Власть над своей судьбой

      Грандина жива. Грандина где-то рядом — и в то же время недостижимо далеко. Венди не знала, что думать.       Когда ей сказали, что Игнил вернулся, она не завидовала Нацу, просто была рада за него: он ведь так мечтал об этом! А сама она… наверное, уже даже не мечтала. После того как гильдия, бывшая ей домом почти семь лет, буквально растворилась в воздухе, она наконец поверила, что некоторые расставания — навсегда. Совсем навсегда, по-настоящему. Хотя это грустно, но это не плохо — просто так устроен мир. Нужно уметь расставаться.       Венди рассталась с «Кровом кайт-ши». Рассталась с Джераром-из-Эдоласа. И рассталась с Грандиной.       Когда она только встретилась с отрядом, Игнил рассказал ей про драгонслееров и драконов. Про то, что и почему они сделали, и теперь она знала: Грандина не бросила её, а пыталась защитить — так, как сумела.       Только знание об этом не отменяло её слёз, её одиночества. Не отменяло того, что она выросла без наставницы, что если бы не Джерар-из-Эдоласа, она, наверное, совсем бы пропала, что она так часто чувствовала себя слишком маленькой, слишком слабой… Она вовсе не обижалась на Грандину, нет. Только не знала, что бы сказала ей, если бы они всё-таки увиделись. Но это было не так уж важно, потому что увидеться они не могли никак.       А теперь руны говорят, что Грандина может всё ещё находиться в той непонятной субреальности, ключом к которой является сама Венди.       Что она за ключ такой, если не знает, как отпирается её дверь? И можно ли вообще эту дверь открыть?       Венди не знала, что думать, не знала, чего ждать. Если бы Грандина взяла и появилась, как Игнил, было бы проще, а так ей оставалось только гадать. Прошла всего пара дней, а она уже стала такой рассеянной, что один раз чуть не налила себе чай в тарелку вместо чашки — спасибо Дранбальту, который заметил и предотвратил. Или вот вчера проглядела флажок на кусте и вышла к заводи, когда там мылся Гаджил с напарником. Она ничего не рассмотрела, тем более что Шарль немедленно уронила ей на голову полотенце, но всё равно вышло очень неловко.       С этой рассеянностью надо было что-то делать, но ей никак не удавалось сосредоточиться. Только у Шарль получалось отвлечь и развлечь её, и то не совсем…       Венди на четвереньках выбралась из палатки и нос к носу столкнулась с недовольной иксидкой: насупленной, будто даже распушившейся от возмущения. Та ойкнула от неожиданности и отскочила назад; хвост метался из стороны в сторону.       — Шарль, что такое? Тебя кто-то обидел? — осторожно обратилась к ней Венди. В лагере хватало тех, кто мог бы обидеть кошечку, которая нервно реагировала на невежливость и бестактность. Не со зла даже, просто случайно что-нибудь скажут, а Шарль расстроится. Демоны, например. Венди казалось, что Марде Гир и Минерва не так уж плохи, но подружка с ней не соглашалась. Только признавала, что Минерва хорошо готовит и за это ей можно простить некоторую… эксцентричность.       Шарль фыркнула.       — Лектор принёс букет.       — И что? — удивилась Венди. Никакого букета видно не было.       — Он бесполезный.       «Букет или Лектор?» — чуть не спросила она. Общение с Марде Гиром, что ли, на неё так влияет? Шарль ведь точно имела в виду букет!       — Когда Дранбальт принёс нам полезный букет — из пряных и целебных трав — ты тоже была недовольна, — отметила она.       — Тот был тоже бесполезный, — тут же надулась Шарль. — Он их собирал как попало, так же нельзя!       — Чтобы заваривать в чай — можно.       Дранбальт честно признавал, что в травах не разбирается, но расспрашивал её, когда они гуляли, и кое-что явно запомнил. Травы были те самые, о которых она говорила, что они годятся для отваров или как приправы. Правда, все в кучу, так что запахи немного смешались, но она быстро всё разобрала и засушила. К тому же это она, драгонслеер, чутко замечает оттенки запаха, а остальным так заметно не будет. Так что Венди считала, что букет полезный. А Шарль была чем-то недовольна.       Шарль часто была чем-то недовольна… Венди догадывалась, почему. Они привыкли защищать друг друга, заботиться, и кошечка очень боялась, как бы кто не обидел Венди — словом или делом. Но мало что могла сделать, чтобы этому помешать, потому нервничала и сердилась.       Шарль, наверное, всё ещё считала её маленькой девочкой — хрупкой и уязвимой. Венди не думала, что стала совсем взрослой, но, в конце концов, она драгонслеер. Она может за себя постоять, и обидеть её не так уж просто. Она хотела бы, чтобы Шарль меньше волновалась, но не знала, как убедить её.       Но сейчас-то дело не в ней.       — А твой букет где? — спросила она. — Может, из него мы тоже выберем что-нибудь для себя или для кухни?       — Я его выбросила.       — Лектор, наверное, расстроился… — вздохнула Венди.       — Ну и пусть! Глупый кот.       Она вздохнула ещё раз, не зная, как успокоить Шарль. Та сердится на Лектора, а раньше сердилась на Хэппи, когда он пытался подарить ей рыбу. Они ведь пытаются её порадовать, а Шарль только сердится. Венди это огорчало, но что она могла сделать?       — Хочешь, я скажу ему, чтобы он больше так не делал? — спросила она в основном от безысходности.       — Да. Нет. То есть… не знаю.       Венди вздохнула в третий раз. Вот что тут поделаешь? Остаётся только предложить подружке выпить чаю и надеяться, что за вознёй с кипячением воды и заваркой проблема как-нибудь рассосётся сама собой.              Этой ночью Венди плохо спала, а проснулась очень рано: ещё не рассвело. Она лежала, наверное, полчаса, глядя на полог палатки, а потом решительно выбралась наружу. Беспокойство, пронизывающее сны, не оставило её и наяву, так что оставаться в тишине и неподвижности было невыносимо; казалось, что движение может дать хоть какое-то облегчение. Помочь поменьше думать.       Она никогда раньше не купалась ночью, и раз уж не получается уснуть — может, попробовать?       Костёр еле тлел, а рядом смутно виднелся силуэт караульного. Она не помнила, кто сейчас дежурит, и подошла ближе, чтобы поздороваться. В полумраке вспыхнули красным глаза, заставив её вздрогнуть. Вот теперь она узнала человека, сидящего у костра. И драгонслеер хаоса иногда пугал её, хотя она не могла понять, чем. Он неразговорчивый и иногда мрачный, но Гаджил тоже такой, а его-то она не боится. Она почти ничего о нём не знает — но, например, о Бикслоу она тоже ничего толком не знает (странно: он, кажется, всегда открыт, всегда душа нараспашку, а на самом деле — где среди его бесконечных баек и шуточек он настоящий?). И его она не боится. Может быть, иногда, капельку, но не так — до дрожи и холодка по спине от одного взгляда.       — Здравствуйте, Эдель-сан, — поприветствовала его Венди, пряча неуверенность за вежливостью. Он-то не виноват, что она такая боязливая.       Он кивнул, отвечая на приветствие, а через пару мгновений спросил:       — Ты почему здесь?       — Не спится. Я думала искупаться.       — Одна? — чуть нахмурился он.       Эрза и правда запретила уходить поодиночке. Венди почему-то не подумала об этом.       — Я… но я ведь не буду заплывать далеко. И вы здесь дежурите, так что я не буду совсем одна.       Она сама верила в свои слова (хотя Эрза, возможно, с ней не согласилась бы — по крайней мере, посреди ночи), и Эдель тоже поверил. По крайней мере, он ничего не сказал, когда она пошла к морю — тихому-тихому, гладкому и тёмному.       Когда Венди вернулась на берег, картина изменилась. Костёр погас, Эделя на месте уже не было, вместо него на бревне расположился Король Преисподней. Она и не заметила, когда они поменялись. Точнее, когда этериас прогнал драгонслеера, потому что его в расписание дежурств не включали, это Венди знала точно. Он просто приходил, когда хотел. И заставлял уйти тех, чьё присутствие ему не нравилось.       А её прогонит или нет? Венди накинула на плечи полотенце, чтобы не озябнуть, и подошла к костру, хотя могла бы сразу пойти в палатку.       — Сделай чай, — попросил он. То есть, на самом деле, потребовал, но Венди сказала себе, что это всё-таки просьба, просто демонов никто не учил, что нужно говорить «пожалуйста».       Только вот…       — Я не…       «Я не умею разводить костёр», — хотела сказать она, но осеклась. Да, не умеет. И точно знает, что ей на это скажет этериас: что она глупая и бесполезная.       И будет прав. Почему она до сих пор не научилась? Не попросила, например, Гаджила её научить? Она маг, а маги, выполняя задания, немало путешествуют, в том числе по необжитым местам. Она должна уметь сама себя обеспечить, ведь не всегда рядом будет кто-нибудь, кто может ей помочь. Как Дранбальт, когда они покинули Белые стены: он занимался костром и готовкой, а она только помогала.       Она много раз видела, как он разводит огонь. Так, может, хотя бы попробовать?       Венди осторожно дохнула на кострище, и в воздух взвилось облако пепла, так что она закашлялась. Но успела заметить, что несколько угольев вспыхнули красным. Кажется, это значит, что они ещё достаточно горячие?       Рядом с костром дров не осталось, так что она пошла к кухонной палатке — к поленнице. Задумалась: в начале, кажется, нужны тонкие веточки, а здесь таких не было, только достаточно увесистые колобашки. Некоторые помельче, но не сильно. Но уходить из лагеря, чтобы поискать растопку в окрестных кустах, совсем не хотелось. Венди собрала кусков коры и несколько щепок, а кроме того притащила охапку поленьев. И, вывалив это всё рядом с кострищем, начала экспериментировать.       Этериас не торопил её. Казалось, он уже забыл о своей просьбе-требовании.       Кора горела хорошо, но слишком быстро, от неё больше ничего не зажглось. Венди сложила кучку из поленьев и дула на угли, надеясь, что деревяшки загорятся от жара, но хотя они темнели по краям — не разгорались. Лучше всего получилось со щепками, но их было мало, так что тоже ни на что не хватило.       Сухая трава, которую она кинула на угли в основном от безысходности, вспыхнула ярко, но коротко, только на несколько мгновений разогнав рассветные сумерки. Она только успела заметить, что Король Преисподней сидит, прикрыв глаза, будто не замечая её бесплодных попыток.       Попросить его о помощи даже в голову не приходило.       Венди вздохнула, сцепляя руки в замок на коленях, и задумалась. Пыталась понять, что она делает не так, но, кажется, она знала слишком мало, чтобы разобраться. Мысли крутились бесцельно, одна за другой; несколько минут — и она уже не могла сказать наверняка, о чём думала недавно.       Но теперь — думала о Грандине. О двери, которую непонятно, как отпереть, об иной реальности, о том, что Игнил сумел вернуться оттуда. А ей что делать? Может ли она как-то помочь наставнице? Что она вообще может? (Даже костёр не сумела разжечь.)       Она уже не надеялась встретиться с Грандиной. И даже не мечтала об этом. Но теперь…       «Надежда умирает последней», «надежда — самый страшный яд», «надежда — глупое чувство», «пока живу — надеюсь».       Услышанные когда-то выражения всплывали в голове, противоречили друг другу, ещё сильнее запутывая и так спутанные мысли. Ещё немного — и Венди не была даже уверена, что хочет увидеть Грандину.       — Что такое надежда, Марде Гир-сан?       Если бы она спала чуть больше, если бы не так безнадёжно путалась в мыслях — она ни за что бы не произнесла это вслух. Подумала бы — и промолчала.       Он демон, а не человек, но ведь демоны тоже умеют надеяться?       Ей просто нужен был кто-нибудь, у кого больше жизненного опыта. Кто-нибудь, кто объяснил бы ей, почему то, что ей вернули надежду вновь увидеться с наставницей, так выбивает её из колеи.       Венди осторожно, искоса глянула на Короля Преисподней, пытаясь понять, не разозлила ли его своим вопросом. Он ведь не любит, когда его зря беспокоят. И она не сделала чай, который он просил.       Раздражённым этериас не выглядел. Казалось, что он вообще не услышал её: не шевельнулся, даже глаза не открыл. Может, оно и к лучшему, что…       — Глупые людишки слишком часто надеются на несбыточное и мечтают о невозможном, — еле шевельнулись бледные губы. Одна фраза — и снова тишина и неподвижность.       Переспрашивать, что он имеет в виду, Венди, конечно, не стала.       На её вопрос он, в общем-то, не ответил. Но сами по себе слова были достаточно понятными.       Она — тоже? Надеется на несбыточное?       Ей сказали, что Грандина жива, но если она жива, то где она? Почему никак не проявляет себя? Почему не вернулась, как Игнил?       Что если Фрид, мисс Кроу, Игнил — что если все они ошиблись? Если Грандины на самом деле нет, а Венди «выпала из времени», как Нацу, и рунный круг на неё действовал именно потому?       Она тихо всхлипывала, по щекам катились слёзы. Сама не понимала до конца, что на неё накатило, просто стало вдруг очень горько, очень одиноко, как тогда, восемь лет назад, когда она поняла, что осталась одна и наставницы нигде нет… Как тогда, когда гильдия, которая была ей домом, растаяла ветром и солнечным светом.       «Навсегда, Венди, навсегда».       Звук шагов она если и услышала, то не отдала себе в этом отчёта.       — Венди!       Её тронули за плечо, и она узнала голос. Роуг.       — Что случилось?       Мелькнуло вялое удивление: почему он встал так рано? Ему тоже не спится?       Она подняла на него заплаканное лицо и сквозь слёзы увидела, как он поворачивается к Королю Преисподней.       — Что ты сделал?!       — Он не… — Венди дёрнулась, хватая Роуга за рукав, заговорила, глотая слова: — Марде Гир-сан ничего не… я сама… просто… Извините.       Что в мыслях, что на языке была путаница, но одно она понимала чётко: нельзя, чтобы Роуг думал, будто Марде Гир довёл её до слёз. Он станет защищать её, и это плохо кончится. Она не хочет, чтобы из-за неё кто-то ссорился.       — Марде Гир-сан не сделал ничего плохого, — выговорила она чётче. Слёзы всё ещё застилали глаза, и она обтёрла их краем полотенца. Бросила короткий взгляд на демона, убеждаясь, что его эта сцена оставила равнодушным, несмотря на резкий возглас теневого драгонслеера явно в его адрес.       Роуг присел на бревно рядом и положил ладонь ей на плечо.       — Ладно, предположим, Марде просто случайно оказался рядом… — судя по его тону, он не до конца в это поверил, но пока решил не настаивать. — Но что всё-таки случилось у тебя?       Что случилось у неё? Венди сама не знала. Она не смогла развести костёр, а мысли о наставнице, которые, казалось бы, теперь должны воодушевлять её, завели неизвестно куда. Как объяснить это? Как объяснить это Роугу, который всегда так спокоен и рационален, что невозможно представить, чтобы он когда-либо испытывал такой сумбур в мыслях?       Роуг чуть крепче сжал ладонь на её плече. Попросил мягко и успокаивающе:       — Венди, не молчи, пожалуйста. Хоть что-нибудь скажи.       И она не выдержала.       — Я не знаю, что с Градиной! Фрид сказал, что она… она всё ещё связана со мной, но я не знаю, что с ней на самом деле! А если он ошибся? Я не хочу надеяться зря… — всхлипнула и неловким жестом утёрла снова выступившие на глазах слёзы. Было очень стыдно, что Роуг видит её настолько расклеившейся.       — Надеяться… — тихо повторил за ней теневой драгонслеер. Умолк, и Венди хотела бы понять, что за мысли стояли за его молчанием. Она знала, что своего дракона он потерял безвозвратно. Мог ли он вспомнить о Скиадраме? О том, что у него нет даже надежды?       Было бы легче, если бы у неё тоже не было — мелькнула кощунственная мысль. Венди почти испугалась: как она могла подумать, что было бы лучше, если бы Грандина умерла?       Неизвестно, куда бы завели эти мысли, но Роуг, отпустив её плечо, заговорил с безразличным зрителем этой сцены, и это отвлекло её.       — Марде, ты ведь телепат. Ты мог бы… поискать Грандину?       — Нет, — коротко качнул головой этериас.       — Потому что не можешь или потому что не хочешь? — Роуг ничуть не выглядел удивлённым и задал вопрос со спокойной доброжелательностью.       Венди плотно сжала губы, убеждая себя, что не должна встревать. Король Преисподней всё равно не станет её слушать, а у Роуга иногда получалось с ним договориться, так что она только помешает.       Но есть ли разница, не может или не хочет? Итог один: не сделает. Или… или Роуг считает, что если не хочет, то можно попытаться переубедить? Она бы не решилась уговаривать демона.       — С чего ты, жалкий человек, взял, что Марде Гир чего-то там не может?       — Грандина находится в неком мирке-сателлите, насколько я понял объяснения Игнила. Работает ли телепатия сквозь грань миров? Я не знаю.       Венди затаила дыхание, ожидая реакции этериаса, ведь Роуг открыто усомнился в его возможностях. Ей казалось, что Марде Гир слишком горд, чтобы принять от человека такое замечание. Даже если оно полностью справедливо. Он разозлился от одного только предположения — даже тени предположения, — что нечто лежит за пределами его возможностей!       — Марде Гир тоже не знает, — прозвучало после недолгого молчания.       …или не разозлился. Наверное, Венди совсем плохо понимала его эмоции. Так что ей тем более стоит молчать и не встревать.       — И не собирается проверять, — добавил Король Преисподней.       Роуг всё ещё не выглядел удивлённым, или огорчённым, или раздражённым, и Венди снова поразилась его самообладанию. Она бы так не смогла. (Она, наверное, всё принимает слишком близко к сердцу.)       — Ты мог бы попытаться. Пожалуйста, Марде.       Роуг наклонился ближе к нему, продолжил говорить неразличимым шёпотом.       …Венди не собиралась подслушивать, но воздух иногда доносил до нёе слова, которые без магии она никак не могла бы разобрать. И она не контролировала это.       — Ты хочешь разыскать своего создателя. По-настоящему хочешь. Венди чувствует то же самое к своей наставнице. Пожалуйста, если ты можешь — помоги ей.       Создатель? Этериасов называют «демонами Зерефа», Венди знала это. Значит, речь о Зерефе?       Марде Гир хочет разыскать Зерефа так же, как она хочет найти Грандину?       Зереф оставил своих демонов так же, как драконы оставили учеников?       Было ли Марде Гиру когда-то так же одиноко, как ей?       Вопросы вихрем закрутились в голове, и на глазах чуть снова не выступили слёзы. Снова она терялась в противоречивых эмоциях, в невнятном сочувствии — и в понимании, что вряд ли стоит мерить демона человеческими мерками. Но… он ведь не совсем бесчувственный? И Роуг ведь знает, о чём говорит? Он не мог сказать это просто так?       Марде Гир хочет найти своего создателя — но не может. Сейчас не может или вообще не может — не так уж важно.       Слишком много глупых мыслей. Кажется, она пропустила что-то в разговоре, или, может быть, Марде Гир просто молча обдумал сказанное, — она очнулась, когда её почти мгновенно опутали плети растений, сдёргивая с бревна. Вскрикнула испуганно, оказавшись вдруг перед этериасом. (Но Роуг ничего не делал — значит, бояться нечего?)       На плечи — на обнажённую кожу, потому что полотенце соскользнуло, — легли холодные ладони, жёстко, почти до боли, сжали.       — Смотри в глаза, глупый ребёнок, и думай о своей наставнице. Хорошо думай. Отчётливо, не отвлекаясь.       — Да, — шёпотом ответила Венди, слишком растерянная, чтобы сказать что-то ещё. Она могла только подчиниться. Да ещё пробормотать неуверенно: — Я могу сама стоять. Вы не могли бы убрать колючки?       Пока шипы оставили только пару неглубоких царапин, которые она почти не чувствовала, но всё же… Всё же лучше было бы без них.       Марде Гир не обратил на её слова внимания, так что ей оставалось только застыть неподвижно и ждать (пока она не шевелится, от колючек вреда не будет). Ждать, глядя в беспросветно-чёрные глаза, — тёмные провалы, где радужку не отличить от зрачка, — обмирая от страха и не отводя взгляд только потому, что это ещё страшнее, чем смотреть.       Пока, наконец, плети лиан не отпустили её, и она не осела бессильно на песок. Роуг подхватил её, помог подняться и сесть на бревно. Полувопросительно окликнул этериаса:       — Марде?       — Она не станет говорить со мной, — неохотно отозвался тот.       — Грандина? — ахнула Венди. — Она… правда там?       — Да. Но она закрывается и говорить с Марде Гиром не станет.       Венди, кажется, немного лишилась дара речи, так что хорошо, что Роуг спросил вместо неё:       — А с кем станет?       — Марде Гир не знает и не хочет знать.       Наверное, нет ничего странного в том, что Грандина не захотела говорить с демоном. Игнил вот тоже не любит демонов.       Но она там, в этой непонятной субреальности. Она жива.       Так что Венди просто нужно найти того, кому Грандина согласится ответить. Кого захочет услышать, кто сможет сказать ей, что её здесь ждут. Ждёт Венди, ждёт Игнил… даже если их только двое, разве этого мало?       Телепаты очень редки? Ничего. Рано или поздно она найдёт нужного человека.       — Спасибо, Марде Гир-сан!       Венди очень хотелось обнять его, но она сдержалась, понимая, что этериасу это будет неприятно. И вместо того обняла Роуга — тот в ответ то ли похлопал, то ли погладил её по плечу. Она подумала бы, что он чувствует себя неловко, но решила, что это слишком глупо.       А это, наверное, будет слишком нагло, но…       — Роуг-сан, вы могли бы научить меня разводить костёр?