***
«Невероятно, немыслимо…» Слова пастора кружились в голове у Ребеки, не давая ей ни секунды отдыха. Его рассказ — странный и пугающий — казался ей практически невероятной сказкой. Она бы, наверное, посмеялась бы, но были факты, от которых не скроешься. Вся жизнь мигом перевернулась для Ребеки, и теперь ей ничего не оставалось, кроме как бежать. И она бежала. Приподняв подол тёмно-зелёного платья, она бежала по пыльным улочкам Барселоны — чуть округлым из-за площадей, что венчали каждый квартал. Её светлые волосы сияли на солнце, как белое золото, и незнакомцы свистели, удивлённо оглядываясь ей в след. «Это было заметно всегда…», — думала Ребека, чувствуя, как сжимается её сердце. Ведь всегда она отличалась от других, на неё смотрели, как на чужую. Впрочем, она и была чужестранкой. В детстве с ней никто не играл, считая эти странные волосы — дикостью, а дети ведь всегда видят чужаков и отвергают их. А взрослые… ох, взрослые перешептывались, едва не указывая пальцем. Иногда, вглядываясь в лицо матери на фото, Ребека хотела увидеть хоть что-то знакомое, но не могла. Они были совершенно не похожие. Будто чужие. От истории пастора стыло в жилах, но его слова прояснили абсолютно всё. И необычную внешность Ребеки, и то, почему она всю жизнь провела буквально в четырёх стенах, и главное — тот спонтанный побег в Англию. Но оставалось ещё так много вопросов… Ребека свернула в проулок. Бежать становилось всё труднее, сердце билось так сильно, что гудело в ушах, но останавливаться было нельзя. Ребека не знала, как быстро она найдёт их, и должна была проверить все гостиницы города — коих было очень и очень много. Она уже выдохлась, а солнце спускалось к морю, когда впереди показался знакомый силуэт. Глубоко вздохнув, Ребека шагнула вперёд.***
«Старайся не думать», — настоятельно рекомендовала себе Ронсе. Она шла рядом с Ноем и рассматривала улочки города, которые поразительным образом соединяли в себе природу и архитектуру — словно бы дома вырезали прямо из камня. На балконах были горшки с пёстрыми цветами, а развешенные простыни белели как паруса. Иногда Ной останавливался, смотрел по сторонам и вслушивался в звуки города. Тики следил за… слежкой. Он несомненно ощущал тех, кто мог охотиться за ними, и всегда был начеку. И, когда он замирал, Ронсе тормозила рядом, стараясь не смотреть на него. Но взгляд точно тянулся к нему: к смуглой коже, к странного цвета глазам, к длинным чёрным ресницам. — Не думай… — буркнула Ронсе, ущипнув себя за руку. — Не думай о поцелуе? — спросил Тики, усмехаясь. — Ч-что?! — нервно вскрикнула Рон. — С каких пор ты читаешь мысли? — Я не читаю, — дёрнул плечом. — А, — медленно моргнул. — Выходит, я угадал? — Нет, — девушка нахмурилась и резко отвернулась, желая, чтобы он не заметил её пунцовых щёк. Тики нравилось то, как она смущается, боится его. Всё было иначе, чем прежде: если раньше страх был мотивирован тем, кто он, то сейчас… Ронсе — этот глупый слуга Церкви — боялась своих эмоций, что возникали возле Ноя. Её реакция на его присутствие уже не забавляла его, а вызывало странное чувство тяжести внутри. Он протянул руку, чтобы коснуться её плеч — сегодня Рон нарядилась в чёрное платье с кружевной оборкой, а шея и плечи остались голыми, и это было чертовски красиво. Но тут что-то отвлекло его, и Тики медленно обернулся. — О как, — запустил руку в карман. — Что? — Рон проследила за его взглядом. — Кто-то идёт? — Угу. Ронсе присмотрелась, напряжёно готовясь к схватке, но через мгновение разглядела смутно знакомые светлые волосы. Затаила дыхание. К ним, переводя дух, приближалась её недавняя знакомая. Сегодня она была вся красная от бега, а дивные волосы выглядели растрёпано. Но, впрочем, это нисколечко не умаляло её красоты. Ребека подошла к ним и, задыхаясь, произнесла: — Как же хорошо, что я нашла вас! Думаю, мне надо кое-что рассказать тебе, — она посмотрела Рон прямо в глаза. — Сейчас же. — Д-да, — кивнула Рон и тут же опустила руку на сумку. — Но не так, как хочешь ты. Идём, — она схватила Ребеку за руку и потащила за собой. Они вошли в узкую арку, что открывала небольшой проулок. Здесь было темно и пахло плесенью, но все голоса разом стихли, и можно было бы спокойно говорить. Тики стоял возле арки, сжимая меж пальцев сигарету. Он предполагал, что эта беседа не закончится ничем хорошим. — Я узнала про это только сегодня, — запинаясь, начала Ребека, но Рон жестом остановила её. — Не волнуйся. И молчи. Я сама… — она достала из сумки чашу и глубоко вздохнула. — Я сама всё увижу. Только дай мне коснуться тебя.***
…Вначале Рон показалось, что она спит, и видит очень странный сон. К бледно-голубому небу подымаются изумрудные холмы, ватные облака размерено плывут вдаль, закрывая с собой солнце. На зелёном лугу, полном жёлтых и сиреневых цветов, бегают, как дети, маленькие козлята. Они напоминают облака, что случайно упали с неба. Рон опустила взгляд и посмотрела на себя — её кожа была прозрачной, а одежды не было вовсе. Нагая ступая по высокой траве, Рон не ощущала ничего: ни шёпота ветра, ни влаги от росы, ни запаха цветов. Она была здесь незваным гостем, что мог лишь чуть приоткрыть ширму чужого прошлого. Вдруг она расслышала странный звук и двинулась к нему. Там, дальше, в траве кто-то разговаривал, но Рон пока не видела их. Она шла на голоса… встала, увидев белое женское колено. На траве лежали двое: мужчина и женщина. Мужчина был высок, это было видно, даже не смотря на то, что он сидел, его чёрные волосы блестели на солнце. Он упёрся ладонями в землю и закрыл глаза, откинув голову назад. Женщина была такой худой, что у неё торчали рёбра. Маленькая грудь была спрятана за сетью чёрных волос. Она сидела перед ним на коленях и медленно целовала низ живота, то и дело переходя на его член, забирая его в рот почти полностью. И, когда она делала это, мужчина глубоко вздыхал и опускал ладонь ей на волосы. Рон испугано застыла. Её слегка затошнило и она ощутила, как запылало лицо. Она едва не свалила прочь, но вовремя вспомнила, что её никто здесь не видит. Переведя дух, Рон подошла ближе. Очевидно, это не было воспоминанием Ребеки, но оно было с ней связано… Мужчина громко застонал и крепче вцепился в волосы. Женщина — а она была совсем ещё юной — засмеялась и провела языком по его члену. — Вы сегодня уж больно шумны, святой отец. Рон вздрогнула и перевела взгляд на их одежду, брошенную рядом. Женская — серое скромное платье и простой вязанный платок, мужская… пасторская чёрная ряса. О, господи… Рон испугано зажала рот ладонью. — Прости, Зои, — нежно произнёс он. — Если нас увидят, то будет столько шума! — сказала девушка, приподнимаясь. — Я очень этого боюсь. — Я знаю, — он кивнул и протянул к ней руки. — Но иначе жить мы не можем… Женщина встала — она была совсем не высокой, а волосы её, правда, оказались очень длинными, — и развернулась. Заметив её лицо, Ронсе не смогла сдержаться и вскрикнула: это была та самая женщина из её снов! Это она смотрела на неё грустными глазами, убирала с лица волосы и смеялась. Она! Тем временем женщина расставила ноги, переступила через туловище мужчины и села. Ронсе равнодушно смотрела на это, но когда поняла, что происходит, но нервно захихикала. Её лицо пылало, а в горле стоял ком, но отвернуться она не могла. Женщина двигалась медленно, будто плывя по воздуху, тяжело дышала, чуть поднималась и снова опускалась, закатывая глаза. Это было прекрасно и отвратительно одновременно. И в какой-то момент пальцы мужчины сжали её волосы, и женщине пришлось выгнуться назад, и они оба затряслись, словно вжимаясь друг к друга. Рон же ощутила странную вибрацию внутри себя и, опустив глаза, увидела голубой свет, окруживший её тело. В ту же секунду женщина вдруг подняла голову и широко распахнула глаза. Она будто увидела перед собой призрака или ангела и не могла ничего сказать — так он был прекрасен. Рон сделала шаг назад, и женщина тут же, усмехаясь, рухнула назад, опустившись на живот мужчине. — Я сейчас словно что-то видела, — сказала она, широко улыбаясь, и вдруг опустила ладонь на плоский живот. — Как думаешь, любовь моя, сегодня мы смогли?.. Мужчина не ответил. Он молча смотрел на небо. Рон хотела бы подойти к нему ближе и заглянуть в глаза, но что-то не пустило её, и свет снова загорелся вокруг. Через мгновение зелёная трава исчезла, и вместо неё появилась коричневая комната, скрытая в полумраке позднего вечера. На этот раз эти двое были одеты. Мужчина был в традиционной одежде священнослужителя, а на женщине было длинное строгое платье тёмно-серого цвета. Не смотря на простую одежду и синяки под глазами, она выглядела довольно хорошо. Худые пальцы сжимали острые спицы, а на коленях лежал клубок. — Я люблю тебя, — спокойно сказал мужчина. Он говорил это так, словно они обсуждали погоду. — Всё, что твоё, — я люблю. — Я знаю, — улыбнулась женщина, но глаза её оставались грустными. — И я знаю, что ты сделал всё, что мог. — Да. — И ничего… — Зои, — он резко опустился перед ней на колени, обхватив тонкие запястья. — Я сделал всё. И ничего не помогло. Это не зависит от нас: от тебя или меня. Это решение самой Церкви. То, что мы сделаем, будет ужасно и… прекрасно. — Так думает Церковь? — печально усмехнулась женщина. — Но мне плевать! Почему я должна так делать?! — Зои, — он горячо поцеловал её руки. — Милая моя Зои… наш ребёнок будет в безопасности, и с ним ничего не случится. Это отличная, благородная семья… — Но они — чужие! — закричала женщина, вырывая руки. — Почему именно мы?! Он глубоко вздохнул и провёл ладонью по лицу. — В тот момент, когда мы полюбили друга, всё было предрешено. Я не могу оставить пасторскую работу, и оставить тебя — тоже не могу. Ты — самое прекрасное, что случалось со мной, Зои… ты — моё доказательство бога. И они сыграли на этом. Если я откажусь, то меня отправят, куда подальше, и мы больше не увидим друг друга. То, что нам поручили сделать, — это огромная честь и ответственность. Мы должны скрыть Сердце. Ронсе вздрогнула и подошла ближе, чтобы не пропустить ни слова. То, как выделил последнее слова, пастор, явно показывало ей, о каком именно Сердце будет идти разговор. Рон не думала, что эти видения перейдут в подобное русло, и старалась слушать очень внимательно. — Значит, — грустно сказала Зои. — Как только у меня родится ребёнок, я должна буду его отдать? — Да. — И на другой день мне принесут чужого младенца. — Да. — Как его будут звать? — спросила она, закрывая глаза. — Ты назовёшь его так, как назвала бы собственную дочь. — Хорошо, — по её бледному лицу потекли слёзы. — Я сделаю так, как ты скажешь мне. Но, — она вдруг усмехнулась. — Я знаю: как бы мы не играли с судьбой, у этих двух детей будет очень непростая судьба.***
Рон шагнула назад и едва не впечаталась в кирпичную стену. Всё внутри похолодело, а сердце билось, как птица в клетке. — Увидела? — спокойно спросила Ребека. — Да. Ей было тяжело дышать, а тело будто бы ослабело после бессонных ночей. Не в силах владеть собой, Ронсе опустилась на землю и скрестила ноги. Голова шла кругом. Она не могла взять себя в руки, и начать нормально дышать. А ещё… бросив взгляд на Тики, Ронсе заставила себя перестать думать о Сердце. Пусть он и не читает мысли, но всё равно стоит быть осторожней. — Я видела девушку по имени Зои… это… — Мама. — И мужчину, — Ронсе внимательно посмотрела на Ребеку. — Он пастор, и они любили друг друга. Лицо Альдене помрачнело. — Я знаю этого человека. Он заботился обо мне после того, как мама умерла. Сегодня утром, — она криво усмехнулась. — Пастор, который всегда был со мной строг и говорил только о боге, вдруг сказал, что у него был ребёнок от моей матери. — Да, — кивнула Ронсе. — Я видела… — она вдруг покраснела. — Эм, видела, да. — И ты видела, что они сделали? — Они заменили детей. Зои отдала своего ребёнка какой-то благородной семье. Ребека засмеялась и ласково коснулась плеча Рон. Ронсе испугано застыла и подняла взгляд, уже интуитивно зная, что ей скажут. — Это твоя семья, Рон. Это ты родилась у Зои и пастора. Понимаешь?