Трава над Понтаром

— Наточить, — Роше бережно положил свой меч на прилавок кузнеца. Ремесленник, потный рыжий детина в прожженном искрами переднике, вынул оружие из ножен и с довольной ухмылкой взвесил в руке. — Знатная работа, — проскрипел он. — Даже денег не возьму, самому в удовольствие с такой игрушкой поковыряться. Махакам? — Угу, — кивнул Роше, вытирая пот, лившийся ручьем из-под шаперона. — Тепло у вас тут. — Ну то ж лето, милсдарь, хотите прохлады — зимой приезжайте, — сипло рассмеялся кузнец. — Обождите в тени чутка. Скоро сработаю — заказов нынче, считай, и нет, так что вам повезло. Узкую улицу, выводившую на Площадь Иерарха, раскалило почти добела. Камень, напитавшийся полуденным солнцем, заполнял воздух сухим жаром, от которого пересыхали губы и слезились глаза. Людей на улице потому почти и не было — только какая-то ватага бедно одетых горожан отиралась неподалеку, о чем-то с гоготом переговариваясь. Роше уселся прямо на брусчатку в тени жухлого вяза, а конь, позабыв о всякой разборчивости, уткнулся мордой в желтоватую воду на дне канавы. — Всякой дрянью губы мочишь, Грохот, — недовольно произнес Роше, хлопая скакуна по груди. — А если там выше крыса дохлая лежит? Впрочем, по пути от Ставницы к Понтару я и сам тех крыс жрал. И выжил. Отголоски разговора с Радовидом до сих пор дребезжали в ушах Роше, как старый жестяной таз. Небольшая заминка у лавки кузнеца дала Вернону возможность посидеть и посвятить некоторое время размышлениям. «Значит, не врали кметы в деревнях, что Радовид, если и выступит к югу, то после победы отойдет на свои границы. Это было бы вполне неплохо, кабы был у Темерии сильный правитель, а войска после позорного разгрома не были бы размазаны, как дерьмо по полу. И совсем немного времени пройдет после такого „освобождения“, когда Эмгыр снова выступит за Яругу и история повторится, только для „черных“ путь теперь будет еще свободнее. Холера... Впрочем, мне Радовид намекнул и на другой исход — он вообще не собирается уходить южнее. Оборонительная война с Нильфгаардом может тянуться годами, изматывая и утомляя, но за это время можно подкопить ресурсы, чтобы после ударить жестче и сильнее. Если, конечно, Свирепый вообще собирается наносить этот удар. В любом случае, подобный расклад — это херово время, а его у Темерии уже нет. Страна измочалена, по лесам шастают мародеры, а вылазки партизан хоть и доставляют нильфам изрядное беспокойство, да особого вклада все равно внести не могут — силенки не те. Ржавые мечи, подобранные на полях сражений, пробитые щиты, прохудившиеся сапоги, — Роше посмотрел на носок собственной обуви. — Сапоги. Гм. Что ж... я бы еще раз потрындел с Талером. Пожалуй, можно было бы». — А скажи-ка, милейший, — Роше, встав с кряхтением с брусчатки, позволил себе заглянуть в кузницу. Рыжий с наслаждением натирал лезвие меча Роше, прицокивая языком. — Не видал ли ты где-нибудь на площади заезжего сапожника в ярком фургоне? — Много тут разного люду шляется, — ответил кузнец. — Если и возьмешься всех разглядывать, все одно — к вечеру рожи да камзолы в одну кашу сомнутся. Не видал. А если и видал — то позабыл. Вот ежели б кузнеца ты искал — тут бы я сразу такого подметил, если бы он поблизости отираться вздумал. И шею наглецу намылил бы, чтобы канал с моей улочки подальше. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Роше. — Долго еще? — Нет, милсдарь, почти окончил. Говорю же — сталь какова, а? Поет, а не скрипит под точилом, прямо, как покорная девка. — Но-но, — шутя, одернул его Роше. — Это оружие, милейший, а не шлюха. Так что давай поуважительнее. Кузнец скрипуче рассмеялся и, положив меч на тряпицу, зашелся лающим кашлем. — Вот холера-то, а, — просипел он, поднимая на Роше налившиеся кровью глаза. — Когда ж эта паскуда уймется? Как захворал под Солтыций, так покоя до сих пор нет. Держите ваш меч, милсдарь, а я подышу пойду. Холера-то, а… Роше, проверив заточку и довольно хмыкнув, повесил меч обратно, а после, вернувшись к разморенному жарой Грохоту, углубился в седельную сумку. Бинты, чистые портянки, свернутые в трубочку листки бумаги, полпакета табака... Наконец, на самом дне нашелся и заветный флакончик темного стекла. Роше покачал его на ладони, поразмыслил и вернулся ко входу в кузницу. — Раз денег не берешь, возьми вот это, — протянул он флакон. — Краснолюдское снадобье от кашля. С самого Махакама тащу. Горькая зараза, но разваливаться самое большее через три дня перестанешь. Да не бойся, не отравлю — я же не кузнец-конкурент, что решил на твоей улочке обосноваться. Рыжий недоверчиво принял бутылочку, откупорил и понюхал, тут же сморщившись, как шляпка сухого гриба. — На гномьих портках настояна, что ли? — Почти, — усмехнулся Роше. — Бывай. И выздоравливай. — И вам не болеть, милсдарь, — осклабился кузнец. — Коли поправлюсь, зажгу за ваше здоровье лучину у Алтаря Вечного Огня. Роше хмыкнул и, хлопнув по боку Грохота, отправился дальше. Тащиться на Площадь не было никакого желания. Участвовать в любимом местном развлечении — наблюдении за горящими на кострах подозреваемыми в колдовстве — тем более. Да и жара с каждой минутой выдавливала силы все более и более ощутимо. Роше свернул в переулок, который, как ему показалось, шел параллельно широкой части площади — чтобы потом попытаться выйти туда, где закончатся базарные ряды, минуя необходимость толкаться в одной потной толпе с ярмарочниками и их покупателями. — Хороший меч, — четверо возникли из ниоткуда, вынырнули из-за щербатой стены покосившегося дома на обезлюдевшей в раскаленный полдень улочке. Роше остановился, окинув шпану хмурым взглядом. — Я видел тебя у кузнеца, — продолжил зачинщик, темноволосый и долговязый, мусоля в зубах замызганную лучину. — Отличная сталь, неплохие ножны. Дай подержать? — Рука переломится, — спокойно возразил Роше, поглаживая по шее взявшегося нервничать коня. Обстановка и впрямь становилась немного неприятной. — А это уже не тебе судить, — огрызнулся дылда. — Давай сюда. Вам, темерцам, и так уже ничего не поможет. Хоть мечи, хоть икру мечи. Трое же, ехидно усмехаясь, зашарили за поясами, выискивая ножи. Роше отпустил поводья и лениво хрустнул шеей — вправо, потом влево. Конь опасливо попятился и ушел за стоявшую неподалеку подводу, груженую пыльным скарбом — похоже, стояла она там с самой весны. — Поторапливайся, дядя, — продолжил второй, беловолосый, с красными от фисштеха зенками. — Сымай клинок, сказано. Не то под ребрами пощекочем. Роше спокойно отстегнул с пояса ножны и протянул клинок, держась рукой под гардой. — Забирай, — кивнул он. Длинный опешил — полыхнула в глазах жадная радость, сдобренная удовольствием от неожиданно легко доставшейся победы. На мгновение заставила ослабить бдительность. Черноволосый двинулся ближе, протянул руку, торжествуя. Роше, ловко перехватив крестовину сильными пальцами, молниеносно вывернул кисть, ударил изукрашенными ковкой кожаными ножнами длинному по шее, прямо под левую сторону челюсти, протянув по кости за ухом, стараясь попасть по болевым узлам. Черноволосый, взвыв, увалился набок, с трудом цепляясь за стену, но сильный тычок под колено стальным поножем по беззащитной надкостнице, заставил его рухнуть наземь, носом в брусчатку. Роше решительно вышвырнул меч прочь, под телегу — подальше, чтобы никто не сумел до клинка добраться. Добил дылду резким ударом промеж лопаток — со свистом вырвались из груди остатки воздуха. Оставшиеся трое медлили недолго. Наперерез Роше кинулся, очнувшись, второй — выпростал короткий краснолюдский нож, зарычал. Роше выбил тесак экономным резким движением, другой рукой остановил третьего, что кинулся слева — двинул стальным налокотником в скулу, заставив кость с хрустом развалиться на острые осколки, тут же брызнувшие в глазницу. Нападавший истошно заорал, оседая в пыль. Третий же отправил в полет мощную, туго собранную пятерню, но Роше нырнул под его руку, привычно сжимая кулак — ощерились на костяшках острые клепки. Ответный удар пришелся головорезу в висок — тому оказалось достаточно, чтобы, хватая воздух, упасть в сухую канаву и замолкнуть на некоторое время. Остался четвертый — тощий малолетка с рыбьими глазами, обведенными бесцветными ресницами. — Ну что? — паскудно ухмыльнулся Роше, хрустнув костяшками пальцев. Мальчишка искривил лицо в испуганной гримасе и бросился наутек, даже не решившись ответить. Роше, встав на колено у возка, дотянулся до клинка, повесил его обратно на пояс и, потрепав коня по челке, взялся за поводья. — Пошли, Грохот, — сказал он. — Меч им... головы бы держать научились для начала, молокососы. Ни одно окно в переулке не открылось. Никто не высунулся из дверей, ни ради любопытства, ни предложить помощь. Не завизжала «Убивают!» ни одна милосердная баба. Разве что юркая крыса, пробежав по голове все еще завывавшего от боли черноволосого, встревоженно рванула в отдушину. Роше поспешил убраться с места потасовки, даже не оглядываясь. — Надо было спросить, как найти эти паршивые городские бани, — пробормотал он себе под нос. — Хотя бы того, последнего. Улочка вилась и вилась, плутала меж домов, над головой висело выстиранное белье, в которое Роше то и дело рисковал впечататься потным лицом. Последняя капля воды, выпитая из карманной фляги, давно испарилась со взмокшей шеи, а выхода в проход пошире все так и не было видно. И спросить, куда идти, тоже было некого. Однако вскоре Роше повезло — выскочившая на улицу конопатая девчонка с охотой рассказала «дяденьке», как выйти на улицу, что ведет к городским баням, а там «и до Храмового острова недалеко», но это уже интересовало Роше куда меньше. По дороге встретилась маленькая таверна, где удалось выпить большую кружку холодного кваса и напоить усталого Грохота. Солнце к тому времени чуть склонилось в сторону и подернулось беловатой дымкой, впрочем, не утратив при этом своей смертоносной силы. Наконец, протащившись по дрожавшей в мареве улице, Роше очутился там, куда звала его записка, что валялась, смятая, в кармане. — В иных странах и короли живут скромнее, — присвистнул Роше, разглядывая здание, откуда заметно несло мылом. — Куда прешь? — от колонны отделилась фигура. Роше, сложив на груди руки, спокойно выждал, пока охранник, пестро одетый тип с рябоватой физиономией, подойдет к нему сам. — И чего молчишь? — Да жду, пока ты что-то поинтереснее спросишь, — парировал Роше. — После того, как в базарный день продерешься через Площадь Иерарха, вопрос «Куда прешь?» начинает раздражать. У меня дело к Сиги Ройвену. Бандит сплюнул под ноги и подошел еще ближе, обдавая Роше смрадом гнилых зубов. — И как представить тебя милсдарю Ройвену? — Милсдарю Ройвену предложи представить меня пляшущим на курганах врагов, — осклабился Роше. — Он поймет. — Молись, чтобы понял правильно, — усмехнулся охранник. — Иначе я тебя за кишки на соседнюю крышу подвешу. Он удалился внутрь, оставив Роше наслаждаться настырными запахами мыла и банного пара в одиночестве. Вернулся через несколько минут и недовольно бросил: — За мной иди. Коня тут привяжи, не то во дворе нагадит — а у нас там люди приличные. — Заметил. Его провели душными коридорами и узкими лестницами куда-то на верхний этаж, бандит толкнул перед Роше тяжелую дверь и сказал: — Сюда. Я буду за стенкой — на случай, если захочешь понаглеть. — Я тебя позову, — кивнул Роше. — Если, конечно, захочу понаглеть в твоем присутствии. В помещении, казалось, никого не было — впрочем, оглядевшись, Роше понял, что комнат, соединенных между собой, здесь было несколько, но все же дальше не пошел — предпочел ждать у двери, осторожно прислушиваясь. Где-то плескалась вода, раздавался гул голосов, а с другой стороны неслись совершенно недвусмысленные звуки. Роше поморщился — конечно же, как и при любой бане, тут был бордель. Какая-то девица, видимо, расстаравшись, верещала, как свинья, которой прищемили хвост. — Извини за шум, — раздался знакомый ленивый голос. — Жара, сам понимаешь. Самое время достойным гражданам помыться и расслабиться. Тебе бы это тоже не помешало, милсдарь Эмгыр вар Эмрейс, купец-бакалейщик. Даже не верится, что эта шутка до сих пор кажется тебе смешной. — Зато ты ее понял, Дийкстра, — ответил Роше. — Понял, — Дийкстра, наконец, вышел из-за тяжелого шкафа и грузно опустился в кресло, отирая лоб. — Если бы не понял, ты бы уже украшал собой мостовую. Не ждал, что ты появишься так быстро. Радовид тебя разочаровал? Да ты садись, садись. Роше садиться не стал — лишь оперся поясницей о высокий дубовый комод с резными ручками. — Скажем так, очаровательного в нем было мало, — уклончиво ответил он. — Дел у меня в Новиграде больше нет, так что я решил заглянуть, раз уж ты так настойчиво приглашаешь. — Многовато чести, Роше, я бы сказал, — покачал головой Дийкстра, — приглашать тебя несколько раз, слушать твои отказы... Иная высокородная девица заезжему прохиндею охотнее дает, чем командир «Синих Полосок» соглашается поговорить об интересном для него самого деле. — Не знаю, о каком деле ты говоришь, Сигизмунд. — Правильно. В Оксенфурте ты меня слушать не стал. А жаль, жаль, могли бы уже продвинуться чуточку дальше. — А с чего ты взял, что я бы уже тогда согласился? — прищурился Роше. — Вопрос цены, Роше, — ответил реданец. — Ты даже ее не выслушал. — Ты знаешь, что мне не нужны твои деньги. — Знаю. Я тебе их и не предлагаю. Что скажешь о, например, свободной Темерии? — Боюсь, Дийкстра, что в твоих банях она не завалялась, — прошипел Роше. — Да и слишком многие в последнее время машут у меня перед носом свободой для Темерии, будто старым сапогом. — Хорошая ищейка и по старому сапогу след возьмет, — усмехнулся Дийкстра. — Что уж говорить о темерском псе с печальной славой? — Ближе к делу, Дийкстра, — Роше снова поморщился, отвлекшись на очередные стоны из-за стенки. — Тут у тебя... шумновато. — Не скрою. Зато и подслушать наш разговор будет сложнее — если, конечно, кто-то решится этим озаботиться. Итак, Роше. Надеюсь, что мы в достаточной мере обменялись колкостями, чтобы приступить к разумному разговору. Ты не ослышался — я предлагаю поддержку Темерии в случае, если ты поможешь мне в одном деле. А к подобным делам, насколько я знаю, у тебя есть предрасположенность. — Мне даже интересно, что ты такого обо мне знаешь? — Многое, Роше, многое, как ни странно. Слава твоя вперед тебя поспевает и даже переправляется через Понтар, если нужно, — Дийкстра выразительно посмотрел на Роше из-под тяжелых век. — Мне нужна помощь в устранении... одного препятствия. Так сказать, хочу забрать по праву мне причитающееся, а кое-кто мешает. Кое-кто, как ты бы мог уже догадаться, это наш дорогой правитель, мудрый и дальновидный тактический гений Радовид, мать его, Свирепый. Его надо убрать, Роше. Убрать с моей дороги. И тогда, когда я получу в свои руки Реданию — страну, которую я выстроил по кирпичику, выпестовал, как любимое дитя, идя рука об руку с королем Визимиром, я готов гарантировать, что в случае победы над Нильфгаардом Темерия получит свободу и будет под защитой до тех пор, пока не встанет на ноги. — Заманчиво, — кивнул Роше. — Весьма. А какие гарантии? — Никаких, Роше, — усмехнулся Дийкстра. — Впрочем, как и всегда. Что до тебя, работа, насколько я осведомлен, для тебя не новая. Дийкстра с усмешкой взглянул на темерца, дав понять, что знает многое - слишком многое, чтобы с этим не считаться. — Предположим, я согласен, — произнес Роше, безразлично отводя взгляд в сторону. — Какова моя задача? Повторить трюк с Хенсельтом? Прости, но это было глубоко личное. — Нет, Роше. Того, кто воткнет Радовиду нож промеж лопаток, мы найдем отдельно. Это, впрочем, будет самым простым этапом операции. Мне нужны твои люди, Роше. Твои цепные псы, которые, как говорят легенды, перегрызают глотки даже тем, кто носит доспехи. Мне нужен твой ум, Роше, для организации покушения. Для разработки тактики операции. В этом тебе нет равных, как, опять же, гласят легенды. А еще мне надо кое-кого разыскать. Но это уже не к тебе. Что скажешь? — Скажу, что легенды стали чересчур болтливыми. Еще скажу, что мне надо подумать, — ответил Роше. — И не гарантирую, что дам ответ быстро. — Понимаю, — кивнул реданец. — А теперь и впрямь, раз уж пришел — сходи в баню. Отдохни, расслабься, а переночевать можно в верхних комнатах. И если захочешь развлечься… — Не захочу, — отрезал Роше. — «Пассифлора», Роше, — укоризненно произнес Дийкстра. — Это место надо посетить хотя бы ради удовлетворения, так сказать, краеведческого интереса. А моим гостям даже ходить далеко не нужно — девочек приводят прямо в бани. В общем, думай. И над моим первым предложением, и над вторым. Эй, Рябой! В дверь сунулся все тот же бандит, недовольно зыркнув на угрюмого темерца. — Отведи милсдаря Роше в приватную зону, — кивнул Дийкстра. — Он — мой гость. — Будет сделано, милсдарь Ройвен, — ответил Рябой. — Роше, — окликнул Дийкстра, заставив обернуться на пороге. — Надеюсь, ты примешь верное решение. Вернон Роше усмехнулся и вышел за дверь.