- Мне плевать на твою любовь.

      Третья неделя шла к концу. Участники вылазки, предвкушая возвращение домой, задыхаясь от количества воздуха, попадавшего в легкие, мчались к стенам. Считается, что возвращаешься всегда быстрее, чем уходишь. Например, отряду сейчас так не казалось. Минута у них была вечностью. А вся неделя просто бесконечными тысячелетиями. Эта вылазка заставила выбраться всех из зоны комфорта, и потому была самым неприятным событием за последнее время.       А в штабе все пришло в норму. Никто и не догадывался, что весьма скоро их ожидание закончится. Переживания медленно, но утихали. Разве что Микаса и Ханджи продолжали сутками строить предположения как развиваются события за стенами. У них появилась еще одна общая тема. Лучшие подруги. Первое, что приходит на ум. Таким образом Микаса все чаще рассказывала Ханджи обо всем, что с ней случалось и чего не случалось, а та, в свою очередь, делала тоже самое. Как же всех радовало, что все снова налаживается, теперь люди все реже проветривали помещения.       И все-таки, Микаса в глубине души переживала, что она не имеет ни малейшего понятия, что сейчас происходит с Риваем. Это они с Ханджи решили, что там все хорошо. А как было оно на самом деле? Вдруг все с точностью до наоборот? Он вообще вернется?       Она все чаще возвращалась к началу и вспоминала, как он тогда уходил в вылазку на месяц и как говорил ей о том, что рад от нее избавится, и как отталкивал ее. Сейчас это даже вызывает улыбку. Тогда она так же переживала и надеялась, наверное, даже была уверена в том, что он вернется. Сейчас тоже. — Микаса, я думаю тебе пора спать. Ты слишком беспокоишься, все же хорошо! — С улыбкой произнесла Зое, и поспешила напомнить Микасе о том, что уже три часа ночи, — Ребенку, да и тебе надо высыпаться. Будь уверена, он вернется в целости и сохранности. — Ты весьма оптимистична. Ты, наверное, тоже хочешь спать, прости, я тебе мешаю, — Аккерман мило улыбнулась и, встав со стула, пошла к выходу. — Не говори глупостей. Ты мне ни капельки не мешаешь. Я просто за тебя переживаю. Ты слишком сильно накручиваешь. Тем более завтра начнется последняя, четвертая неделя. Совсем чуть-чуть! — она приободряюще похлопала брюнетку по плечу и направилась к столу. — Хорошо, убедила! — Микаса тоже улыбалась, — Если уже три часа ночи… Я завтра до двенадцати спать буду! — она была весьма удивлена с какой скоростью летит время! То оно еле движется, то оно бежит, сломя голову. Девушка вышла из комнаты и направилась к себе. Она снова предалась воспоминаниям, и снова ей хотелось улыбаться от того, что года два назад, ни Ривай, ни она ни за что бы не поверили, если бы кому-нибудь из них сказали, что это будет их общая комната. Спальня. Брюнетка очень скоро легла, еще немного поразмышляв о будущем и прошлом, она заснула.       Ночь темная и холодная вновь поглощала природу, и все живое на свете, казалось, легло спать.       Ворота в стене, кажется, открылись…

***

      Солнце совсем не грело и светило не так ярко, как летом. Но тоже светило. Поднималось оно поздно, но Микаса планировала проспать до двенадцати часов дня, а солнце все равно ни коим образом ей не мешало. Но вселенная пожелала, чтобы сейчас она проснулась. Ей снился сон, будто бы Ривай вернулся. Правда сон был прерван, и она еще не поняла, стоило ли об этом жалеть или нет.       Брюнетка лежала на боку, лицом к стенке. Привычка ли, нет ли, ей было весьма удобно и даже на удивление тепло. Только вот от чего тепло-то? Солнце не грело, а одеяло не настолько плотное, чтобы греть. Да и тепло это распространялось как-то странно, спине тепло, животу тепло и все… Это показалось ей подозрительным, и она хотела открыть глаза, но глаза не открывались, тогда она решила с помощью осязания разузнать, что тут происходит.       Микаса согнула руку и уперлась во что-то, а может быть в кого-то локтем, но этого во сне не заметила. Проведя ладонью по животу, она нащупала, что-то мягкое, теплое и… шершавое? Не сильно, но шершавое. Нахмурившись, она все-таки открыла глаза и посмотрела вниз. Рука. Что, черт подери?! Рука? На руке кольцо. Она затаила дыхание, сейчас ей меньше всего хотелось бы осознать, что это был сон. Она ладонью провела дальше по руке, к плечу, за ладонью она проводила взглядом и вскоре совсем развернулась.       Девушка замерла. Перед ней лежал ее любимый муж. Лежал и улыбался. Даже смеялся. Она не понимала, что происходит, чуть ли не забывала, как дышать, а он лежал и смеялся, наблюдая за ее реакцией. Он был весь в царапинах и синяках, одна его рука была перебинтована у локтя, а брюнетка все еще молчала. Прошло примерно пол минуты, как она, не говоря ни слова, кинулась к нему и поцеловала.       Капрал рассмеялся ей в губы и ответил на поцелуй, прижимая девушку к себе еще ближе. Она перестала отличать сон от реальности и совсем запуталась где она сейчас, но ей совсем не хотелось прекращать это!       Мужчина перевернулся, Микаса оказалась снизу и, еще улыбаясь, он прервал поцелуй. Аккерман непонимающе смотрела на него, она явно ждала объяснений, откуда он вдруг взялся? Когда? Почему? Как? И самое главное, она ждала, что он скажет, что это не сон. — Микаса, я очень надеюсь, что ты рада меня видеть ровно так же, как и я тебя, — улыбаясь произнес он, — Ты знаешь, я безумно скучал! — с наигранным возмущением добавил он. — Конечно рада! Я тебя умоляю, скажи, что это не сон, и еще: когда ты вернулся? Почему так рано? Нет, я конечно рада, но… — она замолчала, выпалив все на одном дыхании, потому что воздуха в легких больше не осталось. — Наконец-то ты хоть что-то сказала, — порадовался брюнет и продолжил, — Мы действительно видели титанов. Даже поубивали парочку. Но они идут черт знает куда, только не к стене. В противоположенную сторону. Смит отдал приказ о возвращении. Вернулись мы вчера ночью. Нас встретила Зое и строго настрого запретила мне тебя будить. Я не стал с ней спорить, тем более, во сне у тебя такое ангельское и невинное выражение лица, — он умиленно вспоминал, смотря в никуда, после опомнился, — Нет, так у тебя тоже ангельское выражение лица, но во сне… — Микаса улыбнулась, Ривай тоже. Она вновь поцеловала его, а после вспомнила о забинтованной руке. — А это откуда? — он посмотрел на руку, повспоминал откуда это и ответил. — Я отвлекся и немножечко промахнулся. Бывает, — он улыбнулся а-ля «Йа случайна» и, встав, начал переодеваться. Сейчас в голове Микасы встало все на свои места, и она радостно выдохнув откинулась на подушку.       Вот этот день действительно начался удачно! Еще одно, безумно счастливое утро!       После полудня капрал решил, что Микасе будет вредно дышать пылью, которая в его кабинете не водилась, потому что боялась великого и беспощадного чистоплюя, однако его это не останавливало, и он еще раз решил пройтись везде шваброй, тряпкой да мыльцем. Примерно через полтора часа там снова пахло все тем же мылом и свежезаваренным чаем. Форточка была чуть приоткрыта, поэтому во всю эту идиллию вмешивался свежий и холодный зимний воздух. Это было до невозможности прекрасно!       Ханджи со Смитом не вылезали из комнаты до шести вечера. Ну люди тоже соскучились их можно понять. В общем и целом, штаб превратился в необыкновенное место! Какой-то «остров» счастливых людей!       И это тоже несомненно радовало.       Со временем, штаб перестал существовать как собрание отдельных людей, с отдельными судьбами, мыслями, целями и желаньями. Теперь это было место, где все стали чем-то близким друг для друга. Тут просто кипела жизнь, в которую никто не вмешивался. Это было как маленькая деревня, каждый знал друг друга и тут было не страшно оставлять двери открытыми. Было не страшно говорить кому-то о чем-то сокровенно и тайном.       Вечером весь штаб уже собрался в огромном помещении столовой, и зал гудел от смеха, разговоров, общения и положительных эмоций!       Вот они действительно знают, что жизнь тут у всех одинаковая, все равны, дышат он одним воздухом, живут под одним солнцем и на одной, общей планете.