(От лица Эбигейл)
Я была в сознании, Джим не давал даже на секунду прикрыть налившиеся свинцом веки, но все события казались ненастоящими, будто весь этот день — простой сон, что вот-вот может прерваться. Слишком быстро происходила вся эта история, я еле успевала анализировать, обдумывать, что со мной произошло. Наверное, шок сильно сказался на моем поведении, а иначе как объяснить то, что любое слово давалось с огромным трудом, и я отчаянно хватала ртом воздух, пытаясь выдавить из себя хоть что-то членораздельное. Сердце стучало в грудной клетке так, что этот быстрый ритм чувствовал даже Джим, несший меня на руках. Мы спускались по черной лестнице, чтобы нас не увидели швейцар и другие возможные свидетели, но меня интересовало, как Джим собрался выходить. Все время, сколько я живу в этом доме, ни разу не видела, чтобы черный вход был открыт, металлическая дверь всегда была намертво заперта. Я хотела сказать об этом своему спасителю, но не могла, ненавидя себя за такое бессилие и адскую слабость. Джим быстро спустился на цокольный этаж и оказался прямо напротив запасного выхода, мне было интересно, что он планировал далее делать, как хотел выламывать эту дверь. Я сделала пару предположений, как он справится с замком, но ни одна из догадок не подтвердилась. Камердинер просто подошел к красной двери, все так же держа меня на руках, и несильно ударил ногой по металлической преграде. Дверь открылась, точнее, ее открыла красивая кареглазая брюнетка, мило улыбалась. — Что-то ты долго, — рассмеялась девушка. Она была очень красива, относилась к той категории людей, на которых можно было смотреть часами, любуясь их прекрасным внешним видом. Пышные темные волосы до лопаток, аккуратный, немного курносый, в самом хорошем смысле, нос, большие выразительные карие глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу — все это делало девушку очень запоминающейся. — Я торопился, как мог, лишь бы скорее увидеть тебя, любовь моя, — с искренней улыбкой и веселыми глазами ответил Джим. «Кто была эта девица? У них роман? Он сбежал к ней?» — вопросы просто взрывали мою голову, порождая все больше и больше новых. Хотя, если это его девушка, то тогда понятно, почему он Вайлет отшил, рядом с этой красоткой я и все мои подруги кажемся серыми невзрачными мышками. Я так погрязла в своих мыслях и догадках, что совершенно не заметила рядом стоящую дорогущую машину. «Rolls-Royce Phantom II», который стоил дороже моей квартиры, ведь вышел он только пару месяцев назад, и я не уверена, что такие уже были в Англии. Скорей всего, эта была машина этой девушки, а чья еще? Джим аккуратно усадил меня на пассажирское сидение за водителем, а его подруга села возле меня. — Разрешишь? — спросила девушка, показывая на рану на боку, которая все еще не прекращала кровоточить. Я убрала полотенце, которым так отчаянно зажимала порез. — Ничего страшного, жить будет, Джим у нас и не с такими сталкивался, залатает тебя — и глазом не успеешь моргнуть. Нога тоже сильно не пострадала, до свадьбы заживет. Девушка говорила это с таким оптимизмом, что, скорее всего, скажи она смертельно больному, которому осталось жить минуты, что он выживет, так он безоговорочно ей поверит, — таким даром убеждения обладала эта красавица, внушая надежду. Я так была очарована ее словами, что совершенно забыла о том, что она мне сказала. Только я хотела спросить о значении брошенной фразы «Джим залатает», как меня перебил спокойный голос моего спасителя. — Анастасия, а ты не могла выбрать что-то менее выделяющееся? — немного грубо спросил бывший камердинер. Меня удивило довольно странное и редкое для наших краев имя, и я только сейчас заметила, что девушка говорила с акцентом, не сказать, что он был сильным, вообще нет, но моментами проскальзывали слишком грубые для английского нотки. — Ты мне сказал взять любую быструю машину из твоего гаража, вот я ее и выбрала, Кри… — девушка тихо выругалась, и я увидела, как злостно на Анастасию посмотрел Джим через зеркало заднего вида. — Джимми. У меня чуть рот не открылся от удивления, эта машина стоит больше, чем мои автомобиль плюс квартира, откуда у Джима такие деньги? Нет, я не один раз замечала, что мой камердинер носит дорогущие сшитые на заказ костюмы, но это уже слишком. — Поддай газу, Эбигейл совсем расклеилась, рану срочно нужно зашить и обработать, — брюнетка была права, в глазах помутнело, и я больше не слышала ничего, кроме шума, как от помех, в моей голове. Глаза начали закрываться сами собой, и с этим я уже никак ничего не могла сделать, скорей всего, я бы уснула, если бы не ощутила неприятные ледяные капли на лице. — Выпей, — протянула мне девушка стакан воды. Я начала жадно пить эту живительную жидкость, глоток за глотком, будто умирая от жажды, стало действительно легче, хоть и совсем немного. — Мы приехали, — сообщила Анастасия. — Да, но нужно объехать и войти через вход для персонала, я же не понесу ее в таком виде через весь отель, — немного раздраженно выпалил Джим. Мы подъехали к одному из самых дорогих и роскошных отелей Лондона — «Cheval Three Quays». — Да, значит, мне брать твои самые презентабельные машины нельзя, зато тебе бронировать номера в самых дорогущих отелях можно! — возмутилась наигранно девушка. — Когда будешь столько же зарабатывать, то и тебе можно будет, — сухо ответил Джим своей помощнице. — Теперь все по плану, действуй. Анастасия беспрекословно подчинилась Джиму, вышла из машины и скрылась за дверьми запасного входа для персонала. Мы не перекинулись ни словом с тех пор, как машину покинула брюнетка. — Все, пора, — сухо сообщил Джим. Выйдя из машины, он захлопнул свою дверь, открыл мою и помог выбраться из автомобиля, снова взяв меня на руки. Меня поразило, что я не увидела никого из персонала, среди длинных коридоров, ведущих в кухню и прачечную, не было ни одной живой души, только Анастасия, что ждала нас в лифте, не давая дверям закрыться. — Какой? — Последний, — кратко ответил Джим, и двери лифта закрылись, мы резко поехали вверх. До нужного этажа мы добрались быстро, даже очень, отель внутри был ничем не хуже, чем снаружи, демонстрируя роскошь, что могут позволить себе только сливки общества: длинные коридоры, выстланные красными мягкими коврами, картины, что висят в пролетах между дверьми. Выйдя из лифта, мы повернули налево, и Анастасия открыла ключом первую дверь. Номер был не самым большим, что свойственно многим лондонским гостиницам, но весьма уютным и приятным, особенно красиво смотрелись огромные окна на всю стену с видом на Тауэрский мост. Джим положил меня на большую двуспальную кровать. — Справишься? — с улыбкой спросила Анастасия, кивая в мою сторону. — Еще бы, и не с таким справлялся, — немного грустно ответил мой спаситель. — Береги себя, Стайс. — И ты себя, — девушка обняла Джима, а затем вышла из номера, закрыв за собой дверь. — Как трогательно, она твоя невеста? — не смогла промолчать я. — Нет, но это не важно, лучше расскажи мне, как тебя угораздило впутаться в такую передрягу? Пригласить домой маньяка — уму непостижимо! — слишком страстно произнес Джим, наигранно ударив себя пол лбу ладонью. Мужчина обошел кровать и взял со стула черную плотную сумку, положил ее на табуретку напротив кровати. — Раздевайся, — бестактно произнес Джим, направившись в ванную комнату. Он закатал рукава белоснежной рубашки, предварительно сняв с себя пиджак и жилет в тон и закинув их куда подальше на пол, настолько небрежно, что это было даже непривычно для такого аккуратиста. Я опешила от такого приказа, я не собиралась раздеваться, тем более при постороннем мужчине. Нет, мое платье было все испачкано в крови, моей и Харда, а к тому же равное из-за осколков, и некогда дорогой наряд походил на половую тряпку, но все же. — Ох, мне самому тебя раздеть? — услышала я измученный голос Джима, он стоял в дверном проеме, наблюдая за мной. — Мне нужно осмотреть все твои раны. — Ты не врач, отвези меня в больницу, — упрямо ответила я, поморщившись от неприятных ощущений в спине, как только попыталась перевернуться. — Из больницы сразу позвонят в полицию, и проблем не оберешься ни ты, ни тем более я, — сухо ответил Джим. — Почему? — Потом, все потом. Я немного подумала. Джим действительно был прав: что сделают с ним, убийцей, и что со мной? Будет неприятное разбирательство, скандал грандиозный, о котором нужно думать потом. Я аккуратно и медленно стянула с себя рваное, но в прошлом любимое платье, расстегнув молнию на боку и все пуговицы. Было чертовски неприятно, неловко лежать перед Джимом в одном нижнем белье, но выхода у меня не было, я перекатилась на левый бок, демонстрируя кровоточащую рану на правом. В черной сумке были медикаменты, и я слышала, как мой спасатель что-то делал, набирая в шприцы различные жидкости. — Потерпи немного, это обезболивающие, — тихо прошептал Джим, слегка оттянув ткань моих трусиков вниз, и вколол вещество под рану. Я зашипела от неприятных ощущений. — Тихо, сейчас, подожди пару минут, будет не больно. Я молча кивнула, но теперь мне не давала покоя жизнь моего камердинера, кто он вообще такой? — Ты убил его, — тихо прошептала я, лежа на боку спиной к Джиму, даже не оборачиваясь, чувствуя его холодный взгляд всем телом. — Да, — кратко ответил мой спаситель, выдержав паузу. — Ты ведь не камердинер? — не повышая голоса спросила я. — Да, — Джим не собирался отвечать длинными предложениями, как в детской игре, либо «да», либо «нет». — И никогда им не был. — И ты убиваешь не в первый раз? Я чувствовала напряжение, что витало в воздухе, заряжая его. Сейчас, только сейчас я смогу получить все ответы на мучившие меня вопросы. Джим тяжело вдохнул, держа паузу, на секунду мне показалось, что он не собирался отвечать мне. — Это моя работа. Последняя реплика послужила ведром ледяной воды, я еле сдержалась, чтобы не застонать в голос он такого невероятного, варварского открытия. Я ожидала... да проще сказать, чего я не ожидала! В мыслях я кем только ни представляла этого человека, даже шпионом Ми-6, разведчиком, что работает под прикрытием, но никак мои ожидания не совпали с реальностью. Наемный убийца, этот человек, Джим, мой камердинер, Джим, мой спаситель, Джим, Джимми… А так ли его вообще зовут? Но тут меня, как молния, поразило второе открытие. — И тебе заказали меня? — Да, — слишком резко ответил мой «спаситель», он будто и ждал этого вопроса. — Кто? — настаивала я, но вдруг почувствовала, как Джим начал обрабатывать мою рану, боль действительно прошла, я чувствовала только слабые прикосновения к коже, и то с огромным трудом. — Эбигейл, прошу, давай об этом потом? — Джим был очень занят своей «работой», проводя какие-то манипуляции с моим израненным боком. — Хорошо, — я слишком быстро согласилась. — Почему ты был моим камердинером, к чему этот цирк? Я чувствовала, как было неприятно Джиму говорить об этом, как он тяжело дышал, как пытался придумать отговорки, но понимал, что смысла в них не было, я бы не отстала от него. Он должен ответить на все мои вопросы. — Потому что я один из лучших в этом деле, мои руки по локоть в крови, и если бы я не вписывался в роль, не втирался в доверие, то у меня на хвосте была бы вся Международная Организация Уголовной Полиции, а так я обеспечиваю себе алиби и продолжаю работать, — немного гордо ответил Джим, что поразило меня еще больше. — Можно быстро убивать и уходить, но это опасно, я редко прибегаю к такому роду заказов. — Так почему ты не убил меня? А тем более у тебя был шанс избавиться от меня руками Харда, но ты пришел ко мне на помощь, зачем? — этот вопрос не давал мне покоя сильнее, чем другие, я должна была узнать все подчистую. — Если бы я знал… — многообещающе ответил Джим. — Наверное, потому что ты мне нравишься, как минимум. От такого откровения меня аж передернуло, это не было признанием в любви, но в симпатии — возможно. А главное, как я отношусь к этому человеку? Я редко об этом задумывалась. Когда Джим ушел, то я очень переживала и, в некотором роде, страдала, мне было грустно и одиноко, можно ли это считать своеобразной взаимностью? Плюс, я только сейчас поняла, что Вайлет я ненавидела еще больше от ревности, или на подобии того. Какие чувства я испытываю к этому мужчине? Я не отстранилась и не закатила скандал, когда узнала, что он киллер, который хотел убить меня, потому что доверяю ему, как и ранее. Чем больше я об этом думаю, тем больше запутываюсь, не знаю, могу ли я ответить взаимностью, но теплые чувства к Джиму у меня присутствуют, отрицать это, по крайней мере, глупо. — Джим Харенфорд — не твое настоящие имя? — это было скорее утверждение, ответ я знала точно. — Хочешь знать мое настоящие имя? — ответил вопросом на вопрос Джим, или как там его звать. — Очень, но разве ты можешь рассказывать всем такую конфиденциальную информацию? — Не могу, но ты не все, — слабо, но все же немного улыбаясь, ответил Джим, выдерживая паузу. — Кристен Шульц. — Ты немец? — задала очевидный вопрос, хотя знала на него ответ, иначе как еще объяснить его слабый акцент и прекрасное владение немецким языком? — Нет, — удивил меня Джим, — австриец. Настала пауза, и длилась она, казалось, целую вечность, я генерировала новые вопросы, но смелости у меня не хватало озвучить и половину из них. — Все, — уверенно ответил Джим. — Теперь приподнимись, рану нужно перевязать. Я сделала, как сказал Джим. Пока он аккуратно обматывал меня бинтом, я лишь одним глазком увидела ровные хирургические швы. — А теперь покажи ногу, — серьезно ответил Кристен, справившись. Нога практически не болела, а рана, до этого сильно беспокоившая, сейчас почти не кровила. Джим начал аккуратно обрабатывать повреждения, казалось, полностью сосредоточившись на этом деле, а я наконец смогла набраться смелости, чтобы задать один из мучивших меня вопросов. — Так ты не ответил, Анастасия твоя девушка? — я сразу же прикусила губу, замолчав и пожалев о этом глупом вопросе. Не понятно, что Джима повеселило больше: вопрос или моя реакция, он сразу оторвался от моей ноги и посмотрел на меня веселым взглядом, хоть улыбка и не тронула губ. — Пять минут назад узнала меня получше, а уже ревнуешь? — Да иди ты, — нервно ответила я, отвернувшись, делая вид, что изучаю входную дверь. — Нет, долгая история. Я спас ее мужа, — рассмеялся Джим, и мне на душе стало легче, по-видимому, ему тоже. — Так она замужем, — я была удивлена, так как мне показалось, Анастасия выглядела слишком молодо, лет на девятнадцать, хотя в таком возрасте многие женятся и детей рожают. — Она вдова, — поправил меня Джим. — Так ты его спас, а потом он умер? — не унималась я, поразившись этой небольшой, но довольно запутанной и странной историей без счастливого конца. — Я его и застрелил, — уверенно ответил мне спаситель, неотрывно ухаживая за моей больной ногой. — Странное у тебя представление о спасении. — Анастасия мне сказала то же самое, — задумчиво ответил Джим. Он быстро и легко справился с раненой ногой, а затем начал аккуратно обрабатывать все мелкие ссадины и царапины, которыми были «украшены» спина, руки и ладони. Шрамов, вероятнее всего, не останется, порезы были неглубокими, но дискомфорт приносили. Хотя все же меня утешала мысль, что через пару тройку дней все пройдет, раны на икре и боку не будут так сильно беспокоить, но вот пройдет ли это чувство опустошенности? Хард был моим другом, хорошим другом и верным, мы вместе росли, и я была зла на себя за то, что не увидела его психопатические наклонности ранее, возможно, я бы не допустила такого поворота. К тому же теперь у меня нет дома, его сжег Джим, вероятнее всего, меня подозревают в убийстве, а человек, который меня спас, должен меня прикончить. Вся моя жизнь, спокойная, но насыщенная, пошла под откос, и все это после встречи с Джимом. Нет, нельзя его винить, это была его работа, за которую ему платят неплохие деньги, точнее сказать, бешеные. Но что я еще не могла понять, выгораживала ли я этого человека? Скорее всего, возможно, из-за доверия, а может, из-за того, что он пришел мне на помощь и спас меня от верной гибели, но никакой злости я не испытывала, только всепоглощающие чувство вины мучило меня. Кое-как я приняла душ, мне нужно было смыть с себя кровь, это было очень нелегко, но иначе мне бы помогал Джим, а это было бы слишком, он и так уговорил меня не закрывать дверь и ждал возле входа в ванную комнату. К тому же вся моя одежда рваная, да и нижнее белье тоже оставляло желать лучшего, потому позаимствовать белоснежную рубашку пришлось у моего спасителя, платье и прочую одежду привезут только завтра. — Тебе нужно поспать, у тебя был тяжелый день, — улыбнулся самой теплой улыбкой Джим, помогая устроиться на мягкой кровати, укрывая плотным теплым одеялом. — Я скоро приду. — Ты куда? — удивилась я. Время прошло очень быстро, я только сейчас поняла, что за окном темень, хоть глаз выколи, часов одиннадцать... — Я скоро буду, мне нужно съездить по делам, — заверил меня Джим. Мне было грустно, не хотелось, чтобы он уходил, один раз он меня уже оставил. — Ты меня не бросишь снова? — слишком по-детски спросила я, но этот вопрос не давал мне покоя. — Нет, этот этап мы прошли, спи.***
(От лица Джима)
На самом деле мне не нужно было никуда идти, просто я хотел побыть один на один со своим мыслями. Самым лучшим местом для отдыха был бар внизу отеля. Что я должен был сделать? Ситуация была более чем безвыходная: тетка все равно будет пытаться убить горе-племянницу, к тому же, вероятнее всего, ее шпионы уже донесли, кто спас юную Эбби от убийцы, которого, скорее всего, и подослала добрая заказчица, увидев мое промедление, а тем более то, как безжалостно я сбежал. Прихватив с собой аванс, конечно. Меня просто перекашивало от мысли о том, что я мог тогда не взять трубку. Я знал, что мне регулярно названивала Эбби в попытке выяснить что-то о моем уходе, но я специально игнорировал ее. И сегодня я, как и ранее, не собирался отвечать на звонок, но что-то у меня в груди щелкнуло, и я решил ответить, а этот звонок... Что-то из области фантастики, бывают в жизни такие странные совпадения! И больше всего пугают мысли о том, чтобы было б, пропусти я этот звонок. Пусть рациональная часть меня и говорит, что все хорошо, и я все-таки спас Эбигейл, но если бы… Я всегда ненавидел алкоголь, он мешает, сильно мешает оценивать ситуацию, обстановку, анализировать поступки, а минутное промедление, плохой расчет, равнялись моему провалу, точнее, моей смерти. Моя работа — ходить по лезвию ножа. Неверный шаг — и я упаду в пропасть. Но сейчас я все же решил пренебречь своими принципами и допивал уже второй стакан абсента по старым и добрым традициям: поджечь, задуть, пить. Я прекрасно знал, что этого зеленого напитка много пить нельзя, бутылка может вызвать и галлюцинации, и агрессию, и даже смерть, но я не хотел об этом думать, а тем более я не собирался упиваться им вусмерть. — Проблемы? — спросил у меня бармен. Я чуть не рассмеялся, уж очень напоминало различные фильмы, где эти люди выступают психоаналитиками, советчиками и так далее. — Да, — кратко ответил я, попивая третий стакан, пожалуй, последний. — Слишком глобальная, но крутится вокруг одной девушки. — О, в жизни не поверю, что у такого, как ты, мой друг, проблемы с женщинами, — рассмеялся бармен, вытирая насухо винный фужер. — Ну, там даже не в ней проблема… Долгая и сложная история, — рассмеялся я, алкоголь начал меня раскрепощать и развязывать язык, потому я решил все-таки держать себя в руках. — Вот, что я тебе скажу: если ты нашел ту самую, то ради нее и умереть не страшно, какие там бытовые проблемы. Бармен исчез принять заказ у другого мужчины, что только что пришел, как и я, пить в одиночку. Однозначно, в словах была некая логика, он прав. «Умереть не страшно…» — эти слова отрывками разносились в моей голове, не утихая. — Умереть… Умереть… Умереть… — шептал я себе под нос. – Да, это то, что нужно, Эбигейл нужно умереть…***
Я тихо вошел в темный номер отеля, разулся на пороге. Свет нельзя было включать, это бы потревожило покой моей гостьи, что спала на мягкой удобной кровати. Я снял с себя новый костюм, повесил его на вешалку, чтобы не помялся. Я в большинстве своем очень трепетно относился к одежде, особенно недешевой, только иногда я позволял себе вольность из злости кинуть, измять и так далее предметы гардероба. Я спал в основном исключительно в обнаженном виде, но, дабы не смутить гостью, пришлось надеть длинные свободные штаны. К сожалению, номер был не таким большим, потому дивана здесь не было, одни только кресла и стулья. Понравилась бы эта идея Эбби или нет, меня сильно не интересовало, ведь спать мне было негде, потому пришлось потеснить юную аристократку. Бесшумно, чтобы не потревожить покой гостьи, я аккуратно лег в постель, укрывшись одеялом, я был готов закрыть глаза, чтобы окунуться в царство Морфея, но вдруг почувствовал как нежно ко мне прижалась девушка, поцеловав в губы немного неуверенным поцелуем. — Что ты делаешь? — сказать, что я был удивлен и поражен, — ничего не сказать. Что удумала эта девица? Я, конечно, пьян, но не настолько, чтобы не взвешивать свои решения. — Целую тебя, — в игривой форме прошептала Эббигейл, ее руки обвили мою шею, и она снова впилась в мои губы все равно неуверенным, но более настойчивым поцелуем. Я и сам не заметил, как начал плавно ей отвечать, углубляясь, проникая и исследуя языком ее манящий рот. Мои руки будто меня не слушались, обняв разгоряченную девушку, прижимая ее к себе, поднимая края рубашки, что еле скрывала бедра Эбигейл. Но что-то вернуло меня к реальности, и я прервал поцелуй в попытке отстраниться от искусительницы. Девушка тяжело задышала, мне на секунду показалось, что она расплачется, но этого не произошло. — Зачем тебе это, Эбби? — спросил я, поражаясь своим выдержке и контролю, даже несмотря на алкоголь в моем организме и на ноющее неприятное ощущение от предвкушения внизу живота. Я еле видел глаза девушки в кромешной тьме, которой был окутан номер. — Я могу скоро умереть, — кратко, задыхаясь, ответила блондинка в попытке снова прильнуть к моим губам. — Это не повод ложиться под каждого встречного, — грубо произнес я в попытке убрать руку девушки с моей шеи. — Да, но не хочу умирать… — Эбигейл замолчала, но даже несмотря на темноту в номере я почувствовал, что девушка залилась краской, уткнувшись мне в плечо. Тут не нужно быть гением, чтобы понять, о чем говорила красавица, я даже подумать не мог о таком повороте событий. — У тебя никогда не было… — договорить мне не дала Эбигейл, перебив громким «Да», лишь бы больше не говорить об этом. Я никогда не смог бы поверить, что у этой девушки не было мужчины, ее довольно распутный, как мне казалось, образ жизни с алкоголем и вечными клубами никак не вписывался в одну картину с девственностью. Хотя, с другой стороны, Эбби всего лишь двадцать, и это не такой критичный срок, она довольно юна. — Тем более. Это тоже не повод, — настаивал я на своем. Переспать по ошибке — классика жанра, — чтобы эта девушка ненавидела меня всю оставшуюся жизнь, обвиняя во всех грехах. Я еще понимаю, если бы эта юная особа была пьяна, но чтобы наоборот — это слишком странно и необычно. — Ты меня не хочешь? — Конечно хочу, но… — Эбигейл поцеловала меня слишком резко, повалив на спину напором, нависая сверху. Ее поцелуй был не таким нежным, как прошлые, но более уверенным и страстным, хоть даже так я чувствовал нотки ее страха. Я не знаю почему, но я больше не захотел настаивать, отказываться. Последний секс у меня был пять месяцев назад, не было никакой возможности (а, если честно, с кучей проблем, что постигли меня, — и желания, как бы абсурдно это ни звучало). Не знаю почему, но я никогда не любил быть снизу, потому слишком резко я перехватил инициативу в свои руки, повалив Эбби обратно на кровать, нависая сверху. Девушка застонала, слишком грубо для ее незаживших ран. Я не хотел прерывать поцелуй, такой страстный, горячий, сладкий. Таких чувств я не испытывал давно, как бы я ни отрицал, но именно эту девушку я так сильно хотел, ощутить ее мягкую, нежную кожу, прикоснуться губами, услышать горячие стоны и мольбы. Моя белоснежная рубашка, которую я одолжил Эбби, задралась до предела, оголяя все ниже живота. Какой она была лишней на тот момент! Я даже не расстегивал пуговицы, а просто разорвал легкую ткань, которая легко поддалась. Девушку же немного насторожил и даже перепугал мой ярый настрой, отчего я почувствовал, как она сжалась подо мной. — Расслабься, все будет хорошо, — томно прошептал я, стягивая мешающую вещь. Я не видел Эбигейл, но готов был поклясться, что она вся горела от стыда и страха перед неизвестностью, весь ее пыл в разы куда-то пропал, оставив место не самым приятным чувствам. — Я могу остановиться, — прошептал я, нежно посасывая мочку уха, проводя влажную дорожку горячих, ненасытных поцелуев от шеи и до груди. Ответом мне послужил первый стон наслаждения, который отчаянно Эбигейл попыталась скрыть. Девушка смутилась еще больше, когда моя правая рука остановилась на ее бедре, поглаживая легкими движениями внутреннею часть, поднимаясь все выше. — Нет, не надо, — сдавленно прошептала Эбби, как только я ввел палец в ее разгоряченное лоно, она была чертовски хороша, такая узкая, горячая, главное, что только моя. — Почему? — спросил с усмешкой я, аккуратно начав поступательные движения. Ответа я так и не услышал, больше Эбби не протестовала, только соблазнительно стонала, поддаваясь моим движениям. Стоило мне провести языком по набухшему чувствительному соску, как девушка громко застонала и начала сжиматься вокруг моего пальца. После первого оргазма Эбби явно была растеряна, но, помимо этого, мне удалось ее расслабить, теперь она не была так напряжена. Расправиться с последней деталью одежды, что была на мне, было несложно, я быстро стянул мешающие штаны и аккуратно устроился между ног моей любовницы. Эбби снова напряглась, но стоило мне поцеловать ее губы, проведя пальцем по нежным складочкам, как девушка снова расслабилась, поддаваясь мне и моим движениям. Спустя пару минут промедления я начал входить в ее узкое тело, это было чертовски приятно, она была такой нежной, сладкой, горячей, податливой, сводящей с ума, я будто потерял рассудок, но жалостный полустон-полукрик вернул меня в реальность. Эбби напряглась и отвернулась в попытке унять боль, но я осторожно повернул ее голову за подбородок. — Посмотри на меня, — страстно прошептал я, мне было тяжело выдавливать из себя слова от острого возбуждения. — Расслабься, ты мне веришь? В ответ Эбби слабо кивнула, вскоре расслабилась, раздвинув ноги шире и поддавшись вперед. Это движение меня лишило окончательного контроля над собой, я стал медленно двигаться, постепенно наращивая темп, я слышал свои бесстыдные стоны, что перемешались со стонами моей девочки, что постепенно начала подстраиваться под ритм, под мои движения. Это были умопомрачительная ночь и невероятный оргазм, я даже не сразу понял, что совсем потерял над собой контроль излившись в тело Эбигейл. Я лежал на моей любимой девушке, силы покинули меня, и не хотелось даже шевелиться, а Эбби аккуратно выводила узоры, проводя своими тонкими пальчиками по спине, исследуя каждый шрам и каждую впадину. — И что будет дальше? — нарушила тишину комнаты девушка. — У меня есть план, доверься мне, — прошептал я, пытаясь избежать этого разговора. — Нет, что дальше будет с нами? — Будем попивать Лонг-Айленд на Лонг-Айленде, полагаю, — улыбнулся сдержанно я. — Ты шутишь? — Ты не хочешь в Нью-Йорк? — Очень хочу…