***
Лето неспешно подбиралось к середине. Не к той, что День Середины Лета, а к календарной — по современному календарю, а не седой древности, в которую солнцестояние правда было серединой лета. Июнь начался прохладой, но к Мидсаммеру погода стала тёплой и солнечной, и вот уже две недели так и продолжалось: синее небо с медленно ползущими редкими облаками, лёгкий ветерок или полный штиль, не палящее, но ощутимо пригревающее солнце. Только порой налетали короткие и бурные грозы — по ночам. Лаксас просыпался от раскатов грома, а потом долго лежал, глядя в потолок, слушая слитный шорох ливня и затихающий вдали рокот. Фрид просыпался вместе с ним, но не подавал вида. Не открывая глаз, ждал, пока становилось ровнее и медленнее дыхание. Ждал, чтобы ответить, если Лаксас захочет поговорить. А если не захочет — не беспокоить. Он догадывался, что тот слышит в грозовых раскатах. Догадывался, насколько хочется выйти из дома прямо в бушующий шторм — как не раз делал раньше. Но теперь грозовой драгонслеер не сделает этого, потому что уязвим, как обычные люди, и родная стихия может убить его. А ещё Фрид ждал, чтобы остановить его, если он всё-таки решит это сделать. Потому что пора наконец вспомнить, что это его задача — удерживать сокомандников от безрассудств. Не то чтобы, конечно, их всегда можно было удержать. И от худшего его безрассудства он Лаксаса когда-то не удержал. …он многое не сделал. Слишком многое, чтобы мог теперь спокойно спать. (А Лаксас удержал его… от чего, Фрид не произносил даже про себя.) Вечером, когда солнце опускалось ниже и не норовило напечь макушку, было комфортнее всего. По крайней мере, Фриду, ведь он не особо любил жару — в отличие от Бикслоу, которому, кажется, вообще не бывало жарко: судя по тому, что даже в середине лета он порой таскал плотную многослойную одежду. Да и Лаксас от перегрева обычно не страдал. Впрочем, Фрид тоже не страдал, но к жаркой погоде относился без восторга… а ещё он достаточно легко обгорал на солнце. Потому предпочитал футболкам и шортам лёгкие летние брюки и рубашки. А здесь мистрис Торн сшила для него тунику из тонкого полотна и такие же бриджи. Простая, но достаточно удобная одежда. А ещё в одежде с длинными рукавами меньше донимают комары, которые тоже не любили жару, так что появлялись ближе к вечеру. Хотя имелись травяные настойки, чтобы их отгонять, но такие средства не имеют стопроцентной эффективности. В отличие от рун. До ужина ещё оставалось время: они с мистрис Торн управились с готовкой быстрее, чем ожидали, но начинать ужин раньше положенного она считала неправильным. Так что оставалось ещё не меньше получаса, а у него не было других дел. Фрид сидел кухонном крылечке и чертил руны палочкой в пыли, не задумываясь, что делает. В последнее время это стало почти рефлексом: воскрешать в памяти знания, которые, возможно, никогда больше не понадобятся. Погружался в воспоминания, как в транс, и звуки вокруг становились будто приглушёнными: равномерные удары топора (Бикслоу колол дрова тут же, во внутреннем дворе), мяуканье кошки, где-то в доме требующей внимания, спор Аннелли и Бъёрк — бормотание, в котором он не различал слов, — какой-то рокот вдалеке, наверное, от грозы, гуляющей за горизонтом. Возможно, ночью шторм доберётся и сюда. Он сперва не заметил, что линии наливаются аметистовым сиянием. А когда заметил, почти полминуты смотрел на них с непониманием и неверием, прежде чем вскочить на ноги с воплем: — Лаксас! Первым на крик оглянулся Бикслоу — с топором в одной руке и с поленом в другой. Лаксас выскочил из-за угла через несколько мгновений, со смесью злости и тревоги спросил: — Что у вас приключилось? — Руны, — коротко ответил Фрид, указывая себе под ноги. Говорить более длинно он сейчас просто не мог. — Они работают. Снова. Лаксасу потребовалась буквально секунда, чтобы осознать сказанное. — Бикслоу, глаза закрой! — рявкнул он в первую очередь. — Я уже, — отозвался тот весьма оскорблённым тоном. — Как только эту красоту светящуюся разглядел, сразу закрыл. Так что теперь пересказывай, что тут у нас интересного! — Да вообще-то ничего, — хмыкнул Лаксас. От того, что активировались руны — вернулась магия — двор фермы совершенно не изменился. И даже на шум никто не выглянул: то ли слишком заняты были, то ли не услышали. И к вопросу о рунах… — Фрид, эти твои цепочки безопасны? А то мало ли. То, какими неприятными могут быть условия в рунных кругах, Лаксас прекрасно знал. — Для людей безопасны. Это… от комаров, — кажется, чуть смутился рунник. — И вообще они толком не замкнуты. — И что это вообще за фигня? — вопросил Бикслоу в пространство. — Руны работают, то есть, магия работает — свою я пока, впрочем, не стану проверять, если никто не возражает, — это круто, но что случилось-то? Что изменилось? О том, из-за чего пропала магия, они знали очень мало. Полюшка сказала, что это план «Тартароса», и что торчащие повсюду монументы-«Лики» имеют к этому отношение, но больше ничего. — Не знаю, — покачал головой Лаксас. — Но я слышал взрыв на северо-востоке. Удивился ещё, откуда — а потом Фрид позвал. — Взрыв? — Пару минут назад — будто раскат грома, — объяснил он. — Только слишком коротко и слишком громко. — Я… кажется, чересчур задумался, — Фрид опустил взгляд на палочку-стилос, всё ещё зажатую в руке. — Мне показалось, что это и был гром. Очередная гроза. — Нет, грозу я ни с чем не перепутаю. Это именно взрыв. Ведь кому, как не грозовому драгонслееру, узнавать свою стихию. — Я верю. — Что будем делать? — Проверять, ясное дело! — Бикслоу энергично взмахнул топором. Учитывая, что глаза он добросовестно жмурил, выглядело это пугающе. — Думаешь, этот взрыв имеет к нам и к магии какое-то отношение? — Возможно. Существует немагическая взрывчатка, но она не особенно эффективна, — задумчиво кивнул Фрид. — В любом случае там что-то происходит, и сейчас мы имеем возможность проверить и, если понадобится, вмешаться. С магией они действительно имели возможность вмешаться. Лаксас усмехнулся, чувствуя привычную энергию: казалось, ещё немного, и на коже запляшут электрические разряды. Он хотел действовать. Применить магию, и не важно, каким чудом она снова стала доступна. — Что ж, тогда собираемся — и в путь. — Уже готов! — Бикслоу всадил топор в колоду и выпрямился. — Ты-то, может, и готов, — оглядел Лаксас с некоторым сомнением его потрёпанные штаны и куртку на голое тело, — но нам нужно собраться. Он, в отличие от некоторых, отправляться в путь в одних штанах не собирался. И точно не босиком. На Бикслоу хоть сандалии есть. Впрочем, наиболее готовым к дороге из них выглядел Фрид: лёгкие брюки и рубашка (аккуратные и чистые, а не как у некоторых), сандалии, заплетённые в косу волосы. И даже стилус в качестве какого-никакого инструмента для рисования рун. Хотя этот стилус, кажется, был деревянной шпилькой мистрис Торн. — Мне как минимум нужно взять шпагу, — согласился Фрид. — Я принесу, — кивнул Лаксас. Насколько он помнил, оружие рунника всё время пролежало на чердаке вместе с остальными немногочисленными пожитками. И он всё равно собирается на чердак, чтобы переодеться во что-нибудь, в чём можно показаться на глаза посторонним людям, а не только колодец чистить. — А ты пока собери нам еды на пару дней. — Пара дней? — удивился Бикслоу. — Может потребоваться время, чтобы разобраться, что происходит. Лучше подстраховаться. — Тогда котелок и костровое тоже нужны, — добавил Фрид, остановившись на пороге кухни. — Я поищу что-нибудь подходящее. А ты прихвати плащи — ночью не настолько тепло, чтобы спать на земле без всего было бы комфортно. Плащи у них, правда, были изрядно потрёпанные в пути из Магнолии. Но ничего, сгодятся. Он молча кивнул, и рунник скрылся на кухне, окликая мистрис Торн. Да, разумеется, брать что-то без разрешения хозяйки дома он не станет, хотя наверняка отлично знает, где что лежит. Лаксас собирался последовать за ним — через кухню пройти в дом было короче всего, — когда его окликнул Бикслоу: — Раз ты на чердак, Белку тоже прихвати! — Что? — Белку. Моего кролика. — Ты назвал плюшевого кролика Белкой. И ты хочешь взять его с собой, — дальше напрашивалось «ты спятил», но Лаксас слишком хорошо знал Бикслоу, чтобы предположить, что всё так просто. — У меня мало подходящих кукол. Я, конечно, могу запихнуть души в любые, но в серьёзном бою толку будет мало. Нужны такие, с которыми я… ну, сроднился. Его напарник сроднился с плюшевым кроликом по имени Белка. Всё окей, всё нормально. Сильнейшая команда «Хвоста феи»… Лаксас молча кивнул и ушёл в дом, подумав, что ещё не помешает найти какую-нибудь тряпицу, чтобы Бикслоу мог завязать глаза. Вместо маски. Идти вслепую, конечно, не получится, но для остановок сгодится — для подстраховки. С некоторыми видами магии лучше не шутить. Проходя через кухню, услышал, как мистрис Торн обеспокоенно спрашивает Фрида: — Куда вы? — На разведку. — А как же ужин? — всплеснула она руками. — Кажется, мы слишком торопимся. — Хотя бы пирожки возьмите! Дальше Лаксас уже не слышал, но почти не сомневался — пирожки она Фриду всучит, хоть это и не самая подходящая для похода еда. С другой стороны, их готовить не надо. И можно перекусить по дороге, раз уж они действительно пропускают ужин. А может, и правда стоило бы поесть, прежде чем отправляться? Нет, не стоило бы. Они не знают, что происходит и чем может оказаться чревата потеря времени. Так что в путь — так быстро, как смогут. На сборы ушла четверть часа — и вот они, не избежав напутственных объятий мистрис Торн, зашагали на северо-восток, пока по дороге. — Бикслоу, идёшь вперёд, на нас не оглядывайся, — напомнил Лаксас. — Несчастные случаи нам сейчас не нужны. — Обижаешь. Что я, дурак, что ли? — Есть немного, — тихо хмыкнул Фрид. Бикслоу сделал вид, что не услышал, и с независимым видом зашагал по дороге вниз с холма. Лаксас поправил на плече лямку вещмешка и собирался последовать за ним, когда Фрид тронул его за локоть и вполголоса окликнул по имени. А когда он повернулся — быстро и смазано поцеловал. Выдохнул в губы: — На удачу. Собирался, похоже, отодвинуться и продолжить путь, но Лаксас не пустил: обнял, прижимая к себе, и продлил поцелуй. — Удача, — ответил шёпотом, еле слышно, — вещь полезная и нужная, так что её должно быть много. …потому что это первый их нормальный поцелуй. Тот, на чердаке, не считается, потому что обстоятельства были какими угодно, только не «нормальными». Лаксас предпочитал, чтобы они оба полностью отдавали себе отчёт, что и зачем делают. А на ферме редко когда была возможность остаться наедине. Либо дела, либо кто-то ошивается рядом — и так постоянно. Пользуясь тем, что Бикслоу дрыхнет дольше всех, да ещё иногда замотавшись в простыню с головой, Лаксас порой будил Фрида поцелуем — но это тоже не совсем считается, просто лёгкое и короткое касание губ. Сейчас — жарче и увереннее, жёстче, и Фрид уже обнимал его за шею, сам прижимался ближе, ерошил пальцами прядки волос на затылке. Лаксас также положил ладонь на затылок, на плотное плетение косы — будто не давал отстраниться, только вот Фрид и не пытался отодвинуться. Впрочем, они увлеклись не настолько сильно, чтобы не услышать возглас: — Эй, вы там идёте или что? Бикслоу приостановился, но, помня о необходимой осторожности, не оглядывался. Он мог быть раздолбаем в чём угодно, но только не в обращении со своей магией, которая могла действительно лишить человека души. Насовсем и необратимо. А если даже обратимо, то весьма неприятно и не без последствий. Вообще-то «или что», и Лаксас бы на это потратил ещё минимум минут пять, но… — Идём. Через полчаса они задержались у поворота дороги, раздумывая, то ли и дальше следовать ей, хоть она отклоняется от искомого направления, то ли двинуться напрямик через поля. Бикслоу, разумеется, хотел ломануться напрямик. Фрид возражал, что точной цели у них нет, так что нет смысла спешить уйти с дороги — непонятно куда. Лаксас уже собирался напомнить, что в их команде, по-хорошему, демократии никогда не было, так что хватит спорить и они сделают так, как решил он, когда впереди, за лесом, снова грохнуло. — Новые взрывы! — чуть ли не возмущённо воскликнул Бикслоу, хотя сообщать об этом вслух никакой надобности не было. — Слышу. Фрид, поднимись повыше и посмотри, что там. И насколько вообще далеко это «там». Так просто, когда есть магия. Когда у Фрида есть крылья. «Тёмные письмена: Крылья!» — цепочка знаков на спине напротив лопаток, вспышка яркого аметистового цвета, отражённая в правой глазнице — и рунник уже в воздухе, выше человеческого роста, а через пару мгновений — выше верхушек деревьев… Он спустился через минуту. Заговорил раньше, чем подошвы сандалий коснулись дорожной пыли: — В долине, где стоял Лик, сражаются. Крылья так и горели за спиной — он не стал прерывать заклинание. — «Где стоял»? — Лика нет, зато есть огромная воронка. И там сражаются, вероятно, демоны и люди. — Откуда знаешь? — удивился Бикслоу. — Далеко же. — Я активировал рунные барьеры — странно, но энергии потребовалось немного, а ведь их там куча, — и они реагируют. А они выстроены против этериасов. Лаксас, нужно поспешить — насколько я разобрал, дело плохо. Рун может оказаться недостаточно. — Поспешу, — вокруг Лаксаса заплясали электрические разряды. Так просто, когда есть магия… — Вы тоже не задерживайтесь, — усмехнулся он и исчез во вспышке молнии. — Почти мгновенное перемещение. Завидую, — вздохнул Бикслоу. — Ну что, рванули? — Мне тебя тащить, да? — окинул его скептическим взглядом Фрид. — Увы. Мои детки мне сейчас не помогут. Или можешь наколдовать крылья и на меня тоже. — Чтобы было, как в прошлый раз? Нет, никаких «крыльев» на тебя, пока не потренируешься в спокойной обстановке! А в спокойной обстановке Бикслоу всегда находил тысячу других интересных занятий, так что пока так и не сложилось.Пасынки непогоды VIII
22 августа 2018 г. в 18:18
Они много говорили про Эвергрин. Будто рухнул какой-то барьер: вечерами на чердаке, в свете одной свечи, вспоминали историю команды — почти пять лет, за которые они никогда не расставались дольше, чем на пару недель. Кроме изгнания Лаксаса, но он тогда, вроде как, ещё не входил в состав Райджиншу. Хотя, как говорил Бикслоу, «это всегда был мутный вопрос».
Эвергрин. Когда-то — заносчивая и вредная девчонка, потом гордая красавица и верный товарищ. Сколько раз они вытаскивали друг друга из неприятностей (и втравливали в них, честно говоря, тоже), сколько прикрывали спины в бою, в каких только уголках Фиора ни бывали: сильная команда — трудные задания. Сколько Бикслоу бил морды слишком навязчивым кавалерам, хотя Эва вполне могла отделаться от них сама, но зачем даме утруждаться, если есть сокомандники? И сколько сам «отдыхал» каменной статуей, ляпнув что-нибудь не то.
Одни и те же события — с разных точек зрения, потому что каждый помнил немного по-своему. «А помнишь, ты нас чуть не пришиб за то, что мы за тобой потащились?» — «Да не было мне дела, что потащились, просто после поезда было хреново и я не хотел, чтобы кто-то это видел!». Что-то почти истёрлось из памяти, что-то помнилось ясно и чётко.
Фрид начал это, когда увидел в руках Лаксаса фотографию: маленький квадратик бумаги, который командир отряда уже больше года таскал в кошельке, считал это отчасти глупым и вовсе не собирался просвещать сокомандников об этой «слабости», а потом — просто не вспоминал про фото, не хотел про него думать. Их общая фотография, теперь, наверное, единственная оставшаяся — он наконец решился рассмотреть её. Бал после Магических Игр, костюмы и вечернее платье, и как сказал Бикслоу, «надо же, даже на культурных людей похожи!». Лаксас слишком задумался и появления напарника не заметил (потому что тот, в отличие от некоторых, чердачным люком никогда не хлопал). И даже не успел испугаться возможной реакции на такое напоминание — Фрид остановился рядом ним и, коснувшись кончиками пальцев листка бумаги, спросил с болезненно-ломкой улыбкой: «А помнишь?..».
Тогда на балу Эва, «исполняя товарищеский долг», станцевала по танцу с каждым из них, а потом упорхнула. А Бикслоу хотел танцевать ещё и, не найдя себе дамы (на культурного человека он был похож только на фото), пытался отловить Фрида. А тот прятался от него за Лаксасом и возражал: то, что он исполнял дамскую партию, когда учил напарника танцевать, не значит, что станет это делать на званом вечере!
Так и не добившись от рунника ничего, Бикслоу отловил Эвергрин и пристал к ней, был бит веером и всё-таки нашёл себе даму — одну из «русалочек», у которых со своими кавалерами по понятным причинам было негусто. Это рассказывал уже он, забравшись на чердак с кружкой травяного чая в руках, которая потом как-то сама собой перекочевала к Фриду, и судя по удивленному лицу кукольника — он это не планировал.
В тот раз они засиделись сильно заполночь, и этот разговор стал только первым из многих. Сидели обычно до тех пор, пока Фрид не засыпал — всегда раньше остальных. Тогда Лаксас перекладывал его со своего плеча на матрас и ложился сам.
Фрид теперь спал рядом — и, между прочим, пихался локтями и коленями, не просыпаясь. Он постоянно вертелся во сне. Только когда снились кошмары — застывал, похожий на восковую куклу, пока не просыпался с криком или задыхаясь. Сейчас кошмары снились ему реже. И это значило, что Лаксас то и дело получал локтем под рёбра; но он быстро придумал, как с этим бороться: сгребал в охапку, чтобы Фрид просто не мог вертеться. И это работало.
Бикслоу, поначалу смотревший на них с некоторой настороженностью, теперь беззастенчиво ржал, когда он отплёвывался от растрепавшихся за ночь зелёных волос: они отросли хоть и не до прежней длины, но достаточно, чтобы рассыпаться по всей подушке и лезть в лицо. Даже если завязать в хвостик — результат почти не менялся, только приходилось ещё искать где-то на постели сползшую резинку.
После энного такого их пробуждения Бикслоу не выдержал:
— Фрид, ты бы косичку на ночь заплетал, а? Командира жалко! — хотя, судя по довольной роже, ничего ему было не жалко. И думал он что-то вроде «за что боролись, на то и напоролись». Но хоть вслух не сказал, так что Лаксас не стал швырять в него подушкой.
Фрид в ответ только пожал плечами:
— Я не умею.
Кукольник откровенно выпучил глаза: у него явно не укладывалось в голове, как можно, имея длинные волосы, не уметь их заплетать.
— Так попроси кого-нибудь, — наконец выдал он очевидную идею.
Фрид снова пожал плечами.
Но, как выяснилось ближе к вечеру, последовал совету. Только вот как… Бикслоу-то наверняка намекал на мистрис Торн, которая каждое утро плела косички Агнии (та ведь пока не сама с этим справлялась). Но Фрид выбрал другой вариант.
Лаксас проходил через двор, а кухонная дверь была открыта, и внутрь он заглянул чисто машинально: после ужина все разошлись кто куда, умываться или доделать последние дела по хозяйству, так что там никого не должно было быть.
Фрид сидел на табурете, с рассеянным видом изучая старую газету, за спиной у него стоял Аннелли, заплетая волосы во что-то явно более сложное, чем обычная прямая коса, а рядом вертелась Агния, с большим интересом внимая объяснениям сводного брата. Тот комментировал каждое своё действие, переплетал пряди аккуратно и неторопливо, но видно было, что знает, что делает. (А у самого-то у него куцый чёрный хвостик, даже до плеч не достающий, зачем ему было учиться косы плести? Лаксас в очередной раз уверился, что Аннелли — странный мальчишка.)
— Тут напечатаны неплохие стихи, — вполголоса сказал Фрид, перевернув газетный лист. — Будете слушать?
— Ага, — кивнул Аннелли. Агния заползла на высокую табуретку, облокотилась на стол и упёрла кулачки в подбородок, обстоятельно готовясь внимать.
Лаксас не стал им мешать; никто из троих, похоже, его не заметил, пока он стоял за дверью кухни и слушал, как Фрид читает стихотворение какого-то местечкового поэта. Действительно, наверное, неплохое. Только Лаксас совершенно в этом не разбирался.