Дары эльфов

      Он помнил, что уцепился за противника, чтоб не разбить себе коленки. Лучше б разбил.       Трансгрессия – вещь весьма неприятная, особенно впервые, особенно по чужой воле. Его сжало изнутри гигантским давлением и понесло со скоростью света через бешено вращавшийся мир – хорошо, что длилось это мгновения, но Ниала всё равно вырвало, едва он приземлился.       Занятый высвобождением пищи, он не сразу понял, во что влип. Эльф перенёс его явно не в соседний район и не на другой континент.       Подняв голову, юноша увидел большую площадку треугольной формы. Посередине росло большое, раскидистое дерево, сверху на его ветви лился ослепительный свет из небольшого оконца без стёкол. У широкого ствола стоял ненавистный эльф. Он дрожал и тяжело дышал, опираясь рукою о ствол.       - Проклятая тварь! – заорал юноша. – Верни меня назад! Верни назад, слышишь?       Протянув руки для небольшого болевого заклинания, Ниал обнаружил, что магии в нём больше нет. Ни один канал не работал.       - Ах, ты… - выкрикнул парень и бросился к дереву, но подле эльфа притормозил. Тот не обращал на его действия никакого внимания, не оборачивался и буквально задыхался. Ниал почувствовал себя неуверенно и медленно протянул руку к искрящейся ткани мантии.       - Эй, ты как? Слышал, что я сказал, или нет?       Эльф резко обернулся. Сверкающие от ярости фиолетовые глаза так и впились в Ниала.       - Я не могу трансгрессировать в паре! Ты меня чуть не убил, человечье отродье! – прогремел он юноше в лицо.       Не дав Ниалу ответить, эльф схватил его и поволок за собой. С площадки вели три выхода, эльф вошёл в один из них (то, что напоминало вход, просто растворилось перед ним) и быстрым, размашистым шагом пересёк коридор. Пока он шёл, Ниал, который был слишком напуган, чтоб сопротивляться, строил планы, как отсюда сбежать. Это казалось невозможным, ведь он наверняка в горах, в мире эльфов. К тому же магии в нём больше нет. Нужно побольше узнать, как действуют здешние законы – природные и магические – а уж после строить план побега. Наверняка его посадят в тюрьму, ведь он первый из людей, кого не убили в бою эти остроухие твари. Означало ли это, что эльфу пришло в голову нечто похуже убийства? Как ни странно, Ниал был этому рад.       Так и оказалось. Из коридора они попали в полукруглое помещение со странными нишами в стенах. Эльф подошёл к одной из них и швырнул туда Ниала.       Решётчатой двери тут не было, зато был невидимый барьер, не позволявший выбраться. И перед тем, как остаться одному, Ниал наблюдал затылок уходящего эльфа – его аккуратно завязанные в хвост длинные белые волосы и слегка помятую мантию. Двигался тот неловко, пошатываясь. Оставшись один, Ниал тяжело вздохнул. Ему стало невыносимо тоскливо и немного даже стыдно. И не перед теми, кого он подвёл, а перед этим суровым, немногословным эльфом, который почему-то его не убил.       Едва и эльф, и рисковый паренёк исчезли, недомаги подняли такой шум, что Вельмиру пришлось унять их звуковым заклятьем взрыва.       - Что вы как бабы базарные! – свирепел он. – Ждёте, что я устрою погоню? Вы и сами понимаете, что это невозможно. Я найду способ в течение недели. Этот эльф получит по полной. Похитив человека, они перешли все границы. А вы возвращайтесь к тому, кто вас прислал, и передайте от меня, что пусть сперва доучат, а уж потом выпускают на эльфа такого уровня! Всё, проваливайте!       Недомагов как ветром сдуло. А Вельмир побрёл по опустевшей улице. Кажется, когда-то он уже сталкивался с эльфом в голубой мантии, и на память от той встречи ему остался волос. Не тот ли это эльф? И не слишком ли он, Вельмир, затянул с подготовкой вторжения? Состав, с помощью которого можно обмануть охранный барьер границы, настаивался год, ну а волос – завершающий ингредиент. Не пора ли начать действовать? А пока надо дождаться волны возмущения, после которой власть одобрит его крестовый поход.       Конечно, в одиночку и самый сильный маг не продержится долго, поэтому придётся разделить и отвар, и волосок на столько частей, сколько хватит. Пусть со всех концов страны сюда съедутся самые сильные маги. Они послужат пушечным мясом, ну а он тем временем найдёт мальчишку и того эльфа. Даже если паренёк уже мёртв, не столько ради него он соберёт отряд. Вельмир был убеждён, что болезнь просочилась из мира эльфов, ведь не просто так они отгородились защитой и не дают собрать ладиор. А значит, их мир и они сами подлежат уничтожению, и маг примерно знал, какое заклинание поможет ему. И если он погибнет, но уничтожит государство эльфов, болезнь отступит и без трав, а он обретёт звание народного героя.       Чудовищное злодеяние, замышляемое Вельмиром, пусть и сомнительного успеха, оставалось секретом для всех, поэтому никто его не останавливал. Процесс был запущен, и виной тому отчасти был Ниал.       Сколько прошло времени, пленник не знал. Очень хотелось пить, а бесконечный страх добавлял обречённости. Теперь Ниал ненавидел эльфов гораздо сильнее, чем прежде.       В дальнем углу камеры послышалось журчание. Испуганно обернувшись, юноша увидел, как прямо из камня бьёт ключ. В другой ситуации Ниал поостерёгся бы это пить, но жажда была невыносимой, и он прильнул к не особо чистой и свежей струе. Напившись, Ниал почувствовал себя лучше, и в эту минуту в помещение трансгрессировало четверо эльфов.       Один из них стоял чуть впереди остальных и был выше их на голову. Синеволосый эльф в фиолетовой мантии с заплетёнными в косицу длинными волосами – длиннее, чем у остальных. Его строгие, чёрные глаза были устремлены прямо на Ниала.       Был здесь и эльф в голубом. Измождённым он больше не выглядел, и, судя по взгляду, в любой момент ожидал взбучки от начальника. Двое остальных стояли рядом с ним и походили на конвоиров. Оба одетые в мантии иного покроя – более короткие, напоминавшие накидки тёмно-зелёного цвета, под которыми виднелось что-то вроде камзола, а на ногах – не сандалии, как у собратьев, а сапожки с высоким голенищем. Волосы «конвоиров» были коротко острижены, а головы охватывало подобие тиары с тусклым камнем посередине. Оба эльфа недобро косились на охраняемого.       Главный эльф сделал пару широких шагов к Ниалу и выбросил вперёд руку. Парня приподняло и пронесло сквозь барьер прямо к магу.       Держа Ниала на весу так легко, словно тот был из пуха, эльф в фиолетовой мантии с минуту оглядывал пленника своим тяжёлым, пристальным взглядом, и лишь когда того замутило от этого взгляда, развернул его к остальным.       - Хорошо хоть не гордишься, Ханиди. Гордиться тут нечем – это маг-самоучка и ничем, особенно здесь, не опасен – наш мир уже давно поглотил его слабую магию. Только мне непонятно, зачем ты просил оставить ему жизнь? То, что он безобиден и молод – не оправдывает его. Людское отродье – наш враг, и он напал на тебя!       Тот, кого он назвал Ханиди, виновато опустил взгляд, точно провинившийся школьник перед строгим учителем. Ниал, уже готовый к тому, что сейчас его убьют, тоже недоумевал. К счастью, главарь в фиолетовой мантии пошёл на уступки, предположив, что Ханиди решил сделать мальчишку своим рабом. Ожидавший возвращения «за решётку» Ниал вновь подвергся трансгрессии. Он и четверо эльфов оказались в середине круглого зала на раскалённом песке. Жара и слепящее солнце, казалось, никак не влияли на четыре десятка эльфов, сидящих вокруг. Ниал подумал было, что сейчас будет сражаться, аки гладиатор, с местными силачами или мифическими тварями, но на ристалище высился Т-образный шест с двумя верёвками до самой земли. «Конвоиры» подвели к нему Ханиди и сняли с него мантию, затем обувь, штаны и что-то, похожее на рубашку без рукавов, оставив совершенно голым. Не ожидавший ничего подобного, Ниал зажмурился. А эльфы тем временем привязали за перекладины запястья Ханиди так, чтобы он болтался на полусогнутых, и под гробовое молчание «зрителей» главный эльф обратился к Ниалу.       - Не думай, что это ради тебя – он в любом случае был бы наказан, - в его голосе юноше явственно слышалось презрение и неохота говорить с человеком. – А теперь выбирай: высекут ли его одного, или половину ударов получишь ты. Не смотри так – нам всем просто хочется развлечься и посмотреть на пресловутую человеческую солидарность.       Ниал всё-таки взглянул на обнажённого эльфа. Тот покорно висел на верёвках, низко свесив голову. В парне возникли противоречивые чувства. Стоило ли поддаваться на провокации главаря и вставать под хлысты, что уже доставали из бочек два низкорослых эльфа, или остаться в роли зрителя и наблюдать, как секут врага? Однако, если он станет рабом (а им он станет в любом случае), появится возможность выяснить у этого Ханиди, почему тот за него заступился. Если же сейчас эльф погибнет, Ниал ничего не узнает, и его быстро сгноят эти остроухие твари. Тогда уж лучше живой Ханиди, чем все они вместе взятые!       Ниал прикрывался любопытством, чтобы обмануть себя. Он бы не смирился с тем, что ему внезапно стало жаль Ханиди, и что эльф, его враг, напавший сегодня на город, вдруг просит сохранить Ниалу жизнь. Чего он этим хочет добиться, какой выгоды, или же это (нет, не может быть!) искреннее чувство, противоречащее его злодейскому облику? И Ниал, позабыв о том, что может не выдержать пытки, согласился.       Его раздели догола и прижали к груди эльфа. Миндалевидные глаза Ханиди широко распахнулись, когда паренька привязывали к нему магической нитью – должно быть, опасались, что эльф отбросит от себя паренька или заколдует от болевых ощущений. Из-за верёвок, опутавших тело, Ниалу пришлось поднять руки и робко обхватить ими Ханиди за спину возле лопаток. Они не смотрели друг на друга – голова Ниала была на уровне груди эльфа, и юноша отчётливо слышал, как его сердце бьётся в страхе всё быстрее. Если сравнивать с другими эльфами, сидящими на трибунах, Ханиди выглядел старше любого из них, но не старее главаря. По лицу и телу сложно определить возраст эльфа, но Ниал как будто чувствовал, что прав и что Ханиди страшно, что он может не выдержать наказания. К тому же число ударов не огласили, и Ниалу оставалось лишь молиться, хотя вряд ли кто-то из богов слышит его сейчас через изолированный эльфийский мир.       Кажется, он покраснел, слишком тесно прижатый к телу эльфа, потому что на трибунах многие посмеивались. Главарь и «конвоиры» переместились туда же, и ад начался.       Низкорослые эльфы с длинными прутьями в руках встали напротив жертв и замахнулись. Первый удар взорвался жгучей болью на спине юноши, и Ниал заорал во всю глотку. Мгновением позже свою порцию получил и Ханиди. Его тело содрогнулось в болевом приступе, но эльф не проронил ни звука. Зрители всласть хохотали и отпускали шуточки при каждом ударе – ни дать ни взять, человеческое стадо, жаждущее хлеба и зрелищ. Ниалу же было плевать – он вопил и вопил, и под конец пытки изо всех сил вжимался в Ханиди – из-за боли было не до стеснения. Окровавленный и обезумевший от дикой боли в исполосованной спине, он крепко обнимал эльфа, почти впиваясь ногтями ему в лопатки. А удары всё сыпались и сыпались – какие по счёту, Ниал не знал. Он уже настолько ослаб, что почти не кричал. Ханиди же, напротив, не мог более терпеть, и начал стонать, дёргаясь и выгибаясь. Их кровь стекала со спин в одну широкую лужу, и была, как отметил Ниал, одинаково красного цвета.       Услышав стоны эльфа, юноша, как ни был он слаб, едва не выкрикнул «Хватит!» - Ханиди действительно не мог выдержать истязаний, раз только теперь начал кричать. Но, к счастью, их ударили ещё раза три, и на этом кровавая пытка завершилась.       Не отпуская горячее, вспотевшее тело эльфа, которого колотило, словно в лихорадке, Ниал расплакался – то ли от облегчения, то ли от бессильной ярости. Уткнувшись в грудь Ханиди, он слышал на фоне его тяжёлого дыхания сбивчивую работу сердца, и надеялся, что о ранах тотчас позаботятся. О себе он позабыл и боли отчего-то не чувствовал. И боль, и ужас позже вернутся к нему, а сейчас, даже когда тело эльфа освободили от пут, он не разомкнул объятий, и Ханиди всем весом навалился на него. Удержаться на ногах Ниал не сумел, и, рухнув на раскалённый песок вместе с эльфом, потерял сознание.