I see the Real You.

Утро выдалось спокойное, солнце освещало тёмные полы комнаты, слегка помятая кровать остывала без хозяина. Улица начинала наполняться городскими звуками: быстрой ходьбой людей из-за спешки, разъезжающими машинами и водителями, сигналящими ещё спящим водителям других автомобилей. Солнце прогревало землю до 23 градусов Цельсия, и казалось, что лето возвращается. Сжатый воздух, такой жаркий и душный, напоминал о тёплых майских деньках, когда жара уже превышала планируемой нормы, но ещё не было июньского дождя. Вода шумными порывами лилась в душе. Стенки не запотели, никаких следов пара — вода не горячая. Утро выдалось особо жаркое, и прохладная вода теснила его теплоту. Я вылез из душа ровно в 8:40. Ужасно хотелось спать, но прохладная вода прибавила чуть сил своей свежестью. Кофе тоже помог, такой горький, но такой приятный. Тёмная гуща, оставшаяся на дне, не хотела выливаться в раковину, и пришлось выковыривать её ложкой. Всё нормально. Я уже было собирался выходить, чтобы отправиться в студию, но понял, что забыл где-то телефон. Решив не разуваться, в грязных, между прочим, кроссовках прошмыгнул в спальню: помятое одеяло, одна перекошенная подушка, а вторая вообще на полу, наушники, запутавшись друг об друга, лежат чёрной змеёй на открытом куске серой простынки. Все такое меланхоличное, в тёмных тонах — любимая комната. Она навевала спокойствие и ощущение свободы, но всегда выглядела немного депрессивно. А, ну, кроме этих носков под кроватью с принтом розового котика. Всегда любил их. Но, в целом, здесь прекрасно писались некоторые части песен, здесь всегда весело было смотреть фильмы с Эш…и не только фильмы. Эти воспоминания нагрянули тёплой волной на меня, но осознание всего происшедшего быстро отогнало их — Эшли мне не нужна, я ничего к ней не чувствую. А чувствовал ли вообще? Входная дверь долгое время не поддавалась ключу, но вскоре захлопнулась, даже слегка с треском. Красная «Кристина» грелась на солнышке, отбрасывая на кусты «солнечных зайчиков». Хорошая погода, зря я куртку натянул. Открыв машину, я бросил кожанку на задние сидения и уселся за руль. Внутри было душно, но кондиционер решал всё — холодное потоки воздуха тут же разбрелись по машине, создавая прекрасные условия. Я повернул ключ, и мотор зарычал. Всё утро я не думал о Ниле, и вот этот час настал. Что мы будем делать при ребятах? Как вести себя? Эти вопросы крутились в голове, проигрывались разные сценарии решения и поведения всю дорогу. У студии на парковке уже сияли два автомобиля: Чёрный — Барри, высокий мощный Джип; Белоснежный кроссовер — Дани, он всегда обожал говорить про удобства этой машины и мы все с интересом слушали на перерывах. Нила с Брэдом не было, а Шон, скорее всего, пришёл пешком. Ему-то тут недалеко. Но оказавшись внутри, я понял всю ошибку — Брэд уже был здесь, его по пути завезла Ронда, Нила я так и не увидел, а Шон опоздал и приехал через полчаса после меня. Сама комната студии не пустовала — все суетились и расставляли свои инструменты, настраивали что-то, каждый был чем-то занят. Но не Нил. Его не было вовсе. Я поискал его ещё раз глазами в толпе, но не нашёл. Хм. Решил не появляться, дабы не привлекать внимание? Оо, так он привлёк его ещё больше к себе. — Ты собираешься готовиться вообще? — Выбил меня из раздумий голос Брэда. Не дожидаясь моего ответа, он ухмыльнулся и так в своём стиле задрал верхнюю губу сбоку, намекая, что ему всё равно на ответ, что это был намёк. Барри буркнул что-то невнятное, но похоже было, что в поддержку Брэда, и я решил не бесить всех понедельником-нагруженных и приняться за дело. Я сидел на стуле со складными ножками, с которого чуть не грохнулся, когда мы вчетвером обсуждали некоторые нюансы песен в выпускаемом альбоме. — Я хочу усложнить соло вот здесь, а то как-то простенько для такой яркой песни. — Барри, ты уверен? — Да, — монотонно так ответил бородатый мужчина с гитарой в руках, — даже звучать будет лучше. И действительно, звучало намного лучше, прям так и чувствовался актив и энергетика. Мне нравились эти песни, в отличие от МДД, они были тяжелы, на пониженных тонах, со скримом. Это как раз то, чего мне так долгое время не хватало. — Мэтт, ты тут вытянешь ноту, если я возьму выше? — Задал мне вопрос Барри, изподлобья наблюдая за моей реакцией. Я спел кусочек как он был раньше, и затем как он стал. Голос немного подкосячил, но я мог закрыть это скримом, что и сделал в третью попытку. Брэд сказал, что на концертах будет звучать отлично, а вот в альбоме… Надо тренироваться. Я отошёл от них и запел на высоких тонах. Иногда выходило, иногда нет, но, чувствую, со стороны выглядело словно я оперный недо-певец. Барри с Дани о чём-то увлечённо беседовали, Брэд повторял свой бой в песне «So What». — So what if I'm crazier than crazy? — начал я тихонько, но потом переключился на Human Race– именно в ней мне предстояло тянуть высоко ноты. На строчках «Goodbye» так и хотелось кричать, орать, скримить, гроулить. Но нет, не в этот момент, не в этой песне, не для записи. Я затянул «Not in this atmosphere» и уже начал запевать «гудбаай», как что-то мне помешало. Резким рывком голову потянуло к земле, я пытался понять, в чём же дело, но был испуган такой резкостью и ошеломлён всем поворотом событий. Так же успел за несколько секунд увидеть потолок, стену и пол, стараясь вырваться и вернуть себе вертикальное положение. Волосы — слабое место. Чья-то сильная рука ухватилась за толстую прядь моих тёмных волос и беспощадно таскала в разные стороны. Я кричал это чёртово «гудбаай» трижды, поскальзываясь, и, с разъезжающимися в разные стороны ногами, чуть было не падал, но в надежде удержать равновесие махал руками, цепляясь за воздух. Лёгкие смешки раздавались за моей спиной, а кто-то из парней ошарашено ахнул. (Дани, я уверен). Тщетно. Пару секунд, и на затылке жгучая боль, а я уже сижу на полу. Всё вдруг потемнело, и я закрыл глаза. А придя в себя и открыв глаза, я увидел ухмыляющегося Нила, стоящего передо мной в куртке и щёлкавшего пальцами перед моим лицом. Парни угорали с нас, а я со злобой уставился на Сандерсона, почёсывая затылок. — Какого хрена?! — Я сделал пару глубоких вдохов, что бы прогнать приступы гнева и отчаяния. — Зато вытянул. Так на записи и сделаю, — идиот. Выставил меня посмешищем, так ещё и издевается теперь. Он расхохотался и пошёл здороваться с парнями, что так истерически смеялись над всей этой ситуацией. — Да ты прекрасно так кричишь, когда тебя за волосы-то дёргают, — высказался первым Барри, утирая слёзы от смеха, — просто красавчик. — Ещё бы, — я подавил злорадный смешок и просто ухмыльнулся, опять потирая всё тоже место, — больно вообще-то, я бы сказал. Нил принёс стул и поставил его рядом с Брэдом, затем пошёл снимать куртку и вешать на длинную деревянную полку около двери с крючками, а я в этот момент уселся на его стул. — А с тобой я ещё поговорю, — в насмешливом тоне, с неприкрытой игрой возразил я Нилу, от чего тот с покорным расстроенным видом принёс себе другой стул, выразил наигранное огорчение и сел рядом со мной. От него опять веяло тем прекрасным парфюмом, одурманивающим, манящим, и слегка пахло лимоном. Чай? Жвачка? Или просто кусок лимона? Не имело значение, не имело ответа. Каждая минута вдыхания этого запаха пробуждала меня от нахлынивающего сна, включала в работу. Я даже умудрялся высказывать своё мнение, когда обычно мне было всё равно. Мы пересекались взглядами, наигранно дрались за листок бумаги, требовали по очереди воды, в общем, баловались, как всегда. Нил так искренне улыбался, жарил какие-то острые шутки, от которых вся студия заливалась смехом, подмигивал Брэду за его хорошие идеи (это меня немного смущало и в связи с последними событиями даже вызывало уколы ревности). Я наслаждался каждой минутой в его обществе, а он пытливо поедал меня глазами. Время близилось к ужину, а я так и не обедал. Студийная столовая как всегда была открыта, и я предложил сделать перерыв. Прекрасные блюда, всякие салаты, бутерброды были выставлены на витрину. Но когда начинаешь спрашивать, слышишь только «этого нет, этого тоже, а это вообще муляж для красоты» и «есть только салат из помидоров с луком, да бутерброды с колбасой и кетчупом», сервис как всегда на высоте. Я взял парочку сэндвичей, которые всё-таки нашлись, чашку горячего зелёного чая и уселся за столик у окна. Длинные дома отбрасывали такие же длинные тени на асфальт, солнце скрывалось за многоэтажками и потихоньку начинало темнеть. Нил с лёгкостью присел напротив меня, пожевывая кусок говядины и его любимый морковный сок и выдал: — Мама отдала мне детей, потому что собирается замуж. Я даже поперхнулся, и Нилу пришлось стукнуть меня пару раз по спине (по всем русским традициям). Я удивлённо уставился на него, а лицо Сандерсона выражало только «почему нет-то?». — Я уже смирился, хотя был не менее удивлён. Ты представь, — продолжил он, — каково это — в 60 с лишним лет вновь выходить замуж и отправляться в свадебное путешествие. Его глаза были загипнотизированы едой, брови слегка подняты, а рот изогнулся в странной улыбке. Руки аккуратно резали толстый кусок мяса, а морковный сок отпечатался потёком на стенке стакана изнутри. Всё выглядело обычно, хотя я совершенно не мог представить, что значит в 60 жениться и свадебное путешествие, все дела… Я никогда не был женат, и чувствовал, что это произойдёт как раз в возрасте его мамы — лет в 60-70. Я не задумывался о создании семьи, рождении детей, это всегда было мне чуждо, и я жил сегодняшним днём. А теперь я дошёл до того, что влюбился в человека своего же пола — прекрасного ударника отличнейшей группы, которую любил с детства. Вот же дела. Прям как маленькие девчули, слушающие наши песни, влюбляются в нас самих, но это проходит с их взрослением, а мне уже ничего не поможет. Я наблюдал, как Нил поедает сочнейшие куски мяса, пока сам грыз сухой хлеб бутербродов. Он что, это из дома взял? — Хватит пялиться, хочешь — бери. — Я и моргнуть не успел, как на вилке оказался кусок говядины, и он приподнял его перед моим лицом. Естественно, я не отказался. Откусив смачный кусок с вилки, процедил невнятное «спасибо» и продолжил наблюдать. — Да не за что. Так вот к чему я клоню… Он замялся, шаркая вилкой по куску мяса, затем сделал глоток сока и, поставив стакан, из которого чуть не расплескалось оставшееся содержимое, быстро и слегка непонятно сказал: — Она звала меня на свадьбу, но детей попросила не брать. Может, ты составишь мне компанию? Не хочу набухаться в хлам один. Я задумался, как только полностью понял, что он сказал. Дети — дома. Нил — на свадьбе. А я что? Я приду просто побухать на свадьбу к старухе? Неплохая идея, и, недолго придумывая ответ, высказался: — Да, без проблем. — И шёпотом, наклонившись поближе к Нилу, — я за любой кипишь, кроме трезвости и голодовки. Откинулся обратно на спинку стула и подмигнул ему, опиравшись локтём на подоконник, словно я американский мачо. Нил заулыбался и продолжил трапезу. Ох, неделя обещает быть весёлая.