- Мне плевать на твою любовь.

      Шла четвертая неделя молчания Смита. С каждым днем его нервные клетки отбрасывали всякое желание восстанавливаться и с презрительным взглядом к хозяину уходили в рай для нервных клеток. Сегодня ему пришла еще одна «бумажка», он уже устал получать одинаковые документы, не несущие в себе нужной информации, не сообщающие точной даты вылазки, лишь предупреждающие о том, что она будет. От этого письма он не ожидал чего-то нового. Сотая… или двухсотая бумажка ни с чем. Он нехотя разрезал конвертик лезвием и вытащил листок. Бегло прочитав текст, он устало вздохнул и отложил документ. Секундой после в его голове вновь возник текст из документа, но уже с полным осознанием того, что в нем написано. Нет, это не было точно датой, это не было счастливой новостью об отмене. Это было то, что все ж таки сподобилось заставить волосы на голове шевельнуться и наконец-таки рассказать обо всем Леви. Пусть сам решает говорить Микасе или молчать, главное, чтобы не рассказал Зое. Ей нервничать нельзя… А если узнает, то сотворит какую-нибудь техногенную катастрофу…       Не буду уходить в прочие размышления, и мучить читателя. Документ гласил о том, что титаны проявили активность. Не то, что бы где-то какой-то титан шевельнулся, они проявили активность и вновь приблизились к стенам. Скорее облепили их. Все пошло по кругу.       Тут-то Эрвину и пришло старое воспоминание о рассказе Ханджи. Это было давно, несколько лет назад, она вычитала в какой-то, еле сохранившейся, бумажке, где даже чернила почти стерлись, что подобное отступление титанов уже было, раза два. С определенным промежутком времени. Она называла точную цифру, но этого Смит не помнил. Она в точности описывала сложившуюся сейчас ситуацию. Титаны отступали, народ ликовал, разведка становилась ненужной, но счастье это длилось не долго…       Капрал в это время умиротворенно попивал чаек в своем кабинете и размышлял о будущем. Его немного беспокоило то, чего он еще не знал. У него чаще были планы хотя бы на день или на два вперед. Но это было при обыденной активности титанов, когда каждые пять минут было необходимо спасать этот мир, который было не за что уважать. Сейчас его даже немного беспокоила эта ситуация, когда не знаешь чего ожидать дальше. Он даже пришел к выводу, когда титаны обыкновенно пожирали человечество, было проще, чем сейчас. На тот момент он точно знал распорядок действий, а сейчас только сиди и чай пей… Микаса лежала на кровати и рассматривала ничем не отличающийся потолок. Сейчас ее беспокоило странное чувство в животе… Что-то не то съела что ли? Она последнее время вообще есть не хочет. Если бы ни Ривай она, наверное, сутками бы голодала себе в удовольствие. Единственное, что она сегодня «употребила внутрь» был чай. Черный суровый капральский чай. Однако весь ее организм отзывался недомоганием. Почувствовав прилив тошнотворного чувства, девушка без слов вскочила и через секунду скрылась за дверью.       Леви не успел сообразить, что произошло, и куда с таким рвением понеслась Аккерман, девушка тем временем мчалась в уборную. На протяжении последующего дня Микаса, пожалуй, протоптала дорожку к уборной. Брюнет начинал беспокоиться, что с ней произошло? Однако все его выводы склонялись к недоеданию…       Следующая и последняя неделя сентября протекала в беспокойстве для Микасы и Смита. Микаса продолжала уже по памяти с закрытыми глазами бегать в уборную, а Смит получил последний документ с точной датой.       Открывать конверт было страшно, но необходимо. Капралу он еще ничего не сказал, но собирался сделать это сегодня, так как точная дата была известна. Обратного пути не было.       Число в документе значилось двадцать седьмое декабря.       Смит вызвал к себе Капрала. Брюнет не ожидал от встречи чего-то сверхъестественного, совершенно спокойно прибыв на место, он уселся в кресло и со свойственным ему безразличием взглянул на Смита. ― И так понятно, что сюда ты меня позвал не чай с тобой пить, так для чего же? — Леви на удивление был положительно настроен. За сегодня он пару раз успел отчитать Аккерман за то, что она мало ест и считал себя совершенно правым. ― Да… Пару месяцев назад мне поступил приказ о... о вылазке, — капрал нахмурился, разговор явно не нес в себе чего-то положительного. Смит положил перед Леви документ. — Но титаны отступили, для чего вылазка? — совершенно спокойно промолвил Ривай. ―Да. С самого начала вылазка должна была быть заключительной для утверждения спокойной обстановки. Вылазка предполагалась через большой промежуток времени для того, что бы удостоверится, что титаны не активны. Но совсем недавно, мне пришел предпоследний документ. На прошлой неделе… — Эрвин положил перед капралом еще одну бумажку, брюнет мельком взглянул на нее и прочитал пару строк из середины текста. Этого хватило. Мужчина подпер лоб рукой и, посидев так несколько секунд, занервничал. — И откуда им стало известно, что титаны вновь активны?! — чуть громче обычного произнес брюнет и взял документ в руки. Вычитав нужную информацию предположив вероятность реальности написанного он не нашел ничего другого как согласится. ― Сегодня пришел последний документ, — он положил перед Леви последний тот самый документ, — Двадцать седьмого декабря. Вылазка, в которой обязательно будут участвовать ты, я и два отряда под твоим и моим командованием. Там так же написано, что нам выделят несколько человек, что будут атаковать со стен.       В кабинете повисло молчание. Эрвин был более спокоен, он успел смириться с тем, что прислано, единственное, что все еще его беспокоило — это Ханджи. Надо было сделать так, чтобы она не узнала. Никаким способом. Конечно, в конце концов, эта информация дошла бы и до нее. Как еще объяснить что ее «муж» отправился за стены. Вряд ли добровольцем прогуляться.       Леви размышлял об этой ситуации как о той, которая происходила ранее, когда Микаса рвалась в вылазку, в которую посылали лишь капрала. Когда он не хотел, чтобы она узнала об этом, а она все-таки узнала, все-таки просилась, что бы ее взяли. Ох, и молодец он, что не согласился тогда взять ее. Ситуация сейчас была подобной. Она не должна узнать о вылазке. Учитывая женскую способность все преувеличивать, она абсолютно точно не должна знать об этом. Мысли их сходились и в этом был плюс. ― Ривай, у меня единственная просьба, не говори ничего Ханджи, — совершенно серьезно произнес Эрвин. Капрал кивнул, но это он сделал сам для себя. ― А ты Аккерман. Чтобы ни слова в ее присутствии, — блондин кивнул. На этом они и разошлись. Эрвину полегчало, он наконец-таки рассказал обо всем Леви, а капрал вновь вошел в привычное для него стрессовое состояние. Все его мысли занимала брюнетка и возможная грядущая смерть.