- Мне плевать на твою любовь.

      Сегодняшний день был просто адски холодным! Все кутались в самые теплые куртки, надевали теплейшие шапки и грелись всевозможными способами. Кто-то разводил костер, кто-то обходился одеждой, а капрал был весьма озадачен, его беспокоило чувство по отношению к девчонке, он нуждался в ней и понимал это, а как это лечится? Может, Зое знает. Что делать-то? Микаса точно не должна знать об этом, он должен «излечиться» от этого. Наверное, это просто…       Он провел рукой по волосам и закрыл глаза, и все же, образ девушки лез в голову и возникал перед глазами. Однако теперь ему это нравилось. Если он не мог вдоволь насладиться ей наяву, почему не сделать этого у себя в голове? О да, ему это нравилось, только все происходящее отдаленно напоминало эротические фантазии, но он мало думал об этом. Каждый раз, когда он думал об Аккерман, он повторял одну и ту же фразу: «Я сошел с ума» и улыбался. Если учесть, как часто он вспоминал о ней, язык его стерся давным-давно.       Прошла неделя, девушка освоилась и медленно начала привыкать к новому-старому-просто-забытому штабу. В вылазках она не могла участвовать и тренировки не посещала, а Зое сидела и сутками разрабатывала небольшую схему о том, как научить Аккерман ходить, да еще и в ближайшее время. Как это сделать? Никто и понятия не имеет, но Ханджи когда-нибудь сдается? И в этот раз не сдастся!       Однако будни девушки казались ей самой безумно скучными. Она редко виделась с Леви, но это ей казалось правильным. Он - начальник, которому все равно. Она - подчиненная, которая безумно влюблена. Закон подлости, остается смириться. Сутками она сидела и разговаривала с Армином. Он приносил ей книги, сообщал последние события в штабе, которые обновлялись, дай бог, раз в месяц. И иногда вывозил девушку на прогулку. Она временами задумывалась, что жизнь ее потеряла смысл, Эрен мертв, и спасти его она не успела, сама она пролежала полгода без сознания, и капральской взаимности она так и не добилась. Оставалось только тихо угнетать себя и говорить Арлерту, что все в порядке, мило улыбаясь.       Армин на время стал для девушки личным спасителем. Он приходил и рассказывал что-то новое, она забывалась и весьма хорошо проводила время. Блондин, ради хорошего настроения подруги, становился изобретателем и придумывал разные головоломки, которые творил в свободное время. Наступала вторая неделя. Микаса возилась с головоломками Арлерта, а он с упоением и усмешкой наблюдал за ней.       Кто-то грелся об кого-то, и никому странным или неприличным это уже не казалось. Всем было все равно, кто как придумывал греться, тот так и грелся. Даже дышать было холодно. Когда кто-нибудь вдыхал воздух, рот чуть ли не замерзал. Однако некоторые находили это забавным.       Вот и капрал, сидя в кабинете, замерзал, греться ему было не об кого и нечем. Он надевал самую теплую куртку, которая у него была (к слову, куртка была легкой, и если бы ее нацепил один из солдат, то непременно превратился бы в ледышку), но он сохранял спокойствие и грелся за счет этой никчемной одежды. Леви сидел в кабинете, черкая пером по бумаге полузамерзшими чернилами, они стали вязкими, и писать ими было едва ли возможно, но он умудрялся. Пальцы замерзали, затвердевали, перо не слушалось, но он шевелил рукой, и кровь в ней начинала течь чуть быстрее.       В такой холод отступали даже титаны. За стенами их становилось все меньше и народ, замерзая, ликовал.       Микаса в этот день тоже пыталась согреться, вполне нормальное желание для такого холода. Проблема содержалась в количестве одежды в небольшом шкафу. Куда она могла подеваться за полгода? Она тут вообще была? Все что нашла девушка это зеленую накидку с крыльями свободы и рубашку. Где теплая одежда? Черт его знает... И под предлогом «Движение – жизнь!» она передвигалась по коридорам штаба на инвалидке. Девушка нанизывала небольшие деревянные шарики на ниточку. Получалось не очень – руки замерзали, да и время от времени, она крутила колеса, но что-то точно выходило.       Вот и катаясь по коридорам, она забрела к кабинету Леви. Было не удивительно, она знала этот маршрут наизусть и могла прийти к этому месту с закрытыми глазами. Вроде бы случайность, но какая удачная! Не успела Аккерман развернуться (она не очень то и торопилась), как дверь заскрипела, и показался Леви. Тот самый любимый капрал. Он, выйдя, запер дверь и перевел взгляд на девушку, которую меньше всего ожидал тут увидеть. Мужчина замер, однако сердце предательски стучало и становилось теплее. Кровь по венам бежала еще быстрее. Темноволосая хотела нацепить еще один шарик на ниточку, только пальцы не слушались и уже через секунду все эти бусинки разных цветов с глухим стуком попадали на пол, беспорядочно раскатываясь, вокруг сероглазой. Она покраснела и шепнув: — Извините.       Начала собирать потерянное. Капрал без раздумий присел рядом, и такими же неказистыми движениями начал помогать Микасе. Коридор пустовал, тут было слишком холодно для простых смертных. Все происходило в жуткой тишине, и никто не смел нарушить ее. Собрав последнюю бусинку, мужчина приблизился к девушке, чтобы отдать ей содержимое в руке. Он оказался на коленях перед сидящей девушкой, которая смущенно протянула ладошку и приняла его помощь. Он прикоснулся к ней, на месте прикосновения его ладони осталось тепло, растекающееся по пальцам и дальше. Он вновь почувствовал, что нуждается. Сейчас есть прекрасная возможность насладиться ее присутствием, а заодно и согреться. Он резким порывом, словно боясь, что она убежит (громко сказано) сократил расстояние между ее и своими губами, и нервно выдохнув, вновь поцеловал ее. Одна его рука, переходившая за грани дозволенного, безнаказанно передвигалась под рубашкой подчиненной, прижимая девушку за талию, как можно ближе. От холода рук капрала ее кожа покрывалась мурашками. Она отвечала на поцелуй, одаривая мужчину подобными страстными действиями. Одну свою руку Микаса сплетала с его рукой, а другую прятала в черные, как смоль, мужские волосы. Все разноцветные бусинки уже давно валялись на полу, и собирать их никто не торопился. Тишина лезла в уши, только вот им эта тишина казалась громкой. Слишком громкой. Сердце подчиненной бешено колотилось, и было готово вырваться из груди навстречу сердцу капрала, биение, которого отдавалось в пятках.       Через некоторое время он все же оторвался от девушки, но отходить от нее не собирался. Леви уткнулся носом в шею Микасы, и на ухо прошептал: — Ты такая горячая, — она еле заметно улыбнулась и шепнула в ответ: — Вы… — Аккерман сглотнула, — ...не меньше, — помолчав несколько секунд, мужчина с легкой улыбкой, чувствуя себя весьма счастливым, чуть громче произнес: — Чертовы бусины, — и прикоснулся губами к шее подчиненной.