Бонни и Клайд

Существует множество взглядов и предположений о природе нашего будущего. Монотеистические религии утверждают, что оно во власти их всесильного Бога. Фаталисты склонны верить в судьбу. Для кого-то будущее находится в их собственных руках, а кто-то убежден, что будущее многовариантно, и каждый наш поступок в настоящем способен изменить наше грядущее. Но в конечном итоге существуют события, изменить которые не получается, и не получится никогда. Что это — рок? Провиденье? Вмешательство высшего разума? Анжеле Петрелли обычно не было дела до всех этих метафизических выкладок. Она всегда была человеком действия и предпочитала конкретику пространным и абстрактным рассуждениям. Просто уже вторую ночь подряд ей грезился кошмар, и на этот раз он стал лишь еще мрачнее для нее. В подобном состоянии даже непоколебимой Анжеле становилось не по себе. Женщина села на кровати и сделала глубокий вдох, пытаясь упорядочить мысли в своей голове. Она никогда не задумывалась о своей смерти. Быть может, настала пора задуматься? — Нет. Нет, нет, нет, — размеренно, словно забивая невидимые гвоздики в поверхность своего сознания, произнесла миссис Петрелли. "Хватит с меня упаднических мыслей. Я еще могу бороться за свою жизнь, а раз могу, значит и буду." Вторую ночь подряд женщина прокладывает путь из спальни в свой рабочий кабинет. Вторую ночь подряд тишина родного особняка кажется ей зловещей, удушающей и даже наэлектризованной. Разумеется, все это - лишь влияние дурного сна. Но в некоторых случаях то, что происходит с нами во снах, становится важнее реальности. Вторую ночь подряд Анжела Петрелли достаёт из ящика стола блокнот. Потертый от времени, он как нельзя лучше отражает душевные метания этой женщины, внешний облик и манеры которой всегда выше всех похвал. Именно этот блокнот знает настоящую Анжелу — потерянную, слабую, подверженную страхам. Замешкав на мгновение, миссис Петрелли выводит вторую запись чуть ниже первой: "2. Попросить П. поговорить с Г.Г." Утро наступает внезапно. Так всегда бывает, когда ночь ты проводишь в бесплодных размышлениях и внутренней борьбе. У Мэтта Паркмана уже давно не было таких ночей. Последние полгода своей жизни он провел как образцовый семьянин, самоотверженный полицейский и законопослушный гражданин Америки. Никаких тебе людей со сверхспособностями, никакой двоякой морали и никаких бессонных ночей в попытках понять, как тебе следует поступить. И вот — опять. Казалось бы, жизнь наладилась, появилась стабильность и ясность — но нет. Каким-то сверхлюдям понадобилось разорять родное государство, терзая попутно душу офицера полиции Паркмана. Эту ночь Мэтт опять провел в офисе. Дженнис, его любящая и мудрая жена, не стала устраивать ему скандалов, но мужчина понимал, что она переживает за него. Дженнис всегда чувствовала, когда что-то на работе шло не так, и Паркман знал, что бессонница мучила сегодня не только его одного. Он мог бы покончить со всем этим одним лишь волевым действием, но... но. Детектив использовал свой дар, полученный от художника в Африке, и определил место, где, по всей видимости, скрывались злоумышленники. Но что ему было делать дальше? Как объяснить шефу, почему из огромного количества зданий в Нью-Йорке он выбрал именно это? Какие у него были доказательства? Как он мог выстроить это предположение? Выход был один: заставить шефа дать Мэтту полную свободу действий. Использовать еще раз свой телепатический дар. Но это означало пойти против собственных принципов, признать собственную некомпетентность для занимаемой им должности, разве нет? С другой стороны, разве можно позволить грабителям водить за нос полицию Нью-Йорка, кем бы эти грабители ни были? Закон един для всех, и его работа — ловить тех, кто от закона отклоняется. Паркман обессиленно опустился на кресло, стоявшее в его кабинете у противоположной от стола стены. Решение задачки было простым и лежало прямо на поверхности. Понятие обычной морали неприменимо к людям со сверхспособностями. А вот его обязанности остаются неизменными независимо от того, кто совершает преступление. Детектив поднялся и решительно вышел из кабинета, направляясь к своему непосредственному начальнику. После того, как Габриэл Грей нарисовал картину, изобразив дом 14 по улице Сэйнт-Кларенс, он вернулся к работе, так и не получив от своего сознания более вразумительных ответов. Починка часов несколько успокоила его и вернула ему ощущение твердой почвы под ногами, поэтому к вечеру он уже твердо решил для себя, что не будет торопить свое будущее. "Пусть все идет как идет, — думал Габриэл. — Вполне возможно, что по этому адресу я найду для себя ответы, но это должно произойти само собой, без моего настырного вмешательства". Однако судьба поспешила убедить мужчину, что в некоторых случаях не стоит откладывать дела в долгий ящик. У мистера Грея было немного близких друзей. Говоря по правде, их было всего трое. Среди них была Эмма Кулидж, которую Габриэл спас, и которая приходила к нему вчера. Среди них была юная Клэр Беннет, с которой мужчину роднило множество сомнительных эпизодов из их общего прошлого, и которая, в конечном итоге, способствовала перерождению Сайлара в Габриэла. Когда Клэр спрыгнула с огромной высоты и осталась невредима перед множеством зрителей, открыв всем правду о себе, многие сверхлюди не поняли ее и открыто (в своих кругах, конечно) ее осудили. Но Габриэл Грей понял Клэр, и он был одним из тех немногих, кто не отвернулся от девушки. Мисс Беннет, разумеется, доверять мужчине начала не сразу, но постепенно он стал одним из ее ближайших друзей. Однако еще более странные отношения связывали Габриэла с дядей Клэр, Питером Петрелли. Долгое время эти двое были злейшими врагами, но незадолго до спасения Эммы Габриэлом оказались заточены внутри сознания последнего. Питер тогда ненавидел Сайлара всем сердцем, он мечтал отомстить ему за смерть брата. Но мщение не было в природе младшего Петрелли, и за долгие годы внутри сознания Грея (на деле-то, конечно, прошло около пяти часов, но для этих двоих они тянулись действительно как годы) он смог простить своего злейшего врага и окончательно убедился в его желании измениться. Впоследствии именно Питер стал лучшим другом Габриэла, и именно он поддерживал часовщика в трудные минуты его жизни. И именно звонок Питера разбудил Грея на следующее утро. — Питер, неужели ты? — мужчина улыбнулся, искренне обрадовавшись этому звонку. — Я думал, ты весь в работе. — Ну, даже мне время от времени нужно видеться с друзьями, — ответил голос из телефона. — Например, с тобой. Слушай, на самом-то деле, я сейчас на работе, и у меня уже вот-вот начнется смена, так что как насчёт встречи сегодня около пяти? Я недавно обнаружил отличный бар совсем неподалеку от больницы, там играют ирландскую музыку, что скажешь? Бьюсь об заклад, там ты еще не был! — Ого, — Габриэл шутливо присвистнул. — Не знал, что оплот порядочности и морали тоже способен время от времени наведываться в бары. Впрочем, как ты наверняка в курсе, вечера у меня разнообразием не отличаются, так что почему бы и нет? — Я знал, что ты придешь в восторг от этой затеи! — с наигранным самодовольством ответил Питер. — Ну что, стало быть, в пять? Записывай адрес: дом 14 по Сэйнт-Кларенс, бар "Рокки Роуд". И вот тут Габриэл не нашелся, что ему ответить. Услышав адрес, он бросил взгляд на вчерашнюю картину, теперь стоявшую в углу его небольшой спальни, и так и не смог отвести от нее взгляд. — Эй, ты куда там пропал? — словно почувствовав неладное, забеспокоился Питер. — Если не хочешь, можем еще куда-нибудь податься, вариантов много.. — Нет-нет, Пит, все хорошо, — поспешил успокоить его Габриэл. — Договорились. Только, чур, не опаздывай со своей второй смены, а то знаю я тебя! — Не буду, — пообещал Петрелли. — До вечера тогда. Гудки в телефоне ознаменовали завершение разговора, а Грей все еще не мог оторваться от созерцания картины, предчувствуя, что совсем скоро в его жизнь ворвется нечто совершенно необычное. Два последующих дня с момента последнего ограбления пролетели для Хайди Сеймур незаметно. Она сходила в несколько банкоматов на пустынных улицах, разменивая украденные купюры, потому что понимала, что не сегодня-завтра полиция начнет розыскивать их по нумерным знакам, и пользоваться ими станет проблематично. В нескольких мелких банках она завела счета и перевела на них некоторые суммы. Оставшиеся деньги она частично перевела в евро и фунты. Все эти махинации она проделывала уже какое-то время, не забывая использовать при этом различные укладки, парики и цветные линзы во имя конспирации, так что к полудню второго дня одна из ее сумок уже не содержала купюр, украденных из банка. Еще две сумки Хайди планировала нелегально перевезти в Мексику. Это должно было занять какое-то время, но, во всяком случае, это было безопаснее, чем держать все деньги в одном месте. Тот же самый человек, который полгода назад достал для мисс Сеймур поддельный паспорт, согласился помочь девушке и с этим делом (потребовав за это, правда, счет в двадцать с лишним тысяч, но Хайди за отсутствием альтернатив согласилась и на такие условия). Оставались еще две сумки. Одну из них девушка решила отправить на грузовом корабле во Францию. Пару месяцев назад девушке повезло свести знакомство с моряком, который неплохо подрабатывал тем, что за спиной капитана перевозил за границу нелегальный товар. Хайди удалось договориться и с ним, и, таким образом, к вечеру у нее на руках оставалось только две сумки, одна из которых не содержала розыскиваемых купюр. Вполне довольная собой, Сеймур решила выпить чаю — возможно, в последний раз в этой квартире. Девушка и не подозревала, что в этот самый момент к ее дому подъезжал наряд полиции, возглавляемый Мэттом Паркманом. — Я же говорил, что мы чудесно проведем время здесь, — находясь всего несколькими этажами ниже квартиры Хайди Сеймур, говорил Питер Петрелли. — А то знаешь ли, не дело это тебе, все вечера дома да в одиночестве проводить. — Действительно, не дело, — как-то больше машинально согласился с ним его собеседник. — Но ты же сам понимаешь, откуда у меня возьмется компания? Я всегда был сам по себе. — Ты мог бы навещать наших общих друзей в цирке, — пожал плечами Питер. — Ты знаешь, они будут тебе рады. — Да, ты прав, конечно. — Габриэл вздохнул, и перевел взгляд куда-то за спину друга, погружаясь в какие-то определенно безрадостные мысли. — Эй, — чуткость медбрата не подводила младшего Петрелли даже в свободное от работы время. — Послушай, я понимаю, что тебе непросто. Но нельзя постоянно жить сожалениями о прошлом. Ты должен постараться отпустить его, понимаешь? Ты заслужил шанс на нормальную жизнь, не обремененную сожалениями и страхами. — Я знаю, Пит, знаю, да. — Кивнув, мужчина откинулся на невысокую спинку стула у барной стойки, где сидели друзья. — Просто... просто что-то постоянно гложет меня, понимаешь? Но, кажется, с этим мне нужно разобраться самому. — Ладно, приятель, — Питер приподнял руки, словно говоря "сдаюсь". — Просто знай, что ты не одинок, ладно? — Ладно. — Габриэл улыбнулся ему в ответ. — Пошли отсюда, а? Кажется, становится слишком людно. — Как скажешь. Хайди вздрогнула от неожиданного звонка в дверь. Кто мог звонить ей? Квартира, в которой проживала мисс Сеймур, снималась ею в аренду, и владелица появлялась здесь ровно один раз в месяц, проверяя состояние собственности и забирая положенную ей плату. Друзей девушка так и не смогла завести, может из-за прямолинейного характера, а может и просто потому, что ей этого не хотелось — в любом случае, ожидать их визита было бы странно. Коллеги по работе сперва непременно позвонили бы Хайди перед тем, как появляться на пороге ее квартиры. Так кто же это? Девушка выглянула в глазок входной двери и увидела группу мужчин, один из которых звонил в дверь. Несмотря на то, что все они были одеты в штатское, узнать в них полицейских не составляло труда: их выдавали и прямая осанка, и манера держаться, и выражение лиц, едино готовых к аресту особо опасных преступников. — Она здесь, — произнес Паркман, услышав мысли девушки благодаря достаточно близкому расстоянию. — Готовьтесь ломать дверь. Хайди отшатнулась от двери, осознав, что ее нашли. "Бежать. Бежать как можно скорее", — пронеслось в ее голове. Подхватив две оставшиеся у нее на руках сумки, Сеймур вылезла в окно прямо так, как была: без обуви и куртки, и принялась с удивительной для нее самой проворностью спускаться по пожарной лестнице. — Ну что же, поеду я тогда домой, да? — говорил в этот момент Габриэл Грей, обращаясь к своему другу. — Ты точно уверен, что тебя не нужно подвезти? — Мне тут совсем недалеко, — улыбнулся Питер. — Мама звонила сегодня, жаловалась, что скучает. Хочу навестить её. — Ну, как знаешь, — кивнул Габриэл, заводя машину. В этот самый момент на колени мужчине упала дорожная сумка, доверху забитая чем-то бумажным и шуршащим. Хлопнула задняя дверь. — Поехали! Езжай же, быстрее! — воскликнул женский голос, насколько знакомый Грею, что он от неожиданности вдавил педаль газа до самого основания, и маленький фордик сорвался с места словно гоночный болид, оставляя позади недоумевающего Питера Петрелли. Только на следующем светофоре Габриэл смог обернуться назад, чтобы увидеть знакомое и когда-то настолько любимое лицо. — Элль, — выдохнул мужчина. — Что? Какая еще Элль? — возмутилась пассажирка.