Скорбеть не пристало

      — Уоллиш… Я думал, все эти предатели мертвы. — Драко не может разобрать, чего в голосе отца больше: просто удивления прозвучавшей фамилией или всё же пренебрежения к её носителям. — По крайней мере, Иден Дреннан утверждал, что это так.       «Предатели».       Люциус Малфой давно не произносил этого слова, поскольку в последние годы слишком часто слышал его в свою сторону. Однако сейчас оно прозвучало так просто, словно время отмоталось назад, к тем дням, когда этим словом им назывался каждый, смевший выступать против Тёмного Лорда. К дням первой Магической Войны.       Если отец о чём-то не хочет говорить, он способен уложить историю длиною в несколько лет в незначительное количество кратких, но от того не растерявших ёмкости фраз. Драко и любит это в нём, и одновременно недолюбливает… Конкретно сейчас недолюбливает вдвойне. Он не отказался бы услышать как можно больше: не только имена и сухое переложение имевших место событий, а подробности — причины, последствия, самые невообразимые мелочи, которые отцу известны, но которые он из принципа не желает называть.       Всё повествование сводится к двум фамилиям и шести именам, среди которых, как до сих пор считалось, только одно принадлежало живому человеку. Иден Дреннан был пожирателем смерти, служившим Волдеморту во времена первой Магической Войны, и пребывал в Азкабане с того самого дня, как была одержана первая великая победа. Он не бежал, даже когда сподвижники Тёмного Лорда оказались освобождены во время второй Войны — если верить рассказам Беллатрикс Лестрейндж, Иден Дреннан к тому моменту был почти полностью невменяем из-за дементоров и забился в единственный уцелевший угол собственной камеры, отказавшись куда-либо идти и вообще сдвигаться с места. Человека, не имеющего тяги к жизни и неспособного принести пользу, смысла вытаскивать следом за всеми не видели.       Теперь помимо мистера Дреннана среди живых всплывало ещё и имя Рэйчел Уоллиш. Однако если первый был примерно ровесником Люциусу Малфою, то вторая уже должна была переступить черту в семьдесят лет. Или около того.       Драко не удаётся ни схитрить, ни просто честно выпросить для себя времени, чтобы подготовить родителей к правде о появлении у него обломка волшебного орешника. Если с матерью и вышло бы договориться, то отец оказывается неприступен: Люциус Малфой не для того переступил через себя, вспоминая времена давно минувшие и ничего, кроме беды, их семье не принесшие, чтобы впоследствии молча спустить с рук увёртки сына.       Драко кажется, что он давно уже не видел отца таким злым. Фамилия Уизли лишает самообладания за считанные мгновения, хотя голоса Люциус не повышает — только говоряще кривит губы, прикрывает глаза и несколько секунд трёт лоб, стараясь взять себя в руки. Когда же отец всё-таки награждает его прямым взглядом, Драко слегка нервно передёргивает плечами и на мгновение косится в сторону матери — как в старые времена, словно бы в надежде на поддержку или сразу защиту — однако и довольно поспешно вновь переводит взгляд на отца. И неожиданно понимает, что тоже способен вместить весьма продолжительную и полную деталей историю в пару сухих предложений. А уж в чём — точнее даже, в ком — первоначальная причина, и говорить не нужно, имя Гарри Поттера и так слишком часто звучит то тут, то там.       — Ты же знаешь, что нам не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. — Люциус, может, и гордился бы тем, что сын не боится стоять на своём и смотреть при этом прямо в глаза, но именно сегодня поводов у него больше для беспокойства, чем для гордости. Драко не имел привычки перечить отцу, он хоть и высказывал порой свои недовольства, но впоследствии всегда принимал чужие слова и доводы, однако сейчас он готов упрямо отстаивать свою точку зрения и свою глупую задумку с продолжением поисков Рэйчел Уоллиш, раз уж в его руках несомненное доказательство, что эта женщина жива. И неважно, что ради этого придётся терпеть рядом кого-то из Уизли, тем более что Фред и Джордж явно не худшие представители своей семьи, найдётся пара-тройка, любимых и уважаемых куда меньше.       — Я знаю, отец, — кивает Драко, и этот краткий ответ захватывает и все последующие возможные реплики, какие только могут прозвучать в попытке отговорить от свершения ошибки. — Они тоже несомненно рискуют, — уверенно добавляет он. В конце концов, не так-то просто будет объяснить, с чего вдруг в эти рыжие головы закралась идея искать всем миром забытого человека с помощью не пойми где раздобытого обломка палочки.       — У них есть довольно внушительные защитники, — резонно замечает Люциус, — которые, в случае чего, выгородят.       Один из предполагаемых защитников уже пару раз наносил визит в дом семьи Малфой. Настолько тактично, насколько это позволял характер и всплески эмоций при общении один на один с тем, кто не сильно-то настроен слушать, Сириус Блэк, как узнал впоследствии от матери Драко, предлагал вернуться к работе в попечительском совете Хогвартса. Однажды потерянную должность председателя ему точно не собирались возвращать — на это Сириус тоже максимально тактично намекнул, хоть всё и было понятно без намёков — однако представители совета не могли не признать, что Люциус Малфой умел вести дела и что это умение несомненно пригодится сейчас, для восстановления как роли, так и влияния попечителей, потерявших почти всё за время Войны и пока не до конца уверенных, что смогут всё восстановить. Вполне вероятно, с правовой и организаторской сферой своей деятельности попечительский совет справится, особенно если учесть, что Альбус Дамблдор вернулся на пост директора и точно сумеет вновь поднять Хогвартс на достойный уровень… Однако вопрос ведения финансового учёта и назначения ответственного, хорошо разбирающегося в работе с представителями банка «Гринготтс», оставался открытым, и никто не вызывался добровольцем, зная, какой хаос предстоит разгребать.       Предложили сначала Сириуса Блэка, раз уж он оправдан по всем статьям и всё равно ищет своё место в мире, но тот отсмеялся в ответ. Куда ему? Он хоть и просто обязан разбираться в подобном, но всё же почти треть жизни провёл в Азкабане, а последние годы и подавно… В общем, не для него оно. Зато именно Сириус вызнал, что из всех числившихся ранее в составе попечительского совета людей одним из лучших в вопросе финансов считался Люциус Малфой. Пришлось, конечно, навести немало шума и долго капать на мозги Джеймсу и Римусу, чтобы поддержали его, но эту несомненно безумную идею хотя бы к рассмотрению приняли… И даже сочли предположительно возможной к исполнению, да только всё тому же Сириусу тогда предстояло денно и нощно бдеть за Малфоем, пока мир не убедится, что тому можно доверять.       Люциус к столь сомнительному подарку, позволяющему «хоть как-то начать исправляться в глазах Магической Британии», отнёсся со вполне понятным скепсисом. И ответил отказом. Хотя вдохновлённый собственной гениальной идеей Сириус Блэк, кажется, сдаваться не собирался.       Фред и Джордж Уизли выглядят так, словно к назначенному месту встречи прорывались с боем и претерпели в этом бою немало потерь.       Отчего-то закашлявшиеся, наспех приглаживающие растрепавшиеся после бега волосы и поправляющие одежду — и с чего только предпочли пешую прогулку трансгрессии? — они синхронно выкидывают перед собой руки, призывая войти в положение и позволить хотя бы отдышаться. Драко разве что удивлённо изгибает брови, но спрашивать ничего не собирается: ему нет дела до чужих проблем, как не было бы дела до самих близнецов, если бы не кусок волшебного орешника с костью раморы. Очень хочется верить, что столь дерзкий вызов отцу он кинул не ради какой-нибудь ерунды, и вид запыхавшихся братьев Уизли, кажется, искренне спешивших к месту встречи, хоть немного да успокаивает. Может, риск, и правда, будет оправдан.       На этот раз определить, кто из близнецов кто, можно без особых трудов, достаточно только всмотреться в них повнимательнее, выискивая послевоенное отличие, хотя Драко не совсем понимает, почему от этого почти что клейма не избавились. Целители больницы Святого Мунго способны едва ли не по косточкам собрать человека, что им восстановить ухо? Однако судить — и опять же спрашивать — Драко не собирается. Тем более что ему и без того много что предстоит сказать.       — Дреннан! — Фред Уизли озарено ударяет кулаком по ладони и поворачивает голову в сторону брата. — Нам ведь называли эту фамилию, и Луна подтвердила её причастность… Напомни-ка, почему мы её откинули?       — Потому что она относилась к факультету Когтеврана, — незамедлительно ответствует Джордж, зачем-то повторяя чужое действие. Оно выходит совсем не к месту, однако слова интересуют сейчас Драко больше сопровождающих их движений. — А мы искали преимущественно среди выпускников Слизерина.       Фред и Джордж выглядят так, будто прозвучавшая фамилия, узнать которую Драко Малфою стоило немало времени и нервов, только что решила все проблемы и дала ответы на все вопросы, однако ни один из этих рыжих дьяволов не спешит ничего пояснять. Они переглядываются, что-то говорят друг другу шёпотом, так что не удаётся разобрать слов, эмоционально жестикулируют и, кажется, приходят к какому-то выводу… Драко почти жалеет, что встал на весьма нескромном от них расстоянии — желал на корню пресечь возможные попытки отобрать всё ещё находящуюся у него волшебную палочку и вообще любую вероятность панибратства, как, например, когда его за руку вытащили из праздничного зала.       Однако и сильно расстраиваться по поводу того, что не сумел расслышать торопливый диалог, Драко не собирается. Ему есть, что ещё сказать, но теперь он рот откроет только после того, как с ним поделятся информацией в ответ. Хотя бы тоже частью, равной по цене.       — Если кто-нибудь узнает, что мы пытаемся отыскать эту Рэйчел Уоллиш, — заговорщически тянет Джордж, — нам влетит так, что до конца своих дней будем под надзором.       — А тебе и подавно достанется, — незамедлительно подхватывает Фред. — Давай сочтём наше временное сотрудничество оконченным? Так всем лучше будет.       — Нет уж, теперь я собираюсь идти до конца, каким бы тот ни был, — спокойно, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, произносит Драко. Он переводит оценивающий взгляд с одного близнеца на другого, а после, вдохнув поглубже, прячет за пазуху обломок волшебного орешника и выпускает из рукава палочку.       Близнецы, отскочив в разные стороны, поступают так же, однако ни один не спешит нападать. Драко даже позволяет себе непонятную по значению улыбку, догадываясь, что они избрали ту же тактику, что и он — защиту от возможного первого удара и впоследствии если не контратаку, то просто попытку побега. Он сам прекрасно осознаёт, что против двоих выступать будет слишком сложно, а Фред и Джордж в свою очередь не забывают, что перед ними пусть и молодой, но бывший пожиратель смерти, от которого можно многого ожидать.       — Тебе нельзя использовать против нас палочку, Малфой, — наконец собравшись с мыслями, произносит Фред, но как-то не очень уверенно, — ты ведь сейчас под надзором.       — …а вот нам против тебя можно, — осторожно подхватывает чужую реплику Джордж, — причём разрешены любой сложности заклинания…       — …исключительно для самозащиты, конечно.       Драко оценивающе хмыкает, но палочку не опускает. Близнецы Уизли не лгут и даже не лукавят — разве что слегка приукрашивают, себе во благо, надеясь решить проблему без открытого столкновения. Им шум не нужен абсолютно, сразу появится слишком много вопросов, самый главный из которых будет: «Чего ради вы вообще решились на подобную встречу чёрти где да ещё и в близкое к пока не снятому комендантскому часу время?».       — Вы интересуетесь людьми, с которыми была знакома моя семья и которые были связаны с… Тёмным Лордом, — всё же запинается на последних словах Драко. — Я не могу это просто так оставить. Даже если сейчас мы мирно разойдёмся и больше никогда не заговорим друг с другом.       — Значит, вариант мирного?.. — начинает было Джордж, натягивая на лицо немного нервную улыбку.       — Я сказал «если», — не позволяет озвучить явную глупость Драко. — Но этого «если» не будет.       Близнецы вновь переглядываются, зеркально хмурятся и поджимают губы. Угроза на фоне играющей совсем не в сторону находящейся под надзором семьи Малфой ситуации выглядит не более удачной, чем и вся их авантюра в целом, хотя на их стороне в случае взявшего верх варианта с конфликтом всё-таки окажется больше человек…       — У нас кое-что пропало, — согласовав собственные действия взглядами и краткими кивками, начинают братья уже привычную игру слов, где один говорит, а другой подхватывает, словно мастер легилименции, безостановочно читающий чужие мысли.       — Если хорошо подумать, то пропало это даже не только у нас.       — Было и вдруг исчезло! А всё, что исчезло, необходимо найти.       — И что же такое вы пытаетесь найти… — Драко остаётся недоволен очередной размытой формулировкой, потому вкрадчиво произносит каждое слово последней попытки стребовать объяснения, — раз вам приходится копать под пожирателей смерти первой Магической Войны?       Фред и Джордж одновременно опускают волшебные палочки и, глубоко вдохнув, в один голос отвечают:       — Мы ищем Гарри Поттера.       — Чего ж его искать? — едко отзывается Драко, тоже опуская палочку, раз уж собеседники решили избежать возможного конфликта. — Он всегда и у всех на виду.       На удивление самому себе, Драко не спотыкается на произнесённой лжи. Или просто на том, что сам лично считает ложью. В конце концов, он уже не единожды убедился и почти убедил себя, что нынешний Герой всей Магической Британии — кто угодно, но не Гарри Поттер. Или, по крайней мере, не тот Гарри Поттер, которого Драко знал все эти годы, а знал он его неплохо, при должной подготовке мог просчитать на несколько ходов вперёд и даже предугадать большую часть реплик в их кратких перебранках. А уж та сцена в Косом Переулке…       Судя по всему, братья Уизли тоже не купились на красочный спектакль этого… Кем бы он ни был и ради чего бы этот спектакль ни устраивал.       — Этого Гарри Поттера мы знаем давным-давно, — делая ударение на первом слове, показательно пожимает плечами Фред. — Но… как бы сказать… — он запинается, поджимает губы и потирает шею.       — «Этого» Гарри Поттера? — всё же переспрашивает Драко. Не то уточняет, не ослышался ли, не то просто пытается спровоцировать на продолжение.       — Джордж?       — Думаешь, стоит?       — А вдруг!       — Рискуем ведь.       — Рискуйте дальше, только без меня, — наконец сдаётся Драко, устав быть частью какой-то явно не касающейся его постановки, затеянной близнецами Уизли и уже точно переступившей все грани как дозволенного, так и разумного. Он снова прячет в рукаве свою волшебную палочку, вытаскивает из-за пазухи обломок чужой и небрежно кидает его в сторону стоящего чуть ближе Фреда. — Как вы предложили ранее, сочтём наше временное сотрудничество оконченным.       В конце концов, чем меньше он будет спрашивать, тем меньше услышит вранья или глупых расплывчатых ответов, которые только больше запутывают. Уж лучше свернуть всё сейчас, чем потом понять, насколько крепко увяз в чём-то, его не касающемся и дающем отцу лишний повод разочарованно покачать головой и заявить, что отныне будет следить за каждым шагом сына, чтобы тот больше не наделал глупостей.       — Спорим, ты уже не сможешь это так оставить? — в один голос интересуются Фред и Джордж, пока первый поднимает с земли подкатившийся к ногам кусок волшебного орешника, а второй показательно лохматит рыжие волосы.       — Нечего здесь спорить, — пожимает плечами Драко, а после добавляет, честно и не без ехидства: — Оставить это я так не смогу. Но и действовать дальше буду один и на опережение. В конце концов, мне, в отличие от вас, известен адрес, по которому сейчас проживает Рэйчел Уоллиш.       — Партнёры! — вновь в один голос выдают братья Уизли и, словно по команде, делают по широкому шагу в сторону собеседника. — Равноправные! — Ещё по шагу, неминуемо сокращая расстояние.       — Только у нас, помимо тебя, есть ещё помощник, — немного нерешительно добавляет Джордж, словно бы только что об этом вспомнив и теперь не зная, как бы ввернуть в почти разыгранную партию дополнительного участника.       — Полоумная Лавгуд, — кивает Драко, припоминая, что её имя прозвучало в самом начале разговора, хоть и упомянули его вскользь. — Мне без разницы, хотя, думаю, её отец в восторге не будет, если узнает.       — Вот именно, Малфой, — тут же подхватывает Фред, — «если узнает».       — Но что-то ты слишком легко соглашаешься, — слегка подозрительно хмурится Джордж. — В чём подвох?       — Подвох, да? Что же, без подвоха никак. — Драко позволяет себе слабо улыбнуться. — Иден Дреннан, чьё имя вызвало у вас столько радости в самом начале, являлся для Рэйчел Уоллиш зятем. И со времён его заточения в Азкабане, сразу по окончании первой Войны, Рэйчел Уоллиш находится в постоянных бегах. Потому мне не помешает страховка на случай, если ей вдруг придёт в голову с порога запустить в незваных гостей чередой заклинаний или проклятий.