Прелести кошачьей жизни

«Это пить хотя бы безопасно?» - Канда с подозрением смотрел на вязкую тёмно-зелёную жидкость, колыхавшуюся в блюдечке перед ним. - Ну давай уже, Каандаа – Мелкий сидел рядом на корточках и уговаривал кота попробовать ЭТО. - Комуи сказал, что это поможет вернуться тебе в человеческий облик, ты же хочешь этого, верно? Вот и пей, – японец даже простил лёгкий толчок в сторону «лекарства», всё так же занятый вглядыванием в глубины изобретения смотрителя «Если что-то случится, надеюсь повышенная регенерация поможет мне» - розовый язычок начал быстро лакать средство. Сначала, ничего не происходило – лишь во рту мечник чувствовал неприятный привкус от зелья. Когда блюдце наполовину опустело, начали происходить странности. Внутри всё загорелось, словно азиату пришлось проглотить несколько тлеющих угольков, шерсть стала дыбом, и кот начал судорожно откашливаться. Аллен уже обеспокоенно двинулся вперёд, готовясь нести животное в научный отдел за помощью, как громкий не то хлопок, не то стук и перед глазами мелькнуло что-то белое. В этом «чём-то», мальчик признал своё махровое большое полотенце, до этого времени спокойно висевшее на дверце шкафа, а на данный момент, окутавшее молодого азиата. А в нём уже, Уолкер узнал Канду Юу, когда тот начал кричать и выталкивать экзорциста из собственной комнаты. Потирая пару чувствительных тычков за захлопнувшейся дверью, Аллен улыбался так счастливо, что проходящая с другой стороны коридора Линали, решила узнать что же случилось. *** «Вот же» Тело болело, в голове была полная мешанина из воспоминаний последних часов: вот он выпивает лекарство Комуи, выталкивает Шпенделя из комнаты, вот он же приносит ему одежду, вот Канда отвечает на вопросы смотрителя… Всё же Юу решил не рассказывать о том, что всё это время осознавал происходившие с ним события. Возможно из-за того же Мояши, который, как только появился в кабинете смотрителя, начал рассказывать мечнику о его же буднях кота. Канда прервал его окриком, говоря о том что ничего не помнит из прошедших двух недель совершенно, и не намерен это слушать. Хорошо ещё, что Мелкий не успел растрезвонить о том, что они вместе спали и что японец позволял себя гладить по несколько часов кряду. А то пришлось бы проводить воспитательную лекцию со всеми присутствующими при помощи вернувшегося к владельцу Мугена. «Ещё не хватало, чтобы об этом ещё кто-то знал. Хватит и Стручка, который будет теперь до конца жизни подкалывать этим. А руки у него тёплые» *** - Держи, Канда. С возвращением, – Джерри протягивал японцу поднос с неизменной собой, и тот молча взяв необходимое, двинулся к дальнему столику. «Всё как всегда» - Эй, доброе утро, Джерри! Мне яичницу с тостами, отбивную, жаренную курицу… «А вот и Мояши» Мелкий стоял у окошка заказов, махая руками по сторонам и перечисляя всё то, что хотел бы на завтрак. Повар с умилением строчил всё в блокнот, всё больше и больше проникаясь любовью к нечеловеческому аппетиту подростка. «Как обычно» Только вот, обычно он не следил чуть ли не за каждым движением Стручка, стоило ему попасть в поле зрения. Аллен, почувствовав чужой взгляд, глянул вглубь столовой. И наткнулся на холодный взгляд чёрных глаз. «Канда?» И широко улыбнулся в ответ. Азиат фыркнув, углубился в изучение ингредиентов блюда, хоть и помнил всё наизусть с давних пор. «Опять» Казалось, что какой-то из внутренних процессов экзорциста дал сбой. Или же, времени проведённом в теле кота оказалось предостаточно, чтобы привыкнуть. Привыкнуть к чужому обществу, ежедневным разговорам. Привыкнуть наблюдать за Мояши сутками. Привыкнуть к тёплым пальцам. Привыкнуть к искренней улыбке. Привыкнуть быть кому-то самым близким существом, осознавать, что ты понимаешь и знаешь о нём больше, чем кто бы то ни было. Одиночество – штука хорошая. До тех пор, пока его барьеры, так рьяно охраняемые с помощью грубости, Мугена и хамства, не падут. До тех пор, пока не узнаешь, что быть с кем-то тесно связанным – просто замечательно. Оказалось, что вернуться из светлой комнаты Мелкого, полной умиротворения и одновременно настоящих улыбок и тепла, в тёмный мрак своей тихой, даже давящей холодной комнаты… «Да что такое, в самом деле? Я просто слишком привык к нему. Это логично: за столь продолжительный промежуток времени рядом с другим человеком проникнуться его идеями, привычками и характером. Мне нужно отвлечься» Таким образом, Канда Юу, только «вернувшись» с «длительного задания», отправился на ещё одно. И через шесть дней, вернувшись в Чёрный орден, он понял, что план провалился. - Смотри куда идёшь, Мояши! - Сам под ноги смотри, БаКанда! - Ну да, чтобы разглядеть такую мелочь как ты, взгляд от пола отрывать вообще не стоит, – фыркнув, Канда пошёл с самым заносчивым видом по коридору дальше. Аллен же, вообще не поняв, как он умудрился столкнуться с мечником, если шёл точно вдоль стенки. «Задумался я, что ли. И не повезло же опять на него налететь» - вздохнув, Аллен направился к пункту своего назначения – в библиотеку. «Ничего не изменилось, ничего не изменилось» - мантрой повторял про себя Юу, подходя к комнате. Рука протянулась, чтобы открыть дверь… И тут же отдёрнулась. Развернувшись и взметнув полы плаща, японец направился вон из здания. Уж лучше было сидеть на природе, чем во мраке своей же комнаты. Японца бесило даже не столько то, как изменилось его отношение к Мелочи (а оно изменилось, приходилось признать), а то, что сам Мояши никак не изменил своего мнения о нём. Он продолжал улыбаться, отвечать на подколки и сам стараться задеть мечника. Всё. Отношения вернулись на ту же точку. Для Стручка не было этих дней в обществе друг друга: историй, рассказывающихся уже при приглушённом свете ночника, ни прикосновений, вызывающих мурашки по телу - ничего. Для него были лишь дни, когда надо было заботиться о взрослом коте с резким характером. Связи между тем, кто пробуждал его от ночных кошмаров, служившем также персональным успокоительным, ещё и мягкой игрушкой в придачу, и Кандой Юу, постоянным соперником и оппонентом, он не видел. А сам азиат видел все сходства и различия Мояши Персонального и Мояши Общественного. Оба они были альтруистичными придурками и мелкими надоедливыми стручками, бесспорно. Но Мояши Общественный дарил широкие клоунские улыбки всем на равных, открывался по чуть-чуть, искусно оставляя главное за границей внимания, приходя на помощь всем и вся. А Мояши Персональный улыбался легко и натурально, помогал всем, а одному ему – чуть больше, открывался полностью и согревал всех самую малость, а одного всё же сильнее. И осознавать, что вот такой тёплый, и не бьющий по глазам, раздражающий островок света, а мягкий и уютный, достался бездушному голему, было неприятно. *** В небольшом пролеске за башней ордена Канда бывал не раз. И в облике человека, и в облике кота, он приходил сюда ради тренировок. Но сейчас, он, позанимавшись с катаной не более получаса, отложил её в сторону, и уселся прямо на прохладную землю. Деревья до сих пор красовались в зелёном убранстве, но редкие жёлтые листья выдавали наступление осени. Было сухо, дождей как ни странно не было довольно давно, и плащу экзорциста не угрожала грязь. Так тихо и спокойно… И светло. Послышались шаги, и японец моментально схватился за Муген. Но из-за дерева вышел Шпендель, и напряжение немного спало. - Так вот ты где, Канда! Я всюду тебя ищу, – Мояши подошёл поближе, и присел рядом. - Брысь отсюда, Мелочь бобовая. Чего тебе надо? – тем не менее, лезвие вернулось в ножны. Ну не хотелось затевать драку сейчас, только и всего. - Мне? Ничего не нужно. А тебе? – хитрый, на грани издевательства голос, и Канда вновь завёлся. - Да что… - «Слишком близко». Аллен сидел совсем рядом, видимо, подвинувшись, когда мечник отвлёкся. Лицо мгновенно изменило своё выражение, утратив напускную иронию. - Канда, тогда… Ну в общем, ты был под действием проклятия, и… - Мелкий говорил тихо, с запинками, и азиату невольно пришлось наклониться ближе. Просто потому, что это казалось важным, потому что он чувствовал что сейчас – ты же всё понимал, верно? «Он понял?» Сомнений не было. Та самая, улыбка «персонального» Мояши. - Давно ты понял? – «нет-нет, только не расспрашивай, нет. Теперь, я даже вряд ли руку смогу поднять» Аллен тихо рассмеялся. Совсем на грани слуха, совсем не похоже на хохот, сопровождавший хотя бы те же шутки Лави. - Ты бы себя видел со стороны. Глаз с меня не сводишь с тех пор как «вернулся», постоянно смотришь на мои руки, когда я рядом, ты начал дёргаться, иногда ты специально сворачиваешь из коридора, едва меня завидев – я заметил всё же, а недавно, ты специально столкнулся со мной. Сначала, я подумал что сам задумался, но после понял, что это ты на меня налетел. Так глупо… Канда даже не сориентировался, чтобы ответить на грубость. А пока он наконец нашёл слова, волос коснулась небольшая ладонь. Вновь побежали мурашки по телу, когда Мояши немного подавшись вперёд, начал гладить парня по голове. Как будто, тот вовсе и не пил лекарства от Комуи. Как будто он был всё тем же изящным котом. Белые перчатки валялись рядом, и бледные пальцы, распустив хвост, начали перебирать длинные волосы, словно шерсть. Юу мог видеть левую руку Шпенделя, перчатку с которой и ткань, защищающую кристалл чистой силы в руке, он отстёгивал лишь перед душем и изредка – перед сном. Парень слегка коснулся красной, неестественной руки, и переплёл пальцы. Было дёрнувшийся Аллен расслабился, продолжая перебирать и распутывать волосы. Постепенно, поглаживания кончиками пальцев перешли на скулы, и когда подросток отнял руку, Канда автоматически потянулся за ней. А встретил губы. Целовать, целовать, ни за что не отпуская руки, плевать на её вид, это рука Мояши и точка. Чувствовать всё те же мурашки, щекоткой распространяющиеся по телу. Чувствовать, как чуть ниже груди щемит от близости, как дыхание перехватывает от возбуждения, не давая завершить поцелуй. Придвигаться ближе и ближе, вновь чувствуя горячее тело подростка рядом. Прижимать и не отпускать своего «персонального» Мояши. Ощутить тёплые пальцы под плащом, и скинуть тяжёлую ткань за ненадобностью. Потянуть за красно-чёрную ленту на шее, и вновь увидеть почти детскую шею, спрятанную обычно за отглаженным воротником рубашки. И целовать, осторожно опуская на землю. Прохладно, но он не позволит замёрзнуть. Замёрзнуть этому свету, потускнеть теплу. Просто прижимаясь сильнее, как и тогда согревать и радоваться такой мысли, что кто-то есть рядом, кому нужно твоё тепло. И целовать…