Власть над своей судьбой

      Эрзе нравилось проводить время в лесу — это успокаивало. Она сама не слишком понимала, чем, но в тени деревьев отдыхала от шума лагеря, и мысли приходили в порядок, а тревога за судьбу общего дела становилась слабее.       Её уже не первый раз донимала мысль: что они будут делать, когда очередной Лик окажется посреди города или деревни? Она догадывалась, что скажет Гаджил: «Выгнать всех нахрен и взрывать». А Король Преисподней, возможно, стадию «выгнать» вообще пропустит. Она надеялась, что это не так. А если так — что кто-нибудь сможет удержать его… да что там «кто-нибудь». Роуг. Только у него, пожалуй, есть шанс.       А ещё — мысль, что то, что они делают, бесполезно. Сколько они взорвали Ликов, чуть больше десятка? По сравнению с тремя тысячами это ничто. И уничтожение Ликов не решает главной проблемы — это только средство, чтобы у них был хоть какой-то шанс выстоять против демонов «Тартароса».       Их главная задача — остановить демонов. Но для этого они пока не делали ничего, и Эрза не знала, с чего начать, чтобы сделать хоть что-то. Не трогала эту тему в беседах с товарищами, не желая перекладывать на них свои сомнения.       (Кажется, ей не хватало Адзумы… чтобы «рассказать ему то, что она не может рассказать друзьям»?)       Но они справятся. Должны справиться. Разрушат столько Ликов, сколько нужно, и доберутся до «Тартароса».       Чем дальше, тем лучше у них получается, тем лучше они, представители разных гильдий, уживаются и работают вместе. Даже этериас уже перестал казаться чем-то чужеродным. Привыкла ли она, или он правда стал держаться немного человечнее? И Минерва. А Эделя бы она, наверное, могла позвать в гильдию — если бы был кто-то, кто может его туда принять. Он ведь стал ей хорошим напарником (Акнология! хорошим напарником!), молчаливым и хмурым, но надёжным, и теперь она верила, что может на него положиться не меньше, чем на родных «фей».       Так странно.       Но сегодня она ушла из лагеря, потому что никого не хотела видеть. Не в силах была ни с кем говорить.       Она, кажется, единственная среди всех ещё следила за календарём более пристально, чем «сейчас первый месяц лета». Даты терялись в их режиме, в котором самым важным были рейды к Ликам — а дни недели не терялись только потому, что по ним были расписаны дежурства по хозяйству. День летнего солнцестояния прошёл, когда все были в рейдах (и вряд ли кто-то даже вспомнил о нём), так что его не праздновали, хотя в городах и деревнях на эту дату обычно устраивали ярмарки, фестивали и танцы. А если бы все были в лагере… Эрзе трудно было представить, как прошёл бы праздник в таком коллективе. Может быть, Минерва приготовила бы праздничный ужин? Танцы-то у них вряд ли получились бы.       Хотя, может, и не она одна помнила о числах, но Нацу — точно нет, как и Леви, которая мало чем интересовалась, только тихо сидела и часами смотрела на море. А кроме них тут некому знать, что означает двадцать четвёртое июня.       День рождения Миры.       Мираджейн. Когда-то соперница, потом подруга. Первый и единственный раз они сражались плечом к плечу, а потом… потом был плен. Боль и смерть.       То, о чём она не готова ни с кем говорить. Её кошмары. Не то, что пережила она сама, ведь что бы ни было, а она осталась в живых. Но Мира — нет. Эрза не смогла спасти свою подругу.       (Никого не смогла спасти, это её спасли.)       Обычно она могла не думать об этом, не позволяла чувству вины сковать себе руки, но сегодня стало слишком тяжело.       Сегодня она будет оплакивать свою дорогую подругу. Одна.       …не одна.       — Здравствуй, Эрза.       Тихий голос, который она узнала, пусть и с некоторым сомнением. Обернулась, не уверенная, что ожидает увидеть.       Мастер Мэвис сидела на нижней ветке раскидистого старого дуба, покачивая босыми ногами: маленькая фигурка в ореоле светлых, будто чуть светящихся волос.       Первый Мастер «Хвоста феи», а сейчас — единственный мастер.       Эрза столько хотела спросить у неё, у той, что отказалась говорить с ней на Тенрю, но с губ сорвалось лишь:       — Мастер, что вы тут делаете? — потому что она действительно ощутила удивление, достаточно сильное, чтобы пробиться через опутавшую её меланхолию.       Мэвис как будто была светом, разгоняющим сумрачную тяжесть её мыслей. Сияющая фея, которая одним своим появлением вдохнула в неё каплю жизни.       Призрачная девочка улыбнулась тепло и мягко:       — Я обещала Адзуме узнать новости. Какие у вас новости?       — Но почему вы не пришли в лагерь?       Почему она появилась именно здесь? Сейчас? Именно тогда, когда Эрза тонула в своей вине и печали, когда она искала уединения и не хотела (не могла) никого видеть…       Кроме Мэвис, в зелёных глазах которой за искрами лукавого веселья был океан понимания и непреходящей печали. Вечно юная, не-мёртвая-не-живая Мэвис, которая за сотню лет видела, как умирают — в бою, по несчастной случайности, от болезни или от старости, — все, кого она любит.       Как Эрза могла хоть на секунду предположить, что Первый мастер не догадывается о её чувствах? Не может понять её боль?       Мэвис соскочила с ветки и плавно опустилась вниз, чуть-чуть не доставая босыми ступнями до метёлок колосящихся трав. Снова улыбнулась:       — Не хочу никого тревожить лишний раз.       — Разве вы кого-то тревожите?       — Король Преисподней, — отозвалась она мягко и напевно. — Он не видит меня, но чует моё присутствие. Он не понимает меня, не понимает, кто я и что я. Не хочу, чтобы он сделал что-нибудь глупое.       Эрза решила не спрашивать, что «глупое» мог бы сделать Марде Гир. Как и не предлагать объяснить ему, потому что на Тенрю Роуг наверняка уже объяснял (не говоря уж о том, что при первом появлении Мэвис она сама объявила о ней достаточно громко, чтобы услышали все). Если Марде Гир не верит и не принимает эти объяснения, ни она, ни Роуг, ни Мэвис ничего не могут поделать.       — То, что я смогла прийти сюда, — добавила Мэвис, — уже достаточный ответ: магия возвращается. Но всё-таки расскажи, что у вас происходит. Нам с Адзумой на Тенрю очень не хватает новостей. И сплетен, — подмигнула она, устраиваясь в воздухе так, будто сидит, поджав под себя ноги.       Кажется, подумала Эрза, по крайней мере у одной её беседы с лесным духом был свидетель. И это… смущало.       Она скрывала эти встречи от всех, и потому, наверное, привыкла считать и ощущать их чем-то личным, тем, что принадлежит только ей одной. (И Адзуме.)       — Первый Мастер, — вздохнула Эрза, — я не буду сплетничать о своих товарищах. Но могу рассказать, что с нами было с тех пор, как мы покинули остров.       Про обратный путь и неудачное падение Игнила — Мэвис хихикнула, прикрыв губы ладошкой, — про торговцев из Мидоу и то, как отряд выбирал место для лагеря. Как они этот лагерь обустраивали, как готовились к рейдам… Не такая уж нужная информация, но Мэвис слушала внимательно, задавала вопросы и вставляла комментарии — похоже, что ей действительно было интересно. А Эрза, говоря о делах, успехах, накладках и глупостях, чувствовала себя немного более живой. Рассказала, что знала о походах к Ликам других отрядов, о том, что Гаджил и Пантерлили нашли Леви (и Кинану, которая предпочла остаться в той деревеньке).       — На данный момент уничтожено двенадцать Ликов, — подвела она итог. Вздохнула: — Не слишком-то впечатляющая цифра.       — Любая цифра, — Мэвис зависла в воздухе перед ней, наклонилась и неощутимо прижала указательный палец к кончику её носа, — любая цифра — более впечатляющая, чем ноль. И любой путь начинается с шага.       — Хотелось бы верить.       — Адзума будет рад узнать, что ваши планы реализуются, а таймер, в создании которого он участвовал, работает. Я ему всё перескажу. Передать что-нибудь ещё? — лукаво улыбнулась Мэвис. — Мне пора идти — для меня Лики ещё слишком близко, чтобы я могла долго здесь находиться.       — Нет, — после короткого молчания качнула головой Эрза. Что она могла сказать? Что ей не хватает разговоров с ним? Что она хотела бы видеть его среди своих соратников, среди тех, на кого она могла положиться, кому она доверяла? Нет, не нужно говорить об этом. — Только привет передайте. И…       Нет. То, что она надеется ещё встретиться с ним, она не скажет. Ведь это почти обещание, а давать обещания она сейчас не может. Не имеет права.       — Я была рада видеть вас, Первый мастер.       — Взаимно, — улыбнулась Мэвис. — Ты тоже передавай привет — всем, кто носит знак нашей гильдии, и тем, кто близок нам по духу. Удачи!       Она взмахнула рукой, и её образ истаял, оставив в воздухе несколько маленьких огоньков-светлячков, которые тоже растворились через несколько мгновений.       Эрза так и не спросила её, почему она молчала о судьбе Макарова (может быть, понимала и так). Не спросила, кто ещё разделил его судьбу.       Не решилась.       Мэвис ушла — так что на этот раз никто не видел слёзы Титании.

***

      В послеобеденные часы лагерь был почти пуст: маги разбрелись кто куда по делам и просто так, кто-то дрых в палатке, на кухне возилась Минерва. Марде Гир сидел под штабным тентом и без особой цели рассматривал испещренную пометками карту. Но когда на песке у воды вдруг возникли два незнакомца — отреагировал быстро и не задумываясь.       — Цветок-темница!       Пообщавшись с магами, он в полной мере оценил достоинства этого проклятия как воспитательной и профилактической меры. Когда кто-нибудь слишком досаждает, его можно запихнуть в цветок и забыть на некоторое время (пока не надоест; либо пока кто-нибудь не попросит выпустить страдальца). Правда, некоторые уворачивались. Или, если оставались в сознании, разносили растение. Но то драгонслееры, к тому же знакомые с проклятием.       Чудовищная венерина мухоловка посреди пляжа смотрелась чужеродно. Марде Гир подошёл ближе, лениво размышляя, как поступить с пленниками дальше. На шум выглянула Минерва с ножом в руке и поинтересовалась:       — Что происходит? Кто опять тебе не угодил?       Сочувствия в её голосе не было ни капли, только лёгкое любопытство.       — Не знаю, — пожал он плечами. — Какие-то чужаки.       Теперь Минерва выглядела действительно заинтересованной. Так и не отложив нож, вышла наружу и остановилась в нескольких шагах от цветка, разглядывая его так пристально, будто надеялась увидеть сквозь плотные стенки содержимое. Но, увы, видеть сквозь твёрдые предметы ни её магия, ни её проклятие не позволяли. В общем-то, Марде Гир не знал никого, кто бы так умел — ни среди демонов, ни среди людей.       — Кто они? — спросила она. — Ты разглядел?       — Мужчина с чёрными волосами, подросток с синими волосами — то ли мальчик, то ли девочка, — и какой-то белый комок шерсти. Одеты в нечто невзрачное.       — Ага, — ей, судя по всему, описание ни о чём не сказало. — Что будешь делать?       Марде Гир ещё раз окинул взглядом лагерь: ничего не изменилось. Кто бы там ни храпел в палатке под полотнищем «Хвост феи», шум его не пронял. Вдалеке в заливе виднелся белый парус «Беаты» — кто-то, кого не укачивало, вывел её то ли для рыбалки, то ли просто покататься.       — Вот вернутся люди — они пусть и делают, — заключил он и повернулся к штабному тенту, намереваясь продолжить изучение карты.       Долго ждать ему не пришлось. Совсем не пришлось: на верхушке ближайшей дюны появилась Эрза и, окинув взглядом лагерь, бегом устремилась вниз.       — Что случилось? — воскликнула она встревожено, не представляя, как объяснить появление проклятого цветка. Кто-то вернулся раньше и поругался с Марде Гиром? Она нашла взглядом «Беату» — Пантерлили, попросив её разрешения и помощи Эделя, собирался покатать Леви (она разрешила, потому что море было спокойным, а они уже более-менее натренировались справляться с корабликом) и, судя по всему, они всё ещё оставались там. И Гаджил, несмотря на морскую болезнь, подумывал отправиться с ними. Игнил улетел «пообедать», Нацу, когда она уходила, завалился спать, Стинг и Роуг со своими иксидами ушли то ли гулять, то ли купаться. В лагере оставалась Минерва, но она так и шебуршит под кухонным тентом.       Неужели Нацу проснулся и нарвался? Сколько раз ему было сказано!       — Какие-то чужаки возникли посреди лагеря, я их нейтрализовал.       Тревога стала сильнее.       — В смысле «возникли»?       — Женщина, ты не способна понять простое слово? Никого не было, а потом они внезапно появились.       «Телепортация». Сейчас, в зоне активной магии, это возможно. Но кто?..       — Ты рассмотрел их?       Ответить этериас не успел — венерина мухоловка взорвалась воздушным вихрем. Смерч разбросал ошмётки, обрывки и брызги слизи — некоторые долетели даже до неё с Гиром, и Эрза машинально обтёрла испачканную щёку. Но через мгновение стало совсем не до таких мелочей.       Тонкая фигурка, окутанная потоками ветра, с ножом в руке, пронзительно воскликнула: «Демон!» — и бросилась в атаку.       Эрза материализовала «доспех Тенрю» и метнулась между Марде Гиром и нападающей. Приняла на щит проклятие, а правой рукой перехватила Венди и прижала к боку. Нож соскользнул по пластине брони, не причинив вреда, девочка затрепыхалась, похоже, не узнав её…       Дранбальт переместился этериасу за спину и резким движением выкрутил ему руку. У него тоже был клинок, и он попытался прижать его к горлу демона. Только попытался, потому что Гир перехватил его за запястье, под ладонью мутным маревом вспыхнуло проклятие, и руку, похоже, свело судорогой.       — Хватит! — рявкнула Эрза тем тоном, от которого в мирное время согильдийцы вытягивались в струнку или прятались под столы. — Дранбальт, Венди, хватит, вам не нужно сражаться! Марде, хватит проклинать моих друзей!       Послушалась только Венди — наконец узнала её и обмякла в жёсткой хватке. Нож выскользнул из разжавшихся пальцев.       Дранбальта отшвырнуло невнятным проклятием, он вскочил на ноги, перехватив нож в левую руку и явно собираясь снова атаковать.       Что ж, он не оставил Эрзе выбора.       — Минерва, останови его! …Только без травм.       Конечно, вряд ли можно рассчитывать, что та обойдётся с ним совсем мягко. Но лучше уж она, чем Гир, разозлённый тем, что его посмели атаковать.       Радужным маревом между человеком и демоном полыхнули чары Территории, и Дранбальт вдруг оказался перед Эрзой — с разгону налетел на неё, врезавшись лбом в грудную пластину доспеха. Она оступилась, но не упала (к большому разочарованию Минервы, судя по всему), и ей пришлось бросить щит, чтобы подхватить его, пока он ошалело тряс головой.       — Хватит, — строго сказала Эрза, отпуская Венди и удерживая его за плечи двумя руками. Приподняла так, чтобы он смотрел ей в лицо. — Узнаёшь меня?       Он немного заторможено кивнул. На лбу наливался цветом кровоподтёк: похоже, он особо удачно повстречался с жёсткой гранью нагрудника.       — Вот и отлично, — заключила Эрза. — Венди, ты не могла бы?..       Венди ошалело хлопала глазами: события последних нескольких минут, похоже, изрядно выбили её из колеи (ну, ещё бы, переместиться в лагерь к согильдийцам и попасть в Цветок-темницу… на себе Эрза это «развлечение» не пробовала, но ребята рассказывали). Однако, разглядев ссадину, сосредоточилась и потребовала:       — Дранбальт-сан, наклонитесь, а то неудобно! — и как только он нагнулся, потянулась окутанными белым сиянием пальцами к месту травмы.       А Эрза вдруг ощутила укол в районе колена и, опустив глаза, увидела, как побег терновника прицельно забрался между защитных пластин. Перевела взгляд на Марде Гира, не сомневаясь, от кого можно ожидать такой сюрприз — а он, убедившись, что привлёк её внимание, сказал вполголоса:       — Женщина, ты забыла, что все вы обещали не использовать эти доспехи против меня? Как думаешь, что мне сделать с той, кто нарушает слово?       Полуулыбка — холодная, ядовитая. Эрза, почти не отдавая отчёта в своих действиях, сместилась так, чтобы закрыть Венди и Дранбальта. Если этериас решит атаковать… И где Роуг, когда он так нужен?       С каких пор, интересно, она уверилась в способности Роуга совладать с этим чудовищем?       Подумав, что сказал бы сам теневой драгонслеер по этому поводу, она мысленно хмыкнула и чуть расслабилась. В конце концов, Гир, хоть и злится, но не проклял её (у него наверняка нашлось бы проклятие, которое может обойти защиту), а только колючей веткой ткнул. Это почти в духе «Хвоста феи».       — Не против тебя, — возразила она. — Я тебя не атаковала, только закрыла свою подругу, чтобы никто не пострадал по недоразумению.       — Лучшее, что ты могла для неё сделать… кстати, это девочка, да? То ли мальчишка, то ли девчонка, не разобрать, — криво усмехнулся демон. — Так вот, лучшее, что ты могла для неё сделать — дать ей пожинать плоды своих ошибок. Говорят ведь, что на ошибках учатся… если люди вообще способны учиться.       Эрза собиралась ответить. Может быть, даже что-нибудь чересчур резкое, о чём бы пожалела через пару мгновений, но её отвлекли.       Очень отвлекает, знаете ли, когда тебе почти на голову плюхается иксид, от ушей до кончиков хвоста перепачканный в слизи. (Эрзе показалось, что от этериаса донёсся приглушённый смешок.)       — Гадость, гадость, гадость… — бурчала Шарль, пытаясь протереть глаза, уши, нос. Магические крылья трепетали, но с места она не двигалась, потому что, не видя направления, упёрлась в плечо Эрзы. — Отвратительно пахнущая гадость, за что мне такое наказание, Венди, куда ты подевалась, с тобой всё в порядке?       — Шарль, со мной всё хорошо! — тут же отозвалась Венди. С лечением она уже закончила, так что поспешно подхватила подружку и убежала прополоскать её в море. Буквально через пару минут она вернулась к собравшейся на пляже компании и неуверенно пристроилась рядом с Дранбальтом, который присматривался к Марде Гиру и Минерве со всё возрастающим недружелюбием во взгляде.       Эрза тяжело вздохнула. Так, кто-то всё-таки должен начать адекватный разговор:       — А теперь мы спокойно во всём разберёмся. Марде, ты первым напал на них — зачем? Мы воюем против «Тартароса», а не против магов!       — Глупая женщина… Смотри, вот перед тобой успешный результат эксперимента по созданию полудемона. — («Успешный результат» стояла чуть в стороне, не слишком старательно делая вид, что ей не интересен весь этот спектакль.) — Ты уверена, что Минерва — единственная в своём роде?       Эрза еле сдержала рвущийся с губ запальчивый ответ. Ведь на самом деле, хоть ей совсем не хотелось признавать это — но Марде Гир прав. Тот, кто выглядит человеком, не обязательно таковым является. Между прочим, перед ней стоит ещё один наглядный пример — но вряд ли стоило упоминать вслух, что он похож на человека, пусть это и правда, если говорить о внешности. К тому же «Тартарос» когда-то использовал людей.       — Нет, не уверена, — тихо ответила она, мысленно уговаривая себя не поддаваться на провокации, не реагировать на резкость и насмешки, которые, она почти не сомневалась, последуют.       — Чего ещё ожидать, — хмыкнул этериас, видимо, подразумевая «от человека». Достаточно сдержанная реакция — Эрзе оказалось не так уж трудно не возмутиться. Вместо того она предложила:       — Однако, чтобы далее избежать подобных инцидентов, нападений на наших союзников, которых ты просто не знаешь в лицо, я бы описала тебе всех, кого вспомню — раз уж нет фотографий. Чтобы ты мог их узнать.       — Даже не думай, что Марде Гир станет тратить время, чтобы запомнить каких-то людишек! — поморщился демон. — Бесполезное занятие. Вы все одинаковы.       Эрза снова сдержалась, чтобы не сказать: «Нас-то ты вполне успешно запомнил и различаешь». Как же ей сейчас не хватало Роуга, который хоть иногда мог убедить это упёртое творение Зерефа хоть в чём-нибудь.       Но, на самом деле, идея не так уж и хороша… Запомнить кучу народу по словесным описаниям — трудная задача даже для того, у кого хорошая память. Да и сумет ли она описать людей так, чтобы вышло узнаваемо?       Эрза вздохнула, понимая, что отстаивать задумку не станет. Не стоит оно того.       Этериас тем временем смерил её оценивающим взглядом и добавил:       — Тех, на ком нет метки «Тартароса», Марде Гир нейтрализует, не убивая. И, — он тонко и холодно усмехнулся, — даже не слишком калеча, хотя вы, люди, иногда такие хрупкие.       Вот уж чего она точно не ожидала от него — такого жеста доброй воли, пусть и высказанного со снисходительной насмешкой. Однако он сам предложил выход, который мог устроить обе стороны, и, пожалуй, лучший на данный момент. Только…       — Тех, кто заклеймён «Тартаросом», тоже не стоит сразу убивать, — в это мгновение в её улыбке, пожалуй, тоже не было ни капли тепла, — ведь мёртвые уже ничего не расскажут — в отличие от живых.       — Поправка принята, женщина, — кивнул ей Марде Гир. — Тебе ещё есть, что сказать? Если нет, — судя по тону, он почти не сомневался, что сказать ей нечего, — то иди и сделай так, чтобы твои новоприбывшие согильдийцы не мешали мне. А Марде Гиру есть, чем заняться.       Единственное, что могла бы сказать Эрза — попросить извиниться перед пострадавшими, но это точно бесполезно, так что она только покачала головой. Говорить, что Дранбальт не состоит в «Хвосте феи», тоже не стала. Королю Преисподней всё равно, а если вдруг не всё равно, со временем этот вопрос прояснится сам собой.       Демон удалился в сторону штабного тента, а она развернулась к Дранбальту и Венди: он глядел хмуро и настороженно, она широко улыбалась.       — Ребята, простите за такой приём. В некоторой мере он прав, да и даже будь неправ — не извинился бы, — хмыкнула она.       — Ничего, — пожала плечами Венди. — Я так рада, что мы вас наконец нашли! …А можно тут где-нибудь помыться? — она подковырнула с предплечья слизистый ошмёток и стряхнула на песок. Шарль висела у неё на локте мокрой печальной тряпочкой.       — Только в ручье… и можно на кухне воды нагреть.       Казалось бы, всё просто, схема давно отработана — но Эрза забыла, насколько застенчива может быть Венди и насколько ревностно Шарль блюдёт её добродетель.       С купанием в ручье не заладилось.       У них всё было достаточно просто. На виду у всех никто голым, конечно, не плескался (хотя некоторые могли бы, она не сомневалась): чтобы помыться, уходили выше по течению. Там нашлась небольшая заводь, достаточно укрытая дюнами и кустами, чтобы можно было рассчитывать на уединение. А на кусте у тропинки вешали сигнальные флажки, чтобы, если «купальня» занята девочками, мальчики туда не ломились. Или наоборот. Да и вообще, если кто-то хочет помыться спокойно и один.       Марде Гир однажды флажок проигнорировал, поцапался с Минервой, которую, похоже, смущало не то, что она голая, а то, что кто-то явился незваным… Эрза тогда вместе с Роугом еле успела притормозить Стинга, чтобы тот не пошёл бить морду Королю Преисподней. (Да и сам теневой драгонслеер, кажется, удержался от подзатыльника с большим трудом, хоть не мог не понимать, что за такое его как минимум проклянут.)       Но, за исключением отдельных инцидентов, система работала.       Однако для Венди сама идея раздеться на условно открытом пространстве была немыслимой. Не говоря уж о Шарль. Одна краснела, вторая возмущённо подскакивала, привлекая к себе внимание возгласами: «Это же неприлично!».       Если хорошо подумать, наверное, это и правда могло быть неприлично, особенно учитывая некоторые прецеденты… но в походном лагере, где собрались взрослые не особо стеснительные люди (а также, можно добавить, нелюди вообще без стыда и совести), этим никто не заморачивался. В конце концов, ну серьёзно, неужели тут кто-то голых задниц не видел?       С юной Венди — другое дело, и Эрза задумалась, как можно выкрутиться. Идея пришла в голову сразу, как только она увидела, что на пляж опускается сытый и довольный дракон. Она вкратце изложила ему суть проблемы и попросила:       — Игнил, можешь поработать ширмой? Если развернёшь крыло, то за ним ничего не будет видно.       Хороший же вариант. Дракон, если подумать, очень полезная в хозяйстве зверушка… Главное, это вслух при нём не сказать.       — Это как это?! — тут же возмутилась Шарль. — Он мужчина!       — Он дракон, — непреклонно качнула головой Эрза. — И он будет смотреть в другую сторону. Правда, Игнил?       — Я Король огненных драконов, а не ширма, — фыркнул тот. — Но если вы будете сооружать купальню с занавесками, то провозитесь до ночи, так что так и быть. И, — в глотке зарокотало рычание, — ты, нахальный комок белой шерсти, заруби себе на носу: я! не подсматриваю! за девушками!       Оскорблённый в лучших чувствах огненный дракон — зрелище впечатляющее, но Шарль только сердито встопорщила усы и, дёргая хвостом, пробурчала:       — Если вдруг что!..       Никакого «вдруг что», конечно, не случилось. Венди спокойно спряталась за широким драконьим крылом и искупалась вместе с подружкой. Игнил им ещё и воду в заводи подогрел. Минерва теперь поглядывала на него с хищным интересом — но пока держала язык за зубами.       Эрзе оставалось надеяться, что демонице всё-таки не хватит наглости потребовать у Короля огненных драконов тёплую ванну.