Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

      Ночной мотылёк ударился о фрамугу окна, упал на каменный подоконник и забегал по кругу. Рядом с ним скатился его товарищ. Насекомые столкнулись, ощупали друг дружку лапками, и вновь поднялись в воздух. Один из мотыльков рванул в темноту, второй, презрев спасительный мрак, нырнул обратно в спальню, привлечённый светом свечи, крепившейся к медному блюду у широкого ложа. Мгновенье — и мотылёк влетел в пламя. Краткая агония, и маленькое обугленное тельце упало на блюдо. Сидевшая у постели Эмили Нэн нагнулась к свече, сняла жирную слезу подтаявшего воска и снова застыла в кресле. Огонёк, освобождённый из плена воска, засиял ярче, освещая комнату, погружённую в тишину. В спальне находилось трое — лежавшая на постели Эмили, Нэн и Айяра, колдовавшая над столом, уставленным склянками. Белая Волчица следила за ней сумрачным взглядом. Айяра стояла к ней спиной, но Нэн не сомневалась, что вампиресса знает о том, что она сверлит её в надежде, что жрица возгорится ярым пламенем и превратиться в кучку пепла. Не прекращая смешивать составы магических ингредиентов, Саведжа-Руа улыбнулась. Белой Волчице она была не по зубам. Сама кого угодно могла в пепел обратить да по ветру развеять, так, чтобы ни следа, ни воспоминаний не осталось. Обе знали друг друга много лет. И появление Айяры под крышей дома Сао через долгие годы отсутствия ничего хорошего её роду не сулило. Красуясь перед Волчицей, Айяра тряхнула медно-рыжей гривой, стекавшей по её спине до самых ягодиц. Гибкое, сильное тело жрицы обтягивало тёмно-зелёное платье, до неприличия узкое и открытое. Рыжая ведьма знала, как хороша и желанна мужскому взгляду. Нэн, отдавая предпочтение одежде простой и удобной, презрительно скривила рот. — Тебе всегда был неведом стыд, Айяра, — проскрипела она, укладывая руки на подлокотники кресла. — Прикрылась бы, челядь с ума сводишь. Саведжа-Руа, не поворачиваясь, изогнула кончики полных губ. — Когда-то и ты слыла весьма бесстыдной, оборотниха. — Когда была юна и глупа. — Ты и сейчас не старуха. И хороша так же, как и в юные годы. Жаль, что ты предпочитаешь об этом не вспоминать. — Моя красота умерла вместе с моим мужем и детьми. — Разве они требовали от тебя того, чтобы ты забыла о том, что всё ещё жива? — Не тебе осуждать меня, проклятая ведьма! — голос Нэн задрожал от гнева. Склянка в руках Айяры звякнула о массивные кольца. Тёмная как смоль капля, промахнувшись мимо хрустального кубка, пролилась на каменный стол и камень зашипел, плавясь, будто воск. — Проклятая, говоришь, — тихо произнесла она, — может и так, да только проклятье в ваш дом не я принесла. — А откуда мне знать, что это так? — выплюнула Нэн. — Пока ты не вошла в стены этой крепости, Сао не знали беды! — Не рассуждай о том, чего ты не знаешь, дочь леса… — Мне ведомо всё, — перебила Нэн, — о том, что ты велела хранить, как зеницу ока, прадеду моей внучки больше двух веков назад. Как и то, что оба Руа появились здесь потому, что ты прислала их сюда, напомнив княгине о её родовом долге! — Который она отдала, как достойная наследница. — Айяра, сохраняя спокойствие, прикрыла дыру в столе чистой тряпицей. — Иного выбора у неё не было. — Напомнить тебе, к чему привёл этот выбор? — Нэн качнула подбородком в сторону ложа. Саведжа-Руа, развернувшись, взглянула на постель. Эмили, погружённая в магический сон, мерно поднимала и опускала высокую грудь. — Никто не знает, связаны ли эти события, как и то, по какому пути решит пойти провидение… — Хватит с меня твоих туманных речей! — отрезала Нэн. — Я наслушалась их достаточно, когда ты пыталась пояснить моей дочери, что за странное дитя у неё родилось. Ты наплела столько, что совсем задурила бедняжке голову! Мы не услышали правду, однако позволили тебе скрыть тайну Эмили, наложив на неё заклятье. И какую же награду получили за это моя дочь и зять? Смерть от рук убийц, что так и не понесли наказания! — Никто не останется безнаказанным… — То же самое ты сказала и двум несчастным сиротам, посланным в наш дом? — опять прервала её Белая Волчица. — Их родителям ты рассказала ту же сказку? Или всё же открыла, почему их наследники при рождении были отмечены символами, опознать которые не способен ни один самый сведущий маг? Лицо Айяры, изменив безмятежности, помрачнело. — Руа и Эмили не должны знать об этом. — Они и не знают, — раздраженно выпалила Нэн. — Ты ведь скрыла их так же, как скрыла знаки на теле Эмили. Да только дурак не увидит между ними связи. Все трое рождены в один день, с промежутком в три года, в ночь, когда на небосклон взошла багровая луна. И каждый из них был «крещён» смертью всей своей семьи. — Такова была их судьба. — Не говори мне, что моя дочь умерла ради великого предназначения моей внучки. Не порождай во мне того, чего я не хочу испытывать! — Ненависти к Эмили? — Айяра склонила голову к плечу. — Она невиновна в смерти своих родителей, Нэнни. — Не смей меня так называть, — Верендейл вскинула подбородок. — Я давно не ребёнок, что с восторгом в глазах смотрел на тебя, считая живой богиней. Саведжа-Руа усмехнулась: — Мне далеко до богов. Нэн нагнулась в кресле, глядя на гостью с нескрываемой ненавистью: — Тогда кто ты? — Их скромная слуга. Такой ответ её не устроил. Белая Волчица пристально сверлила гостью. Та не менялась. Такой же она впервые увидела вампирессу почти полтора века назад, когда была просто маленькой любопытной девочкой по имени Нэнни. — Знают ли твои… предполагаемые родственнички о том, что попали сюда не случайно? — спросила она размеренным тоном. — Я сказала только то, что в доме Сао им окажут помощь. — Однако велела следовать к крепости окольными путями. Айяра не стала отрицать её предположений. — Сперва они должны были научиться справляться со своим одиночеством сами. К тому же им следовало запутать следы. — Понять так, что их преследовали? Саведжа-Руа подтвердила её правоту. Висевшие в ушах вампирессы длинные серьги из сердолика издали тихий звон. — Руа оставили за собой гору трупов. Тем, кто были наняты, чтобы уничтожить их семьи, гибель соратников не понравилась. — И им удалось избавиться от преследователей? — Не думаю. Псы смерти весьма упорны. Нэн возмутилась: — Хочешь сказать, что наёмники могут бродить вокруг моего дома, ожидая момента, когда смогут осуществить свою месть и довести выполнение заказа до конца? — Дома Сао, — поправила Айяра, пряча в глазах усмешку. — Этот дом не твой, Нэнни. Ты лишь опекун. Только Эмили принадлежит право принимать решения. — Даже если они неправильны? — А кому судить об их неверности? — Мне, — Нэн поднялась из кресла, холодная и величественная, как статуя, — потому, как только Дэйлан Эсте-Руа поправится, он и его кузен покинут замок, чтобы никогда больше не ступить ногой на земли Сао. Саведжа-Руа замерла, уставившись в пространство перед собой. В спальне словно пронёсся ледяной ветер и смахнул все звуки, а в образовавшейся тишине ожил ужас. Обмершая Нэн задержала дыхание, глядя на то, как у тени Айяры, отброшенной на стену, вдруг выросли огромные кожистые крылья с неровными, рваными краями. — Сядь, — тягуче пророкотала жрица чужим, страшным голосом и ноги Нэн подкосились сами собой. Белая Волчица рухнула в кресло, чувствуя, как холод вымораживает её изнутри до самых костей. — Никто не вмешивается в законы провидения, Нэнни Верондейл, рождённая от матери Геййе и отца Дэнетта, не заплатив за это собственной жизнью, — продолжила вещать рыжая жрица. — Подчинись неизбежному, служа всеобщему благу, или уйди в сторону, забыв о долге и семье. Выбирай сейчас, Нэнни, или я сделаю выбор за тебя! Верендейл вцепилась в горло, борясь за глоток воздуха.  — Айяр-ра, — прохрипела она, — будь ты… — Подчинись, Волчица, — глаза вампирессы пылали тёмным огнём, древним, как само время. Нэн согнулась, выплевывая согласие: — Подчиняюсь! — её горло жгло протестом, но жажда жизни оказалась сильнее. Несгибаемая Верендейл тяжело опустилась на колени. Холод медленно покидал её тело, возвращая способность дышать. На её руку упала капля крови. Как она прокусила губу, Нэн не заметила. Рядом с ней зашаталась Айяра. Вампирессе пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть вслед за Белой Волчицей. Откат яростной магии был так силен, что едва не лишил её сознания. Тело скрутила боль, но она сумела справиться с собой намного быстрее оборотня. Отерев взмокший лоб трясущейся рукой, Саведжа-Руа выпрямила спину. Рука Айяры сжала свисавший с груди кулон в виде янтарной капли. Сквозь пальцы вампирессы потёк жёлтый свет, возвращая краски на её лицо. Несколько глубоких вдохов — и она вновь стала прежней, излучающей уверенность и силу. — Не нужно сопротивляться, Нэн, — мягко произнесла она. — Пророчество исполнится, хотим мы того или нет. Верендейл молча окатила Айяру ненавидящим взглядом. Таким, каким могут смотреть на своего врага только волки. Её губы исказила горькая ухмылка. — Мой отец… — прохрипела она, насилуя собственное горло, — говорил, что мы свободны в своих поступках… Боги властны над нами лишь отчасти. — Твой отец был неправ. — Время покажет, кто был прав, — Нэн закашлялась, уложив ладонь на шею. Саведжа-Руа, пожав плечами, подошла к ложу. Сев на край постели, она долго всматривалась в лицо княгини, погрузившись в раздумья. — Что бы ты ни думала обо мне… Я лишь забочусь о том, чтобы эти трое остались живы, — глухо сказала она. — Мне не было дано право растить собственное дитя, мой опрометчивый выбор погубил бы его, потому я сделаю всё, чтобы помочь этим трём. Нэн хотела ей верить, но не могла забыть тень страшных крыльев за спиной вампирессы. В их мире разумные существа не умели летать, как птицы. Все, кроме одного, чье имя не произносили. — Если ты заботишься о них, почему не позволишь узнать правду о себе? — Слишком рано. Да и кто знает всю правду? — Айяра хмыкнула. — Уж лучше блаженное неведение… — Покажи мне, — перебила Нэн. Айяра нахмурила гладкий лоб. — Зачем? — Хочу убедиться, что они всё ещё на ней. Саведжа-Руа откинула одеяло, открыв девичье тело, облачённое в тонкую ночную рубашку и поднесла правую руку к голове Сао. — Амадан нуат дайон туа, — пропела жрица, медленно ведя ладонью над княгиней, и вслед за движением её руки на груди Эмили проступили линии и завитки, казалось, наложенные кистью из ярчайшего света. Тихий вздох, полный разочарования, сорвался с губ Нэн. — Творец всего сущего… Она не видела истинного вида Эмили с того самого момента, как испуганная повитуха уложила на руки князя кричащего, но вполне здорового младенца, чью кожу покрывали золотые завитушки, складывавшиеся в неясный рисунок. — Как видишь, они никуда не делись, — Саведжа-Руа пропела короткое заклинание, возобновляя чары, которые наложила на наследницу сразу после её рождения. Символы, сходившиеся в причудливый цветок прямо между грудями девушки, потускнели и исчезли. — Такие же знаки укрывают обоих Руа? — Почти, — скупо подтвердила Айяра, — только на груди Дэйлана не цветок, а меч, а у Мандрэга — посох. — Разве это не … — Знак воина и странника, — договорила Саведжа-Руа, — а цветок означает чрево матери. Но это только самое расхожее толкование. В разные времена им придавали разное значение. Лишь меч всегда значил воина и защитника. — А ещё короля. — А посох означал целителя и агнца на заклание, — подхватила Айяра, укрыв Эмили одеялом, — и именно за посох велась долгая воина двух Творцов. — Творец лишь один, — поправила Нэн, — кто думает по-иному, придаётся ереси. Вера в Творца, создателя всего сущего, была общей верой всех народов Эдмории, не забывавших так же бить поклоны своим племенным божкам, богам и духам. Несли дары и возносили молитвы в храмах так же Создателю — древнему божеству, породившему мироздание и Творца-сына. Айяра усмехнулась. Белая Волчица знала лишь часть правды о богах, которым молилась. В дверь поскреблись и вампиресса, прислушавшись к своей силе, подняла брови. — Любопытно… К нам спешит тот, кто стал для меня самой сложной загадкой. Войди, милый, — чуть повысив голос, распорядилась она. Нэн поджала губы, переваривая очередную наглость гостьи. В спальню вошёл Мандрэг и отвесил женщинам предписанный этикетом поклон. — Доброй ночи, леди. — Проходи, дитя моё, — Айяра подозвала его к себе взмахом руки, — надеюсь, у тебя хорошие новости. Он не разочаровал: — Мой кузен очнулся. Джаверель доволен состоянием его ран. Они стали затягиваться в шрамы. — Со временем и от них следа не останется. Ну, разве что я сама решу ему парочку на память оставить. Чтобы неповадно было опрометчиво голову в петлю совать. — В петлю он не лез. — Это образное выражение, мальчик мой. Сабуа-Руа, так и не привыкший к фамильярной манере обращения Саведжи-Руа, снова склонил голову, скрывая замешательство. Между ним и Дэйланом — наследниками старых дворянских родов вампиров Морригана и простой вольной жрицей лежала целая пропасть в статусе, но Саведжа-Руа вела себя так, будто была им ровней. Бесцеремонность Айяры Эстег-Руа, похоже, не задевала. Мандрэг, воспитанный в духе суровых традиций, привыкнуть к манере общения, принятой жрицей, так и не смог, хотя и знал, что жив лишь благодаря её искусной магии. Дэйлан убеждал его, что Айяра была их дальней родственницей, однако он так и не смог отыскать в родовых книгах упоминание об отпочковавшейся от могучего древа бесчисленных Руа ветви Саведжей. Нашёл только одно имя — Саведжа Найэт Крес-Руа, которая родилась более пяти сотен лет назад в семье южного князя, причастного к первому восстанию против ига дроу. Поскольку прожить пять веков не мог никто, Мандрэг поиски забросил. — Я был послан сюда узнать о состоянии Эмили, — пояснил он причину своего ночного визита. — Её состояние не изменилось, — ответила ему Нэн. — Мне очень жаль, — Сабуа-Руа осмелился взглянуть на лежавшую в постели княгиню. Ранее ему никогда не приходилось бывать в спальне Сао, и хоть Сабуа-Руа и имел трёх сестер, заходить в их покои ему было строжайше запрещено. — Я рада тому, что твой кузен пошёл на поправку, — так же церемонно отозвалась Верендейл, — я загляну к нему, чтобы поблагодарить за участие в поимке крауда. — Он поймал его своей грудью, — пошутила Айяра. — Едва не отдав душу Князю Тьмы. — Я напомню ему об этом, так как мой кузен настроен поговорить с краудом, — ответствовал Манни. Айяра согнала улыбку с лица: — Что он намерен сделать? — Вновь пережить встречу с тем, кто едва не убил его. — Почему он решил, что крауд сумеет ему ответить? — изумилась Нэн. Айяра поджала губы. Мандрэг открыл рот, но так и застыл, глядя за её спину на Сао. — Миледи… Женщины одновременно развернулись к постели. Эмили лежала на подушках, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. — Девочка моя! — Верендейл, выбравшись из кресла, нагнулась над внучкой. — Нэнни… — Я здесь. — Сейчас ночь? Белая Волчица растерянно взглянула на Айяру. Та пристально всматривалась в лицо Сао. — Да, милая. — Тогда почему не горят свечи? Нэн прижала ладонь к губам. Айяра коротким заклинанием создала яркий магический шар размером с яблоко и отправила его к Сармарель. Блики заиграли на бледных щеках девушки. — Я чувствую тепло, — голос Эмили был спокоен, — но не вижу свет. Я слепа? Айяра со вздохом опустила плечи. Веренейдл осела в кресло, закрывая лицо трясущимися руками. — Да, дитя, — ответила жрица с печалью.