Трава над Понтаром

Ведьмак, с грохотом придвинув ногой тяжелую скамью, опустил на стол две запотевшие кружки. Прибежавшая вслед за ним справная девица дополнила натюрморт двумя мисками жаркого и корзиной хлеба и, получив от ведьмака новенькую крону, подобострастно раскланялась, изрядно поделившись с двумя уставшими мужчинами видом содержимого своего тугого корсета. — Рассказывай, — коротко произнес белоголовый, с наслаждением отпивая холодное хмельное из тяжелой глиняной кружки с реданским орлом. Роше отломил от куска хлеба половину, закинул в рот и, прожевав, осведомился: — О чем рассказывать, ведьмак? Рассказывают обычно мне, а я внимательно слушаю. — Ты — в Новиграде, один, — покачал головой Геральт. — О том, что происходит в Темерии сейчас — не мне тебе докладывать, а ты, при всем при этом — не там, а здесь. Хоть Новиград — и вольный город, дюже заманчивый для всякого сброда, но темерские шпионы тут, признаться, в новинку. Каким ветром, Роше? — Злым ветром, ведьмак, провонявшим огнем и конским потом, — мрачно усмехнулся Роше. — А здесь я ровно для того, чтобы то, что, как ты справедливо отметил, сейчас происходит в Темерии, больше не происходило. Затрудняюсь догадаться, что именно ты так хочешь узнать, так что задавай вопросы — а я решу, хочу ли я на них отвечать. — Ты поистрепался, старина Роше, — заметил ведьмак, притронувшись к еде на какую-то половину минуты, за которую успел обшарить темерца цепким взглядом желтых глаз, — но нашивку «Полосок» на твоем рукаве обновляли не так давно. Ты снова собрал отряд? — У меня было немного... времени, — ответил Роше, рассеянно разглядывая закопченую картину на стене таверны. — Перед войной. Наталис как регент потребовал возродить отряд — мы были нужны Темерии и королеве, чтобы образумить некоторых деятелей, которые принялись, так сказать, кромсать на куски одеяло. Кого успел — собрал, кое-как обучил. А потом грянуло, Геральт. Когда я узнал, что Нильфгаард форсирует Яругу — бросил все, собрал парней, и мы присоединились ко Второй Армии Яна Наталиса — коннетабль не стал, по праву лица, власть держащего, отсиживаться в крепости, ожидая, пока его задницу прикроют другие — первым ринулся навстречу врагу с открытым забралом. Мы должны были удерживать направление гора Карбон — Дол Блатанна. Простояли аж три дня, а потом... нас просто размазали, Геральт, разорвали на части. Пришлось отступать, мелкими бросками, пытаясь оставить за собой хотя бы деревню, хотя бы одну высоту... Тщетно. Черные волны не оставляют надежды удержаться. Нас отрезали от снабжения, разбили на мелкие группы, загнали в леса и болота… — А что «Синие Полоски» делали в регулярной армии? Ты же давно никак с этим не был связан? — Когда по твоей родине ползет черная змея, Геральт, выбирать не приходится, — покачал головой Роше. — Поначалу выполняли свою обычную работу — разведка, карательные операции — разъяснительная, так сказать, работа с населением, которое вдруг, конечно, по досадной оплошности, решило спеться с нильфами. Потом, когда от армии Яна осталась треть, встали плечом к плечу с простыми солдатами. Чтобы после позорно отступить, понимая, что известными нам способами противостоять Эмгыру уже невозможно. Кто-то из бойцов разбежался в партизанские отряды, считая, что там будет полезнее и сможет сделать больше, чем в улепетывающей армии. Кто-то добрался досюда в надежде попросить помощи у реданцев. Наталис же, распрощавшись со мной на левом берегу Понтара, у Ничейной Земли, ушел в тыл, чтобы собрать остатки резерва, которые еще должны были стоять у Горс Велена. — И где он? — тихо спросил ведьмак, озираясь — он понимал, что у любого стола в любом трактире внезапно могут отрасти уши. — Не получал от него писем, — поколебавшись, не солгал Роше. — Но подкрепление так и не пришло. — Мне жаль, — глухо сказал Геральт. — Ты пытаешься добиться помощи от Радовида, я верно понимаю? — Верно, — кивнул Роше. — Я узнал, что Радовид собирает войска у Новиграда. Попросил у него аудиенции, и он, на удивление, быстро согласился меня принять. Прислал даже официальное письмо через связных. — И теперь ты здесь. — Вроде того. Они молча поглощали уже успевшую подостыть еду с пяток минут, заливая горечь состоявшегося разговора неважным пивом, и потом, отерев губы, Роше спросил: — Спрашивать ведьмака, что он делает в каком-то, отдельно взятом городе, верно, не имеет смысла, но я все же спрошу. Неужто ты тут работу нашел? — Не совсем, — уклончиво ответил Геральт. — Прости, Роше, здесь, среди охочего до сплетен люда я на эту тему распространяться не буду. Ищу кое-кого. Сначала одного, потом — другого, надеясь, что кто-то выведет меня на ту персону, которая является конечной целью. Это, если вкратце. — Не мое дело, видать, — усмехнулся Роше. — Это личное дело, — кивнул Геральт. — Но, если хочешь знать — я был в Вызиме какое-то время назад. Город... стоит, будь покоен. — Эмгыр там? — мрачно спросил Роше. — Там, — подтвердил ведьмак. — Сука, — Роше досадливо сплюнул на пол. — Тогда ответь мне еще на один вопрос, — осторожно спросил Геральт. — Если Эмгыр в Вызиме, то где тот, чье место он занял? Я ничего не слышал о… — Молчи, — хрипло ответил Роше, понижая голос. — Когда слухи о войне перестали быть слухами, мы вывезли... его кое-куда. В безопасное место. Странно, я думал, этот вопрос ты мне не задашь — уж ты-то должен знать… — С чего бы? — усмехнулся ведьмак. — Я, Роше, простой ведьмак, и за судьбами королевств слежу абы как, исключительно в целях того, чтобы понять, какой дорогой нынче лучше не ехать. Почему я внезапно должен быть в курсе? — Потому что там, где мы укрыли… его, тебя знают и любят, — тихо сказал Роше, прикрыв рукой рот. — Я понял, — сказал Геральт, жестом указывая Роше не продолжать. — Я давно там не был. — Надо бы заехать, — ответил Роше, — когда война окончится, и по той дороге ведьмаку, что не интересуется судьбами королей и королевств, снова можно будет без страха передвигаться. Она волнуется, Геральт. И ждет вестей. — Я знаю, — улыбнулся Геральт, и лицо его смягчило тепло от давних воспоминаний. — Это было верное решение, Вернон. Там... он в безопасности.

***

— А мне обязательно уезжать так далеко? — Анаис покорно подставила светлые прядки под большие острые ножницы дворцового цирюльника. — Я... я не хочу, я боюсь, капитан Роше… Вернон сел перед ней на корточки и, вовсе не заботясь о субординации, погладил девочку по плечу. — Надо, Анаис. Надо, моя королева. Там вы будете в безопасности. Если и туда явится война — то значит, что уже нигде защиты не найти. Это место — наша последняя надежда. Как и вы, Ваше величество. — Но... я не хочу отправляться туда без вас... — на глазах девочки заблестели слезы, а тоненькие пальцы принялись вздрагивать, комкая подол платья. — С вами поедут мои люди, — постарался успокоить ее Роше. — Самые верные, самые преданные и вам, и Темерии. Мы выдадим вас за мальчика, оденем в мужскую одежду и отправим тайными тропами, чтобы успеть поскорее, пока сюда не добралась война. Вывернувшись из-под ножниц, Анаис кинулась на шею Роше и громко разрыдалась. Вернон, ласково оглаживая тоненькую, хрупкую спинку, бормотал ей какие-то успокаивающие слова — немногие, которые знал, ворошил мягкие волосы, что с одной стороны уже были отрезаны по уши. Вскоре, проревевшись, девочка выпрямилась, вытерла руками мокрые глаза и решительно произнесла: — Хорошо. Потому что это нужно Темерии, да? — Да, Ваше Величество, — кивнул Вернон Роше. — И вам. Ее увезли еще до рассвета, сонную, одетую в мальчишеское платье, в простом обозе, коими обычно пользовались беженцы, что ринулись в те дни прочь от Вызимы, испугавшись вестей о том, что Нильфгаард ступил на правый берег Яруги у Бругге. Возницей выступил Эйкрахт, здоровенный, крестьянского вида детина, который пришел в новые «Полоски» одним из первых — Роше был уверен, что в случае, так сказать, затруднений он сможет защитить Анаис, а рожа его, простая и круглая, не увенчанная еще несмываемым отпечатком работы на тайную королевскую службу, не привлечет на большаке много внимания. — И запахни поплотнее ворот, Бьянка, — недовольно произнес Роше, последний раз обследуя обоз. — Твоя татуировка, мягко говоря, едва ли уместно выглядит на груди достопочтенной жены обанкротившегося купца. Вэс недовольно затянула плотнее завязки непривычного платья и поправила простой коричневый чепец, который надвинула почти на брови, чтобы скрыть шрамы. — А так? — спросила она? — Лучше. Но еще лучше, если тебя просто никто не увидит. И не услышит, — усмехнулся Роше, передавая девушке письмо. — Это для матери Нэннеке. — Когда вы уходите? — тихо спросила Бьянка. — Через пять дней, — ответил Роше. — У тебя будет шанс нас догнать где-нибудь около Марибора. Если поторопишься, конечно. Вам надо добраться до святилища, пока осенние дожди не размоют дороги. Эйкрахт с гиком хлестнул вожжами, и кони нехотя пошли, увлекая за собой истошно скрипевшую повозку под бедным тряпичным пологом. Обоз влился в скорбную, унылую череду таких же убогих экипажей, что тянулись по разбитой дороге от Вызимы в направлении мирной еще Редании. До Элландера было дней десять пути, если дороге удастся просохнуть — и если без происшествий. Вернон Роше никогда до этого не молился Мелитэле. Но сегодня он простыми, незамысловатыми словами, без всяких славословий, попросил ее, чтобы происшествий не было.

***

Роше и Геральт вывалились из таверны, очутившись в объятиях душной ночи. От нагретых за день каменных стен тянуло жаром, из сточных канав тошнотворно несло слежавшейся гнилью и дохлятиной. — Ты уверен, что ее не будут искать? — тихо спросил ведьмак, пытаясь надышаться сырой духотой. — А кому ее искать, Геральт? — ответил Роше, пиная носком сапога выступавший из брусчатки камень. Камень поблескивал гладко натертым боком — видимо, не один посетитель таверны «Лиса и незабудка», притаившейся в глубине новиградских переулков, вот так шлифовал его, выйдя освежиться. — Эмгыр забрал Темерию и так, не спрашивая у королевы согласия. Так что, как партия для династического брака она уже никому не интересна. Мне важнее, чтобы ее жизнь была вне угрозы до тех пор, пока я не смогу ее забрать — стоить отдать нильфгаардским сволочам должное, святилища и храмы они не трогают. — А зачем же их трогать, Роше? — покачал головой Геральт. — Куда проще заставить служителей и фанатиков перетягивать на нужную сторону податливый до проповедей, темный и покорный народ, распевая дифирамбы новому правителю. Только вот Нэннеке никогда на это не согласится. — Мать Нэннеке никому их и не посвящала никогда, — усмехнулся Роше, — дифирамбов, имею в виду. Она была всегда вне власти, не касалась ее, не пыталась играть в политику — хотя ее личное влияние в Элландере и по сей день переоценить сложно. Мне приходят нет-нет вести из святилища: все в порядке, ведьмак. Да и кому нужно отдаленное горное святилище, наполненное полоумными богомольными девками? Вызима взята, Геральт, остальная Темерия Эмгыру интересна лишь как удобная, очищенная от сопротивления дорога до Редании. — Так уж и очищенная? — Геральт бросил на Роше выразительный взгляд, который напрямую обвинял темерского шпиона в наглом лукавстве. — Конечно, нет, — кивнул Роше, криво улыбнувшись. — Наши партизаны изрядно нильфам крови портят. Темерцев так просто черными шлемами не запугать, Геральт, надо будет — и с последней лопатой на врагов попрут. Не считая, конечно, тех отбросов, что за нильфские подачки готовы сапоги лизать. А потому темерские герильясы неприятны нильфам не меньше, чем когда-то — регулярная армия. — А «белки»? — А что — «белки» — хмыкнул Роше. — Кому сейчас вообще интересны «белки»? Может — разбежались, может — нильфы их перебили, кто знает. Союзничать с черными белки не возьмутся — было, если помнишь, когда-то одно нелицеприятное дельце… — Да кто ж не помнит, — кивнул Геральт. — Странное дело... получается, ты теперь со скоя’таэлями в одной лодке гребешь? — В одну сторону, Геральт, — возразил Роше. — Но не вместе. Они-то, конечно, на нильфов злы, но войну против людского племени не забыли — лишь отложили на время. Мы вернемся к старым спорам позже — когда Темерия вновь будет свободной. Геральт тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Роше понимал, что значил этот вздох — ведьмак, как и многие вокруг, не верил в то, что эта свобода когда-нибудь будет возвращена. А Вернону Роше просто было не во что больше верить.