***
— Всё ужасно, — выдохнула Рон, чувствуя во рту кисловатый вкус собственной слюны. Есть хотелось дико, но корабль шатало так, что даже мысли об обеде заставляли пассажиров бежать к туалету. Благо, в дали уже показалась суша, а капитан попросил собирать вещи. Вещей у Рон было мало: а с самой важной вещью она не расставалась ни на миг. Берегла её так, что, когда однажды судно покачнулось и брызнула большая волна, Ронсе скорее обеспокоилась о сумке, чем он собственном благополучии. Все тогда очень закричали, кинулись к ней, заботливо предлагая помощь, а Ронсе сидела вся мокрая, дрожа от холода, но прижимая к себе сумку. Только она и Тики знали, что в сумке — чаша. Другие подумали, что деньги и драгоценности, почтенно с тех пор косились. Когда впереди показался порт Барселоны, и все пассажиры как мухи слетелись на палубу, чтобы поглядеть вокруг, Рон ощутила себя крайне неудобно и поспешила куда-то скрыться. Но тут её за локоть ухватил Тики и потащил за собой. Они шли по узким коридорам корабля, а то уже плавно заходил в порт. — Куда мы? — спросила Рон, оглядываясь. — Сюда, — Тики толкнул дверь и они ввалились в крошечное помещение, пахнущее плесенью и тухлой рыбой. Рон поморщилась и двумя пальцами закрыла нос. Когда глаза привыкли к темноте, разобрала странное розоватое сияние у противоположной стены. Присмотрелась. — Это, что, портал? Одна из дверей Роад? — Точно. — А мы не могли сразу так? — вскрикнула Рон. — Я вообще-то, голодала и трижды вырвала… Тики вздохнул. Так обычно вздыхают, когда достаточно наумилялись с бестолкового ребёнка, и теперь пора читать ему лекции. — Всю Европу мониторят ваши экзорцисты. Они отслеживают любые всплески Силы. Вообще, любые. Есть слух, — он поморщился, — что один из ваших раньше работал сыщиком, и у него Чистая Сила на подобное вроде как настроена. Но это неважно. — А что важно? — опешила Рон. — Вся эта суета из-за Сердца. И мы же не могли так спалиться и нагло использовать портал, а? Поплавали просто чудесно, развеялись. А теперь, когда до города осталось совсем чуть, можно и в портал. Тики торжественно провёл рукой по воздуху, будто бы приглашая Рон первой перейти черту, но девушка замялась. — А так не засекут? — Скорее всего. — И только? — она поморщилась. — Может, ну его? Сойдём с корабля, как обычные люди… Ну в смысле… ты понял. Микк ухмыльнулся и чуть склонил голову. — С каких пор ты такая? Избегаешь других экзорцистов? Девушка нахмурилась сильнее и неловко толкнула Ноя в бок, чувствуя, как мысленно прокляла себя за этот жест уже раз тридцать, но Тики лишь усмехнулся. — Тебя правда волнует история семьи, верно? — он вскинул голову вверх. — Это ради собственной матери ты готова предать всё, за что прежде так яро боролась? — увидел, с каким гневом Рон смотрит на него, еле заметно кивнул. — Мне это нравится. Хочешь заключим сделку? — Сделок с дьяволом не заключаю! — буркнула Ронсе. — Это будет партнёрское соглашение. Ты помогаешь мне найти Сердце и не мешаешь его уничтожить, — Рон уже открыла рот, чтобы воспротивиться, но Тики поднял руку вверх. — А я — помогу тебе найти твою мать. — Мою — что?! — вспыхнула Рон. — Ты с ума сошёл? — А разве не очевидно? — моргнул он. — Если чаша показывает тебе чужие воспоминания, когда ты просишь показать мать, значит, твоя мать — это не твоя мать. — Да иди ты, — насупилась Рон. Она старалась не думать о словах Тики — это и так постоянно было в её голове. Но это входило в те мысли, что вроде как и есть, но думать их катастрофически нельзя, иначе совсем в угол собственной психики забьёшься. Ронсе, привыкшая слушать практически всех — от тётки до Комуи Ли, ощущала себя крайне глупо, выслушивая вдобавок и этого Ноя. Даже если он сильнее её и может… ну честно, может её прибить, всё равно какого чёрта ей приходится подчиняться ему? Кто руководит этой игрой? Рон нахмурилась и скрестила руки на груди. — Вообще, знаешь, что?.. Корабль покачнулся и застыл. Раздались чьи-то голоса. Послышался звук удара и всё затихло. — С этого момента я не собираюсь подчиня… Эй! Тики поднял руку вверх, намекая, что пора заткнуться. Он повернул голову к двери и прищурился, вслушиваясь в чьи-то голоса. — Да я с тобой разговариваю! — крикнула Рон, подходя к нему, и тут же была схвачена. Удивлённо моргнула, смотря на Тики. — Что ты… да что ты творишь?! Одной рукой он держал её за плечи, а вторую вытянул вперёд. На кончике белых перчаток подрагивали, излучая фиолетовый свет, тизы. Ронсе удивлённо ахнула. — Что происходит, когда корабль заходит в порт? — тихо спросил Тики. — Пассажиры сходят… — Верно. А что случилось сейчас? — Ой. Кто-то поднялся на судно. — Кого-то ищут, — подытожил Микк. — Или что-то. — Они могут искать нас? — нахмурилась Рон. — Сейчас узнаем. Тики опустился на корточки и скинул вниз свою небольшую сумку. Она, развалившись на полу, как будто была совершенно пустая, сразу же раскрылась. Выглядывая из-за спину Тики, Ронсе разглядела странный голубой свет из сумки, а затем вещь дёрнулась и приподнялась. — Ч-что это? — Акума. — В смысле?.. Не успела Ронсе договорить, как из сумки вырвалось что-то, смутно напоминающее подзорную трубу. Это была какая-то вытянутая палка с двумя крюками по бокам и огромной зелёной линзой в центре. Рон наклонилась, чтобы посмотреть лучше, и линза медленно подмигнула ей. — А-а-а! — закричала Рон, отшатываясь. — Оно живое! — Ну… почти. Я не хочу выдавать своё присутствие и выпускать тизов. Если там экзорцисты, — Тики внимательно посмотрел на Рон, будто это она привела компанию экзорцистов сюда. — То они должны отвлечься на акуму. — А если — нет? — Значит, они знают, что мы тут. Труба нетерпеливо дёрнулась, и Тики, приоткрыв дверь, выпустил её в коридор. Развернулся. И в это же момент за его спиной что-то громко шандорахнуло и затрещали стены. Лицо Ноя вытянулось, и он без лишних слов, резко схватил Рон за шкирку и толкнул её в портал. Она даже не успела закричать, как вывалилась на свежий воздух и, споткнувшись о землю, рухнула на горячую траву. Когда открыла глаза, пришлось долго привыкать к солнцу и щуриться. Тики стоял рядом, мрачно вглядываясь вдаль. Рон немедленно поднялась и проследила за его взглядом. Теперь они оба смотрели на синее море, поддёрнутое белым светом полуденного солнца. — Это не экзорцисты, — коротко сказал Тики. — Я не ощутил Чистой силы. — А как же шум? — Обычная граната, — бросил он через плечо. — Ничего примечательного. — А мы сбежали… — Да, — согласился Ной, поправляя шляпу. — Потому что у меня совсем нет желания общаться с военными. Да и сейчас это отвлекло бы нас от более важной це… А ты куда? Рон уже не слышала его. Всё время, пока Тики говорил, она смотрела по сторонам, и вдруг её внимание привлекло странное шевеление. Будто зверёк полз по траве. Отсюда она не могла разобрать, кто это: собака или большая кошка, но надо было помочь несчастному созданию. И вдруг она застыла. Медленно моргнула, раскрывая рот. На траве сидела совсем ещё молоденькая девушка и пыталась как-то подняться, но всё время падала вниз. На ней было белое, но уже испачканное платье и широкая шляпа, которую девушка придерживала двумя руками. «Лучше бы с помощью рук пыталась бы подняться», — подумала Ронсе, подступая ближе. — Вы в порядке, мисс? — она говорила по-английски, искренне надеясь, что её поймут. На испанском Ронсе изъяснялась катастрофически плохо. К её облегчению девушка подняла голову и часто-часто заморгала, смотря на Рон изумительными глазами очень красивого цвета. В детстве Рон часто читала книги и уже вдоволь была сыта описаниями сказочных очей главных героинь: то они голубые как небеса, то зелены как изумруды, то вообще, поражают своей тёмной глубиной. Ей всегда казалось, что это лишь сказка, чтобы очаровать читателя уникальностью персонажа, но вот, столкнувшись в жизни в необычайно красивыми глазами, она могла только расстерянно хлопать ресницами. — Вы упали? — спросила она, чуть придя в себя. Девушка странно дёрнулась, будто не ожидала, что здесь вообще кто-то может быть, и слабо кивнула головой. — Д-да, сеньорита, со мной всё хорошо. Простите за беспокойство. Рон почувствовала сзади шаги и оглянулась: Тики. Он стоял чуть в стороне, зажав в зубах сигарету, и поглядывал на них. — Меня не встретили, — грустно сказала девушка. Говорила она с лёгким испанским акцентом и сильно тянула гласные. — Я прождала в порту три часа! Человек, который обещал обо мне позаботиться, даже не сообщил мне, что не придёт. Ждала, как idiota! Я ведь очень давно не была в Испании, — шёпотом произнесла она. — Кажется, целую вечность. И очень сильно хотела вернуться a casa*. Она вытерла подступившие слёзы, часто-часто заморгала, будто стыдясь собственных эмоций. — Perdone! Прошу простить меня за это… Обычно я не такая истеричка. Кажется, усталость даёт о себе знать. Девушка очаровательно улыбнулась и лёгким движением убрала назад тугую прядь светлых волос. Она была похожа на фарфоровую куклу: белокожая, трогательно хрупкая, с копной кудрявых волос. Рядом с такой прелестью Рон ощущала себя невероятно неуклюжей и кривой. Глубоко вздохнув, Ронсе протянула незнакомке руку. — Меня зовут Рон Миран, я из… — она хотела сказать, что из Ордена, но осеклась. Ох, как же вовремя вспомнила, что здесь вовсе не по заданию, да и надо держаться от церковников подальше. — Я из Ирландии, — быстро поправила себя Мильеран, вспоминая родину своего отца и место, где она провела всего три года. — Мы с другом, — кивок в сторону Тики, — решили немного попутешествовать. — Хороший выбор, — улыбнулась девушка, — Барселона прекрасна. — Вот нам тоже так кажется, — кивнула Ронсе. — Рада знакомству, — просияла испанка, касаясь пальцами протянутой руки, — меня зовут Ребекка Альдене. Ой, señorita?! Что с вами? Может, вся проблема была в том, что Ронсе, привыкшая никому не доверять, крепко вцепилась в сумку и не отпускала её с тех самых пор, как взошла на корабль. Или дело в её тревоге, что расцветала рядом с Ноем, верить которому было бы в принципе огромной ошибкой. Так или иначе, в тот момент, когда правая рука Рон дотронулась до Ребекке, её левая рука всё ещё лежала на сумке, ощущая выпуклую поверхность медной чаши. Рон словно откинуло назад. Она пролетела около трёх метров и ударившись повалилась на траву. Вместо неба перед глазами вспыхнула светло-зелёная плёнка, которая предрекала только одной: омут чужих воспоминаний. …Роскошный зал, пахнущий кофейными зёрнами и горячим вином. Под полкой, заполненной серебряными статуэтками, стоял широкий диван — тёмно-бордовый, вельветовый. На диване, изящно скрестив ноги, сидела молодая женщина. Она расчёсывала густые светлые, как колосья пшеницы, волосы и что-то пела. Слова было не разобрать, но голос у женщины был мягким и бархатным. Вдруг она слабо дёрнулась и, часто-часто заморгав, опустила ладонь на округлый живот. Улыбнулась. Ронсе вздохнула, чувствуя, как приходит в себя. Она попыталась встать, но тут же едва не вскрикнула: вместо зелёного холма вокруг неё была эта самая комната, наполненная дорогим убранством и звуками чудесной песни. Она поёжилась, чувствуя лёгкий приступ паники. Выходит, её сила уже так развилась, что Рон может буквально перемещаться в чужие воспоминания? Но на какой срок? И как выбраться? Вопросов было слишком много, но времени терять она не желала. Встав с мраморного пола, Рон прошлась по залу, улавливая какое-то до боли в груди странное ощущение. Она уже видела и эти стены, украшенные атласными обоями, и белые статуи в углах, и дивный камин… Рон дотронулась ладонью до толстого дубового стола, на котором стояли свечи, и мысленно усмехнулась. Да, она помнит эти вещи. Это её дом. Старый дом, в котором Ронсе родилась и провела кучу времени! Но почему он в чужих воспоминаниях… Она удивлённо огляделась, пытаясь найти что-то другое. Что-то, говорящее ей, что это ошибка, и дома просто похожи. Но нет, здесь всё навевало ей воспоминания: не совсем тёплые, но совершенно точно принадлежащие ей. И если этот дом когда-то был её, значит, эта женщина… Рон вздрогнула, чувствуя, как страх волной набрасывается на неё. Она медленно повернула голову, судорожно набирая в лёгкие побольше воздуха. Женщина всё ещё сидела на диване. Её песня не кончалась, но теперь Рон могла разобрать слова — слова своей колыбельной. Спят в темноте лягушата. Спят в овраге утята. Спят на деревьях в лесу Прям у сосны на носу Маленькие совята. Эту песню придумала мама, когда была ещё совсем подростком, и всегда напевала её. Ронсе отлично помнила каждое слово. Без сомнений, женщина перед ней — Делли Мильеран.***
— Ч-что?.. — Ронсе распахнула глаза и тут же вскочила: всё перед ней поплыло, зашаталось, как в карусели, поэтому пришлось ухватиться за стену. — Погоди… где это я? Тики стоял у окна и курил. Он уже успел переодеться и выглядел, действительно, как молодой человек на отдыхе: простые серые брюки, лёгкая кофта с большим вырезом и фетровая шляпа. — Рядом с портом был постоялый двор, я снял для нас комнату. Рон кивнула, натягивая на себя одеяло. Из окна прилетал прохладный морской ветер. — И как долго я была без создания? — Часов восемь, — Тики затушил сигарету и внимательно посмотрел на Рон. — Если бы не твои крики, я бы решил, что померла. — Я кричала? Что? — требовательно спросила она. Он отодвинул деревянный стул и уселся возле кровати, будто Ронсе была тяжело больной. — Просто кричала. — А та девушка? Где она? — А, — вздохнул Тики, — она убежала сразу же, как ты рухнула. А ещё забилась в припадке. Зрелище было так себе, — он покачал пальцами, изображая волну. — Дьявол! — воскликнула Рон, ударяя ладонью по кровати. — И ты её упустил! — Ну, знаешь, в мои планы не входит собирать тут толпу пленных. Да и зачем тебе она? — Эм… — Рон не знала, стоит ли ему говорить о своих видениях, поэтому мялась, кусая губы. — Я видела кое-что… — Что же? — Тики чуть прищурился. Но взгляд золотистых глаз мало волновал Рон, ибо её напрягло кое-что другое. Чуть отодвинув одеяло, она внимательно посмотрела на себя и в миг покраснела. — А как я сюда попала? — шёпотом спросила Ронсе, стараясь не смотреть Ною в глаза. — Да я принёс, — дёрнул плечом Тики. Когда испанка убежала, испугано вытирая новую порцию слёз, он устало поглядел на Ронсе. Его спутница лежала в траве и дёргалась, как при эпилепсии. Её тело содрогалось, а изо рта вырывались истошные крики, полные боли и страха. Раньше сила действовала на неё слабее и всё проходило куда проще, но сейчас она была похожа на человека, чьё тело разрывалось от невыносимой агонии. Вздохнув и выплюнув недокуренную самокрутку, Тики наклонился перед Рон и обхватил её щиколотки руками, потянул на себя. Девушка застонала и слабо дёрнулась. Ной приподнялся, хватая её за руки и бросая их как верёвки себе на грудь. Даже оказавшись у него на спине, Рон продолжала кричать и трясти головой, поэтому пришлось вызвать тизов. Послушные бабочки легко коснулись её губ и пролезли в рот. Рон тут же заткнулась и до ночлежки они дошли в полной тишине. — Ты… что? — Рон ахнула и глубоко вздохнула. В горле что-то слабо шевельнулась и пришлось раскрыть рот. И в воздух вырвалась крошечная фиолетовая бабочка. Вспыхнула у самого потолка и погасла. — Это же… — глаза Рон в ужасе расширились. — Ты запихал в меня тизов?! Да это, как вообще понимать? — Ты орала как морская чайка, — просто сказал Тики, закидывая ногу на ногу. — Тизы просто сидели на твоих связках и ничего… Рон снова ударила рукой про кровати. Её злил даже не сам факт опасности, а то, что Тики не видел в этом ничего такого. Всё-таки он, правда, оставался мерзким Ноем и её прямым врагом. Их перемирие временное и не стоит забываться. Она хотела замолчать, показывая, что серьёзно обижена, но был ещё вопрос, который волновал Рон. Отведя взор в сторону, тихо спросила: — Я в ночной рубахе. Ты… ты просил кого-то из слуг переодеть меня? Тики удивлённо мигнул. — Да зачем? Сам раздел тебя. Правда, с замком на спине пришлось повозиться, да и юбка никак не хотела стягиваться, но… — заметив, как сильно покраснела Рон, он слегка напрягся. — Что-то не так? — «Что-то»? — передразнивая его, вспыхнула Ронсе. — Да как ты посмел?! Ты совсем не знаешь о правилах и нормах? А ещё «лорд»! Это безумно, глупо и совсем не этично! Да как ты мог?! Она так сильно сокрушалась и едва не плакала, что Тики ощутил лёгкое волнение. Женщины на него орали часто. В основном это были молодые идиотки, которые видели в нём неплохую партию и всячески мечтали захомутать. Но когда их «коварные» планы срывались, они, разумеется, обвиняли во всём Тики Микка. Те крики определённо забавляли его, он наслаждался, смотря на расстроенные лица глупых девиц. Но сейчас, когда обычно сдержанная и гордая Ронсе была готова заплакать от обиды, он почувствовал слабый укол. Поднял руку и удивлённо коснулся груди. Бьётся. Давно он не чувствовал эти удары. Будто проживая две жизни, остановил собственное сердце, отвергая всё людское. Но не смог. Природа была, конечно, сильнее его. Путешествуя вместе с друзьями, Тики всегда хотел, чтобы это время длилось бесконечно долго, а их простая радость казалась слаще самого чудесного дня. Никакая сила не могла заменить крепкую дружбу, которую Тики очень ценил. И вот теперь эмоции, совсем не связанные с силой Ноя, возникли здесь, в Барселоне, в крошечной гостинице. Проведя рукой по кудрям, Тики рассмеялся. Ну и дурак. А Роад — даже она! — предупреждала, что некоторые его забавы могут закончиться совсем не хорошо. Сколько раз семья говорила ему не вляпываться, быть человеком лишь «для вида», играть. Он и играл. Заигрался. — Тики, — позвала Рон — до сих пор злая и хмурая. — Чаша показывает воспоминания людей, верно? И когда я коснулась той девушки, я должна была увидеть её память? — Верно. — Но, — она привстала и прижала колени к груди. — Что делать, если я видела маму? — Маму? — Тики вдруг протянул руку и коснулся пальцами её лба. — Или женщину, что воспитала тебя? Кого ты видела, Ронсе Мильеран? — Женщину, что воспитала меня, — чуть слышно ответила она и опустила голову. Ветер приносил в окно запах соли и гари. Звенели чьи-то голоса и разговоры, то и дело останавливались экипажи, кто-то болтал, обсуждая погоду. Внизу шелестели белые скатерти, бренчала посуда — гостиница готовилась к ужину. Язык был мягким и красивым, чуть звенящим. Ронсе не знала испанский, но улавливала некоторые слова. Она была словно погружена в другой мир, наполненный солнцем, яркими красками и запахом апельсинов. Рон подняла голову, бросая взгляд на окно. Небо уже потемнело, загорались первые звёзды. И вдруг заиграла гитара. Вначале еле слышно, но голоса тут же смолкли, а звуки стали всё громче и громче. Умелый музыкант быстро перебирал струны, иногда останавливаясь, будто позволяя природе составить ему дуэт — и природа соглашалась: чирикали, прыгая с ветки на ветку, птицы, плескалось вдали море, дул слабый ветер. Кто-то затянул тихую песню, и голос поющего был так сочен и хорош, что у Рон перехватило дыхание. Она посмотрела на Тики. — Ты же говоришь по-испански? Переведи мне. — Он поёт о любви, — ответил Тики. — У него была любовница. promiscuo — Она была очень ветрена, но безумна красива. La catedral — Он отвёл её в церковь, чтобы сделать своей навсегда. Тики замолчал. Зелёные глаза Рон светились в полумраке, и она смотрела на него впервые за всё время с удивительной теплотой во взоре. Он знал, что этот взгляд принадлежит дивной испанской гитаре и этой песне, но не смог устоять. Резко наклонился и схватил её за руку, притягивая Рон к себе. Она не противилась, и Тики смог обнять девушку за талию. Между ними была ледяная стена недоверия и тревоги, но, когда звучала гитара, всё вдруг стало таким неважным, и Рон позволила себе хотя бы на миг забыться. Она прижалась к нему, чувствуя, как бьётся сердце, и закрыла глаза. Рон подняла руку и обхватила Тики за шею, касаясь пальцами его тёмных кудрей. Они танцевали медленно, почти не отрывая ног от пола. Гитара играла всё быстрее и быстрее, а они едва шевелились, будто привыкая друг к другу. И когда певец умолк, а гитара стала тише дуновения ветра, Ронсе тихо вздохнула и подняла голову. — Сейчас, — велела она. — Что? — слегка удивился Ной. — Если ты поцелуешь меня, то только сейчас. Дважды просить не пришлось. Тики, чувствуя, как всё его естество проклинает и его самого, и эту чёртову гитару, и бесконечно раздробленную на две части жизнь, наклонился. От Рон пахло мягким мёдом, свежей травой, железом — а это уже воспоминания, что вдруг нахлынули на Тики. Он снова увидел девушку, которую случайно повстречал на вокзале. Её вежливую улыбку, в меру приветливое лицо и смелый нрав. Наверное, это было неслучайно и всё предрешено заранее: чтобы спустя несколько месяцев он снова стоял напротив неё, крепко обнимая за талию. Ронсе судорожно вздохнула, когда горячие губы Тики накрыли её. Поцелуй болезненным эхом отозвался где-то в груди. Пальцы Тики вцепились ей в плечи, а рот раскрылся шире, пропуская его язык. Рон взволновано застонала, и сердце забилось так сильно, что кроме этого стука девушка более ничего не слышала. Они целовались долго, сминая губы друг друга и чувствуя, как пульсирует кровь в висках. В какой-то момент Тики замер и откинул голову назад. Рон боялась смотреть на него и тяжело дышала, уже мысленно проклиная себя за этот ужасно глупый поступок. — No comprendо, — выпалил Тики, отстраняясь. — Я не понимаю.