Я - каджит

      Каджит ждал дома Серану.       Они вместе решили излечиться каждый от своего недуга. Серана — от вампиризма, КаʼБаша — от оборотничества.       Да. Его превратили в оборотня. В оборотня. В собаку! В большую, вонючую собаку! Коих кот терпеть не мог.       Надо было не вступать в Соратники. Эти долбанные норды ничего хорошего для КаʼБаши за все время их общения так и не сделали. Работу кот прекрасно находил сам, и он так и не понял, какой даэдра дернул его за хвост пойти в эту гильдию воинов.       Хотя теперь, благодаря Соратникам, он знал, что встав на четыре лапы, может побежать и даже обогнать Тенегрива. Он таким образом несколько часов скакал прочь от Вайтрана, удирая от Эйлы и Скьора.       Безумных глаз, которые он так широко вылупил в порыве панического страха, пугались все, кто попадался ему на пути — странники, охотники, стражники, пьяницы, птицы, олени и даже волки.       В оборотня! Его!       Каджит сразу отказался, но Эйла сказала «Брось, ты просто не знаешь, как это прекрасно!».       Но КаʼБаша даже знать не хотел.       Он кот. А эта женщина собиралась сделать из него волка.       Волка!       Эйла ему сразу не понравилась. При первой их встрече. Рыжая, самодовольная, морда размалеванная! Так еще и пахло от нее так, как будто она никогда не мылась — чуткий каджитский нос еле-еле мог терпеть этот смрад. И КаʼБаша теперь понял, почему.       Может, быть оборотнем действительно классно. Но каджит вонять не хотел.       Если он будет пахнуть так же — кто ж пойдет его обнимать?!       А обнимать каджита жизненно необходимо. Потому что больше в Скайриме обнимать некого.       Но все уже было кончено. Он теперь — дикое и отвратительное животное. Теперь он будет бегать по улицам на четвереньках и пытаться убить каждого второго встречного. Или каждого первого, если эти первые не додумаются при встрече кидать в него едой.       Коту было настолько плохо, что он даже позвал Дюрневира и начал ему жаловаться. Помощи он не просил. Его драконий друг был отличным некромантом, но от такой помощи каджит вежливо отказывался.       Решение пришло в руки каджита само. Кодлаку Белой Гриве тоже надоело быть волком. Благодаря нему кот узнал, как вытравить из себя эту болезнь. Новость была настолько великолепной, что кот на радостях зачем-то предложил излечиться от вампиризма и Серане. И та внезапно согласилась.       Поэтому каджит сидел дома и ждал. Со своим недугом он уже справился. Теперь он пек булочки, готовясь к приезду своей названной дочери, попутно вычесывая из шкуры остатки волчьей шерсти.       Очень скоро Серана — его любимая Серана — вновь ощутит вкус хлеба и тепло пушистых каджитских рук. Какой смысл быть бессмертным, если ты не ведаешь ни лютого холода, ни тепла объятий, ни голода, ни вкуса хлеба? Для КаʼБаши вообще было загадкой, каким образом Серана умудрилась прожить столько лет вампиром, которому ведома только жажда.       Кот почесал репу. Он бы умер с тоски уже через год.       Кто-то хлопнул входной дверью. Каджит подскочил, как ужаленный, едва не снес стол на кухне и побежал встречать гостей.       На пороге стояла Серана. Он была по-прежнему бледна, глаза ее все так же горели алым, но когда кот подошел поближе, он увидел, что вампирша дрожит.       Она замерзла.       Первое, что сделала дочь лорда Харкона — это уткнулась носом в мягкую каджитскую шерсть. Она долго стояла так, греясь и успокаиваясь, после чего полушепотом сказала:  — А я и не думала, что ты до такой степени теплый…. — и, неожиданно для себя же, захныкала, превратившись в маленькую обиженную девочку.       Каджит громко урчал и выполнял свою первостепенную задачу большой грелки.       Плевать он хотел на наличие драконьей крови и геройского прошлого.       Серане впервые за столько лет стало тепло — и этим подвигом он действительно гордился.