Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

      Всадники, гружённые притороченной к сёдлам дичью, появлялись во дворе Арилорр-наар, возникая в проёме светящейся арки-портала один за другим. Возглавлял охотничью кавалькаду Эммануил Вальдер-Руи верхом на норовистом жеребце. Животное мотало головой и нервно плясало, поводья и перчатки принца покрывала пена. Эммануил был взбешён. Конь едва не сбросил его во время переноса, что погубило бы Вальдер-Руа, не оставив от него и пыли. Рот наследного принца кривил оскал, чёрные как смоль глаза отсвечивали багрянцем. — Тупая трусливая скотина, — соскочив с жеребца, наследник трона Морригана и островов Танаг-Найет раздражённо сорвал с рук перчатки и кинул поводья подбежавшему конюху. — Тебе следует завести ауккарика, — к принцу подошёл одетый в богатый охотничий костюм молодой сероглазый вампир. Длинную каштановую косу по последней моде переплетал разноцветный шёлковый шнур, — они намного умнее. — Думаешь, я этого не знаю, Камилло? — принц брезгливо смахнул со своего камзола комок грязи. — Да только я не смог приручить ни одного из них! Они не желают служить мне, даже под плетью. Щеголеватый франт Камилло Морран-Нарэ — друг детства принца, похлопал своего гнедого ауккарика по крупу. — Тебе не хватает терпения. Плетью верность ауккарика не заработать, — сказал он не без самодовольства. Принц угрюмо проследил за его жестом. Порывшись в поясной сумке Морран-Нарэ вытянул горку сахара и скормил её жеребцу. — Вот как надо, — поддел он Вальдер-Руи, — лаской, а не палкой. — Пробовал и так. Ничего не вышло, а потому хватит с меня и породных лошадок. — Одна из которых ждёт тебя, испепеляя меня взглядом, — рассмеялся Камилло, кивнув подбородком в сторону входа в замок. — Похоже, я вызываю у твоего ревнивца постоянный приступ изжоги. Вальдер-Руи, развернув голову, устремил взгляд на крыльцо. Там, в окружении прислуги, его встречал Бонаэлль Альбас-Кларэ. — Выглядит как всегда неподражаемо прекрасным, — продолжил насмешничать за его спиной Морран-Нарэ, — словно птичка из садов Творца. И, похоже, эта птичка весьма на тебя сердита. — Это я должен сердиться, — буркнул принц, — из-за его послания я был вынужден прервать охоту раньше времени и сломя голову скакать обратно в замок. — Ну, предположим сразу ты никуда не сорвался, — поддел Камилло, — и ещё сутки охотился в своё удовольствие. Вальдер-Руа не ответил, направившись к крыльцу. Фаворит принца действительно напоминал экзотическую пташку, облачившись в шёлковые одеяния золотых и нежно-зелёных тонов. Богато расшитый многослойный наряд укрывал его тело от самой шеи до кончиков ступней. Свою роскошную гриву юный князь уложил в косы, украшенные лентами с гранатами. Взгляд принца заинтересовано прошёлся по гибкому стану князя, что так и манил распаковать его из слоёв материи, чтобы посмотреть, что прячется под ними. Бонаэлль присел в глубоком реверансе, которому могла позавидовать самая изощрённая придворная кокетка, дав оценить наследнику свои тонко подведённые тушью глаза и прикреплённые к векам крохотные капли бриллиантов, придававшие взгляду особое свечение. Князь знал, как себя подать, оттачивая мастерство соблазна под чутким руководством лучших куртизанок столицы едва ли не с детских лет. — Мой принц, — голос фаворита пролился как музыка, продуманный до мельчайших полутонов, — я ожидал твоего возвращения, считая каждый удар сердца. — Что ж, ты меня дождался, — Вальдер-Руа подал ему руку. Бонаэлль грациозно вложил тонкие пальчики в мозолистую от постоянных тренировок с мечом ладонь. Длинные ресницы поднялись, являя омут карих глаз с мерцающим в глубине алым огнём. Впустив во взгляд краткий жар обещания и почтительного обожания, Альбас-Кларэ соизволил заметить подошедшего к ним Морран-Нарэ. — Камилло, — тон фаворита изменился, соскользнув в холодную вежливость, — давно не виделись. — Ты скучал по мне? — подколол тот. — Как по оспе. Аристократ с усмешкой отвесил ему поклон, заведя руку за спину: — Как всегда, красив и ядовит на язычок. — Да уж какой уродился. — Плеваться ядом вы оба можете и внутри, — бросил им принц, первым шагнув в распахнутые прислугой двери. Камилло галантно протянул руку, предлагая фавориту опереться на его локоть, но князь, проигнорировав его жест, проплыл мимо. Морран-Нарэ с ухмылкой потрусил за несносным созданием. Вид округлых ягодиц фаворита был куда интереснее, чем лицезрение его гордо задранного носа. Не отказав себе в удовольствии, Камилло чмокнул губами. — Какой задок, — прошептал он достаточно громко, чтобы их обладатель его услышал. Спина Бонаэлля напряглась. Фаворит остановился, мысленно оценивая свой вид сзади, и, бросив на него испепеляющий взгляд через плечо, поспешил за принцем. Прыснув смешком, Моранн-Нарэ, насвистывая, продолжил свой путь в отменном настроении. В гостиной их ожидал накрытый к ужину стол. У кресел с высокими спинками стояли лакеи в богато расшитых ливреях. Подойдя к столу, Бонаэлле с Камилло застыли, ожидая, когда сядет наследник. Как только монарший сын опустился в кресло, Моранн-Нарэ и Альбас-Кларэ заняли свои места. Фаворит велел подавать блюда. Их было немного, основной десерт терпеливо дожидался окончания трапезы. Когда вилки были опущены на тарелки, лакеи опустились на колени, и, оттянув белоснежные манишки, подставили шеи. Прежде чем вкусить «десерт», принц придирчиво осмотрел свой «сосуд». — Новенький? — спросил он, глядя на молодого крепкого парня, румяного, с ямочками на щеках. — Прибыли седмицу назад вместе с новой партией, — Бонаэлль выпил из своего «сосуда» лишь глоток и деликатно вытер кружевным платком испачканные кровью губы. — Выглядит здоровым. — Только таким он и может быть, ваше высочество. — Поставщик надёжен? — Крес Полукровка, рождённый от отца-вампира, — фаворит отбросил платок на пол, лакей тут же подобрал его и сунул в карман, — он и сам не брезгует смаковать свой продукт. Так что его рот надежно закрыт на замок. Вальдер-Руа удовлетворённо кивнул. Слухи о том, что королевский отпрыск нарушает принятый его дедом указ о запрете пить кровь разумных существ против их воли, им были не нужны. Наследник шумно втянул воздух, и, притянув к себе лакея, вонзил клыки в его шею. Человек тихо вскрикнул, но тут же закатил глаза, подёргиваясь от охватившего его экстаза. Бонаэлль жадно следил за происходящим. Зрелище было на редкость возбуждающим, заставив его сердце биться быстрее. Заметив, что Морран-Нарэ не прикоснулся к своему «сосуду», фаворит надменно поджал губы. — Тебе не понравился десерт, Камилло? Морран-Нарэ пожал плечами: — Я вполне насытился тем, что есть на столе. Оторвавшись от своего стонущего «сосуда», принц небрежно утёр рот рукавом камзола. — Камилло весьма скромен, Наэлле, — сила, бурлящая в его венах, пьянила не хуже вина, — и не хочет признавать того, что закон моего выжившего из ума предка был глуп, как и все остальные его деяния. — Этот закон позволил нам выжить, — возразил Морран-Нарэ. — Он низвёл нас до положения дичи, — рассерженно выцедил Эммануил, отталкивая от себя обмякшее тело. — Льва посадили на цепь, сказав, что он, как лань должен отныне щипать травку! — Наши Первые лорды не пили крови разумных существ, такими их сделали дроу. — Чем оказали немалую услугу, даровав нам силу, которой не имели наши слабые, хотя и наделённые магией предки. А мы отказались от неё, добровольно приняв навязанную нам волю остроухих! — В восстании участвовали не только эльфы, — правды ради заметил Камилло. — Наши предки так же были среди тех, кто восстал против Луноликого. — Глупое дурачье, — Вальдер-Руа ударил кулаком по столу, заставив своего фаворита вздрогнуть, — они сами не ведали что творили! Их предательство стало нашим бесчестьем! Морран-Нарэ примиряющие поднял руку: — Как бы там ни было, а дроу ушли, бросив нас на расправу тем, кого дети ночи пасли для них тысячи лет. Не прими мы условия мира — и нас бы стёрли с лица земли. — Позорный мир! — Успокойся, любовь моя, — Альбас-Кларэ потянулся к принцу, но Вальдер-Руа грубо оттолкнул его руку. — Оставь меня, Наэлле. Помни своё место. Фаворит, обиженно закусив губу, откинулся на спинку кресла. Морран-Нарэ сделал вид, что изучает рисунок на скатерти. Никто не смел утверждать, что мог управлять Чёрным принцем. С его уверенностью в том, что его мнение является единственно верным, не справилась даже сама королева. Потому и отослала наследника подальше от столицы, чтобы не позорил королевскую семью непопулярными среди народа высказываниями в поддержку тёмных эльфов. Однако о своём взбалмошном потомке Алиссандра забывать не собиралась. По её приказу и прибыл в замок Морран-Нарэ — прощупать настроения наследника на предмет его благонадежности. — А думал ли ты о том, друг мой, — снова заговорил Камилло, с прискорбием отмечая, что характер принца становится всё хуже с каждым прожитым им годом, — что если бы дроу по-прежнему правили нашим миром, ты не был бы наследным принцем. — Император ценил не знатность, а полезность. — Может быть, только при имперском дворе тебе не светило ничего, кроме статуса сына князя. Ты не стал бы королём. Вальдер-Руа, сощурившись, нагнулся к столу, глядя на своего гостя: — А стану ли я им когда-нибудь? — Ты наследник… — Которому матушка не спешит уступить трон, — оборвал он. — Рано или поздно он будет твоим, — Камилло выдержал его пристальный взгляд с честью. — Ты единственный отпрыск Алиссандры. — Пока — да, однако если верить слухам… моя мать не прочь снова завести принца-консорта и вполне может родить ещё одно дитя. Моё старшинство не будет играть роли, если она решит изменить порядок престолонаследования, сделав наследником того, кто вылезет из её чрева после меня. — Я не слышал разговоров о том, что твоя мать согласна вновь вступить в брак, — успокоил его Морран-Нарэн. — Тогда ты глух, Камилло, ибо на всех углах столицы трубят о том, что королева в открытую одаривает своими ласками канцлера королевства. — Как вдова, она вольна выбирать себе любимцев. Вальдер-Руа так не думал. — Она королева, потому должна думать о своей репутации. Иначе мне придётся вернуться в столицу и поговорить с Лоран-Даэ лично, с помощью кулаков напомнив ему об уважение к моей матери. При этом я благополучно забуду о том, что когда-то в юности одаривал его своей дружбой. Камилло покивал головой, думая о том, как будет докладывать об их разговоре Алиссандре. В восторге от угроз сына она не будет. Визит следовало закруглять. Морран-Нарэ распрощался с принцем, спеша покинуть Арилорр-наар, чтобы вернуться в столицу. Как только портал за Камилло и его сопровождением из пяти слуг потух, Вальдер-Руа и фаворит перебрались в опочивальню князя, где принц растянулся на широком ложе. Сам Альбас-Кларэ опустился на стул у зеркала, велев Азимелю расплести его косы. — Не стоило угрожать Лоран-Дарэ, — мягко упрекнул наследника фаворит, избавляясь от верхнего одеяния, — твой друг Камилло исправно стучит королеве и ей твои слова не понравятся. Вальдер-Руа небрежно повёл плечом. На постель запрыгнул пушистый белый кот — любимец князя и он притянул его к себе за хвост. Животное зашипело. — Я знаю, что его прислала Алиссандра, — сказал наследник, зашипев на кота в ответ. — Пусть матушка знает, что я не позволю ей порочить память отца. Он погиб на затеянной ею глупой войне, которая так и не принесла нам победы. Так что я жду от неё достойного отношения к статусу вдовы. — Ты прав, любовь моя, — фаворит спорить не стал, — королеве следует заботиться о своей репутации. Твой отец был славой королевского дома Морригана. Она должна чтить его память. Чёрный принц, играя с котом, кивнул. Каждый в королевстве помнил его отца — великого князя Альбинуса Гаэллата-Руа, сложившего свою голову на границе с южным королевством вампиров — Руэрнаге. Оба государства пребывали в состоянии постоянно тлеющей войны, и смерть принца-консорта в своё время глубоко потрясла пятнадцатилетнего наследного принца. С его гибели и начался раздор между матерью и сыном, что со временем перерос в пропасть отчуждения. Задумавшись об отце, принц прижал хвост кота. Тот, зашипев, цапнул его когтями за руку. На коже вампира тут же появилась царапина, наполняясь кровью. — Ах, ты… паршивец! Наследник взмахом руки отправил кота на пол. Бонаэлль нахмурился. Азимель распустил последнюю косицу и тяжёлая волна волос упала на спину фаворита. — Я должен сообщить тебе неутешительные новости, — князь поднялся со стула. За время ожидания возвращения принца он не раз обдумал предстоящий им разговор и решил, что отсрочка в их встрече была даже полезна. Эммануил, посасывая ранку на руке, качнул головой. — Говори, — велел он, отстраняя руку от лица, — из твоего послания я понял лишь то, что ты получил вести от пташки Вальхида. — И весть была непростой. Бонаэлль жестом отослал Азимеля. Раб далеко не ушёл, скользнув в угол спальни, где сел на корточки в ожидании, когда его призовут вновь. Альбас-Кларэ, разоблачаясь на ходу, направил себя к принцу: шевелением плеч сбросил верхнюю рубашку, выскользнул из широких штанов и, оставшись в воздушной, расшитой шёлком сорочке, взошёл по ступеням на ложе. Вальдер-Руа, сощурив глаза, следил за фаворитом, не желая упустить ни одного мгновения его игры. Его фаворит стоил целой горы сокровищ, которые он не забывал исправно отсыпать к ногам любовника. Князь подарки любил, не забывая в свою очередь благодарить своего благодетеля также щедро и умело. Однако, когда рука принца властно потянула край его рубашки, желая содрать последнюю невесомую «обёртку», Бонаэлль ловко освободился. Отступив назад, он падающим листом опустился на колени в недосягаемости от его рук. — Успеется, мой повелитель, — сладко излился он, прикрывая ресницами полыхнувшие довольством глаза, — сперва ты должен услышать то, что я берёг для тебя целых два дня. Принц разочарованно отстранился. — Чего же медлишь? — Думаю, как подать тебе эту новость. — По быстрому, — посоветовал он, сбрасывая камзол, короткие бриджи и сапоги. — Я изголодался и намерен вбивать тебя в постель до самого рассвета. Бонаэлль с наигранной стыдливостью отвёл глаза в сторону. Принц, не стесняясь наготы своего тела, так же споро избавился от рубашки и нательного белья. — Как скажешь, мой повелитель, — проворковал фаворит. Князь исподволь залюбовался любовником. Наследный принц походил чертами лица на красавицу мать, взяв от отца высокий рост, острые скулы и цвет глаз. По правому виску Эммануила вился серебром плетения знак старшего сына. Крепкие мускулы бугрились на плечах и руках принца, говоря о том, что тот прежде всего был воином, а не баловнем судьбы. Не спуская горящих глаз с фаворита, Вальдер-Руа опустил руку вниз и накрыл вставшее во всей красе достоинство. Пальцы сжались вокруг члена и пропустили его сквозь сжатый кулак. Бонаэлль, прерывисто вздохнув, прикусил нижнюю губу. Вид обнажённого любовника весьма отвлекал от намерения вести серьёзный разговор. — Один из Страж Камней подал голос, мой принц, — произнёс он, решив не тянуть с вестями. Эммануил застыл, продолжая сжимать собственный стояк в хватке пальцев. Зрелище было бы даже комичным, если бы не исказившая его лицо яростная гримаса. Следующим из уст наследника полилась площадная брань. Соскочив с постели, принц голышом забегал по спальне. Закончив выплескивать ругань, принц навис над фаворитом. — Рассказывай! — рявкнул он. Князь опасливо отодвинулся, но был не достаточно быстр. Вальдер-Руа цепко ухватил его за лодыжку и рывком вернул на место. Альбас-Кларе испуганно вцепился в его руку. Он уже раскаялся в том, что начал разговор не так, как задумал. Следовало подать новость более осторожно. — Один из шептунов принёс весть, что на окраине мира проснулся Страж Камень, — быстро выпалил он, больше не испытывая судьбу, — напоённый кровью Избранного. — Кровью Избранного? — наследник нахмурился. — Тёмного лорда? — Тёмных лордов больше нет в пределах Эдмории, лишь их полукровки. — У полукровок нет силы разбудить Страж Камень! — Только не у тех, кто получил кровь императора первого и второго колена, — скороговоркой проговорил Бонаэлль. Слезы обиды брызнули на его щеки. — Отпусти меня, мой повелитель. Я не заслужил наказания! Принц разжал пальцы и Альбас-Кларэ заполз в подушки, подальше от взбешённого любовника. Вальдер-Руа разогнулся: — Дворец в столице Гольмега был сожжён, — сказал он, рассуждая вслух. — Так же, как были снесены до основания остальные резиденции императора. Страж Камни были повалены и утратили голос. Так какой же замок охранял этот Страж Камень? И кто его оживил? — Неизвестно, — ответил ему князь, — я послал лучших «пташек» выведать остальную правду у магов в Гураль-Шаах. Именно они скрыли ото всех известие об ожившем Страже. — Я должен знать, где ожил Страж. Альбас-Кларэ шевельнулся, дав сползти сорочке с плеча. Нежно-розовый ореол соска выбрался наружу. — Мы узнаем где, мой принц, — с жаром заверил он, делая осторожное движение в его сторону. Наэлле знал, как обуздать ярость Эммануила. — Дай только время. — И я возьму замок владыки со всеми его чудесами, как свой собственный трофей. — Он будет только твоим, любовь моя, — фаворит подполз к нему на коленях, изгибая позвоночник, будто течная кошка. Наследник, наконец, обратил внимание на его страждущую особу и обхватил светлый затылок ладонью. Фаворит протяжно застонал, когда губы принца властно впились в его рот. Тонкая сорочка была разорвана от ворота до подола и отброшена на пол. Принц рухнул на фаворита, подминая его под себя. Альбас–Кларэ скользнул руками по широкой спине любовника, обхватил его стройными ногами и сладостно охнул, принимая в себя грубое вторжение упругой плоти. Вальдер-Руа не ласкал своего фаворита, а жёстко драл, терзая рот и оставляя синяки на рёбрах. Альбас-Кларэ только сильнее прижимался к крепкому телу, исторгая из горла рваные крики, и подмахивал размашистым, жёстким движениям бёдер любовника. Сидевший в углу забытый всеми мальчишка–кастрат зажимал руками уши, грезя о том, что дома его как прежде ждёт мать, приберегая для младшего сына миску с пустым жидким супом. — Меня зовут Самшит — Стойкий, — прошептал он, крепко закрыв глаза, — и я не умру!