Projection

Этой ночью информатор Токио и один из самых молодых главарей Авакусу потратили часы, обсуждая детали плана. В течение первого часа, несколько людей Шики принесли им кофе. Выпив всего лишь половину, Орихара почувствовал, что поддается панике и тревоге, так что он отставил чашку в сторону. В течение второго часа люди Шики принесли им обед. Орихара не чувствовал голода. В течение третьего часа люди Шики принесли им саке. Харуя выпил половину бутылки, Изая — ничего, ведь ему нужно было, чтобы разум был острым и ничего не ускользнуло от внимания. В конце концов, многие жизни подставлены под удар, в том числе жизнь и самого Изаи. И умирать он не собирался. Обсуждая сложившуюся ситуацию, оба мужчины поняли, что у них было несколько преимуществ. Самым главным было то, что Шики и Изая собирались встретиться с представителями банды, приехав к ним на своем транспорте. Удивительно, но они сами дали адрес, и единственной вещью, заставляющей держать язык за зубами, были жизни заложников. Безусловно, одного этого достаточно, чтобы быть уверенным в том, что ни Харуя, ни Изая ничего не расскажут, однако, эти люди все равно пошли на большой риск, разглашая эту информацию. Информатор не знал, какова причина такого поступка, но он знал, что она есть. Может быть, это было своеобразной гарантией, что они заботятся о заложниках. Орихара не был уверен. В конечном итоге, Харуя предложил немного поспать, и те же мужчины, которые не так давно приносили им и напитки, вернулись с парой подушек и одеял. Изаю не привлекала мысль спать в этом офисе, но это место — определенно самое безопасное, которое можно было себе представить на данный момент. Укрывшись одеялом, информатор засек время. Оставалось всего лишь четыре часа до того, как им нужно быть на месте. Поздно, но он не переживал. Конечно, Изая иссушен эмоционально, но разум его все еще бил тревогу. Одна часть мужчины не хотела никуда идти, а другая же, наоборот, не могла ждать. Ему казалось, что Шики, должно быть, чувствовал то же самое. Собираясь спросить у него это, Орихара повернул голову в его сторону, но заметил, что Шики спит. Изая закрыл глаза. Около пятнадцати минут он пытался успокоить свой разум и заснуть, но все попытки провалились. Все его мысли продолжали дрейфовать около Шизуо. Сейчас Орихара Изая был бессилен против своего собственного разума. Он так долго подавлял все чувства внутри себя, что сейчас внутри не осталось энергии на то, чтобы сделать это снова. Все, что так или иначе касалось Хейваджимы, прочно засело в каждом уголке головы. Его спадающие на лоб волосы. Его голос. Вся эта нечеловеческая сила — что-то, что раньше Изая видел как нечто пугающее и отвратительное — выглядела странно привлекательной сейчас. Больше всего, однако, информатора беспокоил вопрос о том, как долго похитители будут заставлять страдать Шизуо. Он представлял себе темную клетку, в которой находится Хейваджима, и запястья его скованы холодной сталью наручников. Головные боли. Кошмары. Изая жаждал заполучить Шизуо обратно. Несмотря на это, Изая не хотел бы умереть, даже если это нужно для спасения Шизуо, может быть, просто, может быть, он будет в порядке и все удастся и без этого. Прежде, чем информатор понял это, остался всего лишь час. Он встряхнул Шики, и тот проснулся. — А? Сколько времени? — спросил Харуя со стоном. — Три. — Черт подери. Сердцебиение Изаи, казалось, увеличивается с каждой минутой. Его желудок крутило. Он наблюдал за тем, как медленно приходит в себя ото сна мафиози. Семнадцатое января. Это — день, когда я умру? День, когда мы все умрем? Эта мысль мелькала в голове информатора все больше и больше, но он прилагал все усилия для того, чтобы оставаться спокойным на улице. Он не хотел, чтобы Харуя был встревожен больше, чем сейчас. Они должны быть уверены, насколько это возможно, что их план сработает. Получасом позже, оба мужчины сидели в автомобиле. Шики за рулем. Изая сидел, ерзая, на пассажирском сидении. Никто не говорил. Тишина была тошнотворна, но брюнет не мог заставить себя говорить. — Все в порядке, верно? — спросил Шики, когда они уже приближались к месту назначения. — Да, я просто надеюсь, что время будет на нашей стороне. Дом по назначенному адресу находился на окраине Икебукуро, на длинной тонкой улице под мостом. Обе стороны дороги заняты складскими помещениями, стоящими на большом расстоянии друг от друга и с большими, прилегающими к ним, парковками. Дымовые трубы величественно возвышались над зданиями. На парковках почти не было автомобилей, в конце концов, на улицах царствовала ночь. Все еще было темно. Они въехали на парковку рядом с нужным им зданием. Оно выглядело почти точным близнецом других таких же построек . Возможно, это здание было немного старше, ведь краска кое-где облупилась и отвалилась, асфальт на парковке в трещинах и сколах. — Прячутся на виду. Изая не ответил. Он проверил время. Пять минут до четырех. — Шики? — Да? — Вы бы умерли за своих людей? — Да, умер бы. — Вы ни минуты не колебались. — Почему я должен? Слишком много людей погибло из-за этой банды, и я не собираюсь мириться с этим больше. Кроме того, если они убьют меня, босс будет вовлечен в это. Знаешь, Изая-кун, если мы не сможем победить этих людей, то он сможет. Если моя смерть понесет за собой что-то вроде этого, то так тому и быть. Изая смотрел в глаза Шики с восхищением. Перед ним будто бы сидел совершенно другой человек, не нервный, не испуганный. Этим утром он был непреклонен. Мафиози улыбнулся и, будто бы прочитав мысли Изаи, сказал: — Вчера, до того как мы стали разрабатывать план, все выглядело безнадежным. Я был почти что уверен в том, что мы все погибнем, но теперь, я думаю, у нас есть все шансы если не остаться в живых, — Шики остановился, обдумывая слова, — то хотя бы быть в состоянии спасти тех, кто нам дорог. — Я надеюсь, что вы правы, Шики-сан. Я надеюсь, мы сможем спасти их. — Ты бы умер за Хейваджиму? — Я думаю, что да. — Мне нравится эта твоя черта, ты знал? — Что вы имеете ввиду? — Ты был таким эгоистичным. Сейчас же ты нашел того, о ком заботишься больше, чем о себе. Мне нравится это. Опять же Изая не знал, как ему реагировать. Смесь из тревоги, страха и общей истощенности мешала ясно формулировать мысли. — Семнадцатое января, — сказал Изая, как только они вышли из машины. На этот раз не ответил Шики. — Мы можем умереть.  — Да, — ответил Шики, — мы можем.