Бумажный чародей и музыка сфер

      Внутри она была живой, а снаружи мертвой; ее белое лицо было покрыто густой сетью морщин, шрамов и трещин. Она была лысой и слепой. В теле же ее, сокрытом под землей, в его черных коридорах и залах, веками бурлила жизнь, порождая кошмарные чары. Кривыми, мерзкими спиралями они выползали через ее приоткрытые губы и иссушали все живое, оставляя после себя лишь безжизненную душную пустыню.       Зак хмыкнул в черные усы и поправил тюрбан на голове. За многие годы работы на Мадьян он привык к адской жаре этого огромного острова, но здесь, возле статуи, ветра ощущались поистине огненными. Горячими хлыстами они били его по щекам, но чародей не плакал. Какой бы сильной не ощущалась боль, изголодавшиеся чары кусались бы больнее.       — Какой мощный источник, — прохрипел Кензо, подходя к некровному брату. Юноша щурил глаза от яркого солнца и песка; его некогда бледная кожа окрасилась бронзой от магического излучения. Посмотрев на голову статуи, он перевел взгляд на Зака. — Кто это?       Чародей скрестил руки и горько хмыкнул.       — Илико, — ответил он. — Мать мира.