***
Утро прокралось в спальню на цыпочках, поглядывая на разбросанную по полу одежду с любопытством. В руках оно несло большого плюшевого котёнка, на груди которого было вышито красное сердце с чёрными точками — прямо как у божьей коровки раскраска. — Мама, — тихонечко позвало утро тоненьким голоском. — Папа! Адриан резко открыл глаза, выныривая из тенёт сна. Ему снилось что-то потрясающе приятное, хотя он почти тут же забыл, что именно. Широкий зевок удалось погасить в подушку, но шорох где-то сбоку не дал уснуть снова — Адриан сел на постели и огляделся. Персональный будильник поглядывал на него, крепко прижимая к груди плюшевую игрушку. — Льюис? — Адриан протёр глаза и посмотрел на часы. — Ребёнок, половина пятого утра. Ты что так рано проснулся. — Кусац, — Льюис, пряча улыбку, снова подёргал за край одеяла. — Инцик! — Инцик? — спросонья не понял Адриан, недоумённо уставившись на сына. — Это что ещё за фрукт? Льюис насупился, помотал головой. — Инцик! На масле! — заявил он уже более недовольным тоном. Под боком у Адриана раздалась возня. Маринетт, потянувшись, тоже села и, прижимая к обнажённой груди одеяло, улыбнулась сыну: — Блинчики хочешь? Лицо Льюиса тут же просветлело, и он радостно захлопал в ладоши, умудрившись не выронить свою игрушку. — Инцики! Инцики! Хотю! — Вот ненасытный животик какой, а, — усмехнулся Адриан и подхватил хихикающего трёхлетку на руки, чтобы усадить на кровать между ним и женой. — Подождать он не может ещё пару часиков? Льюис активно замотал головой. Он со смехом плюхнулся на спину, когда Маринетт неожиданно схватила его за пяточку и принялась щекотать. — Ладно, ранняя пташка, — улыбнулась она. — Сколько стребуем с папы блинчиков? — Тли! — воскликнул Льюис, активно уворачиваясь от щекотки. — Не, больсе! Два! — Два — это меньше, чем три, — назидательно произнёс Адриан и взъерошил ему волосы. — Ну ладно, тридцать два, так тридцать два. Льюис рассмеялся. — Да! Маринетт с усмешкой покосилась на мужа. — В пять утра будешь жарить тридцать два блинчика? Выдержишь ли, дорогой? — Ночью-то выдержал, — хмыкнул Адриан, склонившись к её ушку. — Или ты сомневаешься в моих способностях, дорогая? Зардевшаяся Маринетт смущённо улыбнулась и пихнула его в плечо. — Идите на кухню, я скоро тоже подойду. — Сын! — Адриан сгрёб Льюиса в охапку и поставил обратно на пол. — Кто первый на кухню, тот получит к блинчикам сметану! Ну-ка! Десять раз говорить Льюису не нужно было. Он рванул с низкого старта в сторону кухни так, что только радостный визг: «Уви-и-и-и-и!» оставил напоминание о том, что Адриану тоже следовало бы поторопиться. А не то у Льюиса не заржавеет: сам возьмётся за муку. Вот только вместо блинов родители получат день генеральной уборки кухни. — А вам, мадам, со сметанкой или сгущёнкой? — поинтересовался Адриан, когда уже натягивал домашние шорты. — Не зна-а-аю… Может, с вареньем? Маринетт, которая уже легла обратно, лениво потянулась на простынях, выгибая спинку. Такое соблазнительное зрелище не оставило равнодушным её супруга, и Адриан перед тем, как отправиться на кухню, подошёл к ней и крепко поцеловал. — Варенье — так варенье, радость моя, — улыбнулся он и легонько шлёпнул жену по оголившемуся бедру. — Вставай и присоединяйся к нам. Через десять минут, когда Адриан с видом заправского шеф-повара уже замешивал тесто для блинов, а Льюис, нахмурив бровки, пересчитывал баночки с вкусностями, Маринетт тоже объявилась на кухне. Кутаясь в тонкий шёлковый халат, она поцеловала мужа, потом сына и налила себе воды в любимую кружку. — Как успехи? — поинтересовалась она. — Приступаем к самому главному, — подмигнул Адриан и сосредоточился на плите и выпекании блинчиков. Маринетт устроилась на соседнем с Льюисом стуле и с улыбкой наблюдала, как Адриан ловко наливал тесто на специальную сковороду, как шустро переворачивал поджаристый блинчик лопаткой. Забавно, но в их семье ответственным за вкусности стал именно Адриан. И кто бы мог подумать, что когда-то давно, в годы юности, он не знал, как вообще подступиться к плите. Тогда им было лет шестнадцать, когда оба наконец-то набрались храбрости и признались друг другу в чувствах: Алья украдкой даже запечатлела этот неловкий момент. Зато после с души как будто кто тяжёлые камни скинул. Их отношения развивались быстро и стремительно — «дорвались», как любила приговаривать Хлоя, демонстративно закатывая глаза всякий раз, стоило только ей увидеть эту неразлучную парочку. Примерно в тот же промежуток, когда они делились своими предпочтениями, Маринетт обмолвилась, что очень любит блины. Но не простые, а блинчики-суфле — довольно популярный в Японии десерт. Маленькие, пышные и такие нежные-нежные. А Адриан возьми и ляпни, что не так давно научился готовить именно такие — а то как же, Япония, а он заядлый анимешник и всё такое. В итоге Маринетт изъявила желание попробовать его стряпню, и Адриану пришлось спешно учиться готовить именно такие блины; и как же хорошо, что Том не спалил его дочери, когда будущий зять заявился однажды с очень нестандартной просьбой. Но многочасовые тренировки и несколько сожженных сковородок стоили довольной улыбки Маринетт и восхищённого блеска в её глазах. И годы спустя, глядя, как жена и сын с удовольствием уплетали приготовленное им лакомство, Адриан чувствовал, как в груди росло и ширилось поразительное ощущение радости и тепла от осознания того, как мало порой нужно для счастья. Весёлый смех, лучистый взгляд. Ласковый благодарный поцелуй и «а этот кусоцек папулетьке!». Довольный Льюис после раннего завтрака совсем скоро снова отправился на боковую. Засыпая, он довольно причмокивал и прижимал к груди чёрного плюшевого кота с красным сердцем на груди. — С добрым утром, милый? — улыбаясь, произнесла Маринетт, когда они с Адрианом вернулись на кухню, чтобы привести её в порядок. Она обняла мужа, и он с удовольствием ответил на объятия. Хотелось простоять так весь день — в уютной тишине сонной квартиры, наслаждаться ласками любимого человека и быть благодарным миру за то, что у них есть это своё персональное счастье. — С добрым утром, любимая, — промурлыкал Адриан, жмурясь от удовольствия. — Понравился тебе завтрак? — Очень понравился, — улыбнулась Маринетт и игриво прочертила ладонью дорожку по его животу, обводя по контуру кубики пресса. — А сладенькое в качестве добавки будет? — Вам не понравилось основное блюдо, мадам? — хриплым голосом поинтересовался Адриан. Прикосновения жены всегда его возбуждали моментально, но в этот раз он не торопился останавливать её. Сын спит, а кухня… как-нибудь уберётся. — Очень понравилось, — улыбнулась Маринетт. — Как же оно может не понравиться? За столько лет ты отточил своё мастерство до совершенства. Что-то в её тоне Адриану не совсем понравилось. Кошачья интуиция буквально вопила о том, что тут есть какой-то подвох, но Агрест так и не смог понять, какой именно. Заметив метания мужа, Маринетт рассмеялась. Пора было уже раскрыть парочку секретов. — Я знаю, что ты научился их печь только после того, как мы начали встречаться. Я однажды видела, как вы с папой были на кухне — а я-то до этого думала, почему это вы там уединяетесь с ним! Если бы на голове Адриана были сейчас кошачьи уши, он бы точно смущённо прижал их макушке. Но ушей не было, поэтому оставалось обезоруживающе улыбнуться. — И как это ты столько лет прожила с таким обманщиком, мр? — смеясь, промурлыкал он ей в шею. Маринетт запустила пальцы ему в волосы, и кухню огласило громкое довольное мурчание. — Разве я могла позволить себе упустить парня, который ради меня научился печь блинчики? — вскинув брови, спросила она. — К тому же это я вынудила тебя стоять столько дней за плитой и изводить папины продукты. — И нашего шеф-повара, — Адриан смущённо потёр переносицу. — Я готовил по ночам… и каждое утро было сплошным удивлением, куда же подевались продукты. А я скармливал их Плаггу. Маринетт звонко рассмеялась, представив себе эту картину. — Должно быть, они были действительно вкусными, раз их ел Плагг, — проникновенно отозвалась она. — Но теперь… скармливать их Плаггу не придётся. Потому что у него появился ещё один конкурент. И прежде чем Адриан успел раскрыть рот, чтобы сказать что-то о Льюисе, как Маринетт перехватила его ладонь и прижала к своему пока ещё плоскому животу. Счастье, как успел подумать Адриан прежде, чем наброситься на жену с поцелуями, всё-таки не имеет границ — оно будет расширяться до тех бесконечных границ, которые только лишь ты сам себе устанавливаешь.День 27: Блинчики
11 мая 2023 г. в 10:49