасности от его присутствия рядом. Ощущение сгустившегося воздуха между ними, в котором словно проскакивают электрические разряды. Лайт содрогнулся. Ему невыносимо захотелось прямо сейчас прикоснуться к Рюдзаки, провести ладонью по смоляным волосам, коснуться пальцами бледной кожи, ощущая тепло, а не холод, чтобы убедиться, чтобы почувствовать, что он все еще здесь, в этом мире. - Нет, - сказал он вслух своему отражению, - Я не смогу убить его снова. Выход, кажущийся таким простым и логичным, был тупиком, оканчивающимся обрывом в пропасть. Уничтожив Рюдзаки, Лайт уничтожит себя, обрекая на медленное, мучительное угасание. Все эти чувства и эмоции, заставляющие сознание корчиться в немых судорогах, обрушившиеся на него в больнице, не были, да и не могли быть случайностью. Теперь поздно было отрицать очевидное. Он слишком запутался в тонких нитях, связывающих их двоих, чересчур увлекся игрой, позволив себе настолько раскрыться и приблизиться, что впервые в жизни почувствовал острую потребность в присутствии кого-то рядом. Пусть не в роли друга, пусть в роли ненавистного врага, но присутствие Эла стало для Лайта необходимым. Он больше не мог мечтать о своей победе. Не мог размышлять о смерти соперника без содрогания. Ему оставалось только одно – продолжать свои пляски над пропастью, растягивая на как можно большее время их безумную гонку за смертью. Гонку за гибелью Лайта. Отказываясь от возможности уничтожить Эла, и не желая отречься от Киры, Ягами подписывал себе смертный приговор. Пусть и отсроченный, но неминуемый. Лайт с усилием усмехнулся своему отражению и удержал растянутые губы в улыбке. Он сумеет вести игру долго, очень долго. В конце концов, он ведь Бог. Улыбка попыталась погаснуть, но Лайт заставил себя улыбнуться еще шире, с удовольствием отмечая, как в глазах появляется блеск. - Никто, никогда не сможет превзойти меня, как твоего лучшего соперника, Эл, - Лайт самодовольно вздернул подбородок и, протянув руку, взял зубную щетку, - И моей наградой будет то, как ты будешь страдать, отправляя меня на электрический стул. Твоя тоска и твое одиночество. И то, что ты будешь помнить меня всю твою оставшуюся жизнь. Он яростно начал чистить зубы. Ясное понимание определенности итога их игры придало Лайту сил и уверенности. Их противостояние вновь обретало смысл. Резкий звонок в дверь заставил его подскочить от неожиданности. Это могла быть только Миса, забывшая что-то из своих вещей и, по своему обыкновению, не способная быстро отыскать ключи в сумочке. Чувствуя, как разлетаются с таким трудом собранные в единое целое мысли, и в душе снова поднимается раздражение, проклиная про себя забывчивость девушки, Лайт, продолжая чистить зубы, прошел в коридор и резко распахнул входную дверь. И замер от неожиданности, чуть не подавившись зубной щеткой. На пороге стоял Рюдзаки, замотанный почти по самые уши в огромный, белый с черными полосками, шарф. Привычно сутулясь, он прижимал одной рукой к себе ноутбук, а в другой держал за палочку очередной большой леденец. - Привет, Лайт-кун, - спокойно произнес он, пристально глядя на Лайта темными от расширенных зрачков глазами, - Ты еще в пижаме?