Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

       Высокое стрельчатое окно-витраж, с изображением битвы двух драконов, словило в плен солнечный луч и он отразился на лице сидевшего у стола в глубоком кресле эльфа. Длинные, струившиеся до пояса серебряные волосы укрывали его плечи и спину, оставляя открытыми кончики длинных ушей. Узкое лицо с удивительными фиолетовыми глазами, тонким носом и сухой линией рта, вкупе с родовым знаком цветка на виске, говорили о его принадлежности к роду лесных эльфов, однако ритуальный браслет на левой руке отсутствовал, что означало, что светлый покинул Извечный лес Альмириуса* для жизни во внешнем мире. Эльф изучал лежавшую на столе древнюю рукопись и лишь треск поленьев в большом камине, что вполне мог вместить тушу быка, прерывал тишину царившую в библиотеке князей Сао. Шаловливый лучик прокрался сквозь преграду окна и упал на лицо светлого. Тот отмахнулся от луча, как от назойливой мухи и пробормотал заклинание. У его головы тут же сформировалась тень, укрывшая эльфа. Светлый большую часть своего дня проводил именно здесь — в родовой библиотеке, порученной его заботам. Поддерживать её в порядке было непросто, но эльф сил не жалел. Слишком ценными были знания, накопленные князьями Сао за века своего владения землями у подножья гор Валенграйда, чтобы отдать их на погибель времени и сырости. Вот уже пять десятков лет эльф служил дому князя в качестве замкового мага. Свою должность светлый согласился занять в том числе и ради знаний, что были скрыты в её обширных архивах. Эльфа звали Джеверель Лаэт-Луг, и он приходился племянником правящей королеве эльфов — Адаиниэ Лаэт-Луг, но о том, чья кровь текла в его жилах, знали лишь пятеро, двое из которых были мертвы уже двенадцать лет. Для остальной челяди замка Джеверель был скромным магом, на которого неожиданно свалилась роль второго опекуна и воспитателя наследницы князя. Именно такой пункт внёс в своё завещание князь, наградив Джавереля весьма почётным статусом. Причиной тому было то, что Джаверель Лаэт-Луг сумел стать верным другом отцу Эмили и, разменяв вторую сотню лет, достиг, по меркам эльфов, зрелости. Именно в этом возрасте светлые заводили семьи, рожали наследников. Джеверель, как сын мятежника-отца, полвека назад попытавшегося устроить переворот и сместить свою сестру-королеву, был лишен права предложить своё имя достойной избраннице и своей семьёй так и не обзавёлся. Лаэт-Луг никогда не забывал, как став изгоем, пришёл к озеру Рур, чьи воды несли отраву из глубин подземных пещер, чтобы совершить самоубийство. Там его и нашёл Джеймус Сармарель и спас, уговорив не сводить счёты с жизнью. Сев рядом с эльфом, князь рассказал ему о Вааллэлаэ Брум, увлёк рассказом о бесчисленных книгах, хранившихся в родовой библиотеке, и Джаверель позволил ему увезти себя на север, в горы, где он обрёл дом, друзей и принёс клятву служить князю до последнего вздоха. Клятве этой он был верен и по сей день. Лучик, дразня светлого, обогнул поставленный им щит. Джаверель, оторвавшись от текста фолианта, поджал губы. Движение пальцев переместило защиту, но удовольствие от чтения было снова прервано стуком в дверь.         — Войди, — велел он, и спавший у ног эльфа большой дымчатый кот лениво открыл глаза. Кошак грациозно потянулся, поднял голову, чей лоб украшал закрытый третий глаз, выдававший в нём анимага*, и издал тихое урчание. Эльф прошёлся ласкающим движением по его спине.         — Спокойно, Сульфус, это всего лишь Рея. Он не ошибся. В открытые двери впорхнула растрёпанная девчушка лет семнадцати с рыжими волосами и веснушками. Девушка принадлежала к человеческому роду: скоротечному и яркому, как пламя свечи. Для эльфа её аура сверкала словно драгоценность, именно её и почувствовал маг ещё до того, как Рея объявилась внутри.  — Я так и знала, что найду тебя здесь! — оживлённо воскликнула «веснушка». — А где же ещё мне быть? — спокойно отозвался маг, сворачивая рукопись. — Ну да, — она опустилась на низкую скамеечку, стоявшую у камина, — где же ещё. Ты всё ищешь свой таинственный свиток Великого исхода? — Ищу, — кратко подтвердил он. — И зачем? — Он поможет раскрыть одну древнюю тайну. — И какую? — она с любопытством склонила голову к плечу, накручивая на палец рыжую прядь. Эльф усмехнулся, укладывая щеку на раскрытую ладонь. Девчушка была дочерью управляющего замка и всегда ему нравилась. Её энергия грела его выстывшую душу и заставляла беспричинно улыбаться.         — Ты наверняка слышала легенду о том, как из этого мира ушли дроу. — Какую из них ты имеешь в виду? — подколола его Рея. — Про их уход чего только не наплели. — А я хочу знать правду. Рыжая бровка Реи изогнулась дугой:         — И этот свиток тебе поможет? В нём написана правда? Джаверель улыбнулся, потянув озябшие пальцы к камину. Пламя в каменном зеве отдавало зеленоватым светом, его поддерживала магия, иначе огонь давно бы сжевал все запасы дров.          — Ты так юна, Рея, а мой народ помнит исход тёмных. Мой дед рассказывал о временах правления дроу. Создав империю, они цепко держали в своих руках все расы Эдмории. Тёмные обладали великим могуществом. Их маги превосходили в знаниях и умениях магов остальных народов. И самым великим из них был король-император… — …Луноликий, — закончила за него пафосным голоском Рея, — Великий и Ужасный. — Он самый, — подтвердил светлый. — Могущество Луноликого было неимоверным. Он мог менять саму ткань времени и пространства. Его появление было предсказано за тысячу лет до его рождения, а его дела творили саму историю Эдмории. — Он был велик, пока сила не развратила его, превратив в безумца, — снова встряла Рея, — так говорят летописи. — Зендерелл Луноликий не был безумцем, — эльф пожал плечами, — думаю, он просто страдал от скуки, не найдя себе достойного противника. Рыжеволосая даже рот раскрыла от абсурдности его объяснения.           — Значит, все войны, которые он породил, положив тысячи жизней на алтарь своей алчности, все монстры, выпущенные им в мир, он сотворил оттого, что помирал от скуки? — Я думаю, что именно так и было. И к такому выводу пришёл не только я, — он побарабанил пальцем по лежавшему на столике свитку, — этот пересказ запечатлел один из тех, кто жил во времена правления Луноликого. Он пишет о том, что в предсказании о появлении великого мага-короля шла речь о том, что в мир вслед за ним придёт ещё один маг, который уравновесит силу Зендерелла, но Луноликий подчинил этого мага своей воле, не получив противовес, и потому разрушил сам себя. — Что же его никто не остановил? — Его остановили заговорщики, что сплотились ради своей свободы. В том восстании полегли тысячи моих сородичей, что едва не поставило светлых на грань вымирания. — Не только светлых, но и людей, — Рея надулась, обидевшись за своих, только эльф был прав — больше всех в той войне погибло именно светлых. Лесной народ был испокон веков врагами дроу. Их соперничество уходило корнями в столь далёкое прошлое, что даже хроники тёмных и светлых не сохранили воспоминаний о причинах начала войны между двумя народами эльфов.           — А каким был Луноликий? — с любопытством спросила Рея. — Этого никто не знает, — маг, поднявшись, сделал пасс руками над огнём и он заплясал веселее, — лицо мага-короля всегда было скрыто маской. С самого рождения его мать, королева Мередия, велела закрывать лицо сына от посторонних. Лишь самые приближённые особы и Второй Айшар могли видеть лицо властителя. Потому одни хроники утверждают о том, что он был удивительно красив, а другие — что чудовищно уродлив. Сходятся все только в одном: тело его было закрыто от головы до кончиков пальцев на руках и ногах. Лишь волосы, что искрились, как перламутр, оставались доступными глазам тех, кто обладал правом видеть императора. Зендерелл носил маску с образом луны, от неё и получил своё второе имя — Луноликий. — Наверняка был уродец, потому и личико не казал, — убеждённо выдала Рея. Эльф издал тихий смешок.          — Может ты и права. — Хорошо, что их всех мор взял, не то бы гнули шею перед дроу до сих пор. — Мор пришёлся весьма кстати, — согласился светлый, давя улыбку: Рея была сама непосредственность. — А ведь странно, что он только тёмных и поразил, — девчушка с подозрением сощурилась, следя за тем, как он снова садится в кресло и усталым жестом откидывает полу длинной туники, — это не твои соплеменники постарались? — Хотели бы… — признал светлый, — но порождение мора — не наших рук дело. — А чьих же? Он пожал плечами:          — Это тайна. За пять столетий никто так и не присвоил себе славы губителя дроу. Мор просто взялся из ниоткуда и стал косить тёмных от мала до велика, словно карая за прегрешения. — И спасаясь от мора, выжившая горстка тёмных лордов кинулись в Неизведанное, — договорила Рея. — Совершили переход, — важно поправил эльф, — за Завесу Неизведанного. Там их ждало очищение и спасение. Так говорит великая Книга Времён, написанная жрецами храма Истины, а они никогда не лгут. — Ибо солгавший единожды жрец Энайе-Даан тут же потеряет жизнь, — снова закончила за него Рея, то что было написано в Книге Времён, известной каждому, кто жил под небом Эдмории. — Верно. — И что такое Неизведанное? — Это знают лишь дроу. Однако к Эдмории это место не имеет никакого отношения. — Что не может не радовать… Рея оборвала сама себя, услышав трубный рёв за дверьми библиотеки. Створки из тяжёлого дуба распахнулись настежь с такой лёгкостью, словно были сделаны из бумаги. На пороге застыла карикатурно низкая фигура с широченными плечами и длинной каштаново-рыжей бородой. Длинные усы, заплетённые в косы, спускались на бороду, укрывавшую грудь почтенного гнома, будто воротник. Глубоко посаженные глаза с гневом обвели светлого и его собеседницу.         — Ты то мне и нужен, ушастый! — зычно выдал гном, ткнув пальцем в эльфа. — И я рад тебя видеть, почтенный Гросаур Бесстрашный, — мягко приветствовал его эльф. — Похоже, сегодня я нужен всем… —  А скажи-ка, Лаэт-Луг, — оборвал гном, — не из твоих ли светлых уст сошёл приказ лишить меня единственной радости? — Если ты озвучишь этот приказ, я скажу тебе, исходил ли он из моих уст, или от той, кто является единственной хозяйкой сего достойного замка, гномэ. — Эмили не стала бы так поступать со мной! — И о чём же идёт речь? — невозмутимо полюбопытствовал эльф. — Меня лишили пива! — возмущению старого гнома не было предела. — Какой ужас, — весело оскалилась Рея, устраиваясь поудобнее, чтобы лицезреть весь спектакль в мельчайших подробностях. Беззлобные перепалки между эльфом и гномом, что возглавлял дружину крепости, были явлением таким же постоянным, как осенний дождь или летняя жара, и немало веселили домочадцев княгини. Оба знали претензии друг к другу наперечёт, однако это не мешало им раз за разом затевать выяснение отношений, смакуя каждую ссору с плохо скрываемым удовольствием.         — Да, милое дитя, какой ужас! — оскорблённо выдал гном. — Меня — старого, больного гнома лишили единственной радости, что оставалась в  моей жизни. — А как же парочка жирных каплунов, что уходит в твоё объёмистое брюхо каждый обед и ужин? — невинно осведомился эльф. — Они тебя уже не радуют? — Без пива — нет! — И кто же посмел лишить тебя пива, почтенный? — подлила масла в огонь Рея. — Негодник по имени Файрус! Паршивец вывез все бочки из крепости и даже малюсенького кувшинчика мне не оставил! — гном взрыкнул. — Когда найду паршивца, сделаю ему эльфячьи уши собственными руками. Родная мать не узнает! — Ну, если эльфячьи, то точно не узнает, — согласился светлый. — Файрус-то дитя человеческое. И, кстати, помощник нашего управляющего. А приказ вывезти пиво исходил от меня. Пиво увезли на рынок. На звонкую монету вырученную с продажи, крепость закупит меха для пошива зимних одежд дружине. — А как же я? — забухтел гном. — Без пива я совсем зачахну, сохнуть начну! — Это вряд ли. — Уже начал, светлый! Сам погляди, — гном сунул под нос эльфа короткопалые пятерни. — Кожа совсем потрескалась! — Миндальное масло, — маг, наморщив нос, отстранился,  — весьма помогает. Заодно не мешало бы и ногти постричь. На всех конечностях. Гном побагровел щеками и предложил тому на чистом эльфийском смазать маслом свой собственный тощий зад. Рея насторожила уши, из фразы она поняла только «зад». Уж это-то словечко она знала, как минимум, на десятке языков. Отец Реи — Джодас Валента, умел виртуозно ругаться на всех языках Эдмории. Эльф отплатил гному встречным предложением использовать свой язык вместо ёршика в уборной. Вот тут-то Рея с переводом уже не справилась, и огорчённо наморщила носик. Похоже, перепалка подходила к концу. Так и оказалось, когда эльф сообщил гному, что бочонок пива, небольшой, на три ведра, ему всё-таки оставили. — Этого мне с моими ребятами хватит ненадолго, — проворчал гном, утихая. — Зато печень прослужит вашей компании выпивох куда дольше, — огрызнулся эльф. Гном снова взъерепенился, готовый продолжить спор, когда в окно библиотеки ворвался звук охотничьего рога. Эльф с гномом встревоженно переглянулись.         — Это горн Андрэ, — опознал Бесстрашный.  Светлый, прислушавшись к невидимому звучанию потоков силы, ахнул и вскочил с кресла.         — Эмили! Я её не чувствую! Щёки Гросаура едва ли не впервые в жизни лишились румянца. Бравый вояка, крутнувшись на пятках, бросился к выходу. Маг и Рея поспешили за ним. Альмириус* — королевство светлых.