Похищение строптивого

Ярмарка была в самом разгаре, поражая молодых оборотней пестрой, шумной толпой торговцев и покупателей, среди которых встречались и люди, и оборотни других видов, которым в эти дни был открыт доступ на волчью территорию. Дженсен с друзьями уже не один час бродили среди множества палаток и навесов, число которых, казалось, со вчерашнего дня увеличилось чуть ли не вдвое, и у непривычных к такому зрелищу ребят глаза разбегались от обилия выставленных там красивых и необычных вещей. Прошлой зимой они времени даром не теряли, у юных охотников скопился неплохой запас пушнины, которую удалось продать вчера по довольно неплохой цене, и теперь они вполне могли позволить себе приобрести кое-что в подарок родным, ну и для себя тоже. Дженсен уже выбрал замшевую куртку для отца и ажурную теплую шаль для Марджори, но все равно отстал от приятелей, невольно притормозив у навеса с изделиями из кожи и поддавшись соблазну рассмотреть некоторые из них поближе. Дженсену и раньше уже доводилось бывать на Празднике, отец пару раз брал его с собой. Но тогда все было иначе, ведь он был совсем ещё ребёнком. Теперь его ощущения разительно отличались от тех, детских. Краски казались ярче, запахи — острее. Дженсен совсем взрослый, ведь ему уже исполнилось семнадцать и, конечно же, в его жизни непременно вот-вот произойдут удивительные перемены. Он чувствует, что ждать осталось совсем недолго, что-то чудесное случится совсем-совсем скоро, может завтра, а может и прямо сейчас… — Привет! — прозвучал за его спиной звонкий мальчишеский голос. Дженсен, с интересом рассматривающий затейливо украшенный пояс, едва не подпрыгнул от неожиданности. Обернувшись, он увидел перед собой нескладного худого паренька, на вид лет двенадцати-тринадцати, не больше. Чуткие ноздри уловили еле ощутимый запах совсем юного, только проявившего свою сущность альфы. Растрепанная челка, сияющие миндалевидные глаза и ямочки на щеках довершали картину. — Ой, я тебя напугал? Прости, я не хотел, — затараторил мальчишка, с детской непосредственностью рассматривая удивленного Дженсена. — Просто я не смог удержаться, ты так приятно пахнешь… А еще ты очень красивый. Я и не знал, что парни могут быть такими красивыми. Ты ведь омега, да? Я ещё не встречал таких, как ты, у нас в стае омеги одни только девчонки. Ну и старый Бобби, но он уже и не пахнет совсем… Тебя же Дженсен зовут, да? Я слышал, тебя твои друзья так называли. Совсем опешивший от такого напора Дженсен смог только кивнуть. — А я — Джаред, Джаред Падалеки. Я первый раз на Празднике, а ты? Уже не первый? Правда же, здесь здорово? — О, вы только взгляните, как это мило! Нет, только не это! Дженсену захотелось взвыть от досады. К ним направлялась небольшая стайка омег под предводительством привлекательной шатенки с язвительным взглядом холодных серых глаз. Джаред, почувствовавший перемену в настроении нового знакомого, молча переводил встревоженный взгляд с него на подошедших девушек и обратно. — У нашего Дженни, кажется, появился поклонник! — ехидно протянула девица, остановившаяся в паре шагов от Дженсена. — Только недокормленный какой-то… А я и не знала, что ты щенками интересуешься. У него же молоко на губах еще не обсохло! Омеги за ее спиной насмешливо зафыркали. Дженсен поморщился, ну вот что с этой язвой делать? Не драться же с ней, в самом деле? Почему Лорен в первый же день знакомства именно его избрала мишенью для своих шпилек, для Дженсена так и осталось загадкой. Но связываться со вздорной девчонкой он не хотел, просто считал ниже своего достоинства. Он ведь, в конце концов, парень, хоть и тоже омега… — Послушай, мы не… — шагнул вперед Джаред. — Заткнись, — сердито зашипел Дженсен, удерживая парнишку за руку. Неужто глупый альфеныш решил, что он нуждается в защите такого недомерка? Заступничек выискался на его голову. — Лорен, а тебе больше заняться нечем? Следишь ты за мной, что ли? — Слишком много чести для тебя, — фыркнула язва, удаляясь в окружении свой свиты. Дженсен проводил девиц раздраженным взглядом, и вновь повернулся к мальчишке, с виноватым видом тихо стоящему рядом. — Слушай, как там тебя… — Джаред, — напомнил альфеныш, с робкой надеждой заглядывая ему в глаза. — Ну да, Джаред, — поморщился Дженсен. — Шёл бы ты к таким же соплякам, как и сам. И не вздумай ещё раз ко мне подойти — уши надеру, понял? — Эй, Дженс, ты чего здесь застрял? Мы же к оружейникам шли! Это был Крис, альфа из их компании, вернувшийся за отставшим приятелем. — Я сейчас! — отозвался Дженсен, разворачивая Джареда за плечи и легко подталкивая его в спину. — Топай давай! Понурившийся мальчишка отошёл на несколько шагов, и опять взглянул на Дженсена. Сияние в его глазах потухло, сменившись горькой обидой и непониманием. — А это еще кто? — поинтересовался подошедший Крис, с любопытством рассматривая смурного паренька. — Никто, — буркнул Дженсен. — Ну, мы идём? И, подхватив Криса под руку, поволок за собой недоумевающего альфу. Настроение было испорчено безвозвратно, яркий солнечный день утратил для юного омеги все своё очарование. Ему никак не удавалось выкинуть из головы несчастное выражение лица Джареда, в глубине души ледяной занозой засело ощущение, что он совершил что-то очень неправильное, незаслуженно обидев и оттолкнув от себя этого искреннего мальчишку. Дженсен уже долго ворочался с бока на бок, безуспешно пытаясь заснуть. В конце концов, примирившись с тщетностью этой попытки, он поднялся, стараясь не потревожить спящего отца, тихонько выскользнул из палатки и устроился у входа, глядя на временный лагерь стаи, разбитый в живописном местечке у ручья, впадающего ниже по течению в большую широкую реку, по которой проходила граница между владениями волков и человеческими землями. Переход у их каравана занял чуть больше двух суток, они прибыли на место около полудня. Конечно же, если бы можно было преодолеть это расстояние налегке в волчьей ипостаси, времени на дорогу было бы потрачено гораздо меньше, но тяжело навьюченные лошади не позволяли оборотням передвигаться быстрее. Сами оборотни предпочитали передвигаться пешком, используя лошадей в основном для перевозки грузов, потому что даже специально обученные кони крайне неохотно позволяли ездить на себе верхом, ощущая под человеческим обличьем скрытую звериную сущность. Вся вторая половина дня была занята обустройством лагеря, и теперь, когда все хозяйственные хлопоты были уже позади, большинство оборотней отдыхало в своих палатках, восстанавливая силы перед одним из самых долгожданных в жизни каждого охотника событий, которое должно было состояться сегодняшней ночью. Большая Охота. Обычно при этих словах у Дженсена сладко замирало сердце. Но не в этот раз. А ведь он с таким огромным трудом уломал отца, чтобы тот позволил ему принять участие в Охоте наравне с другими волками. Алан, как и подавляющее большинство альф, считал, что омеге совершенно ни к чему рисковать собой в предстоящем ночном безумии, но все же поддался на уговоры сына и, скрепя сердце, дал ему своё согласие. И вот теперь Дженсен, вместо того, чтобы хорошенько отдохнуть после довольно-таки изматывающей дороги, сидит возле палатки и неизвестно который раз за последние дни прокручивает в мыслях детали той давней ссоры. Уже потом Дженсен узнал, что Джаред был сыном вожака небольшой стаи, соседствующей на севере с их землями. Сам по себе этот факт вряд ли заслуживал какого-то особого внимания, если бы не история этой стаи, которую Дженсен, будучи ещё волчонком, любил слушать вместе с другими ребятами длинными зимними вечерами, наряду с легендами и сказками, переносящими слушателей в мир невероятных приключений, удивительных подвигов и легендарных героев. Из пренадлежащих Марджори книг Дженсену было известно, что дальше на западе, за неспокойными водами большого залива, есть ещё земли, соединённые с их материком лишь узким, скалистым перешейком. И именно оттуда стая Джареда, бывшая лишь остатками некогда большого волчьего племени, была вынуждена бежать, не выдержав натиска свирепых врагов — превосходящих по численности и известных своим разбойничьим нравом росомах. Живое воображение Дженсена рисовало картины, как соплеменники Джареда, терпя потери в постоянных стычках, строили плоты, чтобы спасти хоть кого-то. Небольшая часть альф, омеги и дети отправились в это почти безнадежное плавание, большинство же волков осталось прикрывать их отход, оплачивая жизнями мизерный шанс на спасение своих близких. Даже сидя у теплого очага Дженсен ежился, представляя себе бурные волны, норовящие растерзать утлые суденышки, холодное свинцовое небо над головой и пронизывающий до костей злой ледяной ветер. И вымокших до нитки беглецов, лишь чудом удерживающихся на скользких бревнах. Вряд ли хоть кому-то из них удалось бы достичь спасительных берегов, если бы не оборотни-косатки, пришедшие им на помощь. Но все равно вновь ступить на сушу было суждено далеко не всем. И среди этой горстки выживших был совсем ещё маленький Джаред, тот самый забавный мальчуган с солнечной улыбкой, которая потухла по его, Дженсена, вине. Совет вожаков разрешил беглецам поселиться на бедных дичью ничейных северных землях. Алан от лица всей своей стаи не раз предлагал им помощь, но каждый раз получал вежливый отказ, гордые чужаки предпочитали справляться с трудностями своими силами, сведя к минимуму контакты с местными волками. Они ещё долго держались особняком, и тот Праздник, когда состоялось неудачное знакомство двух юных оборотней, был чуть ли не первым случаем, когда чужаки приняли участие в большом общем сборище. Джаред послушался Дженсена и больше не предпринимал никаких попыток к сближению, лишь изредка бросая в его сторону обиженные взгляды. Сам Дженсен даже подумывал подойти и извиниться за грубость, но так и не собрался с духом ни в тот раз, ни потом. Просить прощения за свои ошибки всегда сложнее, чем их совершать. Джаред ещё дважды появлялся на Празднике Летнего Солнцестояния. За прошедшие два года он сильно вытянулся и даже перерос Дженсена, но так и остался нескладным, слегка неуклюжим подростком, постоянно путающимся в своих слишком длинных конечностях. А еще через год его не оказалось среди прибывших северян. Дженсен как бы невзначай, стараясь не показать своей особой заинтересованности, выяснил, что, по слухам, отец Джареда отправил его и еще несколько молодых оборотней на обучение в человеческие земли. Алан лишь пожимал плечами и говорил, что Падалеки, должно быть, выжил из ума, раз лишил свою стаю помощи молодых подрастающих охотников, а Марджори одобрительно хмыкая, говорила, что волки не смогут и дальше жить в изоляции от остального мира, и кое-кому надо научиться видеть дальше собственного носа и взять у чужаков пример. Дженсен не знал, кто из них был прав, он знал лишь то, что ему не довелось увидеть Джареда еще несколько лет подряд. А потом опять перестали появляться на Празднике и его соплеменники. Для стаи чужаков вновь настали трудные времена. Сначала к ним пришла болезнь, которая унесла несколько жизней прежде, чем на помощь к соседям подоспела Марджори со своим запасом чудодейственных снадобий. Вернувшись домой сопровождавшие целительницу оборотни рассказывали, что старшему Падалеки, едва оправившемуся от болезни, тогда здорово влетело. Дженсен многое бы отдал, чтобы увидеть, как хрупкая омега, стоя перед огромным альфой, отчитывала его, словно несмышленого волчонка: - Я конечно очень уважаю вашу гордость и самостоятельность, юноша, но только не тогда, когда они переходят в поистине ослиное упрямство! Что вам стоило послать за помощью хоть немного раньше? Жертв среди ваших соплеменников было бы гораздо меньше! После этого случая стена, которой чужаки отгородились от своих соседей, дала ощутимую трещину. Но, к сожалению, испытания, выпавшие на их долю, на этом не кончились. Им вновь пришлось столкнуться со старыми врагами из прошлой жизни. Следующая зима выдалась особенно холодной, и воды залива у скалистого перешейка сковало льдом. По этому узкому мосту и прошёл большой отряд росомах. Столкновение со вторгшимися разбойниками было страшным, волки, мстя за былые поражения, не позволили уйти ни одному из них. Но и сами заплатили за победу немалой кровью. Примчавшийся на помощь Алан со своими охотниками застал соседей, хоронящими павших и зализывающими раны. - Раз нападение произошло один раз, то оно может произойти и снова! Что будет, если росомахи разведают путь через перешеек? Уж они на это вполне способны! Что же мы, так и будем прятаться за спинами омег и детей? - лютовал Алан на Совете вожаков. - Ещё одного подобного столкновения чужаки не выдержат. Нужно позволить им переселиться в другие земли, а у перешейка организовать кордон на случай нового нападения! К сожалению, Алана в тот раз мало кто поддержал, но он собирался вернуться к этому вопросу на предстоящем Совете, не теряя надежды достучаться до разума остальных вожаков. И вот чужаки снова примут участие в Празднике. И Джаред, скорее всего, будет среди них. Интересно, каким он стал? Конечно, он уже не тот забавный мальчишка, а совсем уже взрослый альфа... Помнит ли он его, Дженсена? Если их стая уже прибыла на место, то он находится где-то совсем неподалеку. Дженсен помнил, что, когда стало известно о нападении росомах, его внутренности от ужаса словно завязались тугим узлом, ведь он знал, что Джаред вернулся в стаю незадолго до этого страшного события, и отпустило его лишь потом, когда у него не осталось сомнений, что молодой альфа остался цел. Отец как-то обмолвился, что младший Падалеки неплохо проявил себя в сражении, и из него вполне может выйти достойная смена старшему, который сильно пострадал от когтей противника и, скорее всего, скоро начнет подыскивать себе замену. Погруженный в воспоминания Дженсен не замечал, что уже начало смеркаться. Вскоре на небе стали появляться первые звезды, а за ними и покровительница охотников луна. Из палатки вышел проснувшийся отец. - Ты что, совсем не спал? - обратился он к сыну, возвращая его к реальности. Дженсен поднялся, разминая затекшие ноги, как вдруг где-то вдалеке раздался протяжный волчий вой. Отец и сын замерли, вслушиваясь в древнюю охотничью песнь, взлетающую к ночным небесам. Внутри каждого из них словно завибрировала натянутая до предела струна, откликаясь на понятный каждому волку призыв. - Пора, - произнес Алан, ловя трепещущими ноздрями запахи ночи. Из других палаток выходили оборотни, и, обернувшись, беззвучными серыми тенями устремлялись туда, откуда продолжал литься пронзительный волчий вой, постепенно замирающий на невероятно высокой ноте. Большая Охота началась.