"Царица Кобра"

1 Серая невзрачная сова спланировала к Слизеринскому столу и, скинув какой-то конверт в тарелку с пудингом Гермионе, уселась рядом с девушкой, легонько клюнула ту за палец, вынуждая слегка обеспокоенную Грейнджер провести по её гладким перьям, а затем стащила с соседней тарелки тыквенное печенье, и, съев угощение, вылетела обратно через окно. Гермиона всё это время задумчиво крутила в руках письмо, не обратив внимание даже на то, что совиный почтальон давным-давно улетел. — Гермиона, ты намерена прожечь дырку в письме? — тихо, чтобы слышала только лишь девушка, сказала Паркинсон. — Откуда оно вообще пришло. — Из Мира Магглов. — Гермиона разорвала конверт и, вынув из него пергамент и уже маггловский конверт, посмотрела на подругу. — Не представляю, как Министерство Магии перехватывает письма и послания для Магглорождённых и для Полукровок, живущих в Мире Магглов, но это вполне удобно. Но вот только… Как-то страшно. Кроме родителей, мне никто не мог писать, а они… Ну, ты знаешь. — Гермиона украдкой вытерла одинокую слезинку, скатившеюся по щеке. Воспоминания о Грейнджерах отдались сильной болью в сердце и душе. Паркинсон подбадривающе улыбнулась, а Гермиона пробежала глазами по пергаменту. «Гермионе Джин Грейнджер. Мисс Грейнджер, уведомляем вас о пришедшем вам письме из Маггловского Мира по делу о убийстве Грейнджеров. Соболезную. Письмо из Мира Магглов прилагается. Министерство Магии. Глава Отдела по делам Магглорождённых.» Гермиона нетерпеливо открыла второе, уже маггловское, письмо и пробежала по строчкам. Паркинсон обеспокоенно посмотрела на враз побледневшую подругу. — Что-то случилось? — Да. — Гермиона глубоко вздохнула. — Они нашли убийцу моих родителей. — Это ведь хорошо, так? — Они не могли его найти. — Гермиона положила письмо на стол. — Их убил маг. Маг, а не маггл. — Почему ты так решила? — Я… почувствовала. Почувствовала присутствие чужой Магии. Свою я знаю, а больше Магов в нашем доме не было и быть не могло, а та Магия… она была мне незнакома, чужая и… неприятна, будто пропитанная злостью и ненавистью, гнилая. Да и магглы так не убивают. Ни следов, ни яда, ни ран, ни пуль, вообще ничего. Ни-че-го. Как… Авада Кедавра. Не иначе. — Ты почувствовала Магию? — удивлённо спросила Слизеринка. — Ну, да. — Гермиона пожала плечами. — Они пишут, чтобы я приехала в выходные. Панси, поедешь со мной? — Гермиона… — Я знаю, вы чистокровные терпеть не можете Мир Магглов, но… Пожалуйста. Я… У меня предчувствие, что что-то произойдёт. Мне кажется, убийца искал меня. Не знаю, почему я так решила, просто, чувствую. — Хорошо. — кивнула Паркинсон. — Только ты будешь отпрашивать нас у директора. — Отлично. — Гермиона слегка улыбнулась и вернулась к трапезе. 2 Гермиона собирала свой чемодан, когда к ней подошла Панси. — Странное чувство, когда возвращаешься домой, да? — тихо спросила Слизеринка. — Я не возвращаюсь домой. — мрачно сказала Грейнджер. — У меня больше нет ни дома, ни семьи, пусть даже и приёмной. Паркинсон лишь молча положила свою руку на плечо подруге и слегка сжала его в поддерживающем жесте. Комната погрузилась в вязкую тишину. 3 — Это твой дом? — тихо спросила Панси, осматривая всё вокруг. — Был когда-то. Сейчас… Я чувствую себя посетителем музея после его реставрации. Когда… когда я прибыла тогда сюда… Всё вокруг было испорчено, сожжено… Всё что ты сейчас видишь, восстановлено с помощью Магии. Сейчас здесь, как прежде… — Гермиона поставила совершенно пустую рамку, обратно на стол. — Хотя, кому я вру?! Ничего не будет, как раньше. Мама никогда больше не спросит меня о учёбе, папа никогда больше не потреплет меня по голове… — слёзы уже струились неровными ручейками по щекам девушки. — Мама никогда не встретит нас утром с её фирменными блинчиками, папа никогда не прольёт кофе, которое всегда пьёт впопыхах, потому, что не любит кипяток, а затем не взглянет на часы и не скажет, что они с мамой опаздывают в их стоматологическую клинику, хотя у них есть ещё добрых два часа, и не поцелует меня в макушку вместе с мамой. Гермиона повернулась и посмотрела на плачущую Паркинсон. — Ты любила их… — Я и сейчас люблю их… — Грейнджер вытерла свои слёзы. — Пусть они и были приёмными родителями, но именно они подарили мне семью… Думаю, если бы тогда, когда я восстанавливала чердак и ко мне в руки буквально не упала бумага, подтверждающее это, я бы никогда и не подумала бы, что они мне не родные. Родители это тот, кто воспитал, вырастил, любил… — Гермиона обвела взглядом гостиную. — Не знаю, почему, но всё, буквально всё, связанное так или иначе с моими родителями и со мной, восстановлению не подлежало, даже Магия была бессильна в это случае. Всё, что осталось, так это этот медальон. — Гермиона показала своей подруге то самое украшение, из-за которого совсем недавно поругалась с Малфоем. — Ладно, хватит множить синдром пессимизма! Нам через пол часа надо быть уже на месте… А я так не хочу ехать на такси… Дурацкое правило, о запрете Магии вне Хогвартса для несовершеннолетних! Ладно, делать нечего, идём, я вызову такси и поедем. Хоть бы пробок не было!.. 4 — Поттер!.. — в лучших традициях Слизерина прошипел блондин, встряхивая брюнета за грудки. — Где Грейнджер? Малфой был действительно зол. Девушки не было видно с прошлого вечера — и не то, чтобы он её высматривал, ладно-ладно, быть может самую малость, но этому была причина, он чувствовал себя виноватым, как бы парадоксально это не звучало — и он действительно начал переживать. — Что, волнуешься о своей Грязнокровке? — глумливо спросил Гриффиндорец. — Не знаю я, где она. Отпусти меня немедленно. — Только у тебя и у твоих рыжих подпевал была причина мстить ей! Действительно, только у них. Поттер смотрит с превосходством, зная, что блондин всё равно не сделает ему ничего. Гриффиндорец чувствует себя едва ли не королём в Хогвартсе, а какой монарх без своего верного шута? Чёрноволосый усмехается — Малфой прекрасно справляется с возложенной на него ролью, его действительно веселит, как тот зажигается словно спичка, прекращает быть ледянным Слизеринцем, стоит только ударить того побольнее, быть может задеть его семью или друзей. — Что здесь происходит?! — сурово спросила Макгонагалл, недовольно поджав губы, и сердито посмотрела на двух юношей. Поттер даже не пытался сдержать торжествующей, победной ухмылки. — Мистер Поттер? — Я иду такой, никого не трогаю… — начал было Поттер, но его перебила Минерва. — Ближе к делу, мистер Поттер. — И тут такой Малфой. Схватил и требует, чтобы я сказал, куда делась его Гряз… — юноша закашлялся и исправился под строгим взором своего декана. — Грейнджер. — Свободны. — Поттер кивнул, усмехнулся, глядя на своего извечного врага, и пошёл в гостиную своего факультета. Когда Гриффиндорец скрылся, Макгонагалл продолжила. — Мистер Малфой, я понимаю, вы волнуетесь за вашу подругу, но попрошу, не кидаться на моих студентов. Между нами, мистер Поттер совсем не Герой, я очень удивлена, что Шляпа отправила его и младшее поколение Уизли на Гриффиндор. Но запомните, я никогда не дам им заступить за черту, а если такое и случится… мало им не покажется, и даже статус Избранного не спасёт Поттера. Да и мисс Грейнджер может сама за себя постоять. Да, и что касается Гермионы, она с мисс Паркинсон отправилась к себе домой, как мне известно, нашли убийцу её родителей. Слизеринец спокойно выдохнул. — Спасибо… — Но, как преподаватель, я обязана вычесть с вашего факультета баллы. Минус пять балов со Слизерина за нападение на студента факультета Гриффиндор. — блондин понуро кивнул. — И, плюс десять баллов Слизерину за ваше поистине Гриффиндорское поведение, а точнее за ваше беспокойство о студенте вашего факультета, как бы глупо это не звучало. Спокойных снов, мистер Малфой. Драко шокировано уставился на уходящую куда-то Минерву, а затем пожал плечами, что с Гриффиндорцев взять-то, Грифы они и в Магической Франции Грифы, что студенты, что преподаватели. 5 — Входите! — велел громкий мужской голос. Гермиона и Панси зашли в помещение, и следую указаниям следователя посмотрели на задержанного сквозь непроницаемое стекло, там сидел молодой юноша с самым что не на есть растерянным видом. — Вы можете отпустить его. — тихо сказала Грейнджер. — Это не он. — Такое ощущение, что вы не заинтересованы в поимке убийцы ваших родителей… — нахмурился следователь. — Я не заинтересована в заключении невиновного. — Нет стопроцентной вероятности, что это не он. — Как и нет вероятности, что это он. Каким методом вы руководствовались в поисках убийцы? Нет ни следов, ни отпечаток пальцев, ничего, никаких улик. Дом был сожжён внутри, при этом не пострадали ни тела родителей, ни внешний вид дома, не пострадали вещи, все вещи, кроме тех, что непосредственно были памятью о родителях, кроме моих вещей, фотографий, то, что и было испорчено, лишь слегка обгорело. Нет никаких следов на телах, но это была не естественная смерть. Давайте посмотрим правде в глаза, вы не найдёте виновного, а невиновных я не позволю сажать за решётку. — Вы мыслите не как жертва. Да и новые сведенья… — Да как вы смеете?!. — прошипела Паркинсон. — Панси, успокойся… Каждый по-своему жертва обстоятельств. — Слизеринка пожала плечами. — И, да, к вашему сведенью, то, что они оказались моими приёмными родителями, не значит, что я в припадке ярости убила их и чуть не спалила наш дом. Я на тот момент находилась в частной школе, и именно поэтому, так долго не могла прийти. Я любила их, и сейчас люблю. Мне не в чем их винить. Они подарили мне семью. — Что-то не похоже на то, что вы переживаете. — Вы не имеете права устраивать допрос Гермионе, она не совершеннолетняя. — Панси… — Что, Грейнджер? Я и так тебя успокоительными напичкала, а тебе тут ещё и что-то предъявляют. Нет, подруга, так не пойдёт! Идём! — скомандовала Паркинсон и потащила Гермиону прочь из кабинета. 6 — Мисс Грейнджер! — позвала какая-то девушка, догоняя двух Слизеринок. — Моё имя Роза Лейкер. Простите, мисс Грейнджер, ваши родители за два месяца до их убийства пришли ко мне и отдали это. Вот! — девушка достала конверт с письмом и передала его Гермионе. — Я не говорила следователю об этом. Всё-таки право распоряжаться этим знанием ваше и только ваше, я не имела морального права рушить эту конфиденциальность. — Роза посмотрела в глаза Слизеринке. — Мне правда жаль, что их убили. Они были хорошими, нет, прекрасными людьми! Надеюсь, вы разберётесь во всём этом. Удачи! И… До свидания, мисс Грейнджер! 7 Гермиона разорвала конверт и, вынув из него письмо, принялась читать в слух: — «Дорогая моя доченька, Если ты читаешь это письмо, значит нас с папой больше нет в живых. Не вини в этом себя. Думаю, ты уже знаешь это, но всё равно мне стоит сказать, Гермиона, милая, ты наша приёмная дочь. Но это не значит, что мы любили тебя меньше, чем могли бы. Ты была нам, как родная, даже больше, ты была неотъемлемой частью нашей жизни. Я люблю тебя, Гермиона, всегда любила. Папа любит тебя. Мы любим. Не злись на нас. Мы не должны были скрывать от тебя правду, но она могла разрушить нашу с тобой жизнь, построить между нами непроницаемую стену из лжи и недоговорок. Да и сами мы не знаем всё, но об этом чуть позже. Начнём с того, что нам подбросили тебя, малышку, когда тебе было три года. Почему ты будто помнишь нас с самого рождения? Честно говоря, не знаю. Говорят, у детей гибкая психика. Может дело в этом? Единственная вещь, которая была с тобой тогда, это твой медальон. Мы с твоим папой решили узнать, кто твои родители. Ты росла, радовалась своим маленьким победам и хмурила бровки при неудачах, а мы всё также ничего не могли найти. Если сначала, мы просто боялись, что кто-то придёт и заберёт у нас маленькое чудо, тебя, то потом на смену страху пришло любопытство и какой-то не совсем здоровый интерес. Да, любопытство — вредная привычка, но об этом также чуть позже. Затем, случилось почти то, чего мы так боялись. Да, тебя не забрали у нас полностью, но мы уже не были самой большой составляющей твоей жизни. Письмо из Хогвартса. Школа Чародейства и Волшебства… Знаешь, а мы с твоим папой почему-то сразу поверили в это письмо, которое, по идее, должно было показаться нам полным бредом. Почему? Наверное, потому, что ты росла не совсем обычной девочкой. Все эти странные случаи: от шариков, надувающихся без чей-либо помощи, до того, как с верхней полки, где лежала твоя самая любимая книжечка, взлетели все без исключения предметы, о, а помнишь тот случай, когда тебе не понравились обои и ты их как по волшебству перекрасила? Мы тогда и представить не могли, что это настоящая Магия! — происходили неоднократно, но мы не придавали этому особого значения. Не придавали значения, вплоть до того момента, как прилетела сова. Мы не хотели расставаться с тобой, но понимали, что Магический Мир и твой Мир тоже, что Магия неотъемлемая часть твоей жизни, как и ты для нас. Ты уехала учиться, писала, что у тебя всё хорошо, а я читала твои письма и видела сквозь строчки, что ты врёшь. Помнишь, когда ты приехала на летние каникулы после твоего четвёртого курса? Ты была так несчастна. Знаешь, когда родители видят, что их ребёнку плохо, это хуже любых пыток. Я еле удержала твоего отца от необдуманных поступков. А помнишь, как, когда прилетела сова от того противного мальчишки, кажется, Гриффиндорца, а отец прочитал его? Тогда ты впервые сказала нам правду. Про то, что на Слизерине тебе не место, хотя я и не уверена, что из всех тех снобов, хотя, по твоим словам, это не так, хоть один студент знал бы столько, сколько знаешь ты. Про то, что ты чужая для других факультетов. Про то, что тебя считают ходячей библиотекой без чувств и эмоций, а те, кто думают иначе, стараются задеть по сильнее. Я еле удержала твоего отца, он хотел идти и разбираться, и то, что он — маггл, и по логике не мог бы попасть туда, он за доводы не считал. Солнышко, ты уже взрослая, но такая малышка. Ты всегда боялась сказать нам правду, но ничего страшного в этом нет. Наверное, тогда ты в последний раз говорила правду о школе. Я опять получала письма, в которых ты писала, как всё прекрасно, и читала между строчек твою боль. Милая моя, не бойся казаться слабой, не бойся доверять, ошибаться, оступаться, делать промахи, рисковать. Нам дана одна жизнь. И просто кощунство использовать её лишь на то, что кажется верным, правильным, забывая о том, что на самом деле жаждешь ты, игнорируя зов сердца. Жизнь коротка, и наш с твоим отцом случай доказывает правоту этого утверждения. Будь смелее, пусть это и присуще Гриффиндорцам, будь добрее, хоть это и присуще Пуффиндуйцам, будь умнее, хоть это и присуще Когтевранцам, будь хитрее, изворотливее, ты — Слизеринка, даже, если ты и считаешь себя не достойной. Наверное, про хитрость и изворотливость не должна писать правильная мама, но, кто сказал, что я именно такая? Ты наверно на этом моменте грустно улыбнулась. Ну, не надо, моя милая, не грусти. Мы с папой всегда рядом, в твоём сердце. В письме не написать всё то, что я чувствую сейчас. Мне жаль, что мы покидаем тебя так рано. Прости нас, дорогая моя. Чуть раньше я писала про любопытство, помнишь? Так вот, расскажу тебе и об этом. Помнишь, когда мы ходили с тобой и профессором Макгонагалл в Косой Переулок, тогда, до твоего первого курса? К нам тогда ещё подошли родители какого-то первокурсника? Они оба были Полукровками. Они нам и рассказали про это Магически-Маггловское детективное агентство. Мы обратились туда. Нас выслушали, а потом сказали, что к ним приходил один человек, мужчина, слишком странный, даже для Магического Мира, он искал маленькую девочку, а ты полностью попадала под описание, но мы не придали значения этим словам, а зря. Он вернулся и искал тебя, требовал, чтобы мы отдали тебя ему. Мы испугались. Тебе же решили ничего не говорить. Видимо, зря. Но не стоит о грустном. Нам прислали письмо, обычное, маггловское письмо, просили прийти в то агентство, но мы не успели бы. Сходи туда, адрес я написала с обратной стороны. Гермиона, доченька моя, мы с твоим папой очень любим тебя. Прости нас. Прощай, Навеки твои, мама и папа». — Мне жаль, — в полной тишине слова Панси звучат подобно выстрелу. Грейнджер вздрагивает всем телом, и поднимает от строк свой взгляд, полный не выплаканных слёз. Паркинсон внезапно обнимает её и гладит по спине, неожиданно даже для себя растроганная, впечатлённая, такая не по Слизерински участливая. — Мне так жаль, Гермиона.