Поезд до Милана с пересадкой в Валенсии, небольшая повозка от Милана до Рима — всего двадцать часов, из которых половину Рон провела в полусонном состоянии.
Обычно она не была такой соней и вообще не спала в дороге, но в этот раз не могла справиться с катастрофической усталостью: глаза постоянно слипались, есть не хотелось, а ноги еле двигались. Когда поезд остановился в Валенсии, и им надо было выходить, чтобы добраться до другой станции и найти там экипаж, Рон едва не упала — благо Тики был рядом и легко схватил её за коричневое пальто.
— Под ноги хотя бы смотри, — сказал он, разворачивая её как шарнирную куклу. — Эй, — смуглые руки коснулись лица девушки. — Что с тобой?
Рон резко отвернулась, молясь всем святым, чтобы он не увидел слезливого блеска в её глазах. С тех пор, как они с Ребекой поговорили, в душе будто бы кошки скреблись, а вопросы сыпались один за другим.
В последнее время она и так подвергалась сомнениям касаемо собственной семьи, но одно дело сомневаться, а другое… Да, у Рон были сложные отношения с домом, и она никогда не ощущала себя истинной Мильеран — сколько бы не старалась тётушка, но оказаться вообще из другого семени — это, конечно, абсурд. Ронсе росла в богатом доме, полном золота и фарфора, её воспитывали приглашённые учителя, а впереди маячили богатства огромного наследства. Семья Мильеран была известна во всех слоях общества, как властная, могущественная и влиятельная. Такой, впрочем, и растили Ронсе, надеясь, что однажды она станет главой. Но вот… одна поездка в Испанию, случайная встреча и всё сломалось.
«Значит, я — Миран, — грустно подумала Рон. — Выходит, с самого начала я была недостойна своего имени…»
Её, рождённую у бедной женщины в Испании, Церковь забрала, чтобы передать в семью Мильеран — туда, где немного ранее родилась Ребека.
Но знала ли об этом тётушка Клэр? А если знала, почему молчала? Да и… почему Сердце появилось в семье Мильеран? Что было такого в семье, ставшей для Ронсе родной? Было слишком много вопросов, а единственный человек, способный на них ответить, сейчас обитал в Италии.
— Я в порядке, — сказала Рон, смотря куда-то в сторону. — Не беспокойся.
— Я и не думал, — ухмыльнулся Ной.
Они стояли в тамбуре поезда. До закрытия дверей было всего несколько минут, и люди, толкаясь, проходили мимо. Девушка уже было потянулась за своей маленькой сумкой, но вдруг рука Тики властно схватила её пальцы.
— Ч-что… — растерялась она.
Одним движением он отодвинул её растрёпанную косу и прижался губами к шее, оставляя влажный след на пульсирующей жилке.
— Что ты творишь? — нахмурилась она, но Тики уже прижимал её к стенке, обхватив другой рукой за талию.
— Сонная ты такая чудесная, — сказал он, утыкаясь ей в волосы. — Как я могу устоять?
Ронсе недовольно дёрнулась, ей было неловко, и щёки в миг стали пунцовыми. Люди, идущие мимо, косились на них, закатывая глаза. Чёртовы парочки… совсем стыд потеряли.
— Прекрати, — выпалила Рон, но Тики вдруг поднял руку и опустил пальцы её на грудь, чуть сжав. Девушка невольно ахнула и зажмурилась. — Ты совсем спятил!
— Наверное, как и ты, — равнодушно произнёс Ной, толкая её вперёд. Дверь чужого купе распахнулась, и они оба ввалились туда.
— Да что с тобой?! — крикнула девушка.
Всю дорогу Тики молча смотрел на неё иногда отвлекаясь на некрепкий сон. А теперь он был слишком уж странным, и его глаза — чуть сощуренные — блестели явно нездоровым светом. Рон хотела выйти из купе, но Тики поднял руку, преграждая ей путь, и закрыл дверь.
— Поезд скоро поедет дальше. Через пять часов мы окажемся в Монпелье, а через ещё шесть — в Эпинале. Тебе знакомо это место?
— Никогда не была в Монпелье, — отрезала Ронсе, гневно сведя брови на переносице.
— Я про Эпиналь. Знаешь, крохотный вокзал, два пути: туда-обратно, — Тики неопределённо повёл руками в воздухе. — Там недалеко улица Катринет, кажется, на ней стоит отличная и недорогая булочная. В тот день мы с ребятами неплохо перекусили.
— Эпиналь? — спросила Ронсе, закусив губу. Однажды она была там, но, кажется, прошёл целый год. У тёти есть небольшой домик в том городе, а Рон ездила туда по делам Церкви, они ещё пересеклись на вокзале. Тётя спешила по делам в Париж, а затем в Ватикан. Они перебросились парой слов, а потом… Потом какой-то мальчик чуть не упал под поезд. — Ой! — выпалила Рон, опускаясь на сидение. — Да, я была там, точно была.
Тики нетерпеливо приблизился к ней и обхватил руками лицо.
— Год назад там, в Эпинале, я встретил тебя впервые. Ты показалась мне скучной особой, к которой вообще не шло помпезное и слегка мужское имя Ронсе.
— Я… — Рон тряхнула головой, — я плохо помню это. Прости. Прости, я восемь лет была не здесь… — она поморщилась. — Я не могу вспомнить.
— Лярва тут не при чём, — мрачно произнёс Тики. — Это твои силы экзорциста. Сколько тебе было, когда Делли Мильеран сошла с ума? Восемь? Десять? Достаточно, чтобы запомнить лицо матери. Но ты забыла. Чистая Сила стирает твои воспоминания, чтобы ты могла видеть чужие. Встретив Ребеку, ты пустила в себя огромное количество чужой памяти, и теперь твой организм слабеет. Поэтому ты и засыпаешь. Рон, — он сжал пальцами её плечо. — Скажи мне, что ты узнала в Барселоне, иначе ты опять забудешь.
Она качнула головой так резко, что волосы растрепались.
— Нет, нет… не могу! Ты — Ной, — Ронсе задрожала от волнения. — Если ты узнаешь, что всё будет потеряно.
— Рон, — Тики сел рядом, его рука была на её бедре. — Как зовут Уолкера?
Девушка широко распахнула глаза и уставилась перед собой. В голове вспыхивали разные имена, но они словно были неправильными и вообще не подходили её старому приятелю. Она хлопала глазами и изо всех сил пыталась подобрать нужное, но не получалось. Рон зажмурилась.
— Аслан? — бросила наугад.
— Аллен.
— Но…
— Рон, ты забываешь. Твоя память это огромная мозаика, и когда там появляются чужие картины, ты забываешь свои. Что-то огромное вспыхнуло в твоей голове, и вот — уже не помнишь имена товарищей.
— Я помню твоё! — бросила Рон и тут же зарделась. Ей вдруг показалось, что всё — неважно, а самое главное — это помнить его имя. — Ты просто пытаешься схитрить и обманом узнать то, что знаю я.
— Даже если, — просто ответил Микк. — Но разве будет лучше, если ты всё забудешь?
— Ч-что? — ахнула Ронсе, — ты с ума сошёл? Господи, Тики, найди другой способ вытащить из меня информацию! Может, ты и забыл, но мы — враги.
Она решительно встала и направилась к выходу из купе, но Тики тут же схватил её за руку и развернул к себе. Встряхнул, заставляя поднял голову и посмотреть на него. Он уже видел её однажды, а она забыла о той встречи. Тики совершенно не нравилось то время, когда он терялся в догадках и пытался узнать в чём же причина. И он слишком гордый, чтобы перетерпеть это снова.
— Не хочу, чтобы ты забыла меня снова, — сказал он, с силой сжимая ей руку. — Скорее убью тебя, чем допущу этого.
— Тики… — Рон качнула головой. — Что ж, значит, убей.
— Дура, — он усмехнулся. — Что же могла рассказать тебе Ребека, если ты так отчаянно скрываешь… Стоп.
Золотистые глаза понимающе сверкнули. Тики глубоко вздохнул. Схватил её за запястья и потащил к выходу из поезда, расталкивая зевак.
— Италия, значит? — кричал он, не оборачиваясь. — Отличное место. Обожаю Рим!
Они еле пробрались по коридору и соскочили с поезда, как раз в тот момент когда раздался протяжный гудок. Рон хотела вырваться, но Тики слишком крепко держал её запястье.
— Ребека что-то знает о Чистой Силе, да? — он посмотрел на небо, покрытое свинцовыми тучами. — Похоже, скоро будет гроза. Чувствуешь, как душно? — Тики склонился к её уху. — Тизы тоже чуют что-то. Грядёт нечто важное, и мир духов готовится к битве. А знаешь, в какой момент они переполошились?
— Когда я встретила Ребеку, — не моргнув, ответила Рон. — Я знаю.
— Ну вот, — довольно улыбнулся Тики. — А теперь пошли. Мы ещё можем успеть на экипаж.
***
Запахло горячим механическим воздухом и поезд, издав протяжный рёв, смачно захлопнул свои двери. Кое-как размяв усталые мышцы и потянувшись дугой, Аллен глубоко вздохнул и тут же закашлял, — уж слишком едким был пар.
Он и Линали приехали в Рим по особому заданию Ордена, квартироваться должны были возле вокзала. Но пока доверенный им Искатель, не принёс нужных бумаг, надо было сходить в центр вечного города и хорошенько осмотреться.
Сегодня — пятое июня. Утро.
Аллен потёр пальцем переносицу и снова вздохнул. Если догадки Ордена верны, то сегодня в Риме будет Сердце, за которым все так отчаянно гнались. …И не надо быть особо талантливым экзорцистом, чтобы понимать: сегодня что-то случится, ведь не просто так вся природа словно с ума сошла. Аллен поднял глаза на тяжёлое серое небо, на котором искрились могучие грозовые тучи. Ни дождя, ни грома, — просто небо за пару часов стало необъятно массивным и, казалось бы, вот-вот обрушится на земь, не сумев удержать всю эту сокрушающую мощь.
Люди, идущие по вокзалу, тоже смотрели на небо, качали головами и нервно спешили в укрытие. Конечно, все ждали ливень к полудню. Но погода тут была не при чём: силы, что бугрились на небе, были изначальными: агония самого мироздания проецировалась над Римом.
Сегодня люди увидят Сердце. Вселенную лихорадило.
Линали запахнула короткий плащ и, не глядя, взяла чемодан. Интуитивно девушка ощущала скорую битву и близость сильной, бесконечной энергии, но вот разумом… разумом она никак не могла понять, почему тайна, хранимая Ватиканом, столько лет, вдруг так спонтанно откроется? Старый Папа, известный как человек одновременно либеральный и чтивший таинства, никогда бы не стал просто так говорить с кем-то о Сердце. Линали думала бы, что это — чья-то ловушка, уж больно гладко всё начинается, но грозное небо убеждало её в обратном.
***
Клэр Мильеран опустила тонкие пальцы в ледяную воду и закрыла глаза, чувствуя усталость. Это время, проведённое в Риме, стало для неё настоящим испытанием. Получив полноценный допуск к архивам Ватикана, женщина открыла для себя целый ряд глубоких тайн, но исторические загадки мало волновали её. Особое внимание привлекли документы, связанные с Сердцем.
По иронии эта связка папок стояла рядом с архивом семьи Мильеран. История, получившая прочные узлы, и навсегда запечатлённая в тексте.
Клёр раскрыла глаза и посмотрела на своё отражение в зеркале. Лицо, сохранившее тонкие черты аристократа, благородные морщины и большие глаза, наполненные печалью знаний и опыта… Сможет ли наследница рода, Ронсе, однажды увидеть тоже самое?
Нет.
История, частью которой стал богатый род, сотворилась совершенно случайно одним воскресным утром в крохотном городке Бар-ле-Дюк.
Друзья звали его Джо, — как производное от «джокер», потому что его главной страстью всегда был покер. Впрочем, «Джо» Мильеран играл плохо, часто проигрывал и погружался в другую свою любовь — в выпивку. Не смотря на молодость и деньги, он часто страдал от депрессии и никак не мог поймать счастье за юркий хвост.
Джо всегда считал, что создан для чего-то особенного, мол, все эти корабли, семейные дела, — это проходящее, не для него. Он же — вот точно — однажды создаст что-то великое. По-настоящему.
Так и случилось.
Джо приехал в Бар-ле-Дюк, крохотный французский городишко, чтобы охотиться. Взял ружьё, снял квартирку в отличном постоялом дворе. По утрам ел горячий хлеб с маслом и топлёным молоком, а к одиннадцати часам уходил в лес. Возвращался без дичи, но зато хорошо постреляв.
Так он провёл три дня, на четвёртый увидел её.
Среди зелени, изумруда травы и кружева листьев, что переплетались вместе, на камне, покрытом мхом, в тени сидела совсем юная девушка. Джо смотрел на неё, спрятавшись за деревом, наблюдал как охотник за ланью.
Девушка была худой, как тростинка, и бледной. Её белая кожа, казалось, светилась от лучей дневного солнца, и даже лёгкая тень не могла скрыть это. Серая мешковина, заменяющая одежду, болталась на девушке, прикрывая наготу, хотя, когда она двигалась, ткань спадала, оголяя часть округлой груди.
Джо глубоко вздохнул, чувствуя, как внутри всё сжимается от самого простого и дикого из желаний. Встал, принимая тот факт, что долго скрываться тут нельзя, и вышел из своего укрытия.
Увидев незнакомца, девушка замерла, как кролик при видя хищника, вся сжалась, но глаза — удивительно красивые, похожие на драгоценные камни, — смотрели без всякого страха.
— Привет, — неловко протянул он, поднимая руку. — Ты местная, да? Я не хочу тебя напугать… просто засмотрелся.
Девушка не шелохнулась.
— Ты, честно говоря, очень красивая. Ты… понимаешь английский? Или мне лучше говорить по-французски?
Она качнула головой.
— Английский, да? Я приехал сюда на охоту. А ты откуда?
Девушка встала на ноги и легонько спустилась с камня, на котором сидела. Она была босой.
— Говори медленней, — сказала. — Я плохо понимаю тебя.
Голос у неё был тягучий как мёд, и говорила она словно на выдохе. Всё в ней было настоящим, прекрасным, словно её сама природа сотворила.
И Джо, вглядываясь в её красивое лицо, вдруг подумал, что жизнь вела его сюда, к ней, чтобы как-то он исхитрился и забрал эту дикарку к себе в дом, нарёк новым именем, дал всё, что имел и облачил в самые прекрасные ткани.
Джо подумал, что это его судьба — встретить её здесь, так было предрешено. Она это ещё не понимает, потому что маленькая и глупая, а он знает наверняка. Это и её судьба тоже.
Он заберёт её к себе, познакомит с сестрой (ах, Клэр будет злиться на него, мол, какого дьявола, он простолюдинку в дом привёл), а он не просто в дом её приведёт, а в семью.
Джо подошёл ближе и протянул руку.
— Ты не бойся, я не кусаюсь. И как же тебя зовут, красавица?
— Оделис, — выдохнула девушка.
Он кивнул. Да, обратный билет надо будет вернуть. Домой он точно не вернётся один.
Оказалось, Джо был прав, бесконечно прав в своей слепой надежде на чудо. И, когда минуло полгода, когда он, наконец покинул юг Франции и вернулся домой, на вокзале его встречал дворецкий. Схватив чемоданы господина, слуга бросил взгляд на красивую девушку в изящном алом платье, что шла рядом с Джо, держа его под руку.
Джо усмехнулся и любезно погладил красавицу по тыльной стороне ладони.
— Это моя жена — Делли Мильеран. 
