Живи в ритме сердца

Бонус за беспокойство ^_^ Сразу извиняюсь за ошибки — фигово печатаю на планшете. Исправь, читатель, будь другом)

Я шарахнулась назад, задела швабры, которые тут же с грохотом, цепляя полки и громыхая по ведрам, упали на пол. Сердце колотилось со всей силы, бухая о ребра и мешая сделать нормальный, глубокий вдох. Передо мной — разъяренный Чанёль с презрительным, злым прищуром. Он не усмехался, напротив, был очень серьёзен. Между нами — моя вытянутая рука. Впрочем, он тут же оттолкнул ее и приблизился вплотную. Пространство тут же сжалось до нескольких сантиметров между мной и черепом на его футболке. — Чанёль… Чан-ёль… я… Но чья-то властная рука неожиданно задрала мою майку, и я ощутила голой спиной холодную крашенную стену. — Чанёль… — упёрлась руками ему в грудь. Но где я, а где он, как слон и Моська. — Чанёль! — ударила кулаком в плечо, но он словно не слышал, продолжая одной рукой прижимать меня к себе, а второй вести вверх, к груди. — Чанёль! Пожалуйста! Чан… ох… — чужие губы впились в шею, больно засасывая кожу. — Хватит! Пожалуйста! — изо всех сил пыталась оттолкнуть его, но он лишь сильнее прижал меня к стене, просовывая мне между ног своё колено. — Прости! Прости, я больше и слова не скажу! — слёзы и больно в горле. — Пожалуйста! И вздрогнула, почувствовав, как он коснулся языком сделанного им же самим засоса. Потом снова… Он словно зализывал, извинялся… Меня разрывало на части… Мне хотелось кричать, плакать, биться в истерике! И чтобы он, наконец, поцеловал меня… Но он продолжал легонько касаться шеи, опускаясь к плечу, оттягивая футболку и оголяя кожу. Большим пальцем руки давно уже поглаживал ставшую такой чувствительной грудь через бюстгальтер. Мое тело предательски капитулировало, сдавалось прямо на глазах, игнорируя отчаянные крики разума. Чанёлю было неудобно нагибаться ко мне и он подсадил меня на свое колено, приподнимая к себе поближе. Я покачнулась и непроизвольно вцепилась в его плечи, обхватывая и бедрами его ногу. В какой-то момент я вдруг с ужасом поняла, что не сопротивляюсь, а наоборот, подаюсь вперёд, прижимаясь теснее, желая стать как можно ближе. Мелким молоточком в голове билось: «Нельзя! Сопротивляйся! Плачь! Беги!», а ладони скользили по широкой спине, прижимая его, и шея доступно открывалась, разрешая жадным посасывающим поцелуям покрывать себя. Я растворялась, забывая кто я и где… Были только горячие губы, не касающиеся лица, пальцы, нырнувшие под кружево на груди и посылающие по телу томительную дрожь, и колено, которое ритмично двигалось у меня между ног, отзываясь волнами жара и невероятно сильного, крышесносного возбуждения. Я хотела… мне хотелось… Ни единой связной мысли, кроме «Нельзя» и «Мало»... — Чанёль… — выдохнула ему в шею, вдыхая назад такой знакомый, такой родной запах. — Чанёль… — и мои пальцы скользнули в долгожданную кучерявую шевелюру. Он неожиданно отпрянул, глядя на меня затуманенным взглядом. В щёки тут же ударил стыд: я в подсобке с этим психом… И снова мозг кричит: «Вот он, шанс! Беги!», а тело сладко шепчет: «Нет! Только не останавливайся!». Это пугало… — Я не могу, — Чанёль мотнул головой. - Нет, — словно убеждая самого себя в чём-то, — не могу… — и вот я уже еле стою на ослабевших ногах. — Нет… И хлопнула дверь, оставляя меня одну. Я прислонилась спиной к стене и поползла вниз. Слёзы снова побежали по только что горящим от страсти щекам. Стало вдруг так холодно… Изнутри… Я отвратительна. Мне было противно от самой себя. Сидела и плакала не от того, что могло произойти, а от того, что этого не произошло. От того, что я настолько неприятна и некрасива, что ко мне противно прикасаться парню. Даже в порыве злости и эмоционального всплеска я не вызываю никакого желания. Ничего. Меня не хочется целовать, меня не хочется касаться, не хочется… Я никогда об этом не думала, нет парня и нет. А оно вот как на самом деле. Я просто не девушка, не женщина… Бесполое тело. И эта безысходность и какое-то отчаянье рвали грудную клетку, заставляя тихонечко выть в согнутые колени. Я не способна привлекать. Раздражать - да, злить — пожалуйста, выводить из себя — запросто. И всё. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге замер Сехун. — Дана? — кинулся ко мне, тут же приседая на корточки. — Что случилось? Чанёль выскочил из клуба и… Что… — он аккуратно отодвинул край футболки и увидел багровый засос. — Это Чанёль?! Что он… Он… — Нет, — вытерла слёзы и поднялась. — Всё… всё нормально. Правда, всё в порядке. Сехун сжал челюсти. — Не говори Каю, — опустив голову тихо, пристыженно попросила. Он молча кивнул. У него было идеальное качество — не задавание ненужных вопросов. — И… я хочу пройтись пешком. Не надо меня везти домой. — Пошли, — согласился Сехун. — Я пойду одна. Никого не хочу видеть. Не обижайся, но… — Я понял, ты пойдешь одна, — сказал он. — Да. Мне нужно время и одиночество, чтобы, как итог сегодняшнего длинного дня, после краски, яиц и Чанёля окончательно втоптать себя в грязь.