***
До конца недели оставалось всего три дня. Микаса собрала кое-какие вещи и уже в субботу они с Риваем отправились за центральную стену. Акихиро их ждал и встретил весьма тепло. На некоторое время Микаса даже забыла о том, что умеет нервничать. Она так давно не видела Аки, за которого чуть не вышла замуж, что была готова разговаривать с ним вечность, забыв про все свои расстройства. Леви мысленно и, наверное, с усмешкой поражался, как быстро его жена позабыла все свои горести рядом с этим еще молоденьким блондином. Ностальгия… Оставив все вещи в комнате, Ривай отпустил Микасу погулять с Акихиро, та очень просилась и звала его, но он отказался сам, очень надеясь, что у парня хватит сил, если что защитить его любимую супругу. Вечером, в некоторых местах улиц, где кое-как виднеется заходящее солнце, очень красиво, а благодаря погоде тепло и безветренно. — Аки, ты так и не нашел себе жену? Хотя бы девушку? — продолжала разговор Микаса. — Понимаешь, я однажды, влюбился, и девушка эта оказалась занята. Мне не жаль, потому что теперь она счастлива. Но, во-первых, я не хочу испытывать судьбу еще раз… Хотя, наверное, стоило бы. Во-вторых, я не думаю, что смогу влюбиться по-настоящему. «Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих…» Ты знаешь, я в последнее время увлекся литературой. Начитался всего, — смеясь, закончил он свою мысль. Она тоже засмеялась и ему нравилось. Как бы он хотел, чтобы она была беременна от него, но выбор был за ней, и выбрала она не его. Ему удалось превратить все в шутку, это радовало. А скоро и вечер кончился, они вернулись, настала ночь и Микаса уже преспокойно спала. Не спал Ривай. Он был, конечно, уверен в чувствах и раз уж она вышла за него и теперь носит под сердцем его детей, то едва ли, в чем тут можно было сомневаться. Да и Акихиро он доверял. Все-таки, что-то его беспокоило, вот он и не спал. Невольно он подумал о том, что блондин может увести у него жену, тем более они так хорошо общаются, но эти мысли он быстро отгонял. Рано еще бить тревогу, потому он решил оставить эту тему.***
Прошла еще неделя. Неделя, за которую Микасу уже определили в, так называемую, палату. Она сравнила лазарет в штабе и здешние больницы. И правда тут было чище и светлее. Даже как-то дышалось легче. Кроме нее в палате никого не было, что радовало капрала, он считал присутствие кого-то постороннего источником бактерий. Свободное время Микаса проводила за прогулками, тут улицы были другие, и хотелось гулять. — Леви, я тут подумала, ты кого больше хочешь: мальчика или девочку? — Микаса поглаживала живот и улыбалась. Брюнет шел рядом, приобнимая девушку за плечи и придумывая ответ на вопрос. — Понятия не имею. Будет девочка, будет такой же как ты красивой. Будет у меня две Микасы! — радостно заявил он, девушка рассмеялась, — Будет замечательно! Будет парень — еще лучше! Вырастет отважным защитником и будет помогать нам. Не знаю я, и то и другое — хорошо. А ты кого хочешь? — он посмотрел на нее. — Тоже не знаю. Хочу обоих. Правда это будет сложно. Но я думаю, если ты справлялся с титанами, то с детьми точно справишься! А я справлюсь просто потому что, — уверенно закончила она и застыла на месте. Ривай сделал шаг, но поняв, что девушка не идет тоже остановился и внимательно посмотрел на нее. — Что случилось? — он нахмурился, а Микаса схватилась за живот и успела тихо и испуганно объяснить причину. — Я, кажется, рожаю! — а после она мало что помнила. Помнила, как волшебным образом оказалась на чем — то жестком, но чистом и в горизонтальном положении. Помнила, что было ужасно больно и тяжело. Помнила, как испугалась и подумала, что умрет. Помнила почти все. Ривая рядом не помнила. А Ривай в это время, в суматохе метался в коридоре у помещения, в котором лежала его, только его Микаса. Его туда не пустили, не пустили и все. А он и поспорить не смог. Ничего не смог. Сам испугался. Метался только из угла в угол и слушал, как кричала, явно от боли и как кричали ей. Время продолжало идти, а процесс все никак не заканчивался и уже шесть часов он ходил туда-сюда. Ног уже не чувствовал и казалось они — ватные. У него появилось чувство, как будто все это длиться вечность, он то прижимался ухом к двери, когда все затихало, то снова метался по коридору, не зная, куда себя деть. Когда это кончится?! Через восемь часов, все стало более чем тихо, и Ривай забеспокоился с новой силой. Однако скоро к нему вышла молоденькая девушка — помощница медсестра и с улыбкой сообщила. — Сэр, вы мистер…?! — Ривай спешно кивнул, — Ваша жена родила двойню, потому роды шли долго, поздравляю! Мальчик и девочка! — девушка улыбнулась. Он замер. Двойню?! Двойню!!! Двойню… — Прошу прощения, сэр, понимаете ли, ваша жена большая молодец, она все вытерпела и… в общем, вы же знаете, что у нее была травма нá ноги. В наше время у многих при родах сдает сердце, а у нее. В общем, пока что врач ничего сказать не может, но делает предположение, что она снова не сможет ходить. И он не знает, можно ли будет восстановить потом все в норму, один раз получить травму и дать ей зажить — еще ничего, но дважды по больному месту… — Вы хотите сказать, что она снова не может ходить без возможности на восстановление? Да чего я спрашиваю, вы так и сказали… Черт! Серьезно?! — он понятия не имел, что чувствовал, все смешалось в жидкую вязкую массу, и получилась каша, вот ее он сейчас и хлебал. — Сэр, спокойнее, я же не сказала, что это точно, врач сам еще ничего не знает, — за дверью кто-то назвал имя медсестры и она, спешно обернувшись, произнесла, — Простите, мне пора, — и так же спешно убежала обратно в палату. Он и подумать ничего не мог. Первое, о чем он пытался думать и соображать это то, что она родила двоих. Родила ему детей. Теперь у него есть сын, и он официально стал отцом. Теперь у него есть дочь, и он дважды стал отцом. Она все это вытерпела, выносила двоих. Это же тяжело. Это же… У него не находилось мыслей что бы описать все что он чувствовал. Так много и сразу он не чувствовал уже очень давно. Как будто его нервные клетки и мозги окунули в горячую и холодную воду. Это было неожиданно странно. У него есть семья. Второе, что его беспокоило не меньше первого — это то, что у Микасы есть девяносто девять процентов остаться вновь без возможности ходить. И что он может поделать с этим?! Снова, ничего! Если в прошлый раз ему удалось, кто сказал, что повезет дважды? Все это так сложно, хотя просто никогда и не было. Просто, это что-то новое, с чем он еще не сталкивался, и еще не привык к этому, и ему кажется это новым и сложным. Перемены — это хорошо и плохо одновременно.***
Прошел примерно еще час, когда ему наконец-то позволили зайти в палату к девушке. Он несмело открывает дверь, не понимая, откуда и когда в нем появилась эта несмелость, и заходит внутрь. Микаса в полусидящем положении кормила одного ребенка, второго еще пеленали и поэтому, где-то недалеко слышался детский плачь. Пеленали девочку, она-то родилась с характером. — Микаса… — позвал Леви, она поднимает на него взгляд и улыбается, светясь от счастья. Он быстрее шагает к ней и удерживая ее лицо в своих ладонях, целует с любовью, с чувством, так, что не скоро забудется… — Я люблю тебя, — произносит он и даже рад, что теперь ему это так просто удается. — Я тоже люблю тебя, — отвечает она и опускает взгляд на спящего в ее руках ребенка, на мальчика. Брюнетка пару минут смотрит на него с умилением, а потом спрашивает, — Как назовем? — она поднимает голову на капрала, который в свою очередь тоже смотрел на малыша и задумывался о том, как теперь ему быть. Он никогда не имел дела с детьми. — Знаешь, я успел придумать только имя для девочки, — задумчиво произносит он. Микаса смеется. — Хорошо, тогда я придумываю имя мальчику, а ты придумываешь имя девочке, идет? — Он усмехается и соглашается. — Хорошо, — Микаса вновь смотрит на малыша и подумав пару минут называет имя. — Его будут звать Тоби. Тоби Аккерман, по-моему, звучит неплохо, — в помещение заходит медсестра, нарушая идиллию и передавая последнего члена семьи в руки отца. — Вот ваша девочка, — медсестра смеется, — Вы знаете, она у вас гиперактивная, еле-еле запеленала ее, — она улыбается договаривая, что-то про умение молодых родителей пеленать детей и о том, что «за помощью можете обращаться к медсестрам» А теперь она ушла. И в помещение вновь идиллия, такая теплая атмосфера, девочка спит и Ривай решает озвучить свой выбор на счет ее имени. — Лили. Я придумал Лили. Мне хочется, чтобы ее звали Лили. Лили Аккерман, — Брюнетка откидывает голову и закрывает глаза. — Восхитительно! Мне кажется, я самая счастливая на всей этой планете! — она говорит это с восклицанием, но шепотом. Она представляет, какова будет их жизнь теперь. Какой будет дом. Как они будут счастливо жить. Уставать, как все, от домашних забот. Поддерживать друг друга. Воспитывать детей. Лили Аккерман. Тоби Аккерман. Ей нравится. Нравится, что это ее дети, теперь они живут по-настоящему. В этом мире, в этом обществе. Она более чем уверена, что у них все удастся и это радует. Ривай решает нарушить тишину и хмуриться, темы не очень-то и приятная. — Микаса. Врач, сказал, что ты возможно снова не сможешь ходить. При том, шансов на восстановление практически нет, — он нахмурился, выговаривая все сплошным текстом и совсем без интонаций. — Глупости все это, вздор! — Девушка улыбается, и хочет встать. Она откидывает одеяло и пытается сдвинуть ноги, как привыкла и это у нее отлично выходит. Капрал, удивляется, не понимая, как это вообще произошло. Волшебство какое — то… А может быть врач и сам то не знал. Ему наврали, а он принял близко к сердцу. Зато теперь они счастливы. Это точно.***
Очень скоро Микаса покинула больницу и, пробыв за центральной стеной еще недельку, семья все-таки решила вернуться в штаб. Акихиро предлагал им остаться за центральной стеной. Они обещали подумать, а пока собрались и, попрощавшись с Аки, уехали. Точнее вернулись. Домой. Теперь их ждало восхитительно интригующее будущее! Конечно, там будет чему печалиться, но все зависит от нас самих, потому они будут делать все, чтобы жизнь была позитивной, веселой и интересной. Чтобы не надоедало. Теперь все будет по-другому. Все будет намного лучше! Спустя месяц у Арлертов родится дочь — Бэлла Арлерт.