***
Всё-таки остров Тенрю был особенным местом, и когда — даже с улучшенными, более адекватно проработанными схемами, — они начали делать новую порцию взрывчатки, убедились в этом. Здесь, на континенте, дело шло гораздо труднее. «Кажется, там нам помогала сама магия острова», — глубокомысленно сказала Эрза, пока Венди лечила ей обожженную левую руку. Первые несколько попыток провалились безальтернативно и отчасти травмоопасно. Под новые условия, конечно, можно подстроиться, но это тоже требовало времени. Гаджил ругался, Игнил ворчал, а все, кто не занят был в этом проекте, занимались кто чем и зачастую бездельничали. Потому что в лагере посреди нигде, вдали от цивилизации, заняться толком нечем. Фрид всё утро ходил в глубокой задумчивости и за завтраком так и просидел бы с нетронутой тарелкой, если бы Бикслоу не пихал его локтем в бок, напоминая подносить ложку ко рту. А потом, за мытьём посуды (причём не только собственной, потому что кукольник воспользовался его задумчивостью и впихнул ему свои тарелку и кружку), он сперва завис окончательно, а потом сказал: — Восемьдесят лет и каменные статуи. Почему же всё-таки рунный барьер так сработал? Полоскающие рядом свои миски Венди и Шарль ничего не поняли. Люси — поняла, но промолчала. И только Аксель Кроу невозмутимо подхватила уплывающую от него кружку и спросила: — О каком рунном барьере вы говорите, мистер Джастин? Тогда Фрид собрался с мыслями и объяснил: кратко пересказал историю «битвы фей», не уточняя, что и почему — впрочем, Аксель и не интересовало в ситуации ничто кроме того, какие были созданы рунные условия и как они сработали. Или не сработали. Проходивший мимо Гаджил прислушался к разговору и высказал мнение, что это просто лажа, у всего бывают сбои, зачем это обсуждать? Сколько времени уже прошло, как будто тем посвежее не найти. — Люди могут ошибаться. Руны — нет, — непреклонно покачала головой Аксель. — Если вы, мистер Редфокс, не смогли пересечь барьер, значит, попадали под его условие. — Да как? — праведно возмутился Гаджил. — Я, конечно, дату своего рождения не знаю, Металликане пофиг было, но какой год, он мне сказал. Так что в отличие от некоторых я в курсе, сколько мне лет, и точно не восемьдесят! И я не каменная статуя. Так что тут настоящая лажа. — Ситуация, определённо, непонятная, — вздохнула Аксель, жестом останавливая Фрида, которому совсем не понравилось, что его руны назвали «лажей». И заключила: — Раз не хватает данных, нужно поставить эксперимент. — Какой такой эксперимент? — с подозрением уточнил Гаджил, и не зря: именно он и был объявлен объектом эксперимента. Вместе с Нацу, отловить которого решительная рунница отправила Фрида. А пока объяснила первой «жертве»: начать следует с того, чтобы воспроизвести те условия. И потом изменять, чтобы разобраться, почему они сработали на них двоих. Гаджил всё ещё считал это бесполезной тратой времени, но у него не было неотложных дел прямо сейчас — так что он решил уступить Аксель. Если хочет, пусть экспериментирует. Старость, говорят, следует уважать. Хотя когда старость такая деятельная, иногда хочется не уважать, а держаться подальше. Мелькнула вдруг мысль: такой, наверное, лет через пятьдесят станет Леви. …если доживёт. Нет, она должна дожить. Увидит ли это он — другой вопрос. Гаджил достаточно трезво оценивал свои шансы выжить в нынешней заварушке, да и вообще — такие, как он, умирают обычно не от старости в своей постели. «Когда я умру, моё тело станет железом. Не хорони меня — сделай из него оружие», — повторил он про себя то, что сказал напарнику в начале зимы, когда несложное задание прошло наперекосяк и казалось, что всем не выбраться. Он не сомневался, что Пантерлили запомнил. Что уговор ещё в силе. Лучше бы, конечно, не пригодилось, но жизнь боевого мага — штука такая, непредсказуемая. Как и любая жизнь, конечная — и порой конечная весьма внезапно. Особенно в таких обстоятельствах, как у них, хотя прямо сейчас эти обстоятельства не видны за морем, солнцем, пляжем и всеобщим бардаком. …И пошли они, эти обстоятельства — во главе с Эндом, — на хрен. Большой и железный. Если в голову лезет всякая муть и тлен, это значит только то, что нужно чем-нибудь заняться. Лучше бы, конечно, тренировкой, вот уж что выбивает все лишние мысли из головы (одно из самых надёжных средств, хотя на первом месте, пожалуй, всё-таки секс…), но от рунников ведь не сбежишь теперь. Чем Аксель и Леви точно похожи — цепкостью, когда дело доходит до каких-нибудь изысканий. Не сбежишь и не отвертишься. А тут ещё Фрид вернулся с недоумевающим Нацу на буксире. Сопротивляться тот, впрочем, не сопротивлялся: ему явно было любопытно, что тут такое затевается. (А вдруг махач? Но в этом смысле его ждало разочарование.) — А ты чего вообще о том случае вспомнил? — почесал в затылке Гаджил, увидев главного виновника ситуации. — Подумал, что тут присутствуют существа, которым несколько сотен лет, и которые действительно не должны были бы пересечь тот барьер… в отличие от вас, — пожал плечами рунник. Гаджил невольно бросил взгляд в сторону штабного тента, где Игнил в человеческом облике рассматривал карты, а сбоку, в тени и вне поля зрения огненного дракона, сидел Эдель и неспешно точил парные клинки. Нет, конечно, Фрид не мог иметь в виду Эделя: о том, кто он такой, новоприбывшим не рассказывали. Так решила Эрза, и она даже Нацу сумела убедить молчать. «Убедить»… хорошее слово. Всеобъемлющее. Но кроме того вспомнилось кое-что: — Игнил говорил, что мы были связаны с драконами. Это могло повлиять на все эти ваши барьеры? — Возможно… — задумчиво и оценивающе глянула на него Аксель. — Но мне нужно знать подробности. Тогда Гаджил притащил Игнила, раз уж тот так удобно пребывал в человеческом облике. И сделал вид, что не заметил, как Эдель оставил клинки и пошёл за ними. Зачем мучиться с объяснениями самому, если можно обратиться к первоисточнику, и пусть мучается он? В том, что Аксель очень дотошна, он уже убедился. И вовсе не жаждал, чтобы она выспрашивала у него кучу подробностей и мелких деталей, которые он к тому же и не знает. С Игнилом она расправилась на удивление быстро, остальные участники эксперимента и сочувствующие даже не заскучали; Гаджил только-только успел объяснить Нацу, что за фигня тут вообще происходит, а Фрид сделал то же для Люси и Венди, которые просто проходили мимо и удивились такой нетипичной компании. А после наконец приступили к делу (которое уже как-то само собой обросло зрителями, хотя казалось бы, чего тут интересного?). — Нет необходимости в круге, — отметила Аксель. — Хватит и линии. — Но круг проще, — отозвался Фрид. — Каким образом он проще? Длина окружности равняется «два пи эр», сами посчитайте, насколько больше нужно вложить энергии, чем в линию, равную, положим, диаметру. — Но, мисс Кроу, как вы вообще представляете незамкнутую границу? В круге энергия замыкается естественным образом, и он не имеет углов, таким образом, структура более устойчива, чем, к примеру, квадрат, но линия… — Мистер Джастин! — всплеснула она руками. — Вы просто не умеете ставить точки и вязать узлы. …Аксель Кроу учила Фрида ставить точки. Остальные участники эксперимента разбрелись кто куда, потому что тянулось это уже три часа.***
Возобновился эксперимент после обеда. Фрид, кажется, хотел «вместо» или просто не задумался о времени, но Аксель настояла на том, что сперва все должны поесть. И вымыть посуду. Игнил сказал, что он тоже собирался сегодня пообедать, и улетел охотиться, перед тем напомнив Нацу: «Расскажешь потом, что у вас тут получилось». Правда ли собирался, или придумал это только что, лишь бы не быть больше мишенью для въедливых расспросов старой рунницы — кто знает. Сам он, конечно, ни за что бы не признался, если это было тактическое отступление. Но его присутствие и не было необходимо: Аксель Кроу выяснила что хотела, и готова была перейти непосредственно к опытам. Линия на песке — пара шагов в длину, и Фрид точно воспроизвёл те условия, которые использовал перед фестивалем Фантазия: Нацу подтвердил, хотя его никто не спрашивал, да и веры его памяти было немного. Гаджил воздержался от комментариев, зато позвал Стинга и Роуга, которые «тоже драгонслееры, так что пусть тоже попробуют». Венди пришла сама. Даже Короля Преисподней, который просто мимо проходил, непонятно куда направляясь, удалось втянуть в эксперимент. Правда, очень ненадолго: выслушав Роуга, он подошёл к барьеру, ткнул его пальцем, убедился, что руны его не пропускают — и ушёл, даже никого не прокляв. Но несмотря на то, что число участников быстро пополнялось, результаты получались невнятные. — Слишком мало данных, — закусил губу Фрид, когда линию уже пересекли (или не пересекли) все присутствующие, даже на всякий случай он сам и мисс Кроу — с ожидаемым итогом: ей, самой старшей здесь, до «ключевой отметки» оставалось ещё полтора десятка лет. — Гаджил может преодолеть барьер, Венди не может, Нацу не может… Стинг и Роуг могут. Марде Гир не может — это закономерно, его возраст действительно больше восьмидесяти лет. Проверить бы ещё Игнила, но он улетел… ладно, не важно. Проблема в том, что я не вижу системы. Аксель Кроу внимательно следила за постановкой барьера, так что не было никаких сомнений: в условиях ошибок нет, они означают именно то, что предполагается. Из чего следовала сущая ерунда, потому что ни Нацу, ни Венди явно не каменные статуи и не старше восьмидесяти лет. Следующим логическим шагом стало разделение условий, «каменные статуи» на этом отпали — такой барьер не действовал ни на кого. Оставался возраст, что тоже ясности не добавляло. Хотя тут нашлась идея у мисс Кроу: — Игнил объяснил, что ученики драконов после их ухода в субреальность стали ключами, проводниками для их сущностей в этот мир. А это ведь сущности, которым более четырёх сотен лет — значит, барьер их не мог пропустить. — Фро тоже так считает! — Нацу и Игнил, Гаджил и Металликана, Венди и Грандина… — задумчиво перечислил Фрид. — Если это действительно так, как вы предполагаете… — Нам он говорил то же самое, — вспомнил Роуг и добавил тише: — Как и то, что Скиадрам и Вайсслогия выбрали другой путь. — И это объясняет, почему на тебя и Стинга барьер не действует. Но не объясняет ситуацию с Нацу, Гаджилом и Венди. Игнил — вот он, отдельно от Нацу, — Фрид махнул рукой примерно в ту сторону, куда улетел дракон, — и было бы логично, если бы наоборот, руны действовали на Гаджила, но не действовали на Нацу… — Насчёт него ничего не знаю, но насчёт меня — объяснение вполне очевидно. Просто Металликаны больше нет. Об этом Игнил тоже говорил: он не знает, что случилось с этими их «субпространствами», когда исчезла магия. Остальные драконы могли умереть. И кое-кто, значит, умер. Вот и всё. — Гаджил, ты… — Отстань, Драгнил, — отмахнулся Гаджил. — Я давно всё сказал по этому поводу. Для меня Металликана уже семь лет как мёртв. Лучше подумай, что за лажа с тобой, если ты без Игнила, а барьер пересечь не можешь. «Дедуля», ги-хи. — Сам ты дедуля! А вот… вот Венди, она что? Она ведь тоже. — В рамках этой теории… — вмешался Фрид, одновременно с тем встревая между драгонслеерами, пока очевидное желание некоторых помахать кулаками не вылилось в действия. Не факт, конечно, что его вмешательство поможет, да и получить в челюсть он вовсе не жаждал, но серьёзно, тут только драки не хватало! И перед мисс Кроу стыдно за согильдийцев. Вот Стинг и Роуг ведут себя куда спокойнее. — Венди связана с Грандиной, и эта связь ещё действует. Но тому, что происходит с Нацу, я объяснения не вижу. Через полчаса объяснения всё ещё не нашлось. — Мне не восемьдесят лет, — угрюмо твердил Нацу. Преодолеть барьер он пытался со всех сил и с большим энтузиазмом, так что изрядно побился об него лбом. То, что Аксель Кроу сказала, что десяти попыток уж точно достаточно для повторяемости эксперимента, его не остановило, и пробовал он куда больше раз и куда активнее, чем требовалось. И барьер в итоге пробил, но пробить — не то же самое, что пройти. Проверять больше пока было нечего, так что компания экспериментаторов сместилась к костру, на котором откуда-то взявшийся Эдель вскипятил воду, а Венди котелок у него позаимствовала и приготовила травяной отвар. Нашлись и кружки: кому не хватило, сбегали к палаткам, так что дальше обсуждение пошло под чай. «Мелисса, златоцвет и листья смородины. Для бодрости и ясного ума», — сказала Венди и снова погрузилась в тихую задумчивость, в которую впала, услышав, что всё ещё связана с Грандиной. Может быть, чай действительно действовал, потому что через несколько минут бесцельных разговоров ни о чём Фрид вдруг спохватился: — Интересно, а «выпадение из времени» учитывается? Так, как было с нами на острове Тенрю? Проверить было несложно. Всего лишь составить правильный барьер и прогнать через него любого, кто побывал под Сферой Фей. Даже сам он мог это сделать, так что здесь же, в паре шагов от костра и не выпуская из рук кружку (а то ведь утащит кто-нибудь, и потом отбирай), нарисовал цепочку рун. …это действительно влияло. — Возраст — количество лет, прошедших с года рождения человека до настоящего времени, — задумчиво покивала Аксель, очевидно довольная тем, что нашлось объяснение. Фрид уже успел убедиться, что она не любит, когда что-то остаётся непонятным. И считает, что необъяснимого в принципе нет, есть только нехватка знаний и недостаток приложенных усилий. (В целом он был с ней согласен. Но некоторые вещи всё-таки считал необъяснимыми. Например, собственные отношения с Лаксасом. Он никогда не надеялся — настолько, что запрещал себе задумываться, как назвать те эмоции, что вызывает у него командир — и до сих пор с трудом верил, что это могло случиться.) — А рунные условия, — продолжила рассуждать мисс Кроу, — штука в определённом смысле весьма прямолинейная, они работают ровно так, как написаны. Вероятно, чтобы учитывалось количество прожитых лет, нужно написать «биологический возраст» или что-то вроде того. И, значит, можно считать практически доказанным, что мистер Драгнил каким-то образом выпал из времени, так что с года его рождения прошло больше восьмидесяти лет. — Будем выяснять, сколько именно? — деловито поинтересовался Фрид, выныривая из несвоевременных мыслей о личной жизни, за которыми он, однако, не упустил рассуждения коллеги. — Интереснее, конечно, было бы узнать, что с ним случилось — но это, боюсь, сейчас за пределами наших возможностей. — Да! Я хочу знать, когда родился, — с энтузиазмом заявил Нацу, хотя зачем ему это знать и какой от того толк, неведомо. Они добрались до двух сотен, когда Фрид окончательно выдохся — и так как увлёкся экспериментом и не уследил за расходом энергии, просто свалился в обморок. — Что же вы так, мистер Джастин, — вздохнула Аксель, которая свою магическую силу исчерпала до допустимого предела ещё три часа назад и с того момента только консультировала. Огляделась и повысила голос: — Мистер Дрейяр, на сегодня мы закончили, будьте любезны, отнесите своего друга в палатку! Теперь он, полагаю, проспит до утра. — …а завтра продолжим, — пробормотал Фрид, не приходя толком в сознание.***
Вечерело. Король Огненных драконов, уже в своём естественном облике, лежал на освещённой заходящим солнцем вершине холма над лагерем и дремал. Судя по крайне удовлетворённому выражению на морде, охота и следующий за ней обед оказались весьма успешными, он набил брюхо и теперь намеревался спокойно переваривать. Впрочем, если он надеялся на спокойствие, то ему стоило повременить с возвращением в лагерь — тут с покоем обычно сложно, особенно днём. Хотя пока ничего особенного не происходило. Маги только недавно поужинали, и на полный желудок буянить никого не тянуло. Только Нацу прибежал поделиться с ним результатами эксперимента рунников: размахивая руками, рассказывал, что он, оказывается, родился больше двухсот лет назад и выпал из времени, как их гильдия на Тенрю, и как вообще такое могло случиться? Говорил он громко, почти кричал от полноты чувств, так что слышно его было даже в лагере. Эдель тоже прекрасно слышал всё это выступление. И когда Нацу закончил болтать и ушёл, а на него самого никто не обращал внимания, тоже поднялся на холм — только обойдя с обратной стороны, так, чтобы из лагеря его не было видно. Просто привычка — избегать лишнего внимания. А среди магов чересчур много любопытных, чего только стоит «зрячий», рассмотревший его сущность. И ладно рассмотревший, об этом тот молчал, как и пообещал… но просто совал нос во всё что ни попадя. Он ступал по траве тихо, так что Игнил не заметил его приближения. Или, может быть, сделал вид, что не заметил, притворяясь, что спит. — Игнил, — вполголоса позвал Эдель, не рассчитывая, впрочем, на реакцию. Это была просто замена приветствию, обозначение того, что он собирается разговаривать. Реакцию должны были вызвать следующие слова. Он немного помедлил, прежде чем продолжить: — Они сказали, что Грандина жива. Всё ещё связана со своей ученицей. Огромная туша дракона еле заметно вздрогнула, но после Игнил только медленно приоткрыл один глаз и проворчал: — Если и так, тебя это не касается. — Касается. Я… вспомнил её. Он не был до конца уверен, какие воспоминания настоящие, а какие — обманчивые сны или фантазии, наложение образов — например, самой Грандины и её ученицы. Когда он пытался вспомнить голос воздушной драконицы, тот получался слишком похожим на голос Венди, чтобы в это можно было поверить. Но всё же он чувствовал, что теперь помнит достаточно, чтобы то, что она жива, было ему небезразлично. Чтобы знать, что Игнилу это небезразлично тоже. Грандина была для Короля Огненных драконов названной сестрой. …как и для него самого. Он не шевельнулся, когда Игнил поднялся рывком, нависая над ним и обдав его облаком горячего пара сквозь оскаленные зубы. Просто ждал чего-то. Ответов? — Может, ещё вспомнишь, как ты чуть не убил её?! — рявкнул Игнил, и искры роем вырвались из пасти, осыпали человека и траву на склоне холма. Эдель отшатнулся на шаг, не чувствуя боли от ожогов, хотя упавшие на кожу искры оставили красноватые следы. — Я не… Он не делал этого. Не помнил этого? Разве он мог забыть такое? Ярость Игнила была непритворной. (Король Огненных драконов вообще никогда не притворялся.) А он мог забыть что угодно. Не так давно не помнил даже, кто он сам такой. — Скройся с глаз моих и никогда больше не произноси её имя! — рычание клокотало в глотке Игнила вместе с зарождающимся пламенем, но отступил Эдель не из-за этого. Кровь на руках, покрытых чёрной чешуёй, испачканные багровым белые перья. Одно мгновение, один осколок. Эдель почти бегом спустился с холма — прочь от Игнила, подальше от лагеря. И почти хотел, чтобы волна пламени ударила в спину. Но Король Огненных драконов со спины не бьёт.