Скорбеть не пристало

      Драко нащупывает во внутреннем кармане мантии небольшой бутылёк с оборотным зельем. Идея приобрести его в Лютном Переулке для страховки принадлежала матери — она же и посоветовала предусмотрительно убедиться, что превращение произойдёт в человека примерно своего возраста и телосложения, чтобы избежать проблем со сменой одежды, а ещё желательно в иностранца, чтобы точно не удалось провести параллелей… От второго пункта Драко воздержался, хотя честно потребовал у продавца, чтобы сменяемая внешность знатно разнилась с его. Однако использовать единственный возможный способ маскировки, чтобы облегчить визит в больницу Святого Мунго как близнецам Уизли с Луной Лавгуд, так и самому себе, Драко всё же не решается. Быть может, оно и к лучшему, если его узнают. Как минимум, никто лишний раз не сунется с ненужными вопросами.       Трансгрессировав почти к самому крыльцу лечебницы, Фред и Джордж заметно хмурятся и начинают громко перешёптываться, обсуждая, как бы им попасть внутрь: время для визитов уже подходит к концу, да и просто так к случайным людям без особой договорённости никого не пустят. Драко начинает казаться, что он единственный до сих пор действовал, имея под рукой чёткий план и пару запасных в рукаве на всякий случай, братья Уизли же полагались в большинстве своём на удачу и просто природную изворотливость. Удивительно, что раз за разом умудрялись не только выходить сухими из воды, но и добиваться успеха.       — Мы можем сослаться на моего отца или просто на его журнал, — проследив за чужими метаниями, предлагает Луна Лавгуд. — Скажем, что я здесь как представитель «Придиры», пришла встретиться с кем-нибудь из больных, а вы меня сопровождаете.       Драко неожиданно для себя согласно кивает, признавая, что этот план точно лучше каких-то там расслышанных вариантов с диверсиями или отвлечением внимания с использованием едва ли не порошка мгновенной тьмы, чтобы проскочить через парадный вход или окно. Даже странно, что из всей их абсолютно невозможной компании самой нормальной оказывается именно Полоумная Лавгуд.       Предложение как раз признают годным и готовятся претворить в жизнь, как из дверей больницы выглядывает знакомый человек. И Фред моментально кидается к нему, произнося как можно громче, чтобы стоящие у крыльца волшебники, бдящие за порядком и посещающими, точно услышали:       — Невилл, вот и ты! А мы уж думали, что ты забыл нас встретить!       Драко почти уверен, что Фред легонько придушивает былого товарища по факультету, намекая, что тому стоит подыграть. Растерявшийся Невилл часто моргает, беспомощно открывает и закрывает рот, а после, кое-как сориентировавшись или просто среагировав на шёпот буквально повисшего на нём Фреда, натянуто улыбается.       — Извините, у меня оно, и правда, вылетело из головы. Вечно со мной так. — Он поспешно кивает на вопрос обратившегося к нему наблюдателя, «Всё в порядке, мистер Лонгботтом?», и позволяет утащить себя обратно в здание лечебницы.       — Напросишься ведь, подарим тебе на следующий день рождения ещё одну напоминалку, — беззлобно роняет Джордж, переступая порог следом за братом и буквально втягивая за собой не отличающуюся особой скоростью Луну Лавгуд, засмотревшуюся на дверной колокольчик.       Драко, обречённо вздохнув и покачав головой, заходит последним, на автомате кивая не очень-то расслабившемуся работнику лечебницы в знак приветствия и сразу же извинения за устроенный шум. Как ни странно, получает кивок в ответ, и это успокаивает: раз их не пытаются остановить и выгнать сразу, значит, можно надеяться на лучшее.       Больницы Драко не любит. Специфический запах в помещении, нечитаемые или, наоборот, слишком хорошо читаемые лица людей, неприятная и давящая атмосфера — смесь чьего-то неисправимого горя с чьей-то радостью выздоровления… Всё это отталкивает и вызывает желание убраться подальше и поскорее. А ещё — взгляды со всех сторон. Вопросительные и выжидающие, не новый ли клиент, недоумённые, мол, чего здоровый здесь забыл, неприязненные со стороны тех, кто его всё-таки признал и может попытаться заявить, что это несомненно именно Малфои отправили на больничную койку их родственника или друга… С последними Драко вообще не представляет, что делать, и даже возвращается мыслями к неиспользованному оборотному зелью. Благо, обходится, и его никто не трогает, возможно, из-за компании.       — Ты нас просто спас. — Фред отпускает Невилла только на подходе к лестнице на второй этаж. На всякий случай только там, чтобы их уже точно никто не попытался направить обратно к выходу, как только столь удачно попавшийся под руку помощник уйдёт.       — Ага, — абсолютно бездумно кивает Невилл. Он потирает шею и награждает братьев Уизли изучающим взглядом, словно бы в последний раз проверяя, не обознался ли. А после, покосившись в сторону притихшего Драко, как-то не вписывающегося в дуэт близнецов и составляющей им компанию Луны Лавгуд, всё-таки интересуется: — Вам вообще зачем понадобилось сюда пробираться?       — Мы ищем кое-кого, — улыбается Луна, перекладывая волосы с одного плеча на другое и этим движением расчётливо привлекая к себе внимание. Драко, пользуясь шансом, отступает на шаг назад и оказывается вне поля зрения Невилла, скрываясь за плечом Джорджа и заодно украдкой поглядывая в сторону примеченного списка больных, чьи палаты располагаются на первом этаже. — Может, ты слышал фамилию Дреннан? Он должен лежать в Святом Мунго где-то с месяц.       — Дреннан? — Невилл задумчиво хмурит брови. — Кажется, в западном крыле на втором этаже какое-то время назад лежал мужчина с похожей фамилией. Или именно с такой, я уже не помню. Рядом с ним ещё сын постоянно дневал и ночевал, мы даже пару раз разговаривали: он откуда-то моё имя знал, но я лично его видел впервые… Хотя уже пора, наверное, перестать удивляться, что меня знают.       — «Какое-то время назад»? — Фред и Джордж картинно взмахивают руками.       Лица их смешно вытягиваются, и у Драко всё-таки не получается сдержать улыбку, пусть ситуация совсем не располагает к веселью. Разве что только к лихорадочному, потому что больница Святого Мунго была их последней — и самой значительной — зацепкой. И, наверное, первым и последним настолько чётким следом. Дальше снова сплошная неопределённость. Рэйчел Уоллиш уже была неплохим доказательством, что искать того, кто не желает быть найденным, занятие не из простых… Но о ней всё-таки было известно намного больше, к тому же, на первом этапе поисков им помогали.       Невилл рассказывает ещё что-то и даже вызывается проводить к палате, всего неделю назад занимаемую Иденом Дреннаном. Или лучше сразу к дежурному лекарю, который может быть в курсе, по какому адресу проживает его недавний пациент — на случай, если тот после выписки всё ещё нуждается в наблюдении или просто периодических проверках. Вспоминая рассказ Беллатрикс Лестрейндж, Драко соглашается, что вариант пойти и спросить адрес всё же достоин рассмотрения: с головой у Идена Дреннана точно были проблемы, рассудок из-за слишком долгого пребывания в Азкабане и соседства с дементорами у него явно помутился, если Беллатрикс, конечно, в своё время не преувеличила для красочности. Да и несомненно истощённый по всем параметрам организм тоже за один месяц не приведёшь в порядок полностью и не настроишь на нормальную работу.       К дежурному лекарю приходится идти Драко и Луне, тогда как Фред и Джордж вместе с Невиллом всё же направляются к палате. Вдруг там что-нибудь осталось — мало ли, забыли какую вещь из-за спешки или ещё чего — это ведь станет отличным подспорьем в поисках. И близнецам Уизли везёт куда больше, чем их непосредственным компаньонам… Если, конечно, не считать, что дежурный лекарь оказывается на удивление разговорчивым и описывает не таких давних «особых пациентов» настолько подробно, насколько только можно, так что прихваченное Луной самопишущее перо только и успевает перепрыгивать с одной страницы записной книжки на другую. Драко остаётся лишь диву даваться, насколько же Полоумная Лавгуд всё-таки иногда логична и неожиданно хороша — не врут, значит, говоря, что она немало сделала как для Отряда Дамблдора в год правления Долорес Амбридж в Хогвартсе, так и вообще во второй Магической Войне.       А ещё, судя по говорливости лекаря, информация об освобождённом из Азкабана пожирателе непосредственно сейчас всё равно что не является такой уж-то нежелательной к распространению, как месяц-полтора назад. Оно и понятно: никто об этом и не знает ничего толком, поскольку газеты заткнули, а на фоне воскресших Героев обеих Магических Войн подобное и подавно теряется.       — Спорим, с этой книгой в руках Шейн Дреннан просидел достаточно, чтобы использовать её для наведения поискового заклинания? — Вопрос скорее риторический, чем требующий ответа, но Драко всё-таки кивает, просто чтобы дать понять, что он сказанное услышал. Заодно и выражает согласие, что на этот раз поиск возьмут на себя именно Фред с Джорджем, а он терпеливо подождёт результатов.       Поскольку визита кого-то из Уизли или Луны Лавгуд в свой дом ни Люциус Малфой, ни Нарцисса не потерпят — даже совсем непродолжительного — они решают договориться о следующей встрече с помощью обычной совиной почты. И расходятся от больницы Святого Мунго в разные стороны. Фред и Джордж спешат направиться на площадь Гриммо 12, где можно будет без лишних глаз подготовиться к следующему этапу поисков, Луна — домой, ей ещё нужно успокоить отца, не без боя отпустившего её из дома… Драко же, постояв какое-то время на крыльце, намечает своей целью Косой Переулок. Кажется, он сам себе обещал, что в случае успеха с волшебной палочкой из орешника обязательно выразит мистеру Олливандеру благодарность за помощь. Конечно, намного проще отправить сову, но сейчас заняться всё равно нечем, а потом можно и случайно забыть об этом, мало ли, что ещё и в каком количестве свалится на голову.       Трансгрессировав к «Дырявому котлу» и быстрым шагом пройдя сквозь бар, Драко выходит на задний двор и останавливается напротив кирпичной стены.       — Три вверх, два в сторону… — на всякий случай наговаривает он себе под нос, касаясь волшебной палочкой нужного кирпича. А после через появившуюся арку выходит на мощёную булыжником улицу.       Вечер почти что поздний, некоторые лавки уже давно не видят покупателей и готовятся к закрытию, поэтому в Косом Переулке не очень людно, что непривычно, но и одновременно удобно играет на руку. На этот раз не приходится терпеть нежелательные взгляды от каждого третьего, поскольку встречаемые по дороге волшебники торопятся в последний час успеть либо по своим делам, либо домой, а тут уж не до смотрения по сторонам и точно не до траты драгоценного времени на кого-то вроде Драко Малфоя.       Преодолев полпути до лавки Олливандера, Драко сбавляет шаг. Спешить ему некуда и незачем, к тому же, он окончательно убеждается, что никто из проходящих мимо сегодня не намерен никак на него реагировать. Быть может, вскоре так будет всегда, а не лишь в столь удобное время. Двух выходящих из магазина «Зелья Дж. Пиппина» волшебников Драко спокойно игнорирует, даже головы не поворачивает…       — Чтобы обычный антисглазной лак стоил столько! — слышится с их стороны истинное возмущение. — Да дешевле было бы его изготовить самостоятельно, ингредиенты все вместе стоят не так дорого.       — Ему настаиваться три месяца, а ты хотел покрыть метлу до начала учёбы, — замечают в ответ. И если первый голос Драко почему-то не признал, то обладателя второго трудно с кем-то перепутать. Гермиона Грейнджер.       Драко стоит больших усилий не обернуться. Выходящими из магазина он видел двух волшебников, однако как-то странно и неправильно выглядят Рон и Гермиона без Гарри Поттера в непосредственной близости. Хотя их знаменитая ещё с самого первого курса Хогвартса дружба совсем не означает, что они всегда и везде вместе, особенно вне стен школы и во время каникул.       Не говоря уже о том, что третий человек в их компании сейчас совсем другой, и они об этом знают. Знали, похоже, всегда, но весьма удачно делали вид, что всё так и должно быть. Этого Драко не понять, пусть и хочется иногда попробовать, однако это желание он всегда успевает вовремя отогнать или просто отложить в долгий ящик.       — Давай поспешим, мы из-за тебя и так задержались. — Драко сбавляет шаг ещё сильнее, чтобы услышать возможный разговор, и неожиданно преуспевает, хотя Гермиона Грейнджер почти шепчет, словно бы собираясь вести беседу о чём-то запретном. — Гарри уже заждался, наверное.       — Да знаю я, знаю, — бурчит в ответ Рон Уизли, крутя в руках довольно большой бутылёк с антисглазным лаком. Купить он его купил, однако убрать некуда: в карман мантии не засунешь, можно разбить ненароком, а нести так неудобно, ещё выронит, столько денег на ветер.       — Дай сюда, — раздражённо фыркает Гермиона. И, засунув бутылёк в бисерную сумочку, совсем маленькую на вид, но словно бы бесконечно вместительную, быстрым шагом направляется вниз по улице.       Драко вовремя поворачивается боком и, не придумав ничего лучше, наклоняется, словно бы собираясь поднять что-то с земли, из-за чего капюшон мантии сползает ему на голову: если два закадычных друга и обратят внимание на обгоняемого волшебника, то у них всё равно не выйдет рассмотреть лица. Хотя, если подумать, сдалось им это, когда они спешат на встречу с Гарри Поттером.       Драко какие-то незначительные секунды смотрит им вслед и, мысленно чертыхнувшись, поминая недобрым словом Фреда и Джорджа Уизли, тянется ко внутреннему карману мантии. Если бы не вынужденное сотрудничество с этими невозможными близнецами, ему бы, наверное, и в голову не пришло столь дурацкой идеи… Однако время, проведённое с ними рука об руку — хоть и не такое уж-то продолжительное — точно наложило свой отпечаток, потому что бутылёк оборотного зелья, не использованный во время визита в больницу Святого Мунго, кажется просто подарком судьбы.       Кафе-мороженое Флориана Фортескью, вновь открытое после окончания второй Магической Войны, несмотря на смерть своего предыдущего владельца, почти пустует. У окна сидит семья волшебников, дожидаясь, пока двое детей доедят купленный им десерт, у прилавка с кассой не очень убедительно изображает бодрость уставший за долгий рабочий день продавец. Гарри Поттер обнаруживается у дальней стены — он бездумным движением водит ложкой по стакану с уже растаявшим мороженым и перелистывает «Ежедневный пророк». Друзья пристраиваются напротив. И Драко очень хочется верить, что они никуда не денутся за то время, что потребуется оборотному зелью для изменения внешности.       Рон Уизли, судя по стоящей перед ним посуде, поедает третью порцию мороженого, Гермиона Грейнджер листает перешедший к ней «Ежедневный пророк». Гарри Поттер откровенно клюёт носом, то и дело зевая или потирая лоб — выглядит он так, словно не спит уже несколько суток.       Драко всё ещё немного дурно после зелья, но он старается не показывать этого: вполоборота садится через столик, роняет щёку на ладонь и подтягивает к себе меню с десертами. На него не обращают особого внимания, разве что Гермиона и Рон награждают его краткими взглядами — ставшая привычкой за время Войны осторожность, не более. Мало ли кто зашёл в кафе-мороженое отдохнуть в конце дня и случайно оказался по соседству с самим Героем Магической Британии. Или даже не случайно, Драко уверен, что многие люди старались подобраться к нему для выказывания благодарности или просто ради тесного знакомства, потому не будет ничего удивительного, даже если его интерес раскроется. Разве что раздражение может выйти за все рамки, если подобное уже успело встать поперёк горла.       — Это была последняя газета за тот месяц. Ничего примечательного, кроме… нас. — Гермиона со вздохом складывает газету и кидает её на стол перед Гарри Поттером. — Теперь я могу сказать, что мы перебрали всё, начиная от «Ежедневного пророка» и заканчивая «Придирой». Не говоря уже о том, что на «Пророк» мы потратили время зря, в нём вообще не было ничего стоящего. Абсолютно.       Гермиона раздражённо фыркает и с вызовом скрещивает руки на груди. Скорее всего, на тему заведомой бесполезности занятия она высказывалась ещё в самом начале, но её не послушали. Наблюдая за этим, Драко почему-то даже злорадствовать не хочется — разве что только чуть-чуть, почти по привычке. В конце концов, если бы не близнецы Уизли, задавшие начальное направление, он сам, наверное, тоже перебирал бы все доступные газеты… А уж в том, что именно является предметом поисков, сомневаться не приходится, Фред и Джордж совсем недвусмысленно намекнули, что их группа — не единственная, желающая вызнать правду, и у других «есть Гермиона».       — Я же говорил, что это бессмысленно, — затолкав в рот кусок мороженого и заметно поморщившись из-за того, что оно попало на зубы, мямлит Рон. — Или мы, на самом деле, верили, что найдём записи о каком-нибудь сумасшедшем, заявляющем, что он настоящий Гарри Поттер? Бред же.       Драко мысленно кивает, соглашаясь, что это самый настоящий бред, и слепо тычет пальцем в случайный десерт, когда к нему подходят за заказом. Есть не хочется, но видимость, что зашёл не просто так, ему создавать нужно.       — Ну, я бы, например, точно попытался до кого-нибудь достучаться, — нехотя сообщает Гарри Поттер, стаскивая со стола бесполезную газету, чтобы не мозолила глаза, и кидая её на скамью рядом с собой.       — И угодил бы в Мунго. И это, как минимум. — Гермиона показательно разводит руками. — Уверена, Фред с Джорджем что-нибудь да нашли, — выдержав паузу и не дождавшись ничьих больше слов или предложений, добавляет она. — Нужно поговорить с ними.       Судя по слегка раздражённому виду и обречённому вздоху, происходящее успело набить знатную оскомину, и нервы уже находятся на пределе.       Драко вполне может это понять, он сам не так давно готов был локти кусать, потому что доступной информации было катастрофически мало, да к тому же, палки в колёса вставляла собственная неуверенность и нежелание родителей помогать. Хорошо хоть, что и мешать родители не стали, иначе всё закончилось бы, даже не начавшись.       — Говорили мы с ними уже. И не раз. Но они устроили убеждённое соревнование, так что ничего мы от них не добьёмся, — отмахивается Гарри, снимая очки и потирая переносицу. — Может, отступимся уже? Лично мне уже надоело крутиться на месте и ловить собственный хвост.       — Если забыл, то всё это было твоей идеей, — недовольно бурчит Гермиона.       — Да, моей, и я устал, не хочу больше искать, — нехотя отзывается Гарри в ответ. — Пусть Фред и Джордж продолжают, если им так хочется. Если преуспеют, я пожму им руки и признаю, что проиграл.       — О да, они будут просто в восторге от победы!       — Ничего подобного, — неожиданно возражает не особо стремившийся до этого вмешиваться в назревающую почти ссору Рон. Он неудачно громко кладёт десертную ложку на тарелку и, поморщившись от лязга, со вздохом продолжает: — Они будут страшно разочарованы.       Драко отмечает, как Гарри Поттер, вновь надев очки, выдавливает из себя какую-то особо кривую улыбку. Похоже, сдаваться и признавать себя проигравшим, даже если это почти лишённая шансов на успех погоня за неизвестностью, ему не хочется, но в победу свою он уже не верит. А если верит, то с большим трудом и кучей оговорок, среди которых идея пойти к Фреду и Джорджу Уизли и, проглотив гордость, предложить объединить силы — далеко не на последнем месте.       Настоящий Гарри Поттер — ну или просто тот человек, который носил это имя раньше — точно не допустил бы таких мыслей. Человек, вышедший один на один против Волдеморта, точно не опустил бы руки так просто.       Драко про себя отмечает, что в случае согласия близнецов Уизли объединить силы от возможного сотрудничества откажется и предпочтёт их вынужденное партнёрство расторгнуть. Он лучше либо продолжит поиски самостоятельно, либо уже дождётся окончательных чужих результатов. А уж в том, что о результатах обязательно сообщат, почему-то не возникает сомнений: Фред и Джордж не упустят возможности похвастаться перед бывшим товарищем по команде или просто позлорадствовать, что преуспели и без него.       Рон вспоминает о слишком дорогом антисглазном лаке и считает особо важным на цену пожаловаться, Гермиона покачивает головой и вытаскивает из бисерной сумочки какую-то внушительных размеров книгу. Гарри Поттер, зевнув и даже не собираясь делать вид, что ему интересны возмущения Рона, переводит взгляд на Драко — тот как раз с этикетной вежливостью благодарит за принесённый ему десерт, есть который не собирается — и хмурится. Драко на миг становится не по себе, но он мысленно убеждает себя, что действие оборотного зелья ещё не закончилось и что его просто не могли признать, потому разве что с показательной виноватостью отводит слишком пристальный взгляд. И когда успел начать смотреть прямо вместо запланированного украдкой? Но это зато позволяет убедиться, что людское внимание Гарри Поттеру всё-таки не особо по душе. Хоть в чём-то он похож на того, кого заменил.       Дослушать ведомую беседу, сменившую добрую десятку тем от квиддича до предстоящего седьмого курса в Хогвартсе, который нужно всё-таки закончить, не позволяет оканчивающийся эффект оборотного зелья, и Драко, расплатившись за растаявший десерт, к которому так и не притронулся, покидает кафе-мороженое. Он старается сделать это не слишком поспешно, чтобы его ни в чём не заподозрили, но не уверен, что преуспевает — когда на глазах меняется цвет волос и форма лица, это даже краем глаза легко заметить… Особенно тем, кто во время второй Магической Войны привык обращать внимание на любую мелочь, чтобы выжить или вовремя сбежать. Если Рон с Гермионой не растеряли навыков, быть беде.       Главное, не начинать бежать, это уж точно заметят из окна.       — Дурацкий день, — сам для себя подводит итог Драко. Он нехотя присаживается на скамью неподалёку от уже закрытого магазина волшебных палочек Олливандера и потирает виски.       Совет матери приобрести на всякий случай оборотное зелье оказался очень кстати, но всё-таки ощущения от его использования отвратительные. И от повторения Драко с радостью воздержится. Что-то подсказывает, что задерживаться в Косом Переулке не стоит, но Драко слишком вымотался за день — и за последние несколько часов в частности — чтобы куда-то ещё спешить. Даже если «куда-то» это домой. Особенно если «куда-то» это домой.       Прохожих на улице уже почти нет, лишь редкие закрывшие свои лавки волшебники прощаются с работниками соседних магазинов и расходятся, кто куда.       — Я, может, и не бегал целый год от всего мира во время Войны… — неожиданно звучит над ухом, так что Драко совсем недостойно вздрагивает и чуть не подпрыгивает на скамье, — но я прятался от этого самого мира всю жизнь. И я умею вычислять людей, которые по той или иной причине мною заинтересованы.       Рядом и за спиной пусто, однако ответ, откуда тогда берётся голос, Драко находит довольно быстро. И, поудобнее взявшись за спрятанную в рукаве палочку, невербально отдаёт ей команду. С мантией-невидимкой ему уже приходилось иметь дело, причём тоже в случае с Гарри Поттером, так что всего и нужно, что сдёрнуть её.       — Эй, да ладно тебе, я же пошутил! — За стянутой заклинанием и отлетевшей в сторону мантией кидаются со всех ног, в конце концов, такой артефакт всего один на свете, пусть и полно разных низкокачественных копий. Драко отчего-то решает всё-таки остаться сидеть, а не встать и поспешить уйти, потому дожидается, пока Гарри Поттер вернётся, на ходу сворачивая мантию-невидимку и засовывая её в большую сумку через плечо. — Я заметил тебя, заглядывающего в окно кафе, — роняет Гарри, останавливаясь напротив скамьи и как-то странно смотря на место рядом с непосредственным собеседником. Видимо, решает, садиться или нет.       Драко осматривается по сторонам, ища взглядом Рона и Гермиону, но тех в непосредственной близости не наблюдается. Видимо, с ними уже распрощались, всё равно разговор не клеился.       — Хорошо, ты не безнадёжен, признаю, — произносит Драко почти будничным голосом. И ловит себя на мысли, что бездумно выбрал манеру общения как с любым малознакомым и абсолютно недостойным особого отношения человеком. Будь здесь тот Гарри Поттер, которого он знал в Хогвартсе, всё точно сложилось бы иначе, но здесь лишь внешность, словно бы кто-то решил применить оборотное зелье, как делал сам Драко совсем недавно. — Что дальше?       — Поговорить хочу.       — Говори.       Гарри Поттер тоже бегло осматривается по сторонам. Похоже, вести беседу посреди улицы ему не сильно хочется, да только Косой Переулок уже почти полностью закрыл все двери магазинов и кафе. Есть ещё, конечно, Лютный Переулок, там большая часть заведений работает круглосуточно, потому что все самые «интересные» клиенты появляются после заката… Но туда у нормального человека на ночь глядя и идеи не возникнет сунуться. Хотя Драко даже хочется предложить и посмотреть на реакцию.       — Что, боишься быть замеченным в моём обществе? — неожиданно для себя улыбается Драко. Палочку в рукаве он всё ещё держит наизготовку, на всякий случай, пусть уже и сомневается, что она ему понадобится.       — Ты… — Гарри Поттер прикусывает себе язык, проглатывая что-то явно ругательное, а после, поправив ровно сидящие на носу очки, со вздохом продолжает: — Могу понять, почему он тебя не переносил.       — Он? — нарочито удивлённо переспрашивает Драко.       Собеседник лишь как-то странно фыркает в ответ на это и с вызовом скрещивает руки на груди:       — Ты отлично понял, о ком я.       Драко предпочитает как можно невозмутимее пожать плечами и про себя пытается угадать, работает это провокация или… Да нет, его, кажется, на самом деле воспринимают всерьёз и тему разговора не собираются поспешно менять. Выходит, о том, что Драко Малфой тоже ищет прошлого Гарри Поттера, чьё место занял хоть и истинный, но чужой для Магической Британии, в курсе. И это никак не задевает и никак не хотят пресечь?       — Крёстный слишком громко смеялся, пока рассказывал моему отцу, кого именно Фред с Джорджем решили взять себе в помощники. — Гарри Поттер неожиданно обречённо вздыхает и, кивнув самому себе, всё-таки садится на скамью рядом с Драко. — Отец с крёстным, по-моему, уже ставки делают, кто первый найдёт этого… кем бы он ни был.       Драко в последний миг прикусывает себе язык, чуть не выпалив известное ему имя. Вышел бы хороший способ поддеть, мол, в отличие от знаменитого гриффиндорского трио Героев, он, Драко Малфой, знает куда больше… Благо, удаётся вовремя поймать себя на этом порыве.       И кто тут кого ещё провоцирует? Такой Гарри Поттер ужасно непривычен и даже интересен, самую малость, как любой человек, в котором неожиданно находится что-то не то общее, не то просто любопытное.       — Мой отец даже как-то помог Фреду с Джорджем, нравятся они ему, видишь ли. Мне бы лучше помог! Но я должен делать всё сам, потому что отец тоже всегда со всем справлялся самостоятельно.       Драко кажется, что в дополнение к этим словам не хватает разве что картинного взмаха руками. И он наконец-то задаётся вопросом, почему до сих пор сидит и слушает вроде бы бывшего ему абсолютно чужим и чуть ли не заведомо противным человека…       …Которому родители, судя по всему, тоже не так уж-то спешат преподносить всё на блюдечке. Это оказывается чем-то новым на фоне уже увиденного ранее. Похоже, Джеймс Поттер не имеет привычки делать поблажки ни врагам, ни собственному сыну. Драко не очень-то хочется сравнивать подобное с поведением собственного отца, но оно получается само собой. Хотя Люциус Малфой всё-таки в чём-то да подсобил. И Драко только сейчас понимает, что на фоне точно незабываемых походов с Фредом и Джорджем Уизли сначала на встречу с Рэйчел Уоллиш, а после и в больницу Святого Мунго, эта самая на первый взгляд мизерная помощь на самом деле оказывается просто огромной. А казалось бы, краткий рассказ о временах первой Магической Войны с называнием каких-то полузабытых фамилий и имён…       — Мне вот интересно, — задумчиво тянет Драко, — зачем тебе вообще его искать? Тебе же лучше, если он никогда больше не покажется.       — Вообще, я с самого начала был не в восторге от идеи его поисков, — нехотя отзывается Гарри. — Но от меня этого ждали, потому я и сказал, что нужно попробовать. Именно «попробовать», я никому не обещал, что этот… кем бы он ни был, найдётся. А от меня ждут, что я непременно его отыщу.       — Наверное, потому что «этот, кем бы он ни был» всегда добивался результатов, несмотря на нереальность поставленной цели. А ты вроде как должен соответствовать образу, который он тебе создал. Этого тоже от тебя все ждут и будут ждать, ведь ты — Гарри Поттер.       — Ещё пара таких аргументов, и я возненавижу собственное имя.       Весь этот разговор кажется Драко таким неправильным, что он всё-таки не сдерживается и начинает смеяться.       Если рассказать о случившемся отцу, тот либо не поверит, либо откажется разговаривать с сыном до скончания дней… А больше поделиться-то и не с кем, по сути. А если и есть, то эти люди не поверят и подавно. Или сразу назовут сумасшедшим.       — Слушай, а ты точно тот Драко Малфой, о котором я столько слышал каждое лето? — неожиданно интересуется Гарри. — Ты, судя по рассказам, должен… Даже не знаю. Ядом плеваться, например.       — Сказать, каким должен быть ты, если соответствовать образу своего предшественника со всей точностью? — не остаётся в долгу Драко.       — Беру свои слова назад, ядом ты плюёшься неплохо. Не будучи подготовленным, я бы, наверное, тоже оказался от тебя не в восторге. Хотя, кто знает, нам всё равно этого не проверить. — Гарри выдерживает паузу и, что-то неразборчиво пробормотав себе под нос, поднимается со скамьи. Драко встаёт следом, наверное, слишком быстро, что выдаёт недоверие и всё-таки никуда не девшееся ожидание подвоха: это подмечают и даже сопровождают едва заметной полуулыбкой, но не комментируют вслух. — Как там крёстный сказал… Не будет ли мне обидно, если меня «обставит Малфой»? — сам у себя интересуется Гарри, потерев подбородок. — Думаю, если вы найдёте его раньше… А я почти уверен, что вы нас опередите, если всё-таки преуспеете… То я вам поаплодирую. И испугаю отца, скажем, как-нибудь вот так.       И Гарри Поттер, поправив на плече сумку с мантией-невидимкой, вдруг протягивает Драко руку. Не ладонью вниз, как превосходящий, обычно накрывающий своими пальцами чужие, а почти ровно-перпендикулярно в отношении земли. Так с бывшими врагами — или просто школьными недоброжелателями — поступать не принято. Им вообще не принято предлагать рукопожатие, правильнее вести себя так, как продемонстрировали то Джеймс Поттер и Люциус Малфой во время столкновения в Косом Переулке: достойно ответить на словесный вызов и разойтись, чтобы не дать друг другу возможности продолжить ненужный разговор и повода наблюдателям заметить, насколько же много между ними общего, сколько ни старайся показывать обратное.       Драко пытается вспомнить, как он сам уже давно, ещё на первом курсе, протягивал руку тогда ещё не Герою Магической Британии, а просто Мальчику-Который-Выжил… И понимает, что вспомнить не может, хоть раньше и пытался выстроить в памяти тот день не единожды. День, когда ему отказали в дружбе и предпочли какого-то Уизли и магглорождённую Грейнджер — день, когда примитивная обида превратила кумира во врага и недостижимую цель.       — Быть может, в другой раз, — всё-таки отказывается от предложенного рукопожатия Драко.       И ловит себя на мысли, что в другой раз всё действительно может быть, потому что этот Гарри Поттер всё-таки ему интересен. Пока много меньше, чем разыскиваемый Шейн Дреннан, но интересен. К тому же, этот Гарри Поттер не так плох, как о нём думалось до непосредственного личного знакомства. Или он просто довольно убедительно играет на публику, что тоже идёт ему только в плюс, потому что подобный талант нельзя оставить без внимания.       Главное, чтобы ему хватило благоразумия, как и Драко, никому не рассказывать об этой краткой беседе в почти заснувшем Косом Переулке.       Драко долго одёргивает себя, а после, решив, что хуже уже точно не будет — излишний оптимизм, наверное, тоже следствие слишком долгого общения с чёртовыми Уизли — всё-таки отсылает сову Луне Лавгуд. Идеальным вариантом, конечно, было бы спросить всё у Фреда и Джорджа напрямую, но связываться с ними лишний раз не хочется: достаточно и того, что в случае удачи с поисковым заклинанием их снова придётся терпеть рядом при походе уже непосредственно на встречу с Шейном Дреннаном. Если тот, конечно, не откажется с ними разговаривать или просто не сбежит раньше, чем они подберутся достаточно близко.       Драко вообще с трудом представляет, что он скажет или сделает, если встретится с этим самым Шейном лицом к лицу. Воспринимать его как Гарри Поттера, привычного со времён обучения в Хогвартсе, уже не получится по определению, но и как человека совершенно нового принять его не выйдет тоже. А уж как Шейн Дреннан встретит его — в сравнении с теми же Фредом и Джорджем с Луной — даже гадать не хочется.       Пришедший ответ от Луны Лавгуд оказывается неожиданным согласием встретиться и поговорить, и потому Драко, не желая случайно где-нибудь кому-нибудь попасться на глаза, просто выгадывает время, когда ни матери, ни отца не будет дома, и приглашает к себе. В конце концов, о том, что происходит по ту сторону баррикад — в стане хоть и вяло, но пытающегося действовать на опережение соперника — знать хочется. К тому же, слишком уж много вопросов вызывает оброненное Гарри Поттером «ставки делают»… Как-то неправильно это звучит, на фоне-то переполоха с поисками, устроенного двумя группами молодых волшебников, которые вполне могут что-нибудь сделать не так и одной-единственной неосторожной ошибкой допустить утечку явно важной информации. А раз от братьев Уизли откровений точно не дождаться, остаётся только Полоумная Лавгуд… Которую после всего видимого за минувшее время уже почти не поворачивается язык назвать именно «Полоумной». Она просто странная, причём странная неожиданно в рамках разумного.       К тому же, глядя на то, что в последнее время творит сам Драко, не ему говорить о странности.