Феликс Фелицис

Старенький телевизор на журнальном столике показывал рябые полосы на экране, и бормотал о ценах на нефть, как бесконечную жалобу на свою тяжелую ламповую жизнь. Слабо горел красный ночник с не единожды простреленным тканевым абажуром, с которого пялилась мордатенькая дзер, машущая оголенной коленкой, ее кимоно украшали рваные дыры внушительного калибра. Одетый только в маску и трусы покроя классических плавок, ветхие, но чистые, Дэдпул спал, развалившись в старом антикварном кресле с золотыми лилиями по краю, крепко сжимая в одной руке пульт от телевизора, а в другой пистолет «Кольт». Такую роскошь он позволял себе очень редко, почти никогда, вот так, запросто спать у себя дома, похожем на осадную крепость, наплевав с большой колокольни на незваных заплутавших гостей, пока неяркие всполохи телевизионных программ плясали по его телу, перемешиваясь со шрамами, и их сейчас Болтливому наемнику было просто не перед кем стыдиться. На пустом и даже чистом карнизе, слегка пыльном, послышалась возня. В лунном свете по смежным перилам шла Черная кошка, пытливо заглядывая с каждое окно, попадающееся ей на глаза по пути. Колеблющаяся фигурка мастерски держала равновесие на узких металлических полосах, волосы Кошки были убраны под черную пиратскую бандану, а на лице красовалась маска в половину лица. Судя по подпаленному меху на перчатках и сапожках, девушка только что здорово поиграла с огнем, но заведомо знала заранее, куда идет, иначе со своими волосами ей тоже бы пришлось распрощаться. Наконец, найдя нужный балкон, она бесшумно спрыгнула внутрь, благо, дверь в комнатушку оказалась открытой, на ее счастье. Прямо перед супергероиней, раскинувшись по креслу ,спал сам Уэйд Уинстон Уилсон, и живот его вздымался в такт дыханию, как у щеночка. Невыносимо соблазнительный в своей обнаженности, как последняя лихорадочная вспышка жизни перед вечным небытием, наемник не проснулся даже тогда, когда девушка аккуратно поставила коленку на кресло, между его ног, и приблизила свое лицо к красно-черной безглазой роже. - Мистер Пууули! Не время спать! – пропела она Дэдпулу прямо в район глаз, отчего мужчина спросонья дернулся, подскочив на месте. Пульт глубоководной осетриной нырнул под кресло, само кресло запело гимн весу своего хозяина, разворачиваясь добротными пружинами, а лоб Уилсона впечатался в лицо Черной кошке, не ожидавшей такого коварного плана по увеличению надоя рогатого скота, хотя его серые домашние труселя могли примирить Кошку почти со всем на свете. – Уй чордт..! Эдо было бодло, бистер Були! – сказала она, запрокидывая назад голову, на которой чудный носик заплакал кровью. - Моя славная милая меховая прелесть, - сказал совершенно не сонный Уэйд, придерживая ее за шею и прикладывая к носу замороженную сосиску вместо пакета со льдом - единственное, что нашлось в его пустом холодильнике. – Нельзя так пугать нервных граждан. Что если бы ты застала меня за просмотром «50 оттенков серого» или, на худой конец, с дамой? - Не такой уж и худой у вас конец, - Кошка скользнула взглядом по его телу, и Дэдпул немного даже смутился. Одно дело пристально пялиться на себя в ванной, а другое – когда тебя рассматривают, как редкую бабочку за витриной коллекционера: большую такую мохнатую и жирную бабочку, из семейства бражников. Но Черная кошка, видимо, принадлежала к обществу Святых Железных Нервов, как и фламандка Лиш Харди, которые могут любоваться с видом ценителей искусства на то, отчего у всех остальных людей начитаются стойкие рвотные позывы. – Странно, что при наличии оного с дамой не срослось. - Тебе чего надо? – спохватился Уэйд, ведь он даже не спросил о цели визита прекрасной мадмуазель, подпортив вместо этого ей луноликую физию. – Как ты меня нашла? - Адрес наемника в красном только ленивый в городе не знает, - сосиску Кошка после использования попыталась выбросить в мусорное ведро, но Дэдпул, после борьбы, отнял ее и положил обратно в холодильник: «Жратва нынче дорогая!» - объяснил он свои действия. - Ты пришла опять со мной целоваться? – подозрительно сощурился Уилсон, холодея при мысли, что ее ответ может быть положительным, а его мнение по этому вопросу теперь костюмом не скроешь. Однако, он нутром чуял, что Черная кошка пришла отнюдь не за удовольствиями с Дэдпулом, которого могла прижать, как неопытную салагу, в том же самом кресле, взгромоздившись сверху одной из пластических поз индийских трактатов. - Потом, позже поцелую, - отмахнулась она, но красноречивые глаза ее говорили о том, что если бы не драгоценное время, Черная кошка занялась бы этим прямо сейчас. – Паука похитили, мне нужна твоя помощь. И надень штаны, я трезво думать не могу ни о чем, когда ты так выглядишь! - Срочно меняю костюм на три дюжины старых клетчатых семейников, - радостно заявил Дэдпул, скача по комнате на одной ноге, пока вторая с трудом влезала в тесный сапог, - я знал, что все женщины падают в обморок исключительно от моей красоты и очарования! - Как только ты почистишь свой грязный матрас, я тотчас же бухнусь на него без чувств, - успокоила наемника Черная кошка. – Надо же как-то держать марку, и быть лучше всех твоих женщин. - Могу предложить свои жаркие объятия, - попытался подмигнуть ей Уилсон, обоими глазами сразу, застегивая спереди тесную кожаную оболочку, приятно стискивающую тугие рельефные мышцы. Залихватски закинув за спину две острейшие катаны в ножнах, он нежно взял сидящую на спинке кресла Кошку за остренький подбородок. – Напомни, зачем я согласился тебе помогать? - Разве ты согласился? – вскинула брови та, состроив скептическую гримасу. Как бы тщательно она не балагурила, в глубине горящих глаз плескалась плохо скрываемая тревога. Черная кошка нервничала - имея она хвост, давно бы уже била им себя по бокам, в ожидании пока Уилсон наговорится. - Если не остался лежать в кресле – значит согласился, - резонно ответил Уэйд, с сожалением оставляя Кошку в покое. – Если Паучка грохнут, я совсем останусь без развлечений, ты же не будешь танцевать мне по вечерам стриптиз. - Стриптиз за стриптиз! – быстренько нашлась девушка, прыгая с балкона Дэдпула вниз, туда, где змеилась грязноватая улочка гетто и слышались немузыкальные рулады куцых Кошкиных собратьев, у которых сегодня был филармонический концерт, не иначе. Особенно старался солист, в белой манишке и с пощипанными кистями на ушах. Топающий за ней следом наемник разогнал мохнатую а капеллу, порскнувшую разноцветным фонтаном по углам, и взвыл сам, да так, что Кошка от неожиданности сама вздрогнула плечиками. На самом деле она толком не знала, зачем пришла за Дэдпулом и без лишних расспросов потащила его спасать малыша в сине-красном спандексе (пошлом спандексе, пока сама она уважала тонкую кожу, в которой любая погода казалась идеальной). Его, в свою очередь, напичкал под завязку ядовитым зеленым дымом Гоблин, умыкнув Паука из-под носа Кошки, как местный неклюд утаскивает кровать со Спящей красавицей в свое подземелье, грохоча латунными ножками. Она осталась не при делах, злая, словно Малефисента, совсем не понимая, отчего так Гоблин торопился, и почему не распотрошил для начала Черную кошку, оставив трупик остывать в той заброшенной промзоне. По оной Паучок совершал вечерний опроменад, взяв с собой женщину в черном вместо Мери-Джейн, рыженькой доходяги с глазами лисицы фенек. С одной стороны это было правильно, а с другой не лезло вообще ни в какие рамки. Зеленый Гоблин, похоже, стал сдавать позиции, выдохся, старая сволочь, теперь его хватает только на то, чтобы прятать бедолаг в подвалах, без цели и без каких-либо мало-мальских выкупов. «Молодость, до чаво ж ты прекрасна!», - наверняка думал он, щелкая пластмассовыми зубами своей маски, и шамкая своими собственными остатками зубов, как фермер Юхан с усадьбы Лильхамра*, просиживая старый зад перед камином, в котором догорали с ужина куриные кости в вафельных обертках, торча из золы, как дуэльные пистолеты. Дэдпул бежал позади Кошки, радостно пыхча. Она даже пытался петь какую-то песню на ходу, как казахский акын, неспешно пересекающий пустыню на пыльном сером ослике, с домброй наперевес. В песне пелось про реку Гудзон (изысканный нонсенс), кактус на окне (облачная заумь), и про то, как мистера Вигглза** убивали карданным валом в лесах Пуэрто-Рико. Медведь страдал квартала три, пока не отдал концы возле неприветливого заброшенного особняка, по периметру которого торчали кусты колючего терновника и живописно были разбросаны альпийские горки. По замыслу дизайнера, страдающего хромофобией *** они были убраны только собственным серым цветом, заляпанным подозрительными темными кляксами. Единственное, что привело в восторг Кошку, была теневая камнеломка, растущая за жалящими кустами, и Дэдпул просто обязан был перелезть через изгородь, заработав болезненный тычок заборного пика под ребра; попытаться вырвать цветущий кустик, но потерпеть сокрушительную неудачу на колхозно-полевых работах, со стороны – очень романтичных. Полуночному прохожему пришелся бы по вкусу чувак в красно-черном костюме, обвешанный до зубов новомодным и не очень вооружением, который ходил вокруг импровизированного букета, растопырив руки, будто водил хоровод сам с собой. За чуваком наблюдала девица в костюме ниндзя, тихо помирающая со смеху на заборе, словом парочка была еще та, а спасательную операцию тем временем никто не отменял. - Ты уверена, что Гоблин приволок его сюда? – спросил Уэйд, когда они стояли напротив массивной входной двери с дверным молотком в виде плешивого львенка, покрытого бирюзовой патиной. Наемник откровенно скучал, делая вид, что ковыряет в носу, Кошка жалась к его плечу, рассматривая особняк на предмет обрушения, возгорания или взрыва. – Пасторальное место для маньяка, кысь-кысь, если он, конечно, не воспылал к Паучине преступной любовью и не пригласил его сюда на свидание. - Я уверена, я следила, но дальше забора, увы, мне пробраться не удалось. Гоблин не появлялся оттуда. - Маньяки не мой профиль.., - затянул Уилсон, методично пиная деревянную ступень, которая в ответ сыпалась влажной трухой на черный носок его сапога, - я сразу начинаю чувствовать нездоровую конкуренцию! - Какая конкуренция?! Может быть, именно сейчас Человека-Паука убивают с особой жестокостью! - Круто, я хочу на это посмотреть! - Еще одно слово, и ты следующий, – пригрозила Кошка, возясь с древним медным замком, на ее пояске висела позвякивающая пачка длинных отмычек на карабинах; присев у замочной скважины, девушка неистово ковыряла хитрый запор чем-то, напоминавшем лазерную указку. - Детка, я однажды отрастил себе новое тело из оторванной головы, как ты думаешь, стоит ли мне бояться идиота в костюме английской феи, - он попытался отобрать у Черной кошки отмычку, но ее зубки лязгнули, как капкан, в миллиметрах от запястья Уилсона. Боли Болтливый наемник не любил, несмотря на быструю регенерацию, зато уяснил раз и навсегда, что под руку Кошке лучше не лезть, как всякому профессионалу, обожающему свое дело. Дверь щелкнула, потом скрипнула, приоткрываясь. - Заходим тихо, забираем Паука и валим отсюда как можно дальше, - напутствовала Дэдпула девушка, пряча под платок и нижнюю часть лица, в ответ тот только поднял большой палец вверх, всем видом показывая, что все-то он понял, а план пришелся ему по вкусу. - Стоять, полиция, отдел нервов! – заорал он, как резаный, открывая дверь собственной головой и влетая в гостиную особняка, как пробка от шампанского. Таранный удар наемничьим лбом отставил в массиве двери большую круглую вмятину, сама она держалась на одной петле, но Уэйд был счастлив. Глядя на это счастье, Кошка сказала только «Если нас угробят, я достану тебя из-под земли, поэтому будь добр, не подходи к моей могиле близко», но в ответ ей раздалась гулкая тишина пустого дома, где никто не жил со времен Ребекки Шарп****, не вытряхивая занавесей, сплошь в наполеоновской пылище. По углам лохмотьями висела паутина, создавая гнетущую обстановочку, как и тусклая позолота на ручках мебели, поблескивающая, словно слюна голодных животных. - Похоже, свидание это предназначалось мне, - бодро выпалил Дэдпул, картинно потирая свой лоб, - во всяком случае, я не вижу здесь никаких пауков, кроме тех, что голодными глазами смотрят на нас из углов. Ты похожа на жирную вкусную муху, кысь-кысь? Я думаю – нет. - Заткнись и иди за мной! – ответила та, поднимаясь по деревянной лестнице, как какая-нибудь наследная принцесса, не хватало только тяжелого шлейфа на платье. В ответ Дэдпул ласково ущипнул ее за щеку и продекламировал: - Думы такие богиня в пылающем сердце вращая, Мчится на родину туч, на безумными Австрами полный Остров Эолию… - Тсс, - Кошка безуспешно попыталась вывернуться из объятий Болтливого наемника, в которые он поспешил заключить девушку, едва они достигли верхней площадки лестницы. Несдержанность Уэйда, помноженная на ее разгильдяйство давала просто ошеломительные возможности для затаившихся врагов, но пока им везло - особняк в видимом пространстве был пустынен. – Разве сейчас время для Вергилия? – назидательно сказала она, отчаявшись заткнуть у Дэдпула словесный фонтан. Но того было трудно сдвинуть с места, если Уилсон начинал здорово упрямиться. Почуяв ласку, как бездомный пес, готовый идти за щедрой рукой, он, вопреки всем своим принципам, стелился у ног Кошки, как упал бы к пуантам Фелиции – одна в его разуме уже была неотделима от другой, но чувства еще вопили «нет!», когда Уэйд хватал Кошку за руки. Одна его мечта была так похожа на другую, а в которую из них Дэдпул был влюблен больше он и сам не знал. В его памяти, прохудившейся с годами, как старый башмак, иногда всплывали неприятные моменты. Например, когда после драки с Росомахой, ему пришлось руками собирать свои кишки с асфальта, восхищенно матерясь над содранным до кости Росси, прямо на глазах затягивающего раны. Костюм пришел в негодность, открыв на обозрение подоспевшей команды «Икс» все прелести его меланом, и эти кривые рожи Дэдпул запомнит надолго, если не навсегда. Особенно старалась Домино, эту гримасу отвращения можно было выставлять в палате мер и весов, а ведь неделю назад до пресловутой драки Нина в приватной беседе шептала ему: «Сбежим, куда захочешь! Люблю, не могу…». И так бывает. Из крайней комнаты послышался приглушенный стон, на который Черная кошка кинулась, словно там кто-то попытался сделать плохо ее родному котенку. Дэдпул почувствовал слабый укол ревности. Настолько незаметный, что сам удивился своей безразмерной скромности, откуда бы ей взяться, бедное его сердце. *** Паука пришлось негигиенично свалить на кровать его убогонькой комнаты, мелкой, как у всякого ботаника мужского пола, захламленной техническим барахлом, бумагой для факсов, тубами, в которых носят доклады, и с трогательным постером стыдливой девушки в бикини на двери. Девушка напоминала юную газель, сходства добавлял баобаб, похожий на капусту, на заднем плане, Дэдпул напоминал ворчливого пенсионера, потому, что тащить парня без сознания на собственном плече пять кварталов ему было скучно. Кошка нашла у Человека-Паука в аптечке обезболивающее и успокоительное, вколов дозу того и другого в ватное тело бедняжки, пока на кухне Уэйд гремел паучими кастрюльками, на предмет музыкального сопровождения скорой помощи. Зеленый Гоблин и впрямь выдохся, не придумав плана оригинальней, чем просто избить Паука до полусмерти, а потом привязать его к стулу. Сам Зеленый куда-то благополучно свалил, по крайней мере Дэдпул не нашел следов его пребывания в особняке, но не очень-то расстроился, своровав оттуда в виде трофея побитое молью лисье чучело. Несчастную тушку рыжей некогда красотки, наемник пытался всучить Кошке, но та основательно побила его одним из научных трудов Паука, свернутым в тяжелую трубочку, обвинив в легкомыслии и отсутствии жалости. Зачем ему было жалеть Питера Паркера Дэдпул не знал, но речь о том, что завтра Паук даже не вспомнит их отзывчивость (но скакать будет, как новенький!), прочитал оскорбленной Черной лучше магистра по риторике. Покачав головой, девушка пошла нести вахту у кровати болезного, усевшись в его ногах, прикрытых одеялом, а Уилсон принялся слоняться вдоль магнитных досок на стенах, рассматривая записи на них. Он мучался изжогой и ревностью к склоненной над Питти Кошке, хотя сам был тот еще страдалец в чужие колени, ей-богу. - Ты слишком много тратишь на него времени, – на доске Дэдпул нарисовал какой-то кровавый комикс со стрелялками и убивалками и страшно собой гордился. – Шла бы домой, а то еще на работу опоздаешь. - Уже опоздала, - сказала Кошка, потягиваясь вверх, к потолку с убогонькой люстрой в глиняных плафонах. С крайнего свешивался букетик засохших ромашек. – Остается только коротать ночь на этой полуторной кровати и считать овец. - Ты в это время могла коротать ночь со мной, - напомнил Уилсон, щурясь на красную рассветную полосу в небе, с розоватым следом поперек от пролетевшего реактивного самолета. - И считать, сколько раз я… - Мальчик в пижаме, вы забываете правила хорошего тона! – Кошка навострила уши, когда сосед за тонкой, как картонной, стеной врубил радиолу, хриплую, простуженную временем и бытом. Радиола взахлеб, торопясь рассказывала новости, и, верно, повиливала хвостиками из розеточных шнуров. «Вчера в театре ABT публика с восторгом приняла новую постановку балетмейстера Умберто Феломена «Зеркальная королева». Смелый эксперимент по мотивам сказок братьев Гримм пришелся по вкусу самым взыскательным ценителям. Одно лишь омрачило премьеру: прима АВТ Фелиция Харди заболела гриппом и никак не смогла показать себя во всем великолепии, однако, вместо нее блестяще выступила Людовика де Зелла, которой критики прочат большое будущее. Феломена желает Фелиции скорейшего выздоровления, и обещает, что она обязательно примет участие в постановке, как только выздоровеет. Мы присоединяемся к Умберто с…» - Ну да, - глубокомысленно изрекла Кошка, сматывая с волос свой монашеский платок, который выпустил на свободу косу из платиновых прядей, - никто не может быть в двух местах одновременно… *** Дэдпул открыл рот и офонарел. Так и стоял, как столб, с той же степенью неподвижности и деревянности. Его нижняя челюсть щелкала о верхнюю, превращая Болтливого наемника в марионетку на вертикальном гапите, роль которого играл неестественно заклинивший позвоночник. Если бы Дэдпула пригласили сниматься в «Бондиаде», подарили абонемент на пожизненное спа и сунули под бок Хэлли Бэрри он не был бы так адски поражен. Черная кошка выпутала волосы из ткани, сняла заколку, кожаную маску, прилипшую к вспотевшему от беготни личику, и превратилась в Фелицию Харди. Его Зеркальную королеву с лицом Мадонны в скалах, без боди или халатика он сначала не узнал ее, но когда сквозь марево паучьей комнатешки проступили любимые черты – он чуть не заорал от радости, хотя рот выдал только ужасный звук простуженной жабы: - Тттттттт…!!! - Тихо-тихо, мистер Пули, дыши глубже, а то тебя хватит удар, - сказала она, отступая к столу, откуда спикировала горка перфокарт для допотопных машин ЭВМ, как карточный домик. – Я давно хотела тебе сказать, но случая подходящего не было… - ТЫ! – он одним прыжком подскочил к Фелиции, больно хватая ее за плечи. – Ты мне врала! Ты все время врала! Подкарауливала и нагло пиздела в лицо!!! – орал Уилсон, сжимая ее так, что Харди морщилась, зябко отворачиваясь от него. - А надо было с порога признаться тебе о своей двойной жизни? Привет, чудик, я Черная кошка, в миру Фелиция Харди, приношу несчастье каждому, кто рядом со мной находится. Пре-кра-ти меня взбалтывать, укачает! – она уперлась ладонями в грудь Дэдпула, слегка амортизируя ухабистую дорогу, по которой ее решил прокатить Уэйд. – В свободное время танцую в театре балета, варю кофе, и, блин, сплю с тобой через одеяло, хотя иногда так хочется скинуть его на пол ко всем чертям. - Дура! – чуть ли не срываясь на очередной вопль (не пристало плакать таким большим дяденькам, утверждающим, что жизнь прекрасна) Дэдпул стиснул ее в неуклюжем объятии, прижав взлохмаченную голову к своему надежному и широкому плечу. – Я же чуть не ушел от тебя к тебе же! - Да у тебя просто выбора не было, - хмыкнула Фелиция, освобождая нос, который Дэдпул сплющил в пятачок, от терпкого аромата костюмной кожи, - куда бы ты не двинулся, все равно итог был бы один. - Мы хотим кофе, - буркнул в ответ Уэйд, ощущая, как нарастает в башке птичий гомон с шумом Атлантики, последствия нервной ночки. Даже превращение Кошки в Лиш прошло не так болезненно, - я и мое альтер эго хотим кофе, чтобы осознать всю глубину этой трагедии. А потом ты пойдешь в свой Арбузно-Блошиный Трактир и скажешь тому говнюку, что тебя учит, скинуть Людовику со скалы. Никто не станцует эту сказку лучше, чем ты. - Благодарю за оказанное мне доверие, но сегодня в моих планах отдых и только отдых, хватит класть свою жизнь на алтарь искусства. На двадцать четыре часа я остаюсь Черной кошкой, а она балет терпеть не может с детства. ____________________________________________________________ * Юхан с Лильхамры - персонаж книги "Черстин и я", незабвенной Астрид Линдгрен. ** Мистер Вигглз - персонаж диких и циничных комиксов Нейла Свааба. *** Хромофобия - боязнь какого-либо цвета или окрашенных предметов. ****Бекки Шарп - главная героиня романа Уильяма Теккерея "Ярмарка тщеславия".