Хроники Эдмории. Пробудившийся Страж (книга первая)

      Бонаэлль крушил свою спальню. Начал с хрустальных кубков, подаренных ему Эммануилом два года назад. Дорогие вычурные блюда с росписью золотом последовали за кубками. Не останавливаясь, фаворит сгрёб редкие безделушки из магического стекла и отправил их в распахнутое окно, благо Вальхид успел открыть створки, чем уберёг драгоценные витражи в раме. Столик с инкрустациями из перламутра и золотые подсвечники отправились следом. Очистив поверхности стола и сундуков, Альбас-Кларэ принялся методически уничтожать наряды, подаренные мерзким предателем — Эммануилом Вальдер-Руа. Нарядов было много: шёлковые рубашки, невесомые накидки, десятки камзолов с вышивкой и без нее, изящное и весьма провокационное бельё. Уничтожение подарков принца заняло всё утро и в конце концов Бонаэлль, отчаявшись разорвать в клочья камзол из бархата с богатым шитьём на рукавах и вороте, осел на гору изорванных одежд в полном изнеможении. Физическом и духовном. Следивший за ним с безопасного расстоянии Вальхид с опаской вылез из своего угла. Выждав время, евнух сделал робкий шажок в сторону хозяина. Распластавшись на куче тряпья, словно сломавшая крылья птица, фаворит принца безучастно наблюдал за его приближением. — Мой господин, — заискивающе проблеял кастрат, — стоит ли так убиваться? Полно же, поглядите, что вы натворили! — Вальхид поднял с пола опустошённый ларец. — Вы так себя до смерти умаете. Альбас-Кларэ не шевельнулся, следя за ним из-за пелены упавших на лицо волос. Слова евнуха отскакивали от его распалённого мозга, не проникая в сознание. — Это была ваша любимая рубашка, — Вальхид, зажав ларец под мышкой, сокрушаясь, потянул за рукав разорванную пополам прозрачную одежонку. — Двадцать золотых только сама ткань. За работу тридцать золотых отмерено было. — Плевать, — медленно прохрипел он, оживая. — Ничего мне от Него не надо. Вели подготовить лошадей, я желаю возвратиться домой. — Творец вездесущий, — евнух всплеснул руками, роняя ларец на пол. — Да что вы такое говорите, господин мой? Как так — домой? — Здесь мне больше делать нечего, — он с усилием выпрямил спину, — я ему больше не нужен. — Разве? Я не слышал о том, чтобы его высочество пожелал, чтобы вы покинули его. — Говорить ему этого нужды нет! — князь вскинул голову. — И я не стану дожидаться, когда он соизволит вылезти из постели ясновельможной сучки Кальдер-Руа и сообщит мне о моей отставке! — Господин мой, — евнух, встав на колени, подполз к куче рванья, где угнездился фаворит, — позвольте мне напомнить о том, что его высочество не раз за время ваших отношений имел любовников и любовниц на стороне, но вы всегда были для него единственным и любимейшим из фаворитов. Никто не сможет занять вашего места. Если же вы сами покинете Арилорр-наар, то принц забудет о вас и это станет вашим поражением. — Я уже проиграл, Вальхид, — губы Альбаса-Кларэ задрожали. — Это ещё не поражение, — евнух, потянувшись, осторожно взял руку фаворита и погладил тонкие изящные пальцы. — Просто очередная интрижка его высочества. — Он женится на ней, — Бонаэлль в отчаянии застонал. — Женится на шлюхе, которая спит со всеми, включая родного брата! Только слепой не увидел бы, как эти двое смотрят друг на друга! — Тогда, возможно, его высочеству следует открыть на этот вопиющий факт глаза? — Открыть? — он горько хохотнул. — Эммануил отлично знает, перед кем расставляет ноги его новая шлюха. Он уже две ночи трахает обоих Кальдер-Руа, уложив в одну постель! — Что с того? Его высочеству просто захотелось искушать редкое блюдо. Порадует себя и вернётся к вам. Как возвращался всегда. — Ты ничего не понимаешь, глупый человек, — Бонаэлль вырвал руку из его пальцев. — Королева велела Эммануилу выбрать одного из близнецов в супруги. Не сомневаюсь, что это будет Элоиза. И как только он наденет брачный браслет на руку своей вельможной потаскушке, моя власть над ним закончиться. Новоиспеченная жёнушка первым делом потребует вышвырнуть меня из замка. Или отправить в долгую ссылку куда-нибудь на острова. А оттуда я уже не вернусь!  — Ваш батюшка не примет вас обратно, мой господин. — Что? — Альбас-Кларэ в ошеломлении уставился на Вальхида. — Он прислал письмо с голубем, едва начало светать. Утопив короткопалую руку в кармане своих шаровар, евнух достал свёрнутое в трубочку послание. — Прислал мне, — добавил он, увидев немой вопрос в его глазах: — Он велел не показывать вам его письмо, но я осмелюсь ослушаться княжеского приказа. Бонаэлль потянулся к письму. Развернув его, быстро пробежался глазами по коротким строкам. Как только наследник князя закончил чтение, послание выпало у него из рук. Свернувшись в трубочку, письмо скатилось к коленкам Вальхида. Подняв его, евнух упрятал послание обратно в карман. — Как видите, ваш отец в курсе последних событий, мой господин. И он желает, чтобы вы продолжили борьбу, а я всячески помогал вам в этом деле. Боюсь, что вас ждёт весьма холодный прием в родительском доме, если вы надумаете вернуться в замок отца. Князь молчал, устремив неподвижный взгляд в пространство. — Я такая же шлюха, — прошептал он, едва шевеля губами. — Никому не нужная, если брошу своё ремесло. — Ваш отец желает вам счастья… — Он желает въехать на моём горбу в королевский дворец. Я всегда был только орудием в его планах. Сам по себе я не важен! — Князь делает то, что должен для величия своей семьи… — Потому он превратил меня в подстилку наследника. А кто спросил меня самого, чего хочу я?! — Занять подобающее место рядом с принцем, — пафосно изрёк евнух. — И вашего права стоять у трона Эммануила никто не отнимет. Бонаэлль, утихая, повернул точёный профиль к окну. Длинные пряди волос укрывали фигуру фаворита плащом чистого золота. — Это была не моя мечта, — сорвалось с его губ. — Теперь она стала вашей. Фаворит вздохнул. Всю жизнь ему внушался долг служить интересам семьи Альбас-Кларэ. Ничто другое не было настолько важным — величие рода и собственное положение в обществе — лишь это имело значение. И Бонаэлль упорно карабкался вверх по чужим спинам. Его робкие детские мечты найти когда-нибудь своего короля, который полюбит его, так же как король-маг Матиас Жестокий полюбил своего эльфа Анариэлля, давно вытравили циничные наставления отца. Реалии жизни были далеки от романтического флера древних любовных баллад. А раз так, ему стоит забыть о своих мечтах раз и навсегда и сделать то, что у него получалось лучше всего: интриговать, плести заговоры и прогибаться под обстоятельства. Глаза фаворита зажглись мрачным огнём. Он обвёл окружающую его разруху взглядом. Сброшенная со всех поверхностей утварь, дорогие безделицы, усыпанный разноцветными кляксами испорченной одежды пол. Поистерил достаточно. Он поднял голову, возвращая лицу прежнее надменное выражение. Отец ясно дал понять, что он сжёг за сыном мосты. Возвращаться ему некуда, а значит, двигаться он может только вперёд. Элоизе с братцем придётся попотеть, чтобы заполучить Эммануила в свои сети. — Вальхид, распорядись, чтобы мне приготовили ванну, — он с отвращением осмотрел свой измятый наряд и поднял к глазам растрёпанную прядь. От него воняло страхом и слабостью. Он смоет их с себя и, стиснув зубы, отправится напомнить близнецам Кальдер-Руа, что он свои позиции сдавать не намерен. — Да, мой господин, — евнух поспешил подняться с колен, — ванна будет готова, не успеет мой господин и глазом моргнуть. — И массажиста позови с банщиками. Хочу, чтобы они привели моё тело в порядок. Моя кожа должна отливать серебром, а волосы — сиять, как солнце! — Мой господин и так прекрасен, как сам Творец. — А хочу быть красивее, чем Создатель, — Альбас-Кларэ с царственным видом поднялся на ноги и Вальхид поспешил протянуть ему руку. Сойдя на пол с кучи рванья, Бонаэлль проплыл к своему ложу и, шевельнув плечами, сбросил с себя одеяние — длинную просторную рубашку цвета лазури. Оставшись в одних широких штанах, напоминавших струящуюся юбку, фаворит подошёл к овальному зеркалу работы горных мастеров гномьего царства — Индорффа. Зеркало стоило баснословные тысячу золотых, поскольку отражало того, кто глядел в него, без малейшего искривления. Князь смотрел в своё отражение, поджав губы. Он прекраснее обоих Кальдер-Руа, вместе взятых. И он им не проиграет. Брачный браслет Эммануил оденет на его запястье и ни на чьё больше. Позади него захлопотал Вальхид, командуя созванной в спальню Альбас-Кларэ прислугой. В огороженную от остального пространства часть спальни, где прямо в полу размещалась мраморная чаша купели, потянулась вереница рабов с вёдрами горячей воды. Вскоре по спальне распространился аромат масел, щедро разлитых в водах купели. Просеменивший к фавориту Вальхид помог освободиться князю от остатков одежды. Лазурный шёлк лужицей растёкся у ступней Бонаэлля. Преступив через неё, Альбас-Кларэ направился к купели. В спальне остались лишь банщик с массажистом, быстро бухнувшиеся вампиру в ноги. Все трое были евнухами, никого другого Чёрный принц к своему фавориту бы не допустил. У самой чаши купели замер, стоя на коленках, одетый в одну набедренную повязку Азимель. Любимец фаворита скромно потупил глаза в пол, ожидая, когда его господин войдёт в воду. Альбас-Кларэ стрельнул взглядом в сторону Вальхида. Глава его гарема был весьма предупредителен. Позаботился и об его удовольствии и о подзарядке. Благосклонно кивнув главе гарема, князь неторопливо вошёл в воду. Получив от него разрешающий знак, Азимель быстро скользнул вслед за ним в купель. Оказавшись в самой глубокой части чаши, фаворит лёг спиной на воду. Золотые пряди солнечными протуберанцами растеклись по бокам от его головы. Азимель восхищённо замер рядом, млея от желания дотронутся до своего божества. Осмелев, он таки потянулся к одной из золотых змеек и пропустил её сквозь пальцы. Змейка, пощекотав его, отдёрнулась прочь, словно живое существо. Бонаэлль встал на ноги, мокрые волосы облепили спину и плечи. Кровавый рубин в кольце его соска блеснул тёмной каплей крови на мраморно-белой коже. — Иди сюда, — позвал он вибрирующим голосом. Азимель с готовностью повиновался, толкнув себя к нему и едва не ушёл с макушкой под воду. Вампир был на голову выше него. Там, где вода доходила князю по грудь, Азимеля она накрывала почти полностью. Альбас-Кларэ выловил его из воды за длинную белую косу, подтянул к себе и прошёлся языком по ямке под ключицей. Азимель застонал, с готовностью подставляясь его клыкам. От нетерпения он вонзился в его шею слишком глубоко и человечек, придушенно ахнув, забился в его руках, поднимая волну. Вампир прижал его к себе сильнее, развёл коленкой ноги, заставляя обхватить себя ногами вокруг чресел и прошёлся головкой вставшего члена по ложбинке между ягодиц. Перестав дёргаться, Азимель протяжно застонал, пытаясь сам насадиться на член. Пульсировавший анус жаждал долгожданного соития. Альбас-Кларэ рыкнул, не отрываясь от шеи наложника. Пальцы Азимеля прокрались к его плоти и умело направили естество князя в нужном направлении. Бонаэлль вошёл легко, что свидетельствовало о том, что блондин подготовился к исполнению своего долга. Азимель насадился до упора, довольно вздохнул и нетерпеливо поёрзал, предлагая хозяину начать пляску тел. Фаворит умудрился хмыкнуть, не разжимая зубов и сделал первый толчок. Пожалуй, он будет скучать по этому белоголовому искусителю. В сознании мелькнула и погасла мысль, что стоило бы поберечь полюбившегося ему человека. По сути, оба они были рабами сложившихся для них обстоятельств. Насытившись и выйдя из тела наложника, он развернул его и ткнул грудью в борт чаши. Азимель с готовностью оттопырил зад. Толчок бёдер заставил его взвизгнуть. По худому плечу из ранок, оставленных клыками князя, стекала в воду кровь. Не покидая обжимающего тепла, вампир провёл клыком по собственному запястью. Пустив наружу тонкую струйку крови, он поднёс руку к его губам. — Бери, — велел он с придыханием. Возбуждение кружило ему голову не хуже вина. В глазах Азимеля мелькнуло ошеломление, быстро сменившееся вожделением. Никто и никогда в гареме не слышал о том, чтобы Альбас-Кларэ делился с кем-либо из своих рабов драгоценным даром детей ночи. Азимель припал губами к запястью хозяина. Несколько глотков — и Бонаэлль отстранил его сам. — Хватит. Он поднял мокрые белокурые пряди, выбившиеся из косы наложника и удовлетворённо кивнул. Следы от укуса на шее Азимеля затягивались на глазах. Крепко сжав талию парня, князь продолжил неторопливо вбиваться в его тело. Тягуче, жарко, сладко, постепенно наращивая темп. Вальхид, зайдя за ширму, ограждавшую чашу купальни от остальной спальни, улыбаясь, потёр руки. Похоже, его хозяин пришёл в норму. Прислушиваясь к стонам и вскрикам Азимеля, на фоне гортанного рыка Альбаса-Кларэ, глава гарема сделал знак банщикам и массажисту заткнуть уши. Нечего было подслушивать чужие радости.  *** Пока Бонаэлль приводил растрёпанные чувства в порядок и набирался трезвой злости для борьбы с близнецами Кальдер-Руи, последние возлежали на ложе в спальне Эммануила Вальдер-Руа, лениво следя за тем, как тот одевается. Близнецы не покидали постели принца Морригана с того самого момента, как прибыли в вотчину наследника королевы Алиссанды. Замок Арилорр-Наар восхитил близнецов своей суровой красотой и они пожелали задержаться подольше. Их желанию продлить своё пребывание в гостях у принца Морригана немало способствовал интерес, проявленным Эммануилом к прелестям наследников южной короны. Начав с сестрицы в первую же ночь под крышей королевской резиденции в столицы Морригана, Эммануил быстро заполучил в свою постель и второго Кальдер-Руа, оценив мастерство обоих соблазнителей на высший бал. Оба были горячи, как зной, и невероятно изобретательны в утехах. Справедливо решив, что утаить бурно начавшийся роман с наследниками Руэрнага в королевском дворце долго не удастся, Эммануил сам предложил матушке позволить Кальдер-Руа погостить Арилорр-наар подольше и Алиссандра согласилась. Королева всё ещё думала над тем, что же ей делать со свалившимися ей на голову потенциальными женихом и невестой. Потому с радостью сбросила их на руки сыну, взяв с того слово, что он приложит все силы к тому, чтобы сберечь наследников Белириана в целости и сохранности. Свою клятву принц держал. Наследников Руэрнага охранял лично, не выпуская из своих покоев и распиная на ложе третьи сутки подряд. Но пришло время заняться делами, оставив юных любовников отдыхать после праведных трудов. Натянув штаны и рубашку, Эммануил повернулся к близнецам. Оба лежали, тесно прижавшись друг к дружке, переплетя длинные стройные ноги. Вальдер-Руа залюбовался близнецами, столь похожими друг на друга. Отличия имелись лишь в наличии у Элоизы роскошной груди и родинки у ямки пупка. На торсе у Манфреда вилась родовая тату в виде сложной геральдической вязи. Пупок принца окружал лёгкий пушок тёмных волос, что дорожкой спускался к паху. Тело Элоизы было гладким, как у младенца. Вместилища соблазна, способные свести с ума кого угодно. Эммануил улыбнулся с самодовольством охотника, добывшего редкостную дичь. Он уже знал о том, какое предложение сделал Белириан его матери и думал о том, что намерен преподнести матушке свой сюрприз. Не удержавшись, он вернулся к постели и склонился над любовниками. Элоиза тут же протянула руки, втягивая его к ним на измятые жарким соитием простыни. Он не дал увлечь себя в новую любовную баталию и, раздав каждому из близнецов по долгому поцелую, выбрался из рук принцессы. — Я распоряжусь, чтобы завтрак вам принесли сюда, — сказал он, завязывая шёлковый платок на шее. — Понять так, что ты не составишь нам компанию? — протягивая слова спросил Манфред, играя локоном сестры. — Я должен заняться делами, что накопились, пока я отсутствовал в Арилорр-наар. — А зачем тогда держать столько челяди, если они не могут следить за замком в твоё отсутствие? — Элоиза обиженно надула губки, Манфред охотно улёгся на плечо сестры. — Кое-какие дела я не могу поручить кому-либо иному. — Так поручи их своему красавцу князю, — Манфред облизнулся на сосок сестры, заманчиво реявший рядом с его носом, — он сам со всем справится. Он ведь у тебя вроде управляющего? — Не совсем, — Вальдер-Руа ухмыльнулся. Он не сомневался в том, что оба наследника Руэрнага отлично знают, кем был для него Альбас-Кларэ. — Наэлле может справиться со многим, но только я управляю замком и землями провинции. Когда придёт ваше время править, вы оба будете знать, какие дела следует делать лично, а какие можно переложить на плечи исполнителей. — Исполнителей, которых к тому же можно укладывать на своё ложе. Как твоего золотоволосого полукровку. — Не советую награждать князя этим эпитетом, глядя ему в глаза, — Эммануил благодушно рассмеялся, — он не любит, когда ему напоминают о его эльфийских предках. А вот комплименты его красоте можешь делать. Они ему нравятся. Вальдер-Руа поправил манжеты рубашки и вышел из спальни, пообещав напоследок, что вскоре вернётся. Оставшись наедине, близнецы, сбросив сытое благодушие, обмякли на подушках. Манфред застонал, потирая поясницу. — Этот монстр едва не сломал мне спину этой ночью. — Придётся потерпеть, братец, — Элоиза, в отличие от своего близнеца, близостью с неутомимым наследником Вальдер-Руа была довольна. — Тебе легко говорить, не ты подставляла зад. — Мне и не требовалось. Для этого в постели был ты. — К твоему сведению, я люблю брать сам, а не давать, — сварливо выцедил принц, — а этот увалень ни в какую не согласен быть нижним. — Зато как верхний он весьма хорош, — принцесса потормошила брата за щёку. — Хорош, — Манфред, ворча, вывернулся из её рук, — да только мы сюда не за удовольствиями прибыли. Надеюсь, ты не забыла, какое задание дал нам дед? — Все идёт, как и задумано. Эммануил пал к нашим ногам, королева-мать ломает голову над выбором, которого на самом деле у неё нет, не меня же ей в супруги брать, в конце-то концов… — …остается сущая ерунда, — подхватил Мандрег, — найти пробудившийся Страж Камень и Дом без хозяина, где находится нечто, что так жаждет заполучить наш монарший дедуля. Может просветишь меня и расскажешь, что же на самом деле ищет король? Принцесса нахмурилась, глядя на брата. — С чего ты взял, что я смогу удовлетворить твоё любопытство? — С того, что дед всегда откровенничал с тобой больше, чем со мной. Почувствовав обиду в его голосе, Элоиза скользнула к брату. — Я не стала бы таить от тебя секреты, братец, — промурлыкала вампиресса, нависая над его лицом, — ты же знаешь. «Мы одни против целого света… — …и никому не встать между нами», — продолжил он придуманную ими ещё в детстве клятву. — Никому, — томно прошептала она, касаясь его лица. Их губы слились, и Манфред увлёк сестру в долгий, совсем не братский, поцелуй. *** Эммануил успел погрузиться в бумаги с головой, прежде, чем Бонаэлле соизволил предстать пред его светлые очи. Появление своего фаворита на пороге кабинета принц встретил раздражённым ворчанием. — Где ты пропадаешь, когда мне нужен? — А ты где, когда нужен мне? — смело огрызнулся Альбас-Кларэ. Наследник удивленно поднял глаза на зарвавшегося князя. — Что? — к подобному тону фаворита он не привык. — Если я тебе больше не нужен, ты мог хотя бы сказать мне об этом в лицо. Я служил тебе верой и правдой, ты мог бы проявить ко мне хоть немного уважения. Вальдер-Руа смешался. Стрельнув в него взглядом из-под ресниц, Альбас-Кларэ понял, что выбрал правильную тактику. Эммануил имел совесть устыдиться, пусть ненадолго, но ему и этого было достаточно. — Мне следует собрать свои вещи? — трагическим голосом завершил фаворит. — Сколько у меня времени? Наследник Морригана поднял бровь. Вспыхнувший взгляд принца прошёлся по идеально подобранному наряду князя, не скрывавшему стройного тела, золоту волос, волной спадавших на плечи и грудь, и вновь поднялся к лицу полукровки. К глазам с поволокой и манящим влажным губам. Князь имел вид страдающей экзотической пташки. Пташки, к ногам которой пал бы сам Князь Тьмы. — Я огорчен, если расстроил тебя, — сказал наследник, поднимаясь с кресла. — В паху потяжелело, словно и не было двух ночей без сна в объятиях близнецов Кальдер-Руа. — Иди ко мне, мой сладкий сон. Бонаэлль, затрепетав, устремил себя в объятия принца. В глазах сверкнул победный огонь. Он недаром загонял банщиков и Вальхида, готовясь к их встрече. Выглядел фаворит как само божество любви. Принц заключил его в кольцо рук и припал к губам, наслаждаясь податливым телом. Князь изогнулся, заглядывая в его лицо. — Я всё ещё нужен тебе? — спросил требовательно. — Ты моё наваждение, — заверил Вальдер-Руа, задирая длинный подол его одежд. Как и предполагалось, под ними на бесстыднике ничего не было. Доступность обнажённых ног и вставшей плоти опьяняла, лишая разума. Вальдер-Руа, приподняв любовника, позволил фавориту оплести его ногами. Бонаэлле припал к мочке его уха. Он знал, где находятся особо чувствительные места на теле принца. Знал все, в отличие от своих соперников. Эммануил отнёс его к столу, нетерпеливым жестом смахнул бумаги на пол и уложил на спину. — Всё ещё хочешь уйти от меня? — спросил хрипло, с силой покручивая сосок с кольцом, выпиравший сквозь тонкую ткань рубашки фаворита. Вместо ответа Бонаэлль широко развёл коленки, уперев ступни в стол: стыд был утерян давно, и рванул завязки его штанов, ширинку которых топорщил рвавшийся наружу предмет особой гордости Вальдер-Руа. Принц, рыкнув, отстранился, позволив ему заголить свой пах и обхватить в ладонь потяжелевшее естество с побагровевшей, влажной головкой. Эммануил потянул руку к его лицу. Обхватив его за запястье, Альбас-Кларэ втянул в рот пальца наследника, облизал их и потянул вниз, показав, чего ждёт. Глаза Эмманула потемнели, наливаясь багрянцем. Нагнувшись к подрагивавшему животу фаворита, он оставил на нём широкий мазок языком у пупка и, обхватив за бёдра, резко дёрнул на себя, насаживая на пальцы пульсирующим тугим отверстием. Коротко вскрикнув, князь закинул руку за голову, цепляясь за край стола. Долгих прелюдий наследник не терпел. Поёрзав пальцами в тесной глубине, растягивая под себя и для себя, монарший сын счёл фаворита готовым и пальцы сменило касание упругой горячей плоти. Толчок — и естество Вальдер-Руи заполнило его до глухого шлепка яиц о промежность. Фаворит застонал, поддаваясь вперёд. На губах Альбаса-Кларэ заиграла победная улыбка. Он всё ещё был желанным, и, если наберётся терпения — достигнет своей цели и утрёт своему гордецу-отцу нос!