***
Я поднялся по лестнице в то время как моя сестра закрыла дверь своей комнаты снаружи. Повернувшись, она улыбнулась мне. — Посидишь рядом? — неожиданно спросил я, — Как в детстве... — Хоспаде, — взмолилась она и всплеснула руками, — Аято ты уже большой мальчик! — Большой... Но лучше, если ты все-таки будешь рядом, — настаивал я, качаясь на ногах, — Мне неловко просить её об этом... Я знаю, что это глупо... Уж пусть немного побудет рядом. — Ладно, пошли! — Тоука ещё больше улыбнулась и указала мне пальцем на дверь, — Иди-иди, а то от усталости рухнешь прямо здесь, посреди коридора! Мы зашли в комнату, которую моя сестра мне подарила, точнее она освободила её от хлама и разрешила жить. Она больше была похожа на большую кладовку или на шкаф. Я особо не жаловался на неудобство: сухо, тепло, безопасно. Все эти качества важны для жилища. Здесь они есть, поэтому меня устраивало. А вот моих изнеженных друзей — нет. Они то и дело забирались в комнату к Тоуке, за что и получали люлей... Здесь всегда было темно и я долго засыпал, прислушиваясь к разным звукам, а потом будто растворялся в этой темноте. Тоука включила ночник на тумбочке и взбила подушку. — Какое твое самое счастливое воспоминание? — спросил я, укладываясь на кровати. — Моё? Когда-то давным-давно мы с отцом ездили в отель на берегу моря... Пока он сидел на важных заседаниях, мы с тобой валялись в номере и рисовали кроликов, помнишь? — спросила она, глядя на меня, — Не отвечай, я знаю, что ты помнишь. Я даже эти альбомчики ещё храню в тумбочке в прихожей. — Ага, всякий мусор коллекционируешь, глупая сестра, — протянул я, засыпая. Я наконец-то почувствовал, как устал: как ноет спина, плечи, а ногами вообще не пошевелить. — Это для тебя мусор! Для меня — детские воспоминания... Ты ведь тоже иногда поступаешь странно. Например, заходишь в дом через окно. Я ведь просила так больше не делать... Аято...***
Я продолжала сидеть на кровати, осматривая комнату с неё. В коридоре всё затихло. Что мне делать? Как мне добраться до Литллэнда? А надо ли мне это? А вдруг там все такие? В моей голове появилась картина, которая на самом деле была, когда те люди окружали машину и стучали в окна. Что делать? Я услышала стрекотание, которое до этого было не слышно из-за моих мыслей, подняла голову, откуда доносились эти звуки. Это был будильник. Я поняла... Мне нужно ждать! Когда меня начнут искать, Амбэр и Генри найдут... проскочила радостная мысль, а потом я вновь увидела туалет кафе, и лужу крови, и Нэнси... по моей спине пробежали мурашки, А вдруг искать уже некому? А вдруг никто не выжил? Никто! по моим щекам потекли слезы, и я стала вытирать их руками, но они как ни странно не переставали идти. Перестань... Перестань! Стоп! Прекрати, безмозглая девчонка! Все живы... Дверь в комнату тихонечко приоткрылась и Тоука, увидев, что я не сплю, показала жестом идти за ней. Никто не умер. Мы на носочках прошли в маленькую комнату, похожую на кладовку. На кровати спал Аято, уткнувшись носом в подушку. Никто не умрет. — Разве может такой милый мальчик быть монстром? — шепотом спросила она, глядя на спящего Аято, — И ладошку он под щеку кладет с детства... — Перестаньте шептаться и дайте мне поспать! — он повернулся к нам спиной, — Держитесь вместе... Мы вышли из комнаты и Тоука закрыла дверь, — У нас полно дел! Пошли я раздам указания... Первым делом нужно вытащить лук, вчера был такой ливень, что, мне кажется, пора его вытаскивать, иначе он загниет, — мы спустились вниз по лестнице, — Я переверну сено, а потом приду тебе помочь. Когда уберем лук, нужно будет ягоды собрать, их уже птицы клюют, а можно ведь и продать, а если не продать, то закатать в банки и продать... А в конце дня нужно накормить животных и закрыть на ночь. Дел дофига... Хорошо, когда приезжали его друзья. В пять раз быстрей управлялись! Мы вышли из дома на крыльцо. Вокруг него были посажены большие кусты с шиповником, который краснел на солнце, среди зеленой листвы. Выглядело волшебно. Я шла за Тоукой, оглядываясь. Вокруг участка нет забора. Это настораживает. — Ты чего ревела, когда я зашла? — спросила она, шагая впереди, — Мой брат обидел? Или я? Прости, если что... — Нет. Он не причем, хотя его укус на моей шее побаливает! Ты ведь не в курсе, что творится в городе, да? — Мне что-то пытался втереть брат, но после видеоигр может каждому почудится! Я обогнала её и схватила за плечи. Она в шоке замерла на месте, уткнувшись глазами в меня, — Это правда! Все, что он рассказал... Мою подругу съели... И... Я не знаю, где мои родители... Это кошмар! Ты можешь не вери... — Вот именно. Если все так плохо... — начала она и схватилась за живот. Она упала на колени и из её рта полилась каша. Смесь, похожая на кашу. Девушка прокашлялась и, отплюнув слюну, вновь встала, поправляя волосы, — Вот видишь, волчье мясо не переваривается в нашем желудке! Я попробовала не есть человечину... Мы можем есть только людей. Выживать в этом мире... Мире, в котором на тебя ведется охота, вот это кошмар. А если не убьешь ради выживания, то ослабнешь и погибнешь от рук охотников. Ага. Ты думала, все так просто? А наш голод — это ад... Занимайся луком. Вот тебе нож, на всякий случай... Мы подошли к сараю. Она нагнулась и из какого-то старого ящика вытащила нож, — Держи, трусиха! — Но Аято велел не расходиться! — я взяла протянутый мне нож, — Пожалуйста, не уходи. Мне страшно... — Хм, — хмыкнула она, закатав рукава, — А со мной типа... Ты в меньшей опасности? — Ты хотя-бы адекватная! — на мои слова она рассмеялась и все равно отправилась по своим делам. — Если что — кричи! — предупредила она. — Ладно... — я принялась вытаскивать лук из земли. Мокрая тяжелая земля, прилипшая к луку, мешала и её пришлось счищать руками. Ветер шелестел листвой на яблонях, стоявших недалеко, а я каждый раз хватала нож и крутилась из стороны в сторону, думая, что кто-то поблизости, и никого в очередной раз не обнаружив, садилась на корточки продолжать свое дело. Только лишь когда стемнело, но солнце ещё не зашло, оно было чуть выше горизонта, я начала по настоящему волноваться. Весь лук я, конечно же, не вытащила, а сделала только ничтожную четверть того, что планировала. В траве начали петь сверчки и меня то и дело обдувало холодным ветром. Я стала чаще оглядываться по сторонам. Да что уже за работа? Когда вертишься чтоб убедиться в безопасности дольше, чем работаешь! Надо закругляться... я отнесла ведро с луком под навес, лучше сказать дотащила. — Тоука! Тоука, ты где? Пошли домой! — кричала я, — Может она уже дома? Я зашла в дом, — Тоука, ты тут? То-о-оука! Со второго этажа прибежал Аято, держа в руке футболку. Потрепанный и сонный он метался из комнаты в комнату. Затем обулся и выбежал из дома.***
Это чей голос? Малии? Она зовет Тоуку... Погоди, сколько время? Уже восемь? Долго же я спал! Че-то сестра опять много на себя берет... Нужно вернуть её домой... Я спустился на первый этаж. На меня очень напугано смотрела Малия. Она переводила дыхание, держась за входную дверь. Я обулся и выскочил на улицу. — Тоука! — крикнул я и побежал к первому попавшемуся сараю, Здесь нет. — Пошли домой! — я побежал к другому зданию на участке, — Здесь тоже нет. — Да завтра ты сделаешь всё, остановись! Никто за невыполнение ругать не будет! — я забежал в очередное здание, Пахнет какой-то тухлятиной. Я услышал звон цепей в глубине сарая и прошел вовнутрь, — Тоука, пошли... Что? Я остановился, увидев что-то шевелящееся, обмотанного цепями вокруг столба. Оно немного рычало и стонало, царапая пол и, дергаясь, пыталось неумело выбраться из этой ловушки. Я подошел ещё ближе и сел на корточки, держать вдалеке. Оно услышало скрип и резко повернуло голову ко мне. В этом чудовище я узнал свою сестру. Не может быть! Нет! Только не она... — Тоука! Прекрати... — её волосы растрепались и упали на лицо, она щелкала зубами, её тело будто било током, под ней была кровь— Прекрати! Я упал на колени. В её бешеном взгляде не было ни боли, ни страха, одна пустота, покрытая пленкой. Она рефлекторно, не останавливаясь, двигала челюстью, пытаясь меня укусить. Она даже не подозревала, что хочет съесть любимого брата, и сделала бы это, еслиб не было цепей. Из её рта, пенясь, стекала слюна на пол. Там же валялся телефон. Я подобрался ближе к ней и подобрал телефон. Она дернулась, в надежде оторвать от меня кусок, но ей не удалось. Там висела одна единственная запись диктофона. Я решил прослушать. — Ты знаешь, как сложно признавать свою вину? Мне так жаль, что я не послушала тебя... Я очень надеюсь, что у тебя хватит мозгов прослушать эту запись... Это типо мои последние слова... Кролик в клетке меня расстроил... Я ему жрачку даю, а он меня за руку... И кровища, вон по штанам. Знаешь, что я чувствую? Слабость... Мои ноги меня совсем не держут и глаза уже не видят. Она тихо рассмеялась на записи. Это конец. Послышался грохот все также из телефона. Я пристегнусь цепью чтобы не ходить и не убить кого-нибудь... Эту курицу, например. Она меня просила быть рядом, а я... Как ты говоришь, глупая сестра. Стало слышно, как она обматывает себя цепями. Аято, солнышко, беги к Великому, плюй на гордость... Проси помощи, слышишь? Вместе мы... На экране появилось предложение очистить карту памяти, так как требовалось немного места чтобы запись не пропала. Я сжал телефон в руке, сам не понимая, что творится. Мне холодно. В клетке, напротив Тоуки, бился кролик, наматывая круги. Он рычал и фыркал, сверкая красными глазами. Тварь! Он не сможет выбраться, клетка закрыта... На улице была тишина. – Вот и всё, — прошептал я в накрывшую меня тишину, отпуская себя, разрешая поддаться слабости и зарыдать в голос — точнее, это больше походило на крик раненого зверя. Закрывая лицо руками и прижимаясь к холодной стене сарая голой спиной, желая просто раствориться в ней. Сейчас, вместе с криком, из груди вырывалась вся боль, которую я испытывал на протяжении долгого времени, которую так старательно прятал в самых тайных уголках души, думая, что все забудется. Все. Смерть мамы, ругань родителей, нравоучения переходящие прямо в скандал Тоуки, те уроды, достающие меня изо дня в день, смерть Сэм. Но этого не случилось, ничего не забылось! В груди что-то щемило, не давая успокоиться. Было похоже, что кошки, которые должны спокойно скрестись на душе, сейчас просто разрывали своими острыми когтями всё внутри, заставляя меня задыхаться от бессилия. Неужели... За что? Я повернул голову. На полке, около клеток, лежал нож и рядом с ними катушка шпагата. Это я виноват! Я отпустил их! Я пустил всё на самотек! Меня трясло от того, что я злился на себя. Даже вздохнуть сложно было, но я дотянулся до него. Он упал на пол. Тоука продолжала щелкать зубами. Я поднял нож. Поделом мне! Я воткнул его в живот. Лезвие ножа откололось и отлетело в сторону, ударившись об одну из клеток, упало на пол. Моя кожа уплотнилась под тем местом, куда должен был воткнуться нож, стала словно камень. Я даже покончить с этим не могу...***
Я сидела на кухне, ожидая момента, когда вернется Аято и Тоука. Я включила свет в гостиной и коридоре, ходила из комнаты в комнату, рассматривая картины, даже заварила кофе, так как ничего другого не нашла. Неожиданно постучали в дверь. Я вздрогнула и испугалась. Кто это там? Аято и его сестра вряд ли бы стали стучаться! — Откройте это полиция! Тэсс... — мужчина постучал ещё раз сильнее и настойчивее. Я подошла к окну и отодвинула занавеску. На самом деле во дворе стояла машина с мигалками. Это мой шанс! Пора бежать... Я открыла дверь. Он испуганно посмотрел на меня, а затем спросил, — В доме никого больше нет? Я покачала головой и он указал мне на машину. Может я поступаю неправильно? Передо мной открыли дверь и я села на заднее сидение. В машине уже сидел мужчина за рулем. — Что происходит, вообще? Интересно, куда девалась Тэсс? Девушка, вы кто? — спросил второй мужчина и сел рядом с водителем. — Я — Малия Андэр из Литллэнда. Что происходит? — пройдясь по улице, я замерзла и сейчас растирала рукавами свитера шею и щеки. — Военное положение, — ответил водитель, — В городе что-то нечисто... — А жители города... Что с ними? — спросила я, глядя на них. — Точно не знаю, но некоторых успели эвакуировать... — А куда мы едем? — В убежище в соседний город, там есть подземка и припасы.***
Ты когда-нибудь чувствовал себя так, как будто больше не понимаешь, что происходит? Словно выпал из реальности... У тебя пропало последнее желание делать что-либо... Будто тебе плевать на всё! Ты запутался в своих чувствах и не можешь их объяснить даже самому себе. У тебя появилось это гнетущее чувство пустоты, чувство, что никто не понимает тебя и никому ты не нужен. И кажется, что не осталось больше ничего, чтобы двигаться вперед. Да, мне знакомо это чувство. Я лежал около стены. Мои мысли путались. В руке я сжимал рукоятку сломанного ножа. Тоука дергалась, как при эпилепсии. — Что мне делать? — шепотом спросил я.