- Мне плевать на твою любовь.

      Но Зое настояла на своем, и Микаса уже стояла перед кабинетом Ривая, ожидая его обычного «Войдите!»       Ханджи разочарованно пронаблюдала сцену смущения, открыла перед ней дверь и слегка подтолкнула. Темноволосая, не ожидая этакого движения, испуганно оказалась внутри за закрытой дверью. Что за черт, сейчас она действительно выглядит как десятилетняя влюбленная девчонка.       Он безразлично взглянул на девушку, которая с испуганным лицом стояла у двери и ждала следующих указаний. Но ее испуг и растерянность быстро сменились хладнокровным выражением лица и безразличностью. Прямо-таки нацепила маску «А-ля Капрал» — Не стой, как столб. Садись и помогай, — стальным голосом произнес Леви и вновь перевел взгляд к бумагам. Микаса небыстрым, размеренным шагом прошла к стулу, села и, взяв один из документов, внимательно посмотрела на Ривая. Тот, в свою очередь, почувствовав ярко-выраженный, прожигающий взгляд на себе поднял голову. — Чего? — не поняв медленность действий девушки. — Сэр, — начала она немного неуверенно, но второе слово пошло куда лучше первого, — не могли бы вы объяснить мне, что с этим делать? — хладнокровно и почти грубо закончила она. — Вот тебе, — недовольно сказал капрал и положил перед ней документ, с которым только что закончил, — пример. Делай точно так же, как тут написано и без ошибок, их потом исправлять дольше, чем весь этот документ делался. И чернилами не капай, в смысле, стол не пачкай. Только вот эту графу не заполняй, это уже дела Смита, а не твои и не мои, — какая на удивление продолжительная речь. Даже Аккерман это заметила, послушно выслушав его, она взяла в руки перо, которым собиралась писать приказанный текст.       Работа шла медленно и нудно. Однако никого это не волновало. Ривай выделывал букву за буквой уже на автомате, иногда вглядываясь, то ли он пишет, а Микаса даже не вглядывалась думая о своем, но все же писала она правильно и четко. По-другому она не умеет. Все же напряжение в кабинете было и росло оно благодаря девушке, которая каждый раз, когда откладывала один документ и брала другой, пилила взглядом мужчину, сидящего напротив. Просто прожигала, оставляя в нем сквозные дыры. За пару часов она, наверное, сожжет его. Однако, мужчина это заметил и взгляд этих, все-таки таких доставучих, серых глаз начинал раздражать, выводить из себя и попросту бесить.       Все же через четыре часа нудной работы и внимательного взгляда все это поднадоедает. Мужчина встает и, подходя к небольшому столику, стоящему в углу комнаты, ставит две небольших чашечки на блюдца. Микаса не отрываясь от бумаг, следит за его движениями. Журчит вода, заварка, сыпется сахар. Звук приятный, ласкает слух. Еще через мгновение перед носом девушки исчезает листок бумаги и появляется чашечка на блюдце с небольшой ложечкой. — Отвлекись, — чуть заботливо говорит капрал. — Сэр, простите. Но откладывать работу, значит оставаться тут еще дольше, чем следует. Этого не было в моих планах, — он устало посмотрел на нее. — У тебя еще были планы? Аккерман, заработаешься и сойдешь с ума, пей, — с усмешкой произнес он и глотнул чаю из чашки, садясь на свое место. — Нет. Вы же не сходите с ума, а значит и мне не грозит, — она бесцельно взглянула на него таким же прожигающим взглядом и потянулась за листком. — Прекрати. Смотреть на меня так, как ты делаешь это последние четыре часа. Бесит, — она вопросительно взглянула на него, но вновь переменила взгляд, на едкий луч, прожигающий все на своем пути. — О чем вы? — он не глядя на нее, глотнул еще и ответил: — Не говори, что не замечаешь. Вот, только что. Это же просто выводит из себя, — она, проигнорировав его замечание, взяла листок и, отодвинув чашечку с блюдцем, вновь принялась черкать пером. — Неужели Зое не дала тебе возможности отказаться? — невзначай спросил Леви. — Да. Она сказала, что вы выбрали меня из предложенных. По-другому… возможности отказаться не дали мне вы. Но не будем об этом, — она отложила один документ и взяла другой. — Не вини меня в этом. Да, я попросил Смита, чтобы он дал мне кого-то в помощь. И он перекинул это на Зое. Она начала мне предлагать всех из бывшего тренировочного 104 отряда. И мне показалось, что я не ошибусь, если остановлюсь на тебе. Тем более, она слишком долго перечисляла, — рассуждал он. — Да. Я поняла. Только, я не хочу об этом говорить. Грубо говоря, мне — все равно. Как я заметила, вы любите поговорить. Но я не хочу с вами разговаривать, — звучало немного жестоко. Но ей так не показалось. — Прекрати уже. Ты злишься на меня из-за того, что я послал тебя с твоей гребаной любовью куда подальше. Сама представь, как это выглядит, да и тем более, если я не люблю тебя, как я буду принуждать себя? Тебе это понравится? — она вздрогнула и все-таки оставила пятно чернил на бумаге и на столе. — Простите, сэр. Я отмою, — выдавила она. — Не игнорируй. Ты просто еще слишком молода и наивна. Тебя никто не осуждает. И это пройдет. У всех в таком возрасте бывает временная влюбленность. Но знаю это не по себе. Всех кого я знал, постигало это чувство, которое со временем проходило. Однако не все о нем говорили на прямую. Помню, как-то выпил с одним типом и он рассказал мне «историю своей юности» — капрал усмехнулся, звучало, конечно, немного глупо, но так назвал это тот самый тип, — А на утро, когда пришел в себя, он просто умолял меня не распространять это и вообще лучше забыть, - Капрал все еще держал на губах эту, немного коварную улыбку. Аккерман слушала краем уха. Он рассказывал про других, однако, она хотела слушать именно о Леви. Нет, она не эгоистка, но, кажется, он все же не придал особого значения ее чувствам и это обидно. Она хотела бы послушать про него, хотя слушать его рассказы на такую тему не было желания. Но слушать его, все же казалось ей удовольствием. — Сэр, вы зря тратите время. И чай. Тем более не думаю, что вы каждому встречному рассказываете подобные истории своих похождений и знакомств, — немного иронично произнесла девушка и принялась оттирать пятно на столе. Получалось никудышно, документ она отложила в сторону. — Не обольщайся. Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы тоже рассказал одну из историй. Просто разговор шел на эту тему, я решил припомнить случай. Вполне логично. И не говори, что не любишь чай, — он сделал еще глоток и поставил блюдце на стол, а чашечку на блюдце. — На эту тему... Ужасно, пятно не оттирается. Как его выводить? — с наигранным испугом и удивлением, восклицала девушка. — Это привычка, что ли? Прекрати переводить тему. Я выведу это пятно, успокойся и выпей уже этот чай. Не мог же я зря потратить заварку. Правда, с документом придется повозиться, — он бросил небрежный взгляд на бумагу. — Простите, — она была сосредоточена, правда капрал еще не разобрался на чем именно. То ли она тихо и незаметно страдала в глубине души, что немало вероятно из-за отказа, из-за своей несбывшейся подростковой любви; То ли она действительно волновалась из-за пятна.       Действительно, она и сама была запутана. Конечно, конечно, она билась в бессилии где-то глубоко в себе. Определенно, было обидно, что он не воспринимает ее всерьез, и она хоть вечность была готова доказывать обратное. Но нельзя же показать такую слабость, это будет подобно тому, как выкинуть оружие подальше в паре шагов от врага и упасть прямо на его меч, однако она не была готова к таким жертвам. Она была убеждена, что справится с собой и со своим необузданным чувством. А показывать Леви свою слабину, о которой определенно не знали даже самые близкие люди, которых было и так немного, ей казалось полнейшим проигрышем в негласной «игре». И чтобы скрыть этакое состояние души, она решила сосредоточить внимание на небольшом пятнышке, чтобы забыться, отвлечься и отвлечь Ривая. И у нее вышло весьма неплохо. — Честно сказать, когда Зое называла мне фамилии солдат, я был готов остановиться на тебе, ибо мне действительно показалось, что нам необходимо поговорить. Чтобы ты все-таки не делала необдуманных решений, — капрал заоткровенничал, но ему казалось, что он должен сказать это. — Вот как… Поговорить значит… — тихо, себе под нос говорила Микаса, но позже сменила шепот на нормальный голос, — Если вы считаете это нужным, давайте поговорим, только это будет определенно сложный разговор. Для меня, — призналась темноволосая. — Я бы начал с того, чтобы ты оставила эту бессмысленную идею. Твоя …, — она перебила его возмущенная этаким заявлением. — Бессмысленную? Оставила? Сэр, я уже поняла, что вам нет дела до меня. Определенно, это мне понятно, — она замолчала, недоговорив, чувствуя, что голос начинает дрожать, но сглотнув и набравшись еще сил, она продолжила, — Я думала, что вы не воспримете меня всерьез и я убедилась, что была права. Вы не верите, что я могу любить по-настоящему? — она говорила последнее сдавленно и тихо. — Любить? Аккерман, да откуда тебе знать, что такое любовь? Я бы не сказал, что это самое великое чувство, как говорят лирики, но одно из... и точно не для меня, — она взглянула на него расстроено и разочарованно. — Глупый и безнадежный разговор. Я предполагала, что он обречен на неудачу. Так что давайте закончим это, — строго, но тихо произнесла девушка и вновь уставилась в бумагу. — Нет. Я хочу договорить. В любом случае, ты должна понять, что влюбившись в меня, ты просто зря тратишь время. Даже если упустить то, что у нас большая разница в возрасте, упустить и то, что я капрал, а ты моя подчиненная, и допустить, что я действительно могу влюбиться в кого -то… Не в тебя, — это, наверное, был последний удар, который действительно размазал ее. Разбил последнюю надежду на кусочки, — Если я и влюблюсь в женщину, точно не в тебя. Ты, серьезно, не для меня. Прошу, оставь эту поистине глупую идею и влюбись в Эрена. С ним у тебя намного больше шансов, почти сто процентов, но уж точно не со мной, — говорил он безэмоционально, стараясь тщательно их скрывать. Конечно, можно было прокричаться, но это не самый лучший способ разъяснить все этой девчонке.       Она продолжала на автомате писать строчку за строчкой, значительно надавливая на перо. Слышать - это мало того, что больно, это просто невыносимо. Она бы никогда не подумала, что может влюбиться в человека, тем более не взаимно. И уж тем более, если это капрал Леви. Это еще хорошо, что он пытается ей что-то объяснить и не проявляет эгоизма. Ведь мог послать ее подальше с ее чувствами и не разбираться в следствии, что там с ней происходит. — Аккерман, ты - солдат. У солдата чувства на последнем месте, — закончил свою пылкую речь Леви и допил чай, который стал совсем холодным. — Я понимаю, — выдавила Аккерман. К горлу подкатил ком жаждущий слез. Но нельзя же разреветься прямо сейчас. — И последнее… Я бы не слишком хотел, чтобы в один прекрасный день мне сообщили, что солдат - Микаса Аккерман покончила жизнь самоубийством. Все равно легче не станет, — утверждал мужчина, пытаясь убедить и ее.       Она молчала, обдумывая, так ли это или нет. Но, так и не сделав определенных выводов, Микаса утонула в работе. Забыв об отношениях, делах, обязанностях, общении, друзьях, войне… Сейчас она на автомате строчила бумажку за бумажкой. Ривай где-то в глубине души жалел ее и немного жалел о том, что помочь ей он не в силах. Принуждать себя любить кого-то — бессмысленная игра слов. А запретить любить ей он попросту не имеет права и возможности. А пока, она пытается заглушать посторонние события и звуки работой, думая, что так станет легче, хотя бы на время.