Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

      Весь остаток дня Эстег-Руа провёл, перемещаясь между крепостным двором, арсеналом и стенами крепости. Орки так и не показались, но их незримое присутствие ощущали все без исключения. Над окраиной леса то и дело в небо поднимались столбы дыма, издалека раздавались визгливые звуки горнов и приглушённые расстоянием воинственные крики. К полудню в крепость запустили последних поселенцев, живших в окрестностях, со всем добром, скотом и птицей. Ворота были заперты вновь, а в скобы легли дубовые засовы. На крепостной стене поставили треноги с чугунными котлами, и бочки с кусками застывшей смолы. Рядом в корзинах дожидались свидания с луком пучки стрел с длинным оперением. Тугие луки из тиса стояли тут же, прислонённые к стене. Вдоль зубцов прохаживались одетые в кольчугу защитники крепости. Топоры, секиры и мечи не выпускали из рук. Большие толстые рогатины установили на лафеты — ими отталкивали от стен осадные лестницы во время битвы. К крепостной дружине, кроме воинов Эйгана Верендейла, присоединились добровольцы из поселян. Первую половину дня Дэйлан, Гросаур и Фрогос посвятили их обучению: крепкие бородатые мужики махали мечами, протыкали соломенные чучела копьями и с зычным выдохом били булавами по глиняным горшкам. Братья Дарели, подключившись к процессу, взялись командовать дюжиной подростков постарше, которым поручили обслуживать бочки со смолой. После полудня вся команда Сао вновь собралась в замке. Местом общего сбора выбрали библиотеку, где Джаверель велел установить широкий стол и несколько длинных лавок. На столе поставили кувшин с вином, простые деревянные кубки, и нарезали хлеб, сыр и мясной пирог. Для ужина в трапезной замка не было времени. Когда Гросаур, Дэйлан и Дарели с Фрогосом появились на пороге библиотеки, там уже находились Нэн, Эмили, Ли и Лаэт-Луг. Эльф, раскатав на столе карту, внимательно разглядывал испещрившие её значки. Женщины сидели у окна, тихо переговариваясь между собой. Войдя в библиотеку вслед за Гросауром, Эстег-Руа ненадолго прикипел к Эмили взглядом. Княгиня повернула голову, словно почувствовав его присутствие. Дэйлан прошёл к столу. Казалось, на его губах всё ещё присутствовала сладость, оставленная поцелуем в саду. О короткой близости с Эмили он думать не переставал: мысли будоражили и тревожили одновременно, но разобраться в своих чувствах времени не было. Ни он, ни Эмили больше не оставались в одиночестве и не заговаривали друг с другом. Джаверель посторонился, дав ему место рядом с собой. — Вот здесь — мы, — он ткнул пальцем в значок на карте, указывающий на крепость Сао, — а тут — проход в горах, что ведёт на тракт у жилищ рудокопов. Своё поселение они укрепили, стены сложили из камня высотой в дюжину локтей. Если придётся отступать — женщин и детей отправим к ним. Оружие в руках они держать умеют, может, орки к ним и не сунутся. Эстег-Руа, заглушив мысли о губах Эмили, сосредоточился на карте. — Если орки на наши стены полезут, то и до рудокопов доберутся, — возразил он, глядя на карту настолько старую, что пергамент, послуживший для неё основой, прорвался на сгибах. — Как давно её нарисовали? — Картограф жил ещё во времена тёмных владык. — А это что? — он ткнул пальцем в горную гряду: — Линии, что проложены внутри гор. Лаэт-Луг присмотрелся к указанному им месту. — Система пещер, вероятно, — сказал маг неуверенно. — Больше похоже на проложенные туннели. Гросаур, услышав его, подошёл ближе. Присмотревшись к карте, гном со знанием дела подтвердил, что он был прав. — Это туннели, и я догадываюсь, откуда они тут взялись. Во времена отца Луноликого, император сговорился с гномьим князем — Бруносом Чернобородым найти для него нечто в недрах гор. Изрыли Валенграйд вдоль и поперёк, а через некоторое время поиски прекратили и штольни забросили. — И что же понадобилось императору в этих горах? — полюбопытствовал Эстег-Руа. — О чём император с князем сговорились, предания не говорят, — гном почесал подбородок под бородой, отчего две рыжих косицы заплясали, — но поговаривают, что в туннели император самолично спускался. Всех гномов наверх выгнали, а под землю властелин со своими магами полез. Что они там делали, никому неведомо, но через некоторое время земля затряслась и властелин из туннелей вышел, как огнем крещённый: чёрный, страшный, весь в ранах. Ни один из магов из недр земли-матушки так и не выбрался. После этого раскопки и прекратили. С гномами расплатились честь по чести, а туннели дроу велели завалить камнями. — О туннелях я не слыхал, а вот целая цепь пещер там и сейчас имеется, — сказал Лаэт-Луг. — Что тебя в них привлекло, вампирэ? — спросил он Эстег-Руа. Тот задумчиво жевал губу. — Один из проходов почти вплотную к стенам крепости подходит, — указав он на очевидное. — И для отхода послужить может. — Если и подходит, то он замурован и забыт, — возразил Гросаур. — Приказ императора мои собратья исполнили на совесть. Я потому только и знаю о туннелях, что мой прадед любил про них травить байки внукам. — Какие вести из поселений нижних долин пришли? — переключился на иное Эстег-Руа. — Птицы, которых к поселянам послали, уже вернулись? — Только одна, — ответил ему эльф. — Из Ваэлланда. Давос Белобородый благодарность прислал за предупреждение. А так же попросил помощи. Боится, что орки, обломав зубы о крепость, к ним двинутся. — Нам помощь и самим сейчас нужна, — проворчал гном, — так что Давосу придётся подождать. Не у него под стенами орда растеклась, а у нас. В библиотеку вошла Лансери и, отыскав глазами Эстег-Руа, поманила его к себе. Оставив Гросаура с Лаэт-Лугом обсуждать план обороны, вампир присоединился к девушке. — Где Эйган? — Лансери осмотрела библиотеку и, не найдя вожака оборотней, забеспокоилась. — Здесь его нет. Если он не у Атуна, то, возможно, у Манни. Я попросил его сделать перевязку… — Я предлагаю провести нашу вылазку без него, — перебила его Амелия. — Почему? — Нечего ему раненому в вылазку идти. Он нам только мешать будет. Догадавшись о причинах её решения, Дэйлан улыбнулся. — Волнуешься за него? — Да с чего мне волноваться? — она с вызовом вздёрнула нос. — Пусть сам за себя переживает. Упрямый старый вурдалак. — Не такой уж он и старый, чтобы за девицами ухаживать, — вампир поднял открытые ладони, увидев, как опасно сузились её глаза: — Ладно, как скажешь. Есть лишь одно возражение. Это не просто вылазка в стан врага — Эйгану важно самому найти и вернуть в стаю останки своих собратьев. Это необходимо сделать, чтобы восстановить честь вожака. — Мы сами можем отыскать кости и принести их Эйгану. — Это будет не тоже самое. Послушай меня, — остановил он её готовящееся возражение, — мы его не удержим за стенами. Он отправится за останками с нами или без. Если ты действительно хочешь позаботиться об «упрямом старом вурдалаке», то помоги ему вернуть доверие клана. Плечи девушки опустились. Она и сама понимала, что Эстег-Руа был прав. — Пойдём, — Дэйлан кивнул на выход, — найдём Эйгана. Нам следует обговорить план нашей вылазки. — Эмили будет возражать. — Не будет. Нам необходимо произвести разведку, а так мы убьём сразу двух зайцев. И обстановку разведаем, и поможем Эйгану вернуть останки двуликих. — Лучше будет выскользнуть из замка тайком, — предложила своё Лансери, — предупредив только Джавереля и Гросаура. Сделаем короткую разведку, соберём кости и вернёмся в крепость. Со стен спустимся на верёвках, если Эйган выдержит такой спуск с раной. — Тогда нам понадобиться помощь Фрогоса. Он легко и спустит, и поднимет нас. Лансери кивнула: —  Похоже, у нас уже есть половина жизнеспособного плана. Дэйлан с ней согласился. Их уход из библиотеки остался незамеченным. *** Пока наверху, в библиотеке, обсуждали оборону крепости, в подземелье замка, в жилище, отведённом братьям Руа, Мандрэг возился у стола, смешивая в каменной ступке ингредиенты для целебного бальзама. Позади него на лежаке Дэйлана сидел Верендейл. Оборотень был обнажён по пояс и с интересом рассматривал жилище братьев Руа. Ради него Манни осветил жилище поярче. Плавающий над головой двуликого магический шар, источавший желтоватый свет, то и дело отвлекал оборотня на себя. Он даже потянулся к нему рукой, на что шар шустро взмыл под потолок, потрескивая и шипя, словно раздражённый кот. — Не трогай его, — не оборачиваясь, сказал Мандрэг. — Почему? — Эйган, опустив здоровую руку, глянул на Сабуа-Руа. — Потому что шар треснет тебя таким разрядом, что будешь седмицу с ожогом ходить. — Я оборотень, — хвастливо напомнил двуликий. — Потому и говорю, что только седмицу. Верендейл присвистнул совсем по-мальчишески: — Сильный… шарик. — Очень. Нам его Айяра дала. Говорит, что в нём, возможно, есть частица заговорённого демона. Мандрэг подумал о крауде. В нём тоже сидел демон и, как оказалось, настолько сильный, что едва не развалил замок. Справиться с ним помогло чудо. Знать бы только — какое. Его руки разминали высушенные травы в порошок, а мысли устремились в прошлое. Он, как и Эмили, не помнил, что же произошло в ту ночь. Его последним воспоминанием было потянувшееся к нему щупальце демона, выбравшегося из оболочки фамильяра. Следующим, что он запомнил, был голос Эстег-Руа и его руки, прижимавшие Сабуа-Руа к груди. Самое чудесное из ощущений. Умиротворяющее и волнующее одновременно. Находится в объятьях кузена было совершенно естественно и приятно. Приятно до того момента, пока он не понял, что ту же заботу Дэйлан готов излить и на Эмили. Он сумел подавить чувство ревности, но осадок остался и травил душу до сих пор. Сегодня утром, когда Эмили прилюдно взяла Дэйлана за руку, а затем увела в сад, ревность вернулась и пронзила острой болью грудь там, где пташкой билось его сердце. Голос Эйган вырвал его из тяжёлых дум и Мандрэг встрепенулся. — Я говорю, что делать со старой повязкой? — повторил Верендейл, поняв, что он его не услышал. — Той, что обработана твоим чудо-бальзамом? — Её нужно снять, — оставив ступку, он взял лежавший на столе нож и подошёл к двуликому. Осторожно разрезав и сняв старую повязку, Сабуа-Руа велел оборотню развернуться, чтобы осмотреть его рану на спине. — Гной вытянуло, — удовлетворенно оценил он открывшийся ему вид, — рана чистая и покрылась коркой. Я же говорил, что бальзам поможет. — Ты кудесник, — Верендейл покрутил запястьем, рука слушалась его куда лучше. Ещё несколько дней — и он вернётся в прежнюю форму. — Я просто много читаю, — Манни вернулся к столу и принялся готовить чистую повязку, — у моей матери было множество книг целителей. Мне всегда нравилось изучать рецепты мазей и притираний. Мои братья и сестры дразнили меня за это, — он хмыкнул, — в моей семье растили воинов, а не лекарей. Только я всё равно их читал и заучивал всё, что казалось мне важным. — Как оказалось, заучивал не зря. — Да… — он рассеяно завис, уставившись в стену, — воин из меня так и не вышел. — Быть целителем не так уж плохо. В нашем племени их ценят куда больше, чем воинов. От них зависит будущее клана. Сабуа-Руа повернулся к Верендейлу. В серых глазах полукровки мелькнуло слабое любопытство. — Больше, чем воинов? — Конечно. Махать мечом дело нехитрое, а вот чтобы дитя принять или хворь вылечить, тут талант нужен и умелые руки. У тебя они точно умелые да лёгкие, — Эйган пытался заглянуть себе через плечо, чтобы рассмотреть поджившую рану. Мандрэг следил за его мучениями, рассеяно перебирая складки повязки. — А такого, как я… в твоём клане приняли бы? — неожиданно спросил он. Услышав его вопрос, Верендейл перестал выворачивать шею. — Будь ты иной крови… — Я пошутил, — перебил его Сабуа-Руа, возвращаясь к своим мазям и примочкам. — Позволь мне закончить и отпустить тебя с миром, двуликий. Встав за спиной оборотня, он принялся умело накладывать свежую повязку. Эйган, безропотно подчиняясь его рукам, размышлял о странном вопросе, заданном Сабуа-Руа. Он был уверен, что тот не шутил, и ответь он по-иному, продолжил бы расспросы. Неужели дитя ночи искал возможность покинуть крепость и начать самостоятельную жизнь? Манни его удивил. Сабуа-Руа казался слабым растением, «приросшим» намертво к своему более сильному кузену. Как бы восприняли его решение в племени, скажи он им, что отныне среди них станет проживать целитель-вампир? Эйган не сдержал усмешки. Даже его, Верендейла, личное покровительство, не удержало бы горячие головы его соплеменников от того, чтобы не свернуть вампирёнышу-полукровке шею. Где-нибудь в тихом, безлюдном месте. А тело бы земелькой прикопали так, чтобы ни следов, ни памяти. Разбирайся потом с Эстег-Руа, который не преминет объявить всему его клану личную войну из-за кузена. До поголовного истребления. Нет, уж, пускай белоголовый сидит под крылышком княгини и своего братца. Петли двери звякнули, впуская внутрь того, о ком думал двуликий. Дэйлан разогнулся, поднырнув под низкую притолоку, и оборотень суеверно поёжился. Помянешь Князя Тьмы, он и объявится. Сабуа-Руа отступил от оборотня. — Вот ты где, — Дэйлан пришёл не сам и посторонился, пропуская в жилище Лансери. — А мы тебя обыскались. Поняв, что он обратился к Эйгану, Мандрэг сник. Отойдя в тень, он пропустил Дэйлана мимо себя и кивнул Амелии. Девушка его приветствия не заметила — Лансери не отрывала глаз от Верендейла. Младший из Руа сел на край своего ложа. Его словно и не было с ними. От этой мысли тяжесть в груди стала ощущаться сильнее. Но из своих печалей он быстро вынырнул, едва его ухо выловило начавшийся между троицей разговор. Обсуждали вылазку за стены и Мандрэг затаил дыхание. Безумцы задумали выбраться в лес, где засели «ловцы»?! Он в ужасе прижал ладонь к губам, да так и продолжил сидеть, пока Лансери с Эйганом не вышли наружу. Эстег-Руа задержался, пристёгивая к поясу меч и он, вскочив, метнулся к кузену. — Не пущу! — выпалил отчаянно, крепко обхватив его руками. Эстег-Руа изумлённо дёрнулся под толчком влетевшего в него тела. — Ты чего, братец? — Я тебя никуда не отпущу, — он задохнулся, поддаваясь охватившей его панике: — Ты погибнешь, а я… этого не переживу! — Не собираюсь я погибать. — Эстег-Руа расплёл его руки и, повернувшись, погладил по волосам. — Нам нужна разведка, и мы будем осторожны. Посмотрим, что да как, и вернёмся в крепость. Сабура-Руа вжался мокрым от брызнувших слёз лицом в его грудь. — Не уходи, — простонал он, — это ведь могут сделать другие. Пусть идёт Эйган, Амелия и братишки-оборотни, но не ты! — Я не могу перекладывать свою работу на чужие плечи, Манни, — он, взяв его лицо в ладони, растёр подушечкой пальца влажную дорожку на щеке кузена. — Ты знаешь, что я рождён быть воином. Это моё предназначение. — Которое тебя убьёт… — Если так будет угодно богам. Бессмертен лишь Творец… Закончить ему не удалось, Манни ошеломил его: сбил с ног, судорожно вцепившись в плечи, и вжал сухие жаркие губы в его рот. Дэйлан плашмя рухнул на лежак, ударился спиной, зашипел от боли и впустил язык Сабуа-Руа. Жар, окативший обоих, едва не воспламенил воздух. Перед глазами Эстег-Руа поплыли цветные круги, то ли от изумления, то ли от боли в основательно ушибленной пояснице. Пальцы Мандрэга рванули завязки его жилета, лихорадочно задрали рубашку — свою, его, и Сабуа-Руа в блаженстве застонал, прильнув к обнажённой коже кузена такой же голой грудью. В паху у обоих быстро потяжелело и проступило рельефом мужское естество. В сознании Эстег-Руа возникла и тут же исчезла мысль о том, что творит Сабуа-Руа не то, что следовало. Как и он сам, отвечая на его поцелуи, прохаживаясь ладонями по спине Мандрэга, и сжимая, наконец, упругие тощие ягодицы кузена. Таким живим Сабуа-Руа он уже давно не видел. Пусть получит то, что хочет. Он отдал бы ему и больше, чем свою первую настоящую близость. Вот только времени у них ни на что большее, чем поцелуи и взаимное активное трение чреслами не было. А потому он переместил руку на грудь Манни, скользнув попутно по затвердевшему соску, и прервал поцелуй. Ошалелый от желания Сабуа-Руа уставился на него с непониманием происходящего. — Мне надо идти, — Дэйлан погладил порозовевшую щёку, ожидая, когда его взгляд прояснится. Искры в серых глазах потухли. Припухшие, зацелованные губы блондина задрожали, и он накрыл их кончиками пальцев. — Я вернусь живым. Ради тебя, если не ради себя. — Усыпи меня, — напряжённо прохрипел Мандрэг, проигрывая своему страху, — иначе… я с ума сойду, дожидаясь тебя. — Хорошо, — он качнул головой и, бережно сняв его с себя, уложил на спину. Манни не отрывал от него горевшего тоской взгляда. Эстег–Руа, наклонившись к кузену, призвал силу и скороговоркой произнёс заклинание сна. Сабуа-Руа моргнул раз, другой, силясь удержаться на поверхности, но быстро сдался и опустил веки. Дождавшись, пока его дыхание станет ровным, Дэйлан поднялся с ложа. Оправив одежду, он нагнулся, целомудренно поцеловал кузена в лоб, и накрыв одеялом, выбрался за дверь. Как только Эстег-Руа покинул их жилище, к постели Сабуа-Руа подлетел магический шар. Зависнув над спящим, он плавно спустился вниз. Свечение усилилось, сменив жёлтую палитру на сиреневую, и на груди Мандрэга отчетливо проступила золотая вязь узора. Загудев, будто потревоженный пчелиный рой, шар поспешил подняться к потолку.