Открывшиеся глаза

Артура изрядно повеселило, как при виде всего-навсего раненной лани Мерлин бабахнулся в обморок. Самые нежные леди и те лишь морщили носики - если добыча плавала в кровище или продолжала бежать, волоча за собой собственные внутренности. За этой ланью тоже еще придется побегать, ищи ее теперь по всему лесу, скукотища. Могла бы быть. Если бы рядом не было вот такого вот Мерлина. И Митиан… Восхитительная девушка! А какая Митиан будет королева! Можно было бы сказать, что она будто рождена для этой роли, если бы это так и не было. Митиан рождена… будто для него… Переплюнувший нежнейших из леди слуга, конечно, уже не мог слышать короля, но он все равно пошутил на счет того, что тот не боится дичи лишь на тарелке, в плотном окружении гарнира. Очнувшийся почти сразу после этого, Мерлин презабавно потряс головой и отер лицо, точно стряхивая с него невидимую воду. Еще и по сторонам затем посмотрел так, словно каких-то попрятавшихся за кустами призраков-невидимок хотел разглядеть. Артур, с теплой лаской поглядевший на своего неженку и недотепу, рассмеялся еще бесшабашнее и возглавил поиски недобитой лани. *** Это было, как увидеть мертвеца посреди пира. Обручальное колечко Гвен, которое он надел ей на палец. Здесь, посреди леса, точно поджидавшее его, специально кинувшееся под ноги! Артур забыл обо всем, весь огромный мир вокруг умер, сжавшись до размеров маленького кусочка металла у него в руке. Как сжалось в груди сердце. Больно… Как же больно! Гвен выбросила его? Кольцо. Следом за ним. Из своей жизни. Когда забыла о нем, о его чувствах к ней, настолько, что… Только не вспоминать снова! Снова и снова, и снова и опять… Его все предают. Все бросают. Или Гвен потеряла кольцо? С ней случилась беда? Жива она хоть?! Так. Все. Хватит. Его это больше не касается. Ничего, связанного с ней! Она сделала свой выбор. Не сказала честно, что не любит больше. Ничего бы он им с Ланселотом не сделал, отпустил с миром. Люди не властны в своих чувствах. Приходящих, уходящих. Но вот так… так подло… Так почему же невыносимо больно щемит в груди? Тогда как рассудок спокоен, ему дела нет до пережитого унижения в глазах подданных или соседских владык, чувство собственного достоинства не ощущает себя оскорбленным, плевать ему на произошедшее. Гвен… Он был уверен в ней, как в самом себе. Как в том же Мерлине. Рухнуло то, что Артур считал незыблемым, неизменным. Неизменным… Измена. Предательство. Как теперь верить, кому можно верить… Той же Митиан... *** Артур не замечал бега времени так же, как почти не заметил своего возвращения в Камелот. Не помнил, как зашел в свои покои. И застыл, сев на краю постели, с маленьким колечком в руках. Каким-то каменным надгробным изваянием самому себе. Его вернул к жизни Мерлин. Заставил очнуться, зайдя к нему под вечер. Этот разговор… - Но если я не знаю, что мне говорит сердце? - Думаю, что вы все знаете, сир. Как Мерлин смотрел на него, говоря это… Говоря взглядом несравнимо больше, чем словами. Только Артур все равно не мог понять… Нет… Все он понимал. Давно. Очень давно. Не хотел понимать ничего – так намного вернее. Честнее. Ведь… Гвен, Мерлин… Гвен не Мерлин… Мерлин… Мерлин.