Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

      Зал приёмов королевского замка в Немидии наполняли нежные переливы мелодии. Сидевшая на возвышении в углу зала девушка с длинными вьющимися каштановыми локонами, закрыв глаза, самозабвенно играла на серебряной флейте. Стоявший рядом с флейтисткой кудрявый мальчик лет десяти выводил тоненьким голоском строчки из баллады о подвигах великого героя — Бейлора Храброго. Сидевший за столом напротив королевы Алиссандры монарх Руэрнага, откинувшись в кресле, слушал балладу, покачивая в такт рукой. Глаза короля были прикрыты. Белириан наслаждался чистотой голоса певца, вдыхая из своего кубка пряный запах вина, смешанного с толикой человеческой крови. Угощение было сытным, блюда лёгкими и утончёнными. Кальдер-Руа, не раскрывая глаз, растянул губы в улыбке. Шпионы дома Вальдер-Руа работали исправно, донося до ушей канцлера Алиссандры, то, что скармливали им его собственные шпионы. Пускай думают, что знают о нём всё. Для поддержания «легенды» о своём чревоугодии, королю пришлось съесть с два десятка нелюбимых им устриц, и огладить заинтересованным взглядом сидевшую рядом с ним фрейлину, наряженную, как шлюха. Единственное, что порадовало его на самом деле, были юный певец и флейтистка. Музыка была единственной слабостью короля. — Великолепное исполнение, — похвалил он, обращаясь к королеве, когда мальчик, закончив одну балладу, перешёл к другой, — удивительной чистоты голосок. Не дайте пропасть чуду, ваше величество, позволив голосу этого дитя человеческого сломаться. Юнца следует кастрировать, пока его дар не пропал. — Он уже кастрирован, — равнодушно заверила его Алиссандра. — Прекрасно, — король Руэрнага, отставив кубок, похлопал певцу, — этот дуэт стоил вложенных в них денег. Алиссандра не ответила, наблюдая за сыном. Чёрный принц, как наследник престола, занял противоположный конец длинного пиршественного стола. Туда же были посажены и наследники Белириана. Оба близнеца Кальдер-Руа сели по бокам от принца. Манфред при этом занял место рядом с Бонаэллем, придвинув к нему кресло едва не вплотную. Фаворит Эммауила сидел, подчёркнуто выпрямив спину, холодный и прекрасный, как ледяная статуя. Манфред, в отличии от своего соседа, вольготно развалился в кресле, практически возлежа на плече Альбас-Кларэ. Любого другого Бонаэлле давно бы скинул, поставив наглеца на место, но наследника Руэрнага приходилось терпеть. Фаворит не спускал глаз с Эммануила. Тот молчаливых призывов князя не замечал: был слишком занят разглядыванием прелестей сидевшей рядом с ним Элоизы. А посмотреть было на что. Юная вампиресса, как и её братец, не зря слыли главной драгоценностью северного королевского двора. И оба отлично знали, как достойным образом подать свою красоту. Элоиза облачилась в ниспадающее до пола платье из зелёного атласа, под стать изумрудному цвету глаз. Длинную шейку принцессы трижды обвивало ожерелье из чёрного жемчуга, выгодно оттенявшее белизну безупречной алебастровой кожи. Узкие рукава обхватывали руки до самого запястья, заканчиваясь дорогими кружевами из Вансилии, что ценились на вес золота. Вызывающе глубокое декольте выставляло на общее обозрение высокую грудь. Манфред был одет в те же цвета, что и сестра, разбавленные чёрными бархатными бриджами и высокими сапогами. Волосы обоих царственных наследников укрывали плечи и спину до самой поясницы. Близнецы то и дело переглядывались, посылая друг другу нежнейшие улыбки. В этом мире не было никого, кто был бы для них ближе, чем они сами. Элоиза с лёгким треском закрыла свой веер, и Манфред, получив от сестры условный знак начать игру, налёг на Бонаэлля, протянув к его губам виноградинку. — Попробуйте, душа моя, — промурлыкал он, вжимаясь в плечо фаворита, — виноград просто сочится медовой сладостью. Как и ваши прелестные уста. Альбас-Кларэ отдёрнулся от его руки. — Благодарю, — со сдержанной прохладцей ответил он, — я не люблю виноград. — Почему же? Эта ягода так напоминает тонкую человеческую шейку. Прокусываешь кожицу и рот наполняется сладостным соком. — Я дал клятву не прокусывать шейки, — Бонаэлле отверг свою причастность в любви к подобным пристрастиям с деланным возмущением. Манфред ухмыльнулся. Шпионы исправно доносили во дворец Белириана о том, какие развлечения предпочитает наследный принц Эммануил, и они с сестрицей прилежно изучили каждое из донесений. — Вот как? — принц отправил в рот виноградинку и почмокал губами.  — А мы вот с Элоизой не отказываем себе в удовольствиях… разного рода. Окончание фразы он выдал достаточно громко, чтобы быть услышанным Эммануилом. Наследник Алиссандры, оторвавшись от груди Элоизы, перевёл на него взгляд. — У нас в Руэрнаге не настолько строго следуют некоторым традициям, — продолжил Манфред. Эммануил нахмурился. Подобные признания за столом делать было не принято. Благо, из уважения к их статусу, остальные приглашённые за стол сидели на расстоянии, достаточном, чтобы они могли вести частную беседу. — Вот как? — сказал он, беря в руки кубок. — И каким именно традициям вы не считаете за необходимое следовать? — Тем, что были нам навязаны, дражайший кузен, — Манфред отсалютовал ему своим кубком, и оба сделали синхронный глоток. — Любопытно услышать, что именно не принято соблюдать столь строго в Руэрнаге, — продолжил разговор Вальдер-Руа, поставив кубок на белоснежную скатерть, расшитую гербами королевского дома. — Навязано нам было немало. — Наше право брать то, что даровано силой, — ответила вместо брата Элоиза, носок её атласной туфли дотронулся под столом до ноги принца Морригана. Эммануил посмотрел на вампирессу. Элоиза нагнулась к столу, заглядывая ему в глаза. — Разве с нами поступили справедливо, лишив законного права на естественную пищу? Мы были лидерами в восстании против тёмных дроу. Наши вожди стояли во главе заговора, а что же мы получили за свой вклад в освобождении мира от тёмного императора? — Нас лишили гордости и вогнали в удобоваримые, прежде всего для светлых, рамки, — подхватил Манфред, — а наши герои, — с сарказмом продолжил он, — согласились согнуть шеи всему нашему народу. Интерес Эммануила можно было резать ножом и класть на хлеб толстым слоем. Бонаэлль забеспокоился. Идеи, высказываемые наследниками Белириана совпадали с тем, что проповедовал сам Эммануил, но были слишком опасны для того, чтобы разглагольствовать о них вслух в стенах королевского дворца. Морриган, в отличии от Руэрнага, был населён не только вампирами, но и иными расами, и мировоззрение руэрнаргцев считалось неприемлемым для северян. — У наших героев не было иного выхода, — встрял он, пока Эммануил не совершил глупость, признавшись в том, что имеет те же настроения, — и наш народ добровольно принёс клятву не отбирать кровь у разумных существ против их воли. — О какой добровольности ты говоришь, услада глаз моих, — Манфред небрежно отмахнулся, словно с ним говорил глупый ребёнок, — ты начитался манифестов, что написаны эльфами и людьми. Но мы то знаем, что никакого добровольного отречения и в помине не было. Бонаэлль вспыхнул румянцем. Какое право имел этот юнец говорить с ним подобным тоном? Пусть он и был королевского рода, сам Альбас-Кларэ являлся сыном князя, чей род произошёл от Четвёртого лорда вампиров! — Так говорят летописи в Храме ночи, — резче, чем хотел, выпалил он, — а их писали не светлые… — Верно, — перебил Манфред, с улыбкой отмечая багрянец гнева на его щеках — фаворит Вальдер-Руа разжёг в его паху пожар одним шевелением своих губ, — их писали наши жрицы под диктовку светлых. Без тёмных властелинов нас поставили на колени, воспользовавшись разладом в наших рядах. Но поверь мне, доброй волей в решении предков и не пахло. — И откуда мой… любезный принц знает о том, что наши летописи лгут? — излился ядом князь. — Из архивов нашей семьи, — ответила ему Элоиза, — мы сберегли старые летописи, написанные жрицами, не пожелавшими принять участие во лжи, состряпанной эльфами, и продолжившими вести летописи времён, излагая в них только правду. — Я хотел бы увидеть эти летописи, — жадно бросил Эммануил. Элоиза одарила его многообещающей улыбкой. — Разумеется, мой принц, — вампиресса уложила локоть на стол и Эммануил подался к ней. Их губы замерли на расстоянии не больше ладони. Манфред наблюдал за ними с довольной улыбкой. — Мы можем велеть принести их через портал, — сказал он, — если его высочество не решит сам прибыть в Руэрнаг с визитом. — Предпочтительнее было бы принести их сюда, — Эммануил не собирался рисковать своей особой. Принц не отрывался от Элоизы. Он был готов поклясться, что слышит аромат крови — Элоиза и её братец недавно питались из «сосудов». Он облизнул губы. Элоиза влекла его к себе, обещая подарить неземное блаженство. Видя, как загорелся взгляд Чёрного принца, принцесса скользнула в сторону брата торжествующим взглядом. Завлечь наследника Алиссандры оказалось легче лёгкого. Она откинулась на спинку кресла и подняла туфельку выше, вжимая носок в выпуклость на штанах Вальдер-Руи. Он развёл ноги и, опустив руку под скатерть, погладил тонкий шёлк чулка. Грудь принцессы в тесном корсете стала пониматься чаще. Принц стянул туфельку и коснулся чувствительной ступни. Элоиза подарила ему взгляд с поволокой желания, прикрытый пеленой длинных ресниц. Бонаэлль того, что творилось под столом, не видел, но всеми фибрами души чувствовал, как ускользает из его рук Эммануил. Князю было не тягаться с наследной принцессой Руэрнага. Той, что могла стать полноправной королевой и родить принцу наследника. Стоило напомнить Эммануилу о том, кто виновен в смерти Альбинуса Гаэллат-Руа. А виновен в гибели отца принца был Белириан Первый. Альбас-Кларэ мстительно улыбнулся, топя улыбку в кубке с вином. Ненависть его любовника к врагам государства была куда сильнее похоти. Прелести распутной принцессы не отнимут у него памяти о его долге крови. Князь волновался зря. Алиссандра тем временем подала знак, и прислуга внесла в зал последнюю смену блюд. Когда угощению отдали должное, королева Морригана встала с кресла. Гости и члены Королевского Совета поднялись вслед за королевой. С первой частью приема было закончено, и венценосные особы сменили зал для торжеств на уютную личную гостиную королевы. Кроме монарших особ, в кресла у большого камина, в глубине которого плясал огонь, сели канцлер Морригана и маршал королевства — Антуан Гаэллат-Руа, родной брат погибшего супруга Алиссандры. Закалённый в боях суровый воин, большую часть жизни посвятивший войне с Руэрнагом, был не в восторге от визита короля, но своё мнение держал при себе, замкнув эмоции за крепко сжатыми губами. Белириан оставил рядом с собой только одного сопровождающего — Тарклина Айре-Дабара, остальные остались за дверьми, включая и близнецов Кальдер-Руи, вместе с Эммануилом. Своему наследнику Алиссандра поручила развлечь близнецов осмотром замка. К её облегчению, Эммануил спорить с матерью не стал и, отвесив церемониальный поклон, отправился, в сопровождении фаворита, знакомить брата с сестрой с достопримечательностями древней резиденции северных королей. Когда король с королевой, канцлер и маршал расселись в креслах, в гостиной ненадолго повисла тишина. Тарклин Айре-Дабар единственный остался на ногах, замерев безмолвной тенью за креслом монарха Руэрнага. Белириан заговорил первым, показав, что не намерен следовать строгому дворцовому протоколу. — Думаю, пришло время объяснить причину моего визита, ваше величество. — Было бы неплохо, — согласилась Алиссандра. — Я думаю, что мы оба понимаем, что иного выбора, кроме как обсудить сложившееся положение, в ходе неофициальной встречи у нас не было. Вальдер-Руи нахмурилась. Она догадывалась, что привело его сюда, но предпочитала, чтобы Белириан первым раскрыл свои карты. Королева Морригана сплела пальцы на животе в подсознательном защитном жесте. — Что ж, соглашусь с тем, что неофициальный визит был лучшим решением. — Рад, что мы пришли к единому мнению. Алиссандра изогнула бровь, торопя его с переходом к главному. Белириан мягко улыбнулся: — Я давно пришёл к мысли о том, что оба наших государства погрязли в войне, давно потерявшей всякий смысл. Королева не смогла скрыть замешательства. Белириан либо решил зайти издалека, либо же она ошибалась насчёт того, чем был вызван его визит. — Насколько мне помниться, сейчас между нами царит перемирие. — И сколько их было за последние сто лет? Десятка два, не меньше. Рано или поздно какой-нибудь очередной незначительный конфликт на границе порождал новый виток конфронтации и обе стороны несли непростительные потери. Пальцы Алиссандры впились в жёсткий корсет платья. Белириан вступил на скользкую дорожку. — Мне ли не знать об этом, — процедила она сквозь зубы, — так я потеряла своего мужа. А мой маршал — любимого старшего брата. — Я глубоко сочувствую вашей потере, моя дорогая, — на маршала он и не глянул, — однако должен напомнить, что я так же понёс потери. Война забрала у меня сына и зятя, супруга моей дочери и отца моих внуков. Каждый из нас отдал свою дань. Белириан говорил правду. Королевский дом Руэрнага, как и дом Морригана, не раз за два века вывешивал траурные стяги из окон королевского дворца. — Таково было наследие наших предков. — Слишком дорогое наследие. Недопустимое… — Белириан сделал паузу, — во времена, что грозят нашему миру погибелью. Алиссандра напряглась. Они, наконец, подошли к главному. Королева Морригана не сомневалась, что её монарший сосед был осведомлён о том, что произошло с Маятниками в Храме Света и Ночи, однако знал ли он о проснувшемся Камне Страже? — Маятники уже приходили в движение в прошлом… — Мне это ведомо, — не слишком уважительно перебил Белириан, — Маятники ожили в то время, когда последний властитель дроу поднял Завесу Неизведанного, но остановились сразу же, едва Завеса была опущена. В этот раз причина возрождения Маятников неизвестна.  — Жрицы ищут ответ… — Они его не найдут, — вновь оборвал король Руэрнага, игнорируя её хмуро сведённые брови, — и Маятники жрицам не остановить. Нужен тот, кто обладает силой властителей, чтобы спасти наш мир. — Властителей нет, — холодно напомнила она. — Но есть тот, кто сумел разбудить Страж Камень. Королева Морригана поджала губы. Белириан не спускал с неё цепких глаз. Маршал сверлил угрюмым взглядом гордый профиль королевы. Он об этой новости услышал впервые. В отличии от маршала, канцлер королевства даже не шелохнулся, что от короля Руэрнага не укрылось. — Не говорите мне, моя дорогая, что вы не знаете о столь знаменательном событии. — Я и не говорю. — Значит, не станете утверждать и того, что вам известно, где же проснулся Камень Страж. — И где же он проснулся? — вкрадчиво вмешался в разговор Лоран-Даэ. Король Руэрнага переключился на канцлера. О смазливом любовнике королевы Морригана ходило много слухов, но ни в одном донесении его не называли глупцом. Заняться им следовало в первую очередь. — На границе земель северного королевства, — ответил он, — у Зачарованного леса, в предгорье Валенграйда. Алиссандра переглянулась с канцлером с плохо скрытой досадой. Их лучшим магам, как они не старались, узнать место нахождения Страж Камня не удалось. Похоже, маги Руэрнага оказались куда сильнее. — Предгорьем у Вааллелаэ-Брум владеет дом князей Сао, — вдруг подал голос маршал. Все трое обратили взор на Гаэллат-Руа. Брат покойного супруга королевы был воином до мозга костей и, будучи маршалом королевства, отлично знал карту всего материка. — Дом Сао? — переспросил канцлер. — Князья Сармарели, — маршал ответил не канцлеру, а своей королеве — выскочку Лоран-Даэ, спавшего с вдовой его брата, он терпеть не мог, — земли им были дарованы ещё вторым императором дроу. — Разве их род не вымер? — Алиссандра не сразу вспомнила о княжеском семействе Сао. — Нет, моя королева. Осталась наследница, принявшая тяжесть княжеского венца. Сармарели никому не приносили вассальной клятвы и сохранили свою независимость. Белириан прослушал его с любопытством. — Редкое явление в наше время, — пробормотал он. — Что ж, я думаю, мы все понимаем, что у нас нет иного выхода, как найти этот Страж Камень и узнать, кто заставил его проснуться. — Нам? — Алиссандра нахмурилась. Король Руэрнага развёл руками: — В общей беде нам стоит быть единым целым. Мы не знаем, какая опасность нас поджидает, однако игнорировать признаки её приближения не стоит. Как только подданные узнают о том, что все священные артефакты мертвы или умирают, а Маятники Творца пришли в движение, мир охватит волнение, способное смести всё то, что мы создавали пять сотен лет. В хаосе, который ждёт нас, мы сможем сберечь свой народ, только если встанем плечом к плечу. А если сможем подарить Эдмории надежду на спасение, — Белириан сделал паузу, — то сможем повести за собой и остальные народы, — завершил он со значением. — Мы уже пытались быть спасителями, — напомнила Алиссандра, — а вышли из войны проигравшими. — Не в этот раз, моя дорогая кузина, — он, взяв её руку в ладони, погладил тонкие пальцы королевы, — только не в этот раз. Алиссандра с трудом подавила желание выдернуть руку. «Кузенами» они были весьма далёкими. Белириан был хитрецом из хитрецов. Она не верила ему, но их видение будущего совпадало в общих чертах. В чём была разница, королева была намерена промолчать. — Предположим… — не спеша произнесла она, — я соглашусь на наш союз в поисках Камня Стража и того, кто его пробудил… Каковы будут гарантии того, что наше союзничество не развалится после этого, как разваливалось уже не раз? Губы короля Руэрнага растянулись в улыбке. — Я привёз свои гарантии с собой, ваше величество. Мои наследники прибыли со мной не случайно. — Брачный союз? — догадалась она. От королевы не укрылось встревоженное шевеление её канцлера. — С любым из них. Элоиза для вашего сына, либо же Манфред для прекраснейшей из королев. — Моя королева… — обеспокоенно подал голос Лоран-Даэ. Она оборвала его резким жестом. — Мне надо обдумать ваше предложение, дражайший… кузен, — вслух выдала Алиссандра, — такие решения не принимаются в спешке. — Это я понимаю, — Белириан поднялся, — а посему откланиваюсь. И если вы, ваше величество, не будете против, я хотел бы, чтобы мои внуки погостили в Морригане седмицу-другую. Думаю, что присмотревшись к ним, будет проще принять решение. Алиссандра не возразила, согласившись с разумностью его предложения. Белириан оставлял в её руках ценных заложников, чего она не могла не оценить. Заверив короля, что его наследников будут охранять пуще зеницы ока, королева Морригана велела сопроводить Белириана в Зал портала и надолго заперлась в своих апартаментах. В одиночестве.