Мой личный тиран

      На праздничных каникулах мы действительно слетали к бабушке в Россию, жаль, что всего лишь на три дня. Зато после подобного путешествия настроение поднялось, даже не смотря на то, что я жуть как не любила самолеты, и не падало вплоть до начала учебы.       Я очень надеялась на то, что школьные будни пройдут мирно и без лишних конфликтов, но я ошибалась… Дело было даже не в Ханамии, который подозрительно затих, а в его вновь объявившихся полоумных фанатках.       В первый учебный день я пришла на уроки чуть раньше, чем обычно. В классе уже собралось довольно много учеников, которым довелось увидеть тот момент, когда я обнаружила в своей парте кучу мусора и записок с какими-то оскорблениями. Несколько человек захихикали, а я поспешила обернуться и возмутиться: — Думаете, это смешно? — Хихикали три девушки, с которыми я не особо общалась, но много гадкого слышала о них от Юмэ. — Думаем, что смешно. — Мерзко пропищала «главная» в этой троице. Вздохнув, я сгребла мусор в кучу и, подойдя к этой идиотке, вывернула всё на её голову. — Вот теперь смешно и мне. — С чувством выполненного долга я вернулась за свою парту под визги этих куриц. Остальные одноклассники просто взрывались от хохота. — Ты об этом пожалеешь, Такаяма! — послышались угрозы уходящих из кабинета девушек. Ох, как страшно! Даже поджилки трясутся.       Именно в этот момент в класс вошел Ханамия, заинтересованно зыркая на меня и усаживаясь за свою парту. Затем начали подтягиваться и другие ученики, включая Аоки, сопровождаемую Сето. Девушка тут же начала расспрашивать о случившемся (как же быстро распространяются слухи!), а я описала все в красках и деталях. Уши навострили и два любопытных, но молчаливых баскетболиста. Перед началом урока Юмэ успела лишь сказать, что все просто так не забудется.       Она была права, ибо меня и, почему-то, Ханамию вызвали в кабинет директора. — Такаяма-тян, как прикажешь это понимать? — Допрос начали сразу после того, как мы вошли в кабинет. — Кодзима-сэнсей, я признаю свою вину, но я бы не стала никого задирать, если бы они первые не начали. — Директор, коим являлся мужчина в возрасте, внимательно посмотрел на меня, а затем обратился к Ханамии: — Ханамия-кун, что ты можешь сказать, как член Дисциплинарного комитета, состоящий в классе с Такаямой-тян? — Ясно…он будет моим палачом. Сейчас точно мне влетит… — Конечно я против насилия, — начало фразы капитана заставило меня мысленно хмыкнуть, — но в этой ситуации Такаяма-тян права. — Если бы перед нами не было директора, то моя челюсть упала бы на пол. — Конечно, не совсем, ибо следовало бы рассказать все учителям, а не мстить. Наказание она понесет, но наказать следует и тех девушек, которые подкинули мусор в парту. — Хорошо, Ханамия-кун, поручаю это задание тебе. А ты, Такаяма-тян, впредь будь осмотрительнее. Не думаю, что тебе нужны проблемы с дисциплиной. — Я кивнула и вместе с капитаном покинула кабинет. На удивление, все прошло спокойно…но слишком шокирующе. — И что это было? — Я остановилась посреди пустого коридора (разгар перемены, где все?) и окликнула Ханамию, собравшегося уходить. — А что? — Парень был совершенно спокоен, как и обычно. — Где насмешки и попытки издевательства надо мной? — Но я действительно считаю, что ты права. Нельзя позволять насмехаться над собой. — Совершенно искренне удивился Ханамия. Если это игра, то очень талантливая игра! Да ему Оскар дать нужно! — Тогда какого черта я до сих пор общаюсь с тобой?! — Я просто заведомо сильнее… — Лицо Ханамии разрезала самодовольная улыбка, о которой я уже успела позабыть. — Но если ты сильнее, то должен подавлять слабых. Так ты и сделала, и была полностью права. — Отчего-то довольный кэп быстро зашагал прочь, предварительно бросив, что ждет меня на тренировке. Я ведь уже говорила, что не понимаю этого человека? Может, именно это цепляет меня в нем?       На дневной тренировке я упорно сливалась со стеной, а под конец обедала со всеми баскетболистами, которые обращали на меня ровно столько внимания, как обращали бы на муху. Но такой расклад меня вполне устраивал. В конце дня я выяснила, что Дисциплинарный комитет наказал тех трех девиц, заставив мыть туалеты, а вот меня наказание, почему-то обошло стороной. Неужели это Макото постарался? Хотя я рано радовалась, ведь мне ещё предстояло пережить тренировку после уроков, на которую как раз и топала.       В начале, на разминке, я таскала мячики из подсобки, а затем Ханамия вручил мне стопку каких-то бумаг и сказал рассортировать их в алфавитном порядке. Пожав плечами, я тиснула у тренера бумажки и отправилась в тренерскую. Оказалось, что все это — данные Дисциплинарного комитета обо всех клубах, которые действуют в Кирисаки Даичи. Дело было плевым, но достаточно долгим, а поэтому я провозилась до конца тренировки и узнала об этом лишь тогда, когда Ханамия лично зашел в тренерскую и заявил, что все уже разошлись и даже убрали за собой зал. — Я почти закончила. — Тренер лениво кивнул и начал переодеваться прямо при мне. Природная скромность заставила мои щеки покраснеть, а глаза опуститься в бумажки, которые теперь не хотели складываться как надо. А вот нездоровый интерес так и притягивал взгляд к полуголому Ханамии, но я успешно справилась с этим соблазном, уткнувшись чуть-ли не носом в стопку документов. Парень не замечал (или просто не хотел замечать) моего смущения, поэтому даже не пытался издеваться и переоделся слишком быстро. — Почему вообще ты мне это поручил? — Кэп закатил глаза и раздраженно бросил: — Твоё наказание от Дисциплинарного комитета. — У меня были такие догадки, но казалось, что наказание от самого Ханамии будет жестче. Словно прочитав мои мысли, парень продолжил: — Не бить же мне тебя…хотя идея заманчивая. — Я лишь хмыкнула в ответ, сложила оставшиеся бумажки и спешно покинула тесную комнатушку, а затем и спортзал, предварительно подхватив свои вещи. Не хочу оставаться с Ханамией наедине…       Но, увы, меня не оставили в покое. Ровно на том самом злосчастном повороте капитан догнал меня и в полной тишине зашагал позади. Тоже мне, нашелся великий провожальщик. Почему-то меня охватило раздражение, и я ускорила шаг. Ханамия не растерялся, и тоже зашагал быстрее. Чем сильнее ускорялась я, тем сильнее ускорялся парень… в конце концов мы оба сорвались на бег.       Результат был ожидаемым — Ханамия быстро догнал меня, обхватил за талию, приподнял, а затем поскользнулся на заледеневшей брусчатке (наверное, случайно) и вдвоем мы полетели в кусты, слегка занесенные снегом. — Ты почему убегала?! — Недовольный капитан задал резонный вопрос. — А ты почему догонял? — Вспомнила я русское видео, уже давно гуляющее по интернету. И эта фраза вогнала японского баскетболиста в замешательство. Да, не готов он к выходкам русских, ох, не готов.       Пока парень выходил из своего ступора, я выкарабкалась из кустов, поправила съехавшую куртку и намылилась уходить, но меня нагло схватили за руку. — Потому что ты убегала. — Что? — Ну догонял, потому-то ты убегала. — После этих не на шутку серьезных слов я расхохоталась на всю улицу, а Ханамия окончательно выпал в осадок, наблюдая за моим припадком. — Иногда я совершенно не понимаю тебя, чокнутая. — Это взаимно, Ханамия… — В таком хорошем настроении мы дошагали до моего дома и разошлись, даже попрощавшись. Пожалуй, это будет самым веселым воспоминанием….

***

      Но все хорошее рано или поздно кончается. За несколько дней нападки фанаток Ханамии не прекратились, более того я выяснила, что все возобновилось из-за того, что нас с капитаном кто-то видел вместе в храме новогодней ночью. Конечно, это не понравилось курицам Кирисаки Даичи…       Когда Ханамия был рядом, все было более-менее нормально, но стоило мне отойти от него — начинался ад. И мусор в парте был цветочками по сравнению с тем, что вытворяли эти отбросы общества. Но я крепилась.       Двенадцатого января ничего не предвещало беды, вплоть до первого урока. Переживать я начала, когда Ханамия не пришел. Тогда я, пожалуй, впервые расстроилась из-за этого события. На переменах я старалась держаться рядом с Аоки и Сето, который блаженно дремал, но изредка отвечал на вопросы. От него я и узнала, что сегодня День Рождения Ханамии, и что он каждый год не приходит в этот день на занятия по неизвестной причине. — Надо же, а я и не замечала! — Юмэ всплеснула руками и обратилась к поникшей мне: — Макото-тян, ты должна его навестить. — Девушка знала почти обо всем, что происходит между нами и почему-то была уверена, что у нас обязательно должен быть роман. Я лишь отмахивалась от неё, но в этот раз согласилась. Ведь меня он поздравил…своеобразно, конечно, но было приятно.       Отпросившись у Фурухаши с тренировки, я благополучно слиняла из школы, зашла домой за своими скромными сбережениями, и отправилась в ближайший торговый центр, чтобы прикупить подарок.       Вот только я никогда не умела выбирать подарки…особенно парням. Да, я уже дарила ему какие-то безделицы, но ведь это День Рождения….нужно что-то такое, что будет напоминать ему обо мне (или это так себе идея?). Или что-то такое, что будет дарить тепло…даже не представляю, что может подарить душевное тепло этому пакостнику.       Я конкретно призадумалась. Хм…тепло…! Почему-то вспомнилась одна из декабрьских тренировок, на которой баскетболисты нарезали круги вокруг здания спортзала. Они скинули куртки и побежали, а вот Ханамия стоял в своем самом теплом пуховике и мерз, изредка посвистывая в свисток. Хотя мне в тот день было не так уж и холодно…       Идея подкралась неожиданно, и я зашла в один из магазинов постельного белья. Ведь фразу «дарить тепло» можно рассматривать и буквально, поэтому я решила подарить мёрзнущему капитану тёплый шерстяной плед коричневого цвета в крупную черную клетку. Потратив все свои сбережения, я гордо отправилась прямиком к дому Ханамии. В тот момент мне казалось, что вломиться без предупреждения было хорошей идеей. Дверь открыла мама парня, удивленно хлопая глазами. — Здравствуйте, Ханамия-сан. Я пришла к Ханамии-куну (как сложно было выдавить из себя этот именной суффикс). — Ханамия старшая вздохнула, пропустила меня в дом и закрыла дверь. — Он у себя, Мария-тян…только не спеши. — Я разулась и вопросительно посмотрела на женщину. — Можно попросить тебя на несколько слов? — Я кивнула, и мы прошли на кухню, где я сразу же умостилась за столом. — Наверное, ты не знаешь… Наверняка Макото не говорил тебе. — Женщина грустно улыбнулась и, поставив на плиту чайник, села напротив меня. — Он такой скрытный, мало кому рассказывает о себе и своих переживаниях. Я очень рада, что он смог подружиться с тобой. — На самом деле я не совсем понимала к чему этот разговор, поэтому я терпеливо ждала развязки, вежливость ведь никто не отменял. — Я знаю, что он не совсем такой, каким ведет себя со мной, да и с окружающими тоже. Я бывала на его играх. — Мысленно я напряглась. — Есть на то свои причины, из-за которых он стал таким. Но к тебе он относиться по-другому. Наверное, ты сейчас ничего не понимаешь… — Ханамия-старшая вздохнула, но продолжила, — думаю, что тебе можно сказать. — Чайник закипел, и женщина отвлеклась, разливая чай по кружкам. — В этот день погиб его отец. — Внезапная новость словно окатила меня кипятком. — Но самое ужасное то, что Макото видел всё своими глазами. Он был очень привязан к отцу… а вот мой муж воспитывал сына в строгости. Он постоянно твердил мальчику, что сильный пожирает слабого. Нет, мой муж не был плохим человеком, просто слишком сильно давил на маленького человечка. Поэтому Макото и вырос таким. Иногда мне так сложно представить, что пережил мой сын. — Женщина уже чуть ли не срывалась на плач, а я пребывала в таком шоковом состоянии, что даже не могла поднять чашку чая со стола. К такому меня жизнь уж точно не готовила…так стыдно, я даже не знаю, что сказать.       Но теперь я начала понимать поступки Ханамии. Это была всего лишь защитная реакция на окружающий мир, извращенное проявление тех истин, которые неустанно вкладывали в маленькое, ещё не сформировавшееся сознание. От осознания этого стало невыносимо больно… Но из глубокой прострации меня вывел голос женщины. — Прости, что я все вывалила на тебя. Просто сама я не смогу сделать для Макото ничего. В моих глазах он хочет казаться примерным сыном, спортсменом и отличником. А ты должна была это знать, может, хоть так ты сможешь понять его и простить… — Я лишь кивнула, тупо уставившись в столешницу. Ханамия-сан все понимала, поэтому не торопила меня, а я долго сидела, обдумывая полученную информацию. Когда чай остыл, я поднялась с места, а хозяйка дома сказала: — Макото у себя в комнате, уверена, что он обрадуется тебе, даже если не покажет этого. — Спасибо, что рассказали, Ханамия-сан. — Женщина вновь грустно улыбнулась и отмахнулась, а я решительно вышла из кухни и направилась вверх по лестнице, остановившись лишь у двери в комнату.       И тут все мысли из моей головы испарились, словно их никогда и не было. Что я скажу ему? Как могу помочь в его горе? Ладно, буду импровизировать, ведь импровизация — моё всё!       Набрав в легкие воздуха, я постучалась, а ответом мне стала тишина. Повторила попытку более настойчиво, но мне не открыли так же настойчиво. Собрав в кулак остатки своего мужества, я просто распахнула дверь. Макото сидел за своим компьютером, увлеченно играя во что-то, а на его ушах красовались большие компьютерные наушники. Теперь все ясно…не думала, что парень может настолько чем-то увлечься.       Тихо приблизившись, я положила руку на плечо Ханамии, от чего тот еле заметно вздрогнул и тут же сорвал наушники, уставившись на меня. — Кажется, я не звал тебя. Зачем пришла? — Настроение этого злобного тирана оставляло желать лучшего. Но я прекрасно помнила все, что сказала мне Мичико-сан, поэтому старалась держать свои гневные речи при себе. — С Днем Рождения, вот что я хотела тебе сказать, — осторожно начала разговор. На долю секунды парень растерялся, но сразу же нацепил свою фирменную физиономию, а-ля «ты говно, а я конфетка». — Надеюсь, это все? Теперь можешь идти, я не настроен на разговоры. — Мое терпение было железным, однако и оно начало плавится после этой фразы. — Не все, — я хлопнула ладонью по столу, от чего брови Ханамии поползли вертикально вверх. — Пусть ты не хочешь меня слушать, но тебе все равно придется. — Я глубоко вздохнула и шумно выдохнула, пока хозяин комнаты сложил руки на груди. — Знаешь, ты неблагодарный и черствый, хитрый и расчетливый, а ещё просто невыносимый… так я думала ровно до сегодня. Может я часто ошибалась за прошедший год, а, может, ошибаюсь и сейчас…но я должна тебе сказать… — я замялась, ну что же я могу сказать? — Я все знаю, по твоего отца… — Кажется, это я сказала зря, ибо Макото подорвался с места и, схватив меня за плечи, встряхнул как тряпичную куклу. — Да что ты можешь знать? Что можешь понять? — Глаза парня налились кровью, а я просто замолчала, улавливая все слова и интонации. — Ты просто бесполезный мусор, все вокруг бесполезный мусор. А мусор не сможет мне помочь… — На удивление, парень быстро сдулся, отпустил меня и опустился на кровать. Плечи невыносимо горели, но я не обращала на это внимание. Выждав паузу, вновь продолжила: — Ты можешь считать меня мусором, это твое право. Не думай, что я сдаюсь… — Много чего я вложила в эту фразу, но, попутно обдумывая следующие слова, я развернула подарок и обернула им разозленного парня, затем опустилась на колени перед ним и, обхватив его туловище руками, прижала к себе со всей силы. — Я прощаю тебя…за все. Может, и не понимаю, но прощаю. И ты меня прости…за то, что я лишь мусор. — Макото не сопротивлялся. Он замер словно статуя. Все бы отдала, чтобы узнать, о чем он думает.       Правильно ли я поступаю? Вдруг дальше мне будет лишь хуже? Это не так важно…я простила, а, значит, стерплю все, что со мной произойдет по его вине. Даю себе слово.       Я потеряла счет времени, но лишь сильнее прижимала к себе баскетболиста, сердце которого бешено колотилось, скорее всего, от злости на меня. Спустя ещё какое-то время, когда мои колени окончательно затекли, я ощутила невесомое прикосновение к своим волосам. Затем Макото провел своей горячей рукой по моей спине и, подхватив уже двумя руками, поднялся, заставив встать за собой.       Ноги горели, но я старалась не показывать этого, лишь уставилась на лицо парня, которое не выражало ровным счетом ничего. — Оставь меня…просто уйди. — Я кивнула и быстро выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Подхватив свои вещи и, даже не попрощавшись с Ханамией-старшей, я выбежала на улицу. Шел мокрый снег… Небо плакало вместе со мной…