Никто и никогда.

      «Немыслимо… Невозможно! — мысли, полные гнева, мелькали в взбудораженной голове Клэр Мильеран. — Как эта тварь могла?! Ну, как…»       Она спешно носилась по комнате и укладывала вещи в разинувший рот кожаный чемодан. Служанка молча стояла в углу, сложив руки на плоской груди.       «Мы дали ей имя, дали всё! Лютая тварь!»       Лицо Клэр исказилось от гнева — редкое явление, и служанка тут же потупила взор. — Как была безмозглой блядью, так и осталась. — Простите?.. — Да я не про тебя, — крикнула Клэр, захлопывая чемодан. — Вообще, какого чёрта, ты всё ещё здесь? Немедленно ступай и принеси мне чай. Мне необходим горячий чай!       Служанка покорно кивнула и скрылась за дверью, на прощание сделав изящный поклон. Она никогда прежде не видела свою хозяйку в таком гневе и несказанно обрадовалась, когда скрылась с её глаз.       «Курносая дура! И она была такой же. Блядина тупорылая! Да, как она могла?! — Клэр вздрогнула и, словно пожалев об этом гневе, медленно и чинно перекрестилась. — Бог ей судья. Бог ей судья…»

***

      Тики ощущал себя извращенцем.       В высшем обществе как-то ходил слушок про одного старика, что активно искал себе совсем уж юную деву. И, когда несчастная к нему попала, то весь свет закрыл уши от дошедших до него ужасающих слухах. Впрочем, никто не собирался скрывать, что порой извращения могли принимать на ура. Тики не понаслышке знал об оргиях, так восхваляемых на закрытых фуршетах, да и пара его приятелей были известными садистами. Ему самому вполне хватало жизни Ноя. Здесь он мог вытрясти собственную грязь, не запачкав перчатки, и что более весело — остаться в глазах общества милейшим человеком. Порой ему казалось, это довольно забавным, ну, вглядываться во взоры, полные доверия, и знать… просто знать.       Сейчас же он в самом деле ощущал себя извращенцем. С каким-то патологическим азартом он пытался восстановить из человека рядом кого-то из прошлого, будто других дел не было. У Тики была изумительная память. Он видел столько лиц в своей жизни, что теперь они водили хороводы в его голове. И всё было просто прекрасно: увидел, запомнил, использовал. Простая схема, рабочая при том! Но тут что-то пошло не так.       Есть одно правило, которое было с Тики всегда: человек, встретивший его дважды, появился не просто так. Взять бы хотя бы малыша. Но тут другое. Его просто не узнали — и, конечно, дело не в задетой гордости. Тики, вдоволь наслушавшись о своей красоте и так далее и тому подобное (вечно забывал эти сопли, бросаемые в его сторону на каждом, блять, приёме), не мог не испытывать слабо колющее чувство непонимания. Да какого чёрта?       Ронсе сидела напротив него в маленьком кабаке на окраине Флоренции и агрессивно впивалась острыми зубами в горбушку хлеба. Вначале, как только они вошли, она держалась прекрасно. Молча шла подле него, тупила взор, даже, кажется, хотела сделать книксен владельцу, но, словно опомнившись, лишь кивнула. Тики забавляло её поведение. Девушка, не смотря на смелость и дерзкий взор, выглядела неловко и вечно терялась. — Вкусно? — спросил он, откидываясь назад. Ронсе активно жевала кусок мяса. — Да.       …Тётушка спускается по высокой мраморной лестнице, облачённая в бархатное платье. Ронсе идёт рядом, восхищённо оглядываясь по сторонам: слуги постарались на славу. Юбка из золотой парчи еле слышно шуршит, и тётя усмехается. Внизу полная зала людей, а меж ними, как судна в гавани, проплывают высокие слуги с подносами, полными яств…       Ронсе вздрогнула и закрыла глаза. Неужели она больше никогда это не увидит? Сколько времени Рон потратила на то, чтобы оказаться дальше от этого шика, но сейчас отдала бы очень много только бы снова очутиться рядом с тётей.       «Я богата, — пронеслось у неё в голове. — Очень богата… Но не могу же я предложить ему денег?!»       Она невольно рассмеялась, но, поймав на себе удивлённый взгляд Ноя, сразу же утихла. — Я могу узнать, что же тебя развеселило? — Нет.       Тики усмехнулся и скрестил пальцы у лица. — Что ж, ты совсем не хочешь быть моим другом? — Нет. Слышал про закон?       Он чуть склонил голову на бок. — У вас в Ордене и закон свой? — Закон один на всех, Ной. Божий Закон. «Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным; и бывает друг, более привязанный, нежели брат».* Я не вижу в вас ни дружелюбия, ни искренности. — А что ты видишь?       Сам он видел глупую девушку, что странным образом очутилась на войне. Платье шло ей удивительным образом, а то, как она держала осанку, говорило о благородном воспитании. Но девушка точно старалась выглядеть как можно проще. Странная. — Врага.       Ной рассмеялся. — Разве я не достаточно дружелюбен?       Рон промолчала. Говорить с ним было сложно. У неё было постоянное чувство того, что он просто играется с ней, как большой серый кот. Сколько она бы не дрыгалась, всё равно это лишь ему на усладу.       Во Флоренции было прекрасно. Ничего другого, одно лишь слово могло описать всю эту масштабную картину, запечатлённую в камне. Пре-крас-но. Крупная брусчатка, ведущая по извилистым дорогам, раскинулась меж тесных зданий. Колени сгибаются, идёшь, прижавшись к дому, чувствуя холод его пыльного бока. Люди, погружённые в свои мысли, но отчего-то всегда красивые, как будто другим быть тут просто недопустимо. От площади Синьории мимо песчаных каменных стен, мимо фонтана Нептуна, вглядываясь в пустые глаза Олоферна, немного пройтись, чтобы спуститься в скромный проулок.       Ронсе оглядывалась по сторонам, поглощённая всем величием. Никогда раньше она не была здесь, и поэтому сейчас вела себя, как ребёнок, забыв о чувстве страха. Тики ничего не говорил ей и просто шёл рядом, изредка бросая взгляд на девушку. — Не терпится посмотреть на дуомо, — Рон нервно закусила губу. — Это правда, что там может уместиться весь город? — Ну, когда храм строили… — он замолк, потому что Ронсе уже была в нескольких метрах от него и, разинув рот, пялилась на очередное сооружение. — Эй, Искатель, у нас тут дело. Нечего расслабляться.       Девушка недовольно вздохнула. На пару часов, пока они шли по городу, Рон забыла о том, где они и кто. Город манил и поглощал, приглашая к лицезрению своего величия. Но Тики вернул её с небес на землю, напомнив, что она всего лишь пленница.       Ронсе испуганно дёрнулась, когда он оказался возле её плеча. — Кто учил тебя? Разве Искатель может отвлекаться от работы?       Рон покачала головой. — Ни в коем случае. Хорошо, — лёгким движением руки она пригладила густые волосы. — Что нас здесь ждёт?       Тики усмехнулся. — К чему такое нетерпение?       Девушка гневно сложила руки на плоской груди, нахмурилась, как недовольный подросток. — Сам же сказал, что нет времени для прогулок по городу. — Что? — моргнул Тики. — Хотела погулять? Со мной? — его тонкие губы расплылись в самодовольной улыбке. — Я хотела забыться, — выпалила Рон.       Ей только лишь хотелось видеть другой город, гулять по новым улицам, рассматривать дома, вырванные из прошлых веков. И в конце забыть о том, что всего лишь пленница. Но, видно, не судьба. Она смиренно вздохнула.       За эти дни, пока они провели в дороге, Ронсе уже привыкла к постоянному присутствию Ноя рядом. И её скорее даже это пугало, чем расслабляло. Ведь Рон прекрасно знала, что, если птица перестаёт биться, она, конечно, живёт дольше, но в бесконечном плену.       Ранее Тики уже обронил несколько фраз — будто игрался с ней — по поводу того, куда лежит их путь, но ясно ничего так и не стало. Ронсе петляла по мрачному лесу, путаясь в его деревьях, в поисках света. Но стоило лучам показаться, её что-то отвлекало, и всё начиналось заново.       Она б и дальше крутила в голове эти мысли, но сильные пальцы, втиснутые в белые перчатки, схватили её за руку и потащили вниз по улице. Рон ойкнула, но, поймав на себе острый взгляд золотистых глаз, немедленно заткнулась. — Не оглядывайся. Здесь лярва**.       Рон вздрогнула, чувствуя, как леденеют пальцы. На уроках в Ордене им часто рассказывали про духов, готовых растерзать из-за ревности человека, они были опасны и крайне злы. А некоторые народы искренне верили в умение лярв входить в тело женщины, превращая её в блудницу. Церковь верила в магический образ жрицы из Вавилона, поэтому тщательно следила за послушанием своих дочерей и как строгая мать остерегалась лярв. — Ты не можешь ей приказать? — напряжённо поинтересовалась Ронсе. — Не в моих интересах. — Ч-что?!       Он потянул её на себя и они буквально валились в небольшое углубление в стене. Рон бегло огляделась, одновременно переводя дыхание: полукруглая арка, где прежде стояла статуя святого. Девушка автоматически перекрестилась, но целовать крест не стала. Ной смотрел на неё, сложив руки, и ухмылялся. — Видно, ты плохо молилась, раз нам попались духи. — Я не молилась, — тихо сказала Рон. — Подумала, что одно общение с тобой является грехом. — Предпочла бы смерть, — изрёк Тики и внимательно посмотрел на неё.       Рон опустила глаза вниз, чувствуя, как дышать стало сложно. Она уже думала об этом раньше, но боялась сказать самой себе. Никакие молитвы и просьбы не спасут её. Надо было просто умереть, а не хвататься с таким лютым отчаянием за собственное существование. Подавшись искушению, она вступила в игры дьявола, и теперь дорогу к свету ей не найти, сколько бы не бродила по лесу. Ронсе навсегда останется в топком болоте, полном смерда и ужаса, как прочие грешники, предавшие лоно церкви. — Мне нет пути назад, — прошептала она, не поднимая глаз. — Выходит, ничего не мешает тебе немного повеселиться, — его пальцы коснулись её лица, вынуждая поднять голову. — Ну, Искатель, покажи мне, на что ты способна.       Ронсе раскрыла рот, желая что-то ответить, но воздух стал резко холодным и колючим, а глаза Ноя вспыхнули слабым светом. Девушка рефлекторно обернулась, готовая к сражению, хотя отдала бы всё, чтобы ошибиться. Но слабый огонёк интуиции, уже тлел в её мыслях, задымляя все углы сознания.       И она, не увидев пред собой лярву, даже искренне удивилась. Внутри всё трепетало от первобытного страха — того самого, что заставлял предков убегать от зверя и скрываться в пещере. Но Рон отошла в сторону, напряжённо всматриваясь в пространство подле себя. — Что-то не так, — быстро сказала она самой себе, и чувство скорой драки тисками зажало её мысли. — Нас учат чувствовать опасность, — бросила Рон, не оборачиваясь. — И я её прекрасно ощущаю вот прям сейчас. — Успокойся, — Микк опустил руку в карман, — лярвы здесь нет. — Но я что-то чувствую!       Девушка была готова топнуть ногой от досады. Помнится, в Ордене их, Искателей, дрессировали на поиски так, что можно было в итоге прочитать записку в закрытом шкафу. Но, конечно, это всё сказки, да и Ронсе всегда отличалась особой тупостью и невнимательностью. И, наверное, именно это и взволновало её сейчас. Откуда у неё, у глупой Рон, такая шумная интуиция? Право же, что с телом, дрожащим и холодным? Почему разум так кричит и жаждет вести её прочь?       Рон провела рукой по лицу, вытирая капли пота, и в решётке пальцев случайно заметила пыльную витрину дома напротив. Присмотрелась. Старый магазин, закрыт на ремонт, вывеска покосилась. На крыльце стояли горшки с цветами.       Но взгляд Рон привлекла чаша, приставленная к внутренней стороне витрины. Девушка, игнорируя оклик Тики, немедленно двинулась к магазину. Переступая через груды хлама и прикрывая лицо, чтобы не вдыхать пыль, она кое-как карабкалась по хилому полу магазина. Чаша стояла на полу. Медная, рисунка не видать, пыль покрыла его толстым слоем. Ронсе опустилась на колени перед чашей, не заботясь о сохранности платья. Внутри всё будто вибрировало от смутного волнения. Она нерешительно коснулась двумя пальцами до медного бока чаши и тут же рот распахнулся, выпуская приглушённый крик.       Рон отскочила назад, падая на полки магазина, и потянув за собой посуду, чашки и прочий звенящий сервиз. Она лежала на спине, пальцы горели, а в голове странными вспышками возникали смутные картинки.       Женщина с удивительно густыми и красивыми волосами иссиня-чёрного цвета смотрит ей прямо в глаза. Плачет и смотрит.       Монах в рясе крутит в дрожащих руках старый крест с ярким рубином в самом сердце.       Кто-то кричит и слух еле улавливает обрывок имени - …бека.       И Рон, обхватив себя руками, качала головой в попытках отогнать эти сумбурные хаотичные картинки, одолевшие её. Глаза женщины стояли перед ней, а голос, кричащий имя, был в самой голове. Девушка зажмурилась, а когда распахнула глаза, Тики стоял напротив и с совершенно флегматичным видом крутил в руках чашу. — Похоже, предмет резонирует с тобой, — заметил Ной, чуть склонив голову. — В перчатках я могу трогать чашу, но даже сейчас мне чуть жжётся, — он усмехнулся. — Эй, Искатель, боюсь, тебя ждёт повышение. — Что? — Ронсе никак не могла понять происходящее и, хлопая глазами, пялилась на Тики. — Ты — экзорцист. — Микк поставил чашу на полку и медленно повернулся к девушке. Пока он двигался, её снова сковал дикий страх, и Ронсе, сглотнув плотный ком в горле, попятилась назад. — И вот тут я думаю: вернее будет убить тебя сразу или лучше просто уничтожить Чистую Силу, пока ты не наломала дров? Что скажешь, Рон Миран?