***
День Малика был дерьмовым. Он лепил из глины какое-то убожество. Он бесился из-за того, что не может лепить из этой дурацкой глины. Это слишком сложно. Рисовать это одно, а лепить совсем другое. После занятий он отправился в автомастерскую, там он убил два часа своего времени. Время, проведенное там, также было ужасным. Он менял клиентам автомобильное масло, проверял, работает ли двигатель и... Ещё была одна девушка. Одна глупая, тупая девушка, которая кричала, что у неё барахлят тормоза. Хотя, если бы они барахлили или не работали то, её бы здесь не было. Зейн стоял и слушал её истерики — делал вид, что слушал — она кричала и кричала своим противным голосом на него. Малик хотел ударить её монтировкой, серьезно, ещё немного и он бы взорвался как атомная бомба. Но после пришёл его босс и отпустил его домой, а девушку взял на себя. Зейн никогда так не радовался в своей жизни, когда уходил с автомастерской. Когда он вернулся домой, он вспомнил о выставке и думал, что хоть она будет менее дерьмовой. Он принял душ, переоделся и надушился духами. Он не знал, зачем как-то наряжается ради этого всего, хотя может быть и знал. Возможно, чтобы произвести впечатление на блондина. Чтобы тот увидел, что он не просто уличный боец, но и личность. Он, мать вашу, духовная сильная личность художника. Сейчас брюнет шёл туда, где была назначена встреча. Возле его любимого парка. Самого прекрасного парка в округе. Конечно, были и другие, но этот запал Зейну в душу больше всех. Через пятнадцать минут он был у цели и видел, что блондин уже тоже на месте. — Пунктуальный? — спросил Зейн, когда подошёл ближе. — Ненавижу опаздывать и тех, кто опаздывает, — ответил Найл. Брюнет кивнул. — Ну и что дальше? Что сейчас будем делать? Хоран стоял и что-то строчил в своем телефоне, затем подняв голову, сказал: — Гарри уже в пути. Через пять минут он будет здесь и заберет нас, — сказал ирландец. — Эм, мы идем на выставку с твоим другом? — спросил Малик. — И с твоим тоже. Ты не знал? Стайлс пригласил его, и он был не против. Малик не ответил. Он смотрел в яркие, стеклянные глаза парня и улыбался сам себе. Потому что сейчас они не казались ему холодными, а были похожи на цвет неба и это явно был прогресс для Малика. Хотя он всё равно будет сравнивать их с чем-нибудь холодным. Брюнет заметил опавшую ресницу у него возле глаза и решил убрать её. Он подошёл ещё ближе и прикоснулся своими длинными пальцами к лицу блондина, чтобы убрать её. — Просто убрал ресницу, — сказал брюнет и отошел обратно от парня. — Ох, эм, спасибо. Да. Спасибо, — терялся в словах ирландец. — В этот момент вы должны были поцеловаться, — крикнул из окна машины подъехавший кудрявый парень. — Ну, знаете, как в кино, — продолжал он. Щеки блондина залились легким румянцем, и он направился к машине Гарри, завлекая за собой Зейна. — Придурок, — сказал Найл, когда сел на переднее сиденье рядом с другом. На заднем сидении уже сидел Томлинсон и улыбался во все тридцать два, когда Зейн сел рядом с ним. — Я всё видел. Всё-всё-всё, — весело прошептал шатен на ухо брюнету. — Иди в задницу. И кстати я в шоке, что ты не сказал мне о том, что тоже идешь. Тебе же не нравится искусство, — воскликнул Зейн. — Не нравится, но меня пригласили. Любой каприз, за чужие деньги, — всё ещё шептал Луи. Стайлс переключил песню, которая играла ранее, и сделал звук ещё громче. Малик узнал эту песню, что сейчас играла. Это была песня: My Chemical Romance – The Kids From Yesterday. Он ясно помнил, как Томлинсон пел её на одной из вечеринок. Малик откинулся на сидении назад и уставился в окно. Возможно, конец этого дня не будет таким убогим, как вся его грёбаная жизнь, думал он.***
— Итак, и вот эту мазню ценят великие художники и ценители прекрасного? — спрашивал Томлинсон у брюнета, указывая ему на картину, на которую казалось просто перекинули краску и сделали разводы. — Это стиль такой. Абстракционизм. Ты поменяешь свое мнение, когда увидишь портреты людей в таком стиле, — говорил Зейн, осматривая картину. Они были в огромном просторном зале, на стенах которого были разные творения известных художников. Стайлс и Хоран пошли в другой зал, оставив парней наедине и... Томлинсон то и делал, что ныл и говорил, что тоже так может. «Опрокинул пару красок, провел пальцем, разбавил водой и вуаля». Зейн лишь закатывал на это глаза. — Я пойду, полюбуюсь на портреты, а то ты их так расхваливаешь, — сказал шатен и оставил Малика теперь полностью одного. Зейн думал, что когда-нибудь и его картины будут так висеть, и это придавало ему некую уверенность и стимул. Никто не поможет ему, кроме самого себя. Никто. — Нравится? — спросил подошедший кудрявый. — Да. Я люблю этот стиль, — просто ответил брюнет. — Прости, что был уродом и всё такое. Ты... Просто извини, если что, — сказал Гарри. Малик повернулся к кудрявому и хлопнул его по плечу. — Всё нормально. Ты меня тоже прости, что отделал тебя тогда, — усмехнулся Зейн. — А вот об этом мог бы и не напоминать. Зейн снова улыбнулся и перешёл к следующей картине. — Ты нравишься Найлу, — начал кудрявый парень. — Он обычно никуда и никого не приглашает, но ты отдельная тема. Просто ты бы мог попробовать, и... Я хочу сказать, не пудри ему мозги. Иногда он становится таким наивным, и это качество в нём такое ужасное, многие пользуются этим... — Особенно, когда лучший друг треплется об этом, — перебил Зейн. — Я не треплюсь об этом каждому. Я сказал это только тебе, потому что ты другой и... Вы с Луи не похожи на всех тех людей, которых нам приходиться встречать каждый день. Вы живые и настоящие. — Тебе нравится Томмо? — в лоб спросил брюнет. — Я... Думаю, да. Правда я еле уговорил его, чтобы он пошёл на выставку и... Мне кажется он против моей компании, — ответил зелёноглазый. — Нет, не думаю, что он против. Я поговорю с ним. Не думай о плохом. Не покажешь мне зал с выставкой Найла? — спросил Зейн, переводя тему. Гарри кивнул. — С радостью покажу. Стайлс привел Малика в другой зал. В этом зале на большой стене было прикреплено множество различных фотографий. Зейн подошёл ближе и пытался рассмотреть каждую. На одной были запечатлены дети, играющие с собакой; на другой молодая пара, пускающая мыльные пузыри со своей дочерью, на третьей был его любимый Ричмонд-парк. Каждая фотография была такой яркой и жизнерадостной и, это было действительно прекрасно. Чертовски прекрасно. Малик прошел чуть дальше и вдруг резко остановился. Его глаза поймали одну фотографию и, на ней был заснят он. Сонный Зейн Малик был на этой фотографии. На этой выставке, на которой сейчас находится большое скопление людей. — Прости, — сказал блондин. Он видел, как кулаки брюнета начали сжиматься и понял, что к чему. — Я не должен был... — Чёрт, когда ты успел? — просто спросил Зейн и, по его голосу не было понятно, злится ли он или же наоборот. — Я сделал фото, когда ты спал и... Я просто распечатал его и потом вставил сюда. У меня не хватало всего одной фотографии, — как-то нервно улыбнулся ирландец. — Здесь была маленькая дыра, из-за которой многое терялось, но ты заполнил это... Ты... — Зе-е-йн, — прокричал Томлинсон и, он бы и дальше продолжал кричать, если бы на него не начали шикать люди. — Простите, больше не буду, — поясничал шатен. — Зейн, я нашел тебя, знаешь, что я скажу тебе? То, что абстракционизм — это охуенная вещь. Я серьезно. Вы видели... Оу, Зи, это ты? — спросил Томлинсон, указывая на фото, где был Малик. — Томлинсон, скажешь ещё хоть слово, и ты труп, — пригрозил брюнет другу. Луи показал ему язык, но сразу же, вспомнил, что он уже не ребёнок, а также то, где он сейчас находится. Томлинсон почувствовал себя глупо. — Слушайте, нам уже нужно идти с Зейном домой, поэтому... — Я подвезу вас, — быстро сказал кудрявый. Малик ничего не говорил, а лишь начал прожигать друга глазами. Потому что насколько он знает, то им обоим никуда не нужно было. — Хэй, нет, спасибо. Мы прогуляемся, — Томлинсон улыбнулся и поцеловал кудрявого парня в губы. Малик и Хоран тупо уставились на них и... Это было неловко. — Может, ещё как-нибудь пересечемся, кудряшка, — сказал Луи, отстранившись от парня и, облизнул свою нижнюю губу. — Эм, да, конечно. Обязательно, — Стайлс был немного в шоке от того, что только что произошло, но он никоим образом не жалел об этом. Малик если честно не знал что делать ему, и он просто... Он обнял парня стоящего рядом с ним и затем быстро отступил от него. Найл был ошарашен и приятно удивлен этому. — Замечательная выставка, Найл. Мне понравилось, и я бы... Я бы с радостью пришёл ещё раз, — сказал Зейн, смотря прямо в ярко-голубые глаза блондина. — Спасибо, правда. И я... Увидимся тогда в субботу, да? Скинете потом адрес? Малик слегка улыбнулся. Он не ожидал, что Хоран всё-таки придет на бой, но маленькая надежда всё же, у него была. — Да, конечно, а сейчас мы пойдем, — широко улыбнулся Томлинсон и потащил брюнета за собой на выход из этого большущего музея. — Что происходит, Луи? — Зейн серьезно ни черта не понимал, что вообще творит его друг. — Колдер прислала смс. Нужно забрать коробки с просроченными продуктами. Через два дня заканчивается срок и ты, — шатен ткнул брюнета пальцем в грудь, — поможешь мне с этим. — Можно было бы попросить и их нам помочь. Подвезти или типа того. Не знаю.... — Они не такие, как мы. Они не заботятся о том, что им сегодня есть. Они могут пойти в шикарный ресторан, и все там будут ходить, и вылизывать их зад, а мы... Зейн, мы другие. — Зачем ты тогда поцеловал кудрявого? — задал Малик, крутившийся на языке вопрос. — Зачем ты обнял блондинчика? — вопросом на вопрос ответил Томлинсон. И оба не знали, зачем и почему. Они просто сделали это. И всё же, если они другие, это же не отменяет тот факт, что они могут нравиться друг другу, думал Зейн. Они все из разных миров, но что если, каждому из этих парней нужно окунуться в мир каждого целиком и... Просто полностью познать его.