***
Крик телефона заставил меня открыть глаза. Нащупав в кармане сотовый, я поднес его к уху, намеренно не нажав на зеленую. Мне нужно окончательно проснуться, чтобы ответить. Я никогда не отвечаю на входящие, не глядя от кого звонок, не беру трубку от неизвестных мне номеров и не перезваниваю. Это кажется мне лишним. Пока в ухо пиликала стандартная мелодия самсунга, я нехотя открыл глаза. Ну же, Сын Хен, какой-то сволочи ты еще нужен. Я проснулся окончательно, когда на экране увидел имя «Чхве Иль Хун». В голове пронесся ураган мыслей и догадок. С какой целью он тревожит меня опять, после того, как видел всего пару часов назад? Не найдя лучшего ответа, чем пообщаться с виновником моего преждевременного пробуждения, я нажал «ответить». — Слушаю, — я стараюсь звучать уверенно, но в то же время безучастно. — Здравствуй, Сын Хен. — Секундная пауза и он уже переходит к делу. Как прозаично и предсказуемо с его стороны. — Я надеюсь, ты сейчас у себя дома, готовишься ко встрече или, по крайней мере, помнишь, что тебе она предстоит. В пять часов мы ужинаем с семьей Квонов. Я пытался прогнать эти мысли весь день, закапывал их там, откуда они и порождались, списывал все на вспыльчивость, но сейчас мои опасения и переживания вернулись ко мне бумерангом. Глубоко в душе я надеялся, что цель его звонка совсем не та, какой она оказалась. Пытаясь звучать представительно и не показывать свое задетое чувство гордости, я вспомнил, что встреча с якобы невестой назначена на завтра, про сегодня Иль Хун не говорил ни слова. Это был мой единственный аргумент. Если его можно было таковым назвать. — Если ты думаешь, что из-за твоих скачков в расписании, меняется мое, ты ошибаешься. — Ты о чем? — его тон был раздраженным, как будто лишняя минута, проведенная со мной, пусть даже и на телефонной линии, доставляла ему массу неудобств, отрывая от государственной важности дел. Я выдохнул. — Я помню, что сегодня ты что-то мямлил про встречу, которая должна состояться завтра, а не спустя пару часов после твоего вердикта. С обратной стороны провода слышался сдавленный смех. Он глумился надо мной. Я даже мог представить, как он закатывает глаза, сидя в своем кожаном кресле. — Ты что, уснул? — Ага, — на автопилоте пробормотал я. — Тогда у тебя в запасе 3 часа. Завтра уже наступило, Сын Хен. За тобой заедут. Он отключился. Перед этим я услышал, как кто-то звал его имя, будто прося подойти или, наоборот, разрешения, чтобы войти. Я перевернулся на другой бок, в сторону окна. Солнце сияло ярко. Маленькая стрелка часов была на двойке, поэтому, я бы скорее подумал, что уснул всего на полчаса, если бы не знал свой природный механизм. Когда я засыпаю, могу проспать сутки, ни разу при этом не проснувшись. Не то, чтобы я уставал, и от этого организм требовал большего времени для пополнения энергии, не то, чтобы я любил поспать. Это то, что в состоянии контролировать только будильник. В доме стояла немая тишина все то время, пока я собирался. Причесавшись и даже обувшись, я посмотрел на часы. К пяти часам оставалось 20 минут, и я решил немного расслабиться — включил Синатру. Тот же трек, на котором остановился вчера. Разодеваться мне не было причины, так как я даже не хотел никому понравиться. Черные брюки и синий ангоровый свитер были моим максимумом на сегодняшний вечер. Откровенно говоря, сегодняшним вечером я как никогда хотел слинять в другой мир, где все обустроено не так, как здесь. Где есть способы самовыражаться за свой счет, а не за чей-то. Где ты не зависишь от пана, а сам делаешь то, что можешь, по той мере, которую осилишь. Френк Синатра затих, что означало низкую зарядку планшета. Приклеившись к черному креслу в гостиной, я не спешил пойти и достать зарядное устройство или же высунуть из кармана телефон и возобновить звучание музыки, хотя секундная тишина начала прилично капать на нервы. Чувство раздражения сменилось тряской. По большей степени, меня трясло от безысходности и возможных вариантов развития событий сегодняшнего вечера. Наблюдая за большой стрелкой часов, которая уже почти дошла до двенадцати, мое сердце пропускало удар за ударом, при каждом из которых я материл Иль Хуна и мысленно кидался в него огненными шарами. Я мог бы просто ему все высказать: какой он скупой и зажиристый ублюдок, черствый и двуличный голос народа, который и не знает, что такое голос своих собственных детей, но для меня бы все это закончилось не больше, чем помойными трущобами с маловероятной видимостью хоть когда-нибудь выйти в свет. Конечно, для прессы я бы пропал без вести, меня бы сбила машина или того хуже — расчленили, повесив далеко в лесу. Такой участи для себя я не хотел, поэтому все, что мне приходилось — соглашаться со всем дерьмом, которое пихали в мою жизнь. Эта жизнь мне принадлежит? Иль Хун ждал меня внизу ровно в пять. Не знаю, почему он не сказал приехать прямо к ресторану, видимо, боялся, что я сбегу в какой-нибудь клуб, а ему придется выкручиваться перед невестой и ее мамашей. Когда я сел в машину, он молча кивнул, как будто одобряя то ли мое присутствие, то ли мой ангоровый свитер. Пару минут мы ехали в тишине. Я рассматривал душный мегаполис и ловил на себе лучи солнца, которое еще было предельно высоко в небе для пяти часо. — Сколько ты знаешь о Квонах? — А? — Иль Хун внезапно нарушил тишину, поэтому я не успел осмыслить его вопрос. — Сколько человек входит в семейство Квонов? Чем они занимаются? Кто, в конце концов, твоя будущая жена? Хоть что-нибудь гуглил? При слове «жена» мои зубы сжались. Я кинул на него злобный взгляд, говорящий о том, что зря он сейчас об этом упоминает. Как будто сам не знает, каких адских усилий мне стоит придерживаться его плана. Но он выражает искренний напор, выпучивая свои глаза, как бы намекая мне поторопится с ответом. Такие люди, как он, не привыкли ждать. — Нет, — односложно отвечаю я. Он отворачивается от меня на пару секунд и громко вздыхает. Громко шуршит, достает из портфеля какие-то бумаги и протягивает их мне. — На, ознакомься. — Его глаза ползут вверх. — Я так и знал, что ты ни на что не способен сам. Я забираю бумаги, а все нутро меня начинает закипать. «Ни на что не способен…». Ты не давал мне возможности самовыражаться ни разу за всю мою сознательную жизнь! Мои увлечения ты подавлял или по своим меркам пытался подкупить. Лепил из меня то, что сам хотел. Смотри, все что сидит возле тебя — твоя работа! В руках у меня два листа бумаги. На первом — информация о родителях, на втором – о детях. Квонов оказывается четыре. Их отец — председатель компании по недвижимости, а мать — владелец четырех бутиков в Сеуле и Пусане. Родители выглядят молодо и свежо. Я уже завидую их детям, которые счастливы, имея возможность желать доброе утро и папе, и маме. Когда дело доходит до второго листа, я медлю, не решаясь прочитать его содержимое. Лицо скривилось в неприятной мине, как будто меня заставляют кушать лимон, и отворачивается в сторону, чтобы не видеть и не читать. Боковым зрением я могу заметить, как Иль Хун сверлит меня взглядом, и, кажется, презирает, чувствуя, что едет с психически больным или неуравновешенным человеком. В профайле глаза первым делом натыкаются на имя «Квон Дами». От этого становится не по себе. Хочется открыть дверь и убежать, не оборачиваясь. Но вместо этого я возвращаюсь в прежнее положение и продолжаю читать, так как этот вариант — единственное, что мне остается. Ей двадцать семь лет, как и мне. От этой мысли я фыркнул и закатил глаза. Почему-то мне захотелось облить себя холодной водой. То ли, чтобы остудить свои мысли, то ли потому, что этого я не смогу сделать при нашей первой встрече с этой барышней. Дами заканчивает учебу в университете Хангук. Я задумался о том, сколько же времени я не был в своем универе и сразу пропустил этот пунктик, решив, что такая задача для меня сейчас — невыполнима. Не в силах заставить себя прочитать что-то большее о моей предстоящей партии, так как это меня не так ужи и интересовало, я перевел взгляд на ее фото. Мне было жаль, что это только портретное изображение, так как мой мозг уже живописно рисовал картины, как я трахаю ее в одном из клубов, а она стонет подо мной, шепча, насколько же я великолепен. Пожалуй, это бы оказалось единственным не недостатком, если бы ее формы были хоть чуть-чуть приближенными к Меган Фокс. Заключительным на листке оказался парень. Пробежав глазами по его профайлу, я удивился, как много о нем написано. На фото он ярко улыбался, сверкая деснами. Из-за его широкой улыбки, почти не было видно глаз. «Квон Чжи Ен», — прочел я в верхней строке. Этот темноволосый парень — брат моей невестушки. Он безумно похож на свою сестру, вот только на два года младше — ему двадцать пять. Невольно задержавшись на дате его дня рождения, я подумал, что он уже совсем скоро — через месяц. Я поглощал информацию о нем взахлеб, с каждым предложением все больше округляя глаза. Этот мальчишка уже окончил университет и недавно представил публике свою линию одежды. Каково было мое удивление, когда возле его имени я увидел слова «айдол и композитор». Когда он все успевает? — Ах, да, ты должен знать Чжи Ена. Ну, или Джи Дрэгона. Он сейчас топовый айдол, — Иль Хун бормотал себе под нос, как будто мое присутствие его совершенно не волнует. — С какой стати? Он действительно думает, что я интересуюсь теми бессвязными писклями, что предлагает слушать наша страна? Я выше этой ерунды. Оставьте их страшненьким подросткам, которые, вместо того, чтобы заниматься собой, тратят все бабло на разукрашенных мужебаб. — Брось, Сын Хен, кто в наши дни не знает Джи Ди? — он все так же продолжать бормотать себе под нос, теперь уже копаясь в своем айфоне. — Я. — Мне было неинтересно дальше продолжать разговор, да и ему, похоже, тоже, поэтому остаток пути мы проехали, роясь в своих телефонах. Он, явно, решая свои невъебись какие важные дела, а я, чтобы просто создать видимость занятого человека. Хотя кого я обманываю? Когда мы выходили из машины, Иль Хун сказал, что мой брак — очень важная сделка. И тонко дал мне понять, что если я наломаю дров — расплачиваться придется тоже мне. Мог и не говорить — я прекрасно все знал и без его угроз. Ресторан, в который мы пришли, не был вычурным, но нотки абстракционизма в нем присутствовали. Как по мне, интерьер уже делал его вкусным. Мы прошли в темно-зеленую комнату вслед за молодым человеком в коричневом костюме. Я про себя фукнул, отмечая, как ужасающе смотрится на нем эта цветовая гамма. Мы ожидали Квонов в полнейшей тишине. Я смотрел прямо перед собой, изучая предметы декора и сервизное оформление стола. Бокал для вина — единственное, что мне пришлось по вкусу. Иль Хун то нервно смотрел на часы, то теребил свой галстук. — Опять хлопковый, — стараясь прозвучать как можно более саркастически, я первым нарушил тишину. Он перевел свой взгляд на меня. Внутри что-то кипело каждый раз, когда я видел его в костюмах с этими самыми хлопковыми галстуками. Очевидно, сегодня я не совсем смог сдержать свои эмоции. — Не в синтетических же мне ходить, — пфыкнул он, как будто подчеркивая мою юношескую глупость. Я пустил иронический смешок, насмехаясь над ним. — У тебя хорошо получается, — с неподдельным презрением я посмотрел ему прямо в глаза. — Всю жизнь притворяться, будто ничего случилось. Это явно в твоей компетенции. Он определенно не ожидал такого напора с моей стороны, поэтому удивленно вскинул бровями. — Сын Хен, сейчас не лучшее место… — А когда будет лучшее? Ты же не потратишь на меня ни секунды своего свободного времени. — Ты предлагаешь здесь говорить о галстуках? Он издевается? Я стукаю кулаком по столу и нервно сжимаю челюсть. — О каких нахер галстуках? Мать! Мать — единственное, что держит меня здесь, ты можешь обработать это своими крохотными извилинами? Я перешел на тихий крик. Мне было плевать на встречу, на ее важность, на то, что я могу наговорить Иль Хуну, но никогда не было плевать на мать. Сдерживая себя, чтобы не плюнуть ему в лицо, я завершил свою такую короткую тираду. Мои глаза испепеляли его ошеломленное лицо. Характер холерика в чистом виде должен был сказаться на его поведении, но, похоже, не в этот раз. — Здравствуйте, — в дверном проеме появился невысокого роста мужчина, кланяясь в 90 градусов. Следом за ним я уловил две копны темных волос. Иль Хун резко поменялся в лице, немедленно срываясь с места, и чуть не подбегая к мужчине. Они тянут друг другу руки и здороваются. Во время приветствия он кидает на меня многозначительный взгляд, который заставляет меня встать и проделать то же, что и он. — Здравствуйте, — спокойно говорю я, легко сжимая руку мужчины. — Меня зовут Сын Хен, — на секунду запинаюсь, — Чхве… Сын Хен. Мужчина одобрительно кивает и отходит в сторону, уступая проход женщинам. Первую я заметил его жену. Женщина соответствовала своему изображению на фотографии — такая же миниатюрная и улыбчивая. На ней было светло-розовое платьице свободного покроя, что делало ее еще моложе и красивее. Она поклонилась и украдкой посмотрела на свою дочь. — Дами? — улыбаясь, позвала она девушку, которая пряталась за ее спиной. — Здравствуйте, меня зовут Квон Дами, — передо мной показалась девушка, невысокого роста, со средней длины распущенными волосами. Одета во все черное, как будто на похороны пришла. Я нашел в этом нотку иронии, и подумал, что в таком случае, и себе было бы логично выглядеть более траурно. Оглядев ее с ног до головы, я поморщился в осознании, что на Меган Фокс она далеко не походила. Последний огонек надежды погас, так и толком не загоревшись. Девушка смущалась и мялась, как перед хахалем, кем я, собственно, не являюсь. Это бизнес, она не понимает? — Мы ждали вас, — на лице Иль Хуна сияет наигранная улыбка, отточенная годами. — Присаживайтесь. Он указывает Квонам на стол, где они начинают занимать свои места. Дами садится возле меня нехотя, как бы сомневаясь, перед этим кинув взор на свою мать. Я ощутил на себе ее улыбку, и это уже взбесило меня. Когда дело доходит до бизнеса, давайте быть серьезными. Мы же не в цирк пришли. За круглым столом все расселись с удивительной точностью, как бы подчеркивая намерения этой встречи. Квоны расположились сразу напротив меня, сидя вместе. Слева от них сидел Иль Хун. По правую руку от Квонов сидела их мечтательная дочь, которая так и не могла перестать улыбаться. Было ли это смущением или признаком долбоебизма, я так и не понял. Просто старался меньше смотреть на то, на что мне придется смотреть остаток своей жизни. О, Господи. Между мной и Иль Хуном остался один пустой стул. При мысли об этом я невольно посмотрел на отца Дами. Он, как будто понимая, в чем заключается мой торопливый взгляд, прояснил. — Ах, этот мальчишка… — он стукнул себя по лбу и мне, почему-то, показалось это забавным. — Простите Чжи Ена. В последнее время он везде опаздывает из-за плотного графика. Я кивнул головой, как бы соглашаясь и понимая факт занятости их сына, но внутри обматерил его за то, что задерживает встречу. Мне не очень-то хочется здесь торчать. — Давайте начинать без него, он вскоре к нам присоединится, — в этот раз голос доносился из-за моего плеча. Не знаю, по инерции, или чтобы еще раз убедиться в не особой сексапильности своей невесты, я повернул голову и наткнулся на ее улыбающуюся рожу, которая буравила взглядом Иль Хуна. Ааах, почему так раздражает? — Что ж, тогда давайте приступим к ужину, — Иль Хун позвонил в колокольчик и спустя пару секунд нам показался еще один молодой человек в отвратительном коричневом костюме. Сказать, что это смотрелось, как минимум, отвратно, то же самое, что назвать скунса приятно пахнущим. За ним присунулись еще двое в таком же одеянии, расставляя на столе закуски и различные блюда. Насколько я понял, меню было заказано еще до нашего прихода. Когда официанты ушли, я подумал, что наступит то самое неловкое молчание, когда все будут проглатывать пищу, притворяясь, что это невесть как вкусно, хотя, на самом деле, никому в горло и кусок лезть не будет. Но, к моему удивлению, начать разговор попытались практически сразу. — Дами очень нравится Сын Хен, — уверенно сказал Квон-старший, как мне казалось, ожидая от меня ответных действий. Я попытался скорчить что-то вроде смущения, но сомневаюсь, что у меня удачно получилось. Еще раз взглянув на мою избранницу, я решил, что мне срочно нужно поесть. Я положил кусочек стейка себе в рот. Вкусно. Наконец-то я понял настоящий смысл пребывания здесь. — Сын Хен тоже расхваливал Дами, — на этом моменте я подавился стейком и ситуация вышла как-то не очень удобной. Что он сказал? Врать у него уже в привычку вошло? Мой кашель заставил всех пошевелиться на своих местах. Вроде бы и помогли бы чем-то, но не знают как именно. Я бы подсказал: свалите к чертам! Пока Иль Хун пытался извиниться за мое поведение, Дами начала усердно стучать мне по спине, пытаясь создать вид, что помогает. Прикосновения сами по себе мне неприятны, а уж тем более от нее, так что я, выкручиваясь в разные стороны, пытался сбросить ее руку. Кажется, она не поняла моих действий и расценила их совсем наоборот. Хлопки по моей спине становились все сильнее, и я порядком удивился, откуда у девушки столько силы. Когда я наконец-то издал последний хриплый звук, осознал, что на меня таращатся удивленные глаза присутствующих. Я не считал надобным извиняться, поэтому просто кивнул, натягивая что-то вроде полуулыбки. — Ты в порядке? — голос Дами опять доносился со стороны. — Да, — ответил я не столько ей, сколько остальным, чтобы мы наконец-то могли перейти к сути разговора и не сосредотачиваться на моей неопытной реакции на вранье Иль Хуна. Мой жест подействовал относительно хорошо, не считая того, что вместо брака, Квоны с Иль Хуном обсуждали свои деловые вопросы. Похоже, поженить детей — всего лишь формальность. От этого мне стало как-то не по себе. Нет, это не обида, скорее разочарование. Ведь я практически панически сдерживал себя, чтобы не испортить хваленое лицо Чхве. Мимолетно я ловил на себе взгляды Дами, и это заставляло меня раз за разом пить вино, чтобы пища могла спокойно попасть в желудок. — Это сюда? Или туда? — громкий голос прервал всепоглощающую беседу и заставил прислушаться к тому, что происходит за дверью. Незамедлительно в нашу комнату вбежал чудной парнишка с красными волосами. Он говорил громче, чем остальные, и это вызвало повышенное внимание к его персоне. На парне были клешные штаны, которые едва доставали до косточек ног и огромные туфли. На его тоненьких ножках они смотрелись театрально смешно. Белая рубашка, заправленная внутрь, была немного расстегнутой и обнажала кожу молодого человека. В этом забавном прикиде мальчишка-Шапокляк вызвал во мне смешок и, сам того не понимая, немного приподнял настроение. — Простите за опоздание, — он быстро поклонился и поспешил сесть за свободный стул. Тот самый, что находился между мной и Иль Хуном. — Рейс из Таиланда задержали. Несомненно, это был Чжи Ен. Квоны сильно походили друг на друга, и я опять-таки позавидовал их семейной схожести. Чжи Ен развел руками, добавляя, что управление самолетами — не его самая сильная сторона, на что остальные рассмеялись. Квоны казались веселыми и улыбчивыми ровно настолько, чтобы я не смотрел на Иль Хуна весь вечер. Куда приятнее было наблюдать как мать и отец Дами улыбаются друг другу. С приходом Чжи Ена все как-то оживились и все даже начали обсуждать бытовые вещи. Пока мать Чжи рассказывала о каком-то забавном случае в ее бутике, ко мне обратился красноголовый паренек. — Ты — Сын Хен? — его тон не казался мне дружелюбным. На лбу появилась маленькая морщинка, и от этого его вид казался довольно-таки озадаченным. — А ты, айдол, очевидно, не обладающий сверхспособностями? Он сузил глаза, и спустя пару секунд принялся разжевывать пищу, перед этим одарив меня многозначительным ответом: — Не смешно.***
— Пусть дети познакомятся поближе, — сказал Иль Хун. Дами захлопала в ладоши, а я только выдохнул. Наверное, она и вправду на меня запала. Иначе, как объяснить то, что она не может отвести от меня взгляд весь вечер? — Да, пусть встретятся как-нибудь в неформальной обстановке, — добавил Квон-старший. Я сделал вид, что не услышал данного предложения и продолжал пить вино, так как сама мысль о том, что я останусь наедине с этим ходячим улыбальником, выворачивали меня наизнанку, едва не заставляя выворотить всю еду, что я съел за сегодняшний ужин. На этом все разговоры о нашем браке закончились. Мне было немного странно, что в месте, где мы собрались обсуждать помолвку, мы говорили вовсе не о ней. Это заставило меня думать, что все уже давным-давно обговорено и до этого дня. — Как же я вкусно наелся, — Чжи Ен закончил с едой и наконец-то издал хоть какой-нибудь звук. Всю трапезу он молчал и наслаждался пищей. Жрал, как ненормальный. Но, из-за его худобы, я бы никогда не смог предположить, что у этого парня такой животный аппетит. — Мне не нравится твое агенство, я тебе уже говорила, — Дами замотала головой и скрестила руки на груди. — Оно от тебя живого места не оставит. У Дракона же должна быть сила издавать огненный рык. А для этого, брат мой, нужно питаться, как следует. — Сравнительно, они святые, — Чжи Ен вскинул руки вверх, показывая всю святость своей компании. — Тем более, с сегодняшнего дня у меня летний перерыв в деятельности айдола, нужно же откуда-то черпать вдохновение на новые песни. Пока они между собой разговаривали, я не знал в какую сторону мне смотреть, потому что получилось бы очень забавное мотание головой. Я не нашел лучшего решения, как опять рассматривал бокал. Наверное, я выглядел круто и очень загадочно. — Что ж, — Квон-старший посмотрел на часы, — нам пора. Было приятно познакомиться с вами поближе. Впервые за весь ужин я посмотрел на Иль Хуна. Мое приподнятое настроение сменилось вселенской печалью и раздражением, когда я увидел его лисьи глаза. Тяжесть и осознание цели встречи навалились на меня тяжким грузом. Как бы я хотел, чтобы это были просто дружеские посиделки. Но жестокая реальность оказалась сильнее моего разукрашенного воображения. — Взаимно, Квон Им Сук, взаимно. — Иль Хун пожал ему руку. Все начали приподниматься со своих мест, и я поступил также. Парень с красными волосами на ходу допивал вино, что-то бубня себе под нос. В кромках души боясь, что после семейного ужина мне предстоит встреча с будущей невестой тет-а-тет, я решил выйти с комнаты последним, тем самым, избегая неловкого положения. Подождав и пропустив Квонов вместе с Иль Хуном, я вознамерился выходить за ними, но заметил одну маленькую худощавую деталь, которая все еще допивала вино и, делала это, кажется, нарочно. — Тебе ведь не нравится Дами? — он поставил бокал и посмотрел на меня как-то высокомерно, с неким неодобрением. Я промолчал. Просто стоял в дверном проеме, полуобернувшись к Чжи Ену лицом. Его руки проскользнули в карманы широких штанин, и из-за этого он был похож на злобного телепузика. Жалкое и хохотливое зрелище. — Так вот, ты мне тоже не нравишься, — Чжи Ен прикрыл глаза и замотал головой со стороны в сторону. — Я знаю о твоих похождениях, — он закатил глаза вверх, вынимая одну руку из кармана, помогая себе жестикуляцией. — Да о них только слепой или глухой знать не может. Какое ему вообще дело? Любящего брата из себя корчит? Я не могу воспринимать его серьезно, когда все, на что он годится — вести детский утренник в садике. Какой еще композитор? Максимум, что может сочинить этот ребенок — четверостишье про ворону и сыр. Я бы хотел рассмеяться прямо ему в лицо, потому что никакого страха и угрозы перед ним я совершенно не испытывал, но красноволосый продолжал говорить на полном серьезе, что еще больше вызывало во мне смех и ликование. — Мы согласились на этот брак только потому, что Дами влюблена в тебя по уши, даже зная то, каким козлом ты являешься, — на секунду он замолчал, как будто бы вспоминая какой-нибудь разговор со своей сестрой и явно осуждая ее решение, клацнул языком. — Если я узнаю, что хоть раз ты ее обидел или, не дай Бог, она мне сама об этом расскажет, я тебе обещаю, на этом свете ты больше не покажешься, — с каждой фразой он подходил все ближе, указывая пальцем на меня. Такая близость немного обескураживала, особенно, когда на последних словах Чжи Ен ткнул своим указательным пальцем прямо мне в грудь. Я не привык, чтобы кто-нибудь прикасался ко мне вот так, просто. Обычно люди не могут стерпеть даже длительного зрительного контакта со мной, не говоря уже о том, чтобы взять за руку, приобнять за плечи. Всю жизнь мне кажется, что моя аура отталкивает людей. Бармен Дэ Сон в баре всегда называет ее «аурой самца». Чжи Ен был смел. И этой смелости хватало ровно настолько, чтобы меня удивить. Его тело было таким тощим, что я одной рукой мог бы сломать его тушу пополам, в случае драки. Про себя я заметил, что если надо будет, он вступит со мной в рукопашный бой. Его смелость и храбрость сыграют ему на руку, чтобы выйти из игры пусть и не победителем, но и не побежденным. Его глаза разгорались жарким огнем, где, несомненно, он был готов меня испепелить. Вся моя забава испарялась мгновение за мгновением, оставляя место только дискомфорту и какому-то смущению. Глаза бегали сверху вниз, и я не мог не поймать его взгляд на себе. Темные карие глаза обжигали меня ненавистью насквозь. Мне стало не комфортно до такой степени, что я сделал шаг назад, уткнувшись спиной в дверь. Когда воздуха было достаточно, чтобы дышать, я не нашел ничего лучшего, чем спросить: — Какого черта ты мне ТЫкаешь?