Власть над своей судьбой

      — Почему вы так отреагировали, когда Фрид сказал про «тёмные письмена»? — спросил Лаксас вполголоса, придерживая Аксель под локоть и отводя в сторону. — Вы не используете эту магию?       Венди окончательно выдохлась на третьем часу экспериментов. Она смогла пару секунд продержать в ладонях искрящуюся молнию, окружённую воздушным вихрем, но этим успехи ограничились. «Не всё сразу», — рассудительно сказала мисс Кроу и отправила её отдыхать, предложив продолжить завтра, если никто не против.       Лаксас был уже не против… Вреда от этого, похоже, не будет. И не сказать, чтобы у него были какие-то важные дела. Вот Фрид — другой вопрос, тот спохватился, что вообще-то сегодня на нём готовка обедо-ужина, и удрал, пока по его душу не явилась Минерва или как минимум миссис Майн. Хотя лагерь теперь перешёл на двухразовое питание, чтобы было меньше возни, но готовка на такое количество народу всё равно требовала изрядно времени и усилий. Даже с дежурными, которых можно было поставить чистить картошку, резать мясо и так далее.       — Не использую — мне не хватит сил. А судьба того, кто обращается к чарам, которые не может удержать, незавидна, — она помолчала пару секунд и продолжила: — Мистер Джастин — очень одарённый юноша, немногие могут использовать и рунные барьеры-условия, и «тёмные письмена», особенно в его возрасте. Создание рунных цепочек зиждется на логике, точном расчёте, в то время как «тёмные письмена» обращаются к эмоциям, ощущениям…       Теперь она умолкла окончательно, и не сказать, чтобы Лаксас что-нибудь понял. Короткая справка по различию видов магии — ладно. Но дело-то в чём?       — Так в чём проблема? Не используете вы их — и что с того?       Мысль, что причиной её недовольства может быть профессиональная зависть, выглядела глупо. Слишком не похоже на ту спокойную и уверенную в своих силах женщину, какой она казалась Лаксасу.       Ну, может, он просто паршиво разбирается в людях?       — За последние сто лет, — отозвалась Аксель сухим тоном, — Совет магов трижды поднимал вопрос о полном запрете этого раздела магии. Правда, решение так и не было принято — только ограничены отдельные аспекты.       — Почему?       — Как вы думаете, мистер Дрейяр, почему в названии этой магии есть слово «тёмный»? Во-первых, они всегда несут негативный, разрушительный эффект.       Она будто специально сделала паузу, не торопясь перейти к «во-вторых», и Лаксас вспомнил формулировки. «Боль», «страх», «разрушение»…       — Сон. Фрид использовал «сон».       — Можно ли принудительное погружение человека в сон назвать положительным эффектом? — тонко улыбнулась Аксель.       — Крылья.       — Что? — удивлённо переспросила она.       — Крылья. Фрид накладывает «тёмные письмена» на себя, и это позволяет ему летать.       — Что ж, — признала она через несколько секунд, — я была неправа. Никогда не слышала о подобном применении… Впрочем, боюсь, исключения лишь подтверждают правило. В общем-то, все эти особенности — только следствие. Во-вторых — на самом деле «во-первых», поскольку в этом причина — «Тёмные письмена» исходят из темноты души заклинателя. Используя их, человек кормит своих демонов, подпитывает внутреннюю тьму.       — Серьёзно?       Лаксас сам не знал, что вкладывает в это вопрос. То, что сказала старая рунница, звучало слишком… Слишком похоже на глупые разглагольствования о вреде тёмной магии, которыми полны религиозные книги не первой свежести. (Зачем он читал такие книги? В захолустной гостинице, где он однажды застрял на несколько дней из-за непогоды, было нечем заняться. От слова «совсем».) На деле же «тёмной» называлась в основном магия, запрещённая Советом. А «тёмными магами» — те, кто оказались вне закона. И Зереф с его «великими и ужасными» деяниями. Вот с Зерефом весь этот зашкаливающий пафос обычно и был связан.       Не то чтобы он думал, что Аксель бездумно цитировала старые трактаты. Или шутила.       И ведь он не первый раз слышит о «внутренней тьме». Фрид упоминал об этом. Когда-то говорил, что трансформации в Мрак или Абсолютную тень нужно использовать с осторожностью, а лучше не использовать вообще. Впрочем, от «не использовать вообще» он в последнее время отошёл. Лаксас не знал наверняка, почему — не спрашивал. Может, стоило спросить? К тому же он считал, что дело именно в трансформации, а не в направлении магии целиком.       — Это очень серьёзно, — спокойно ответила мисс Кроу, как будто он не ляпнул только что глупость. И, поймав его взгляд, столь же спокойно предупредила: — Не пытайтесь запретить.       — Я не…       — Собирались. Это слишком заметно, — Аксель качнула головой. — Да, эта магия опасна, мистер Дрейяр, но такова почти любая магия. Огненный маг может обратиться в пепел, не совладав с силой, маг воды — раствориться в стихии и не суметь вернуться, целитель — отдать больше сил, чем может себе позволить, и умереть от истощения. Опасны все направления, изменяющие тело, ещё более опасны — те, что затрагивают память. Ваша лакрима в груди — тоже не самый безобидный артефакт…       — Откуда вы?..       — Один из моих старых и добрых друзей — артефактор. Я научилась кое-что замечать, а сейчас вы своей реакцией подтвердили моё предположение.       — Я же сам и подтвердил, — мрачно вздохнул Лаксас. Кажется, в этом разговоре он делал одну глупость за другой.       — Не беспокойтесь. Я вижу, что вам неприятна эта тема, и больше не стану её поднимать. В конце концов, мы говорили не о вас, а о вашем друге.       Он сдержанно кивнул, подумав, что стоит поменьше говорить, чтобы переломить эту дурацкую тенденцию. Как там Эва говорила Бикслоу перед встречей с некоторыми заказчиками? «Молчи — за умного сойдёшь».       — Я понимаю вашу тревогу за него, — сказала Аксель ровным тоном, и Лаксас волей-неволей задумался, насколько она понимает. О чём ещё она догадывается из того, что он не собирался говорить? Что ей рассказывал Фрид — только ли профессиональных тем касались их разговоры? Наставники иногда заменяют родителей. А у его напарника не было ни родителей, ни наставника. До недавнего времени?..       Впрочем, Лаксас отнюдь не был уверен, что мисс Кроу можно назвать наставницей Фрида, и спрашивать не собирался. А она продолжала говорить всё также спокойно и рассудительно:       — Тревожиться за близких естественно, все мы, наверное, подвержены этому в той или иной мере. — (Лаксас мог бы сказать, что года три назад… Года три назад ему было плевать на всех.) — Но, насколько я вижу, Фрид хорошо справляется со своей магией… и со своей тьмой, — добавила она чуть тише, впервые, кажется, назвав младшего коллегу по имени. — От поддержки — не магической, просто человеческой — пользы будет куда больше, чем от запретов. Пожалуйста, подумайте об этом, мистер Дрейяр.       Больше она ничего не сказала. Может быть, Аксель Кроу и знала о Фриде больше, чем показывала, но не собиралась обсуждать.

***

      Снова всех собрать на «военный совет» Эрзе удалось только вечером, после обедо-ужина. Роуг и Стинг задержались — была их очередь мыть котлы, — так что подошли, когда обсуждение уже снова становилось слишком шумным. И это притом, что Минерва не присутствовала, отговорилась хозяйственными делами. Но и без неё желающих поспорить хватало.       Роуг, пока возился с посудой, поговорил со Стингом насчёт иксидов, потому что тот по умолчанию считал, что Лектор везде должен быть с ним… И, как ни странно, сумел убедить, что Фрошу и Лектору лучше не соваться в этот бой (да и Хэппи тоже, но об этом нужно говорить с Нацу). Да, их крылья могут дать преимущество, но они слишком уязвимы, и риск кому-то из них погибнуть слишком высок. Тут, правда, немедленно всплыл вопрос «Фро хочет помочь Роугу!», и пришлось ещё переубеждать котёнка, на которого логические аргументы насчёт уязвимости и опасности не слишком действовали. Роуг закончил на аргументе: «Лучше всего ты мне поможешь, если останешься в лагере. Иначе я буду волноваться за тебя, и это помешает мне сражаться», — кажется, это всё-таки сработало, хотя он не был уверен до конца. Фроша иногда трудно понять. Но, по крайней мере, идти на совещание вместе с ним тот уже не рвался и согласился поиграть с Аской, которая ему очень нравилась (что было взаимно). Биска Коннелл сказала, что её ничуть не затруднит присмотреть и за ним тоже.       Лектор же заявил, что детские игры его не интересуют, и от Близнецов-драконов не отстал.       А вскоре после того, как Роуг со Стингом присоединились к начинающемуся бардаку, Эрза отослала их. Даже, можно сказать, послала. За Марде и Минервой, потому что они больше всего могли рассказать о «Тартаросе», Девяти вратах и Энде. То ещё задание — уговорить демонов участвовать в собрании, которое они по каким-то своим причинам решили проигнорировать.       Роуг надеялся, что на его лице не отразилось такой вселенской скорби, как на лице Стинга. В конце концов, ситуация не настолько ужасна. (Хотя, справедливости ради, сам он рисковал получить по голове только проклятием, а не сковородкой.)       Король Преисподней обнаружился у входа в свой шатёр, где на лианах недавно распустились мелкие, глянцевые, почти чёрные цветы, испускающие странноватый терпкий запах. От этого запаха у Роуга быстро начинала болеть голова, но этериасу, судя по всему, он не мешал совершенно.       Марде Гир читал потрёпанного вида книгу, которую Роуг, кажется, раньше видел у Аксель, и на подошедшего человека внимания не обратил. Как и на приветствие и своё имя.       — Эй! Земля вызывает Элизиум, — Роуг помахал ладонью у него перед лицом. Не слишком благоразумно, но что делать, если на простой оклик он не отреагировал? — Марде, нам нужен твой совет!       — Забудь это глупое название, — не поднимая глаз от книги, скривился Марде Гир. Предсказуемо.— И оставь меня в покое.       Своё недовольство шуточками насчёт гипотетического названия гильдии он уже высказывал, но этот вариант, как назло, пришёлся некоторым по вкусу, и его не раз вспоминали. Роуг готов был признать, что сам тоже входит в число «некоторых» — хотя обычно всё же придерживал язык…       Потому что было ляпнутое Марде не иначе как в порыве неуместной откровенности: «Гильдия? Ты серьёзно считаешь, что после «Тартароса» это может быть смешно?».       Наверное, действительно не смешно, но глупое «Элизиум, потому что не Тартарос» то и дело всплывало в голове.       Сейчас, пожалуй, не стоило его упоминать, он ведь хотел заручиться помощью демона. Глупо вышло. Роуг вздохнул:       — Извини. Но я серьёзно: ты нам нужен на «военном совете». Кроме тебя только Минерва видела Энда после воскрешения.       А Минерва не почтила собрание своим присутствием, и не факт, что Стингу удастся выудить её с кухни. Не говоря уж о том, что она именно что «видела» — взаимодействие с мастером «Тартароса» она в своё недолгое пребывание там свела к минимуму.       — И только ты — сражался с ним, — продолжил Роуг, не отвлекаясь на мысли о том, удастся ли его другу мирно с ней договориться. С одной стороны, он неплохо с ней ладил, с другой, прямолинейность не всегда хорошо срабатывает с демонами. — Нам нужна информация. Пожалуйста, не упрямься. В конце концов, ты хочешь, чтобы мы победили Энда, или нет?! — он неосознанно повысил голос, видя, с каким выражением слушает его Марде Гир.       Совещание проходило несколько более бурно, чем он находил бы комфортным или уместным, так что терпения не хватало. Зря. Глупо. А его ведь попросили сходить за Марде потому, что считали, что он вернее других сумеет с ним договориться…       — Извини, — повторил Роуг и добавил с оттенком обречённости: — Они просто меня достали. Столько разговоров, шуму, но без толку… а чтобы был толк, нужна информация. И, соответственно, ты. Да, Игнил тоже сражался с Эндом, но это было сотни лет назад, так что его сведения вряд ли можно считать надёжными.       — Этериасы не меняются.       — Ты уверен?       Марде Гир помолчал пару секунд, вздохнул и признал на удивление спокойно:       — Не совсем. …Энд, кажется, стал ещё большим параноиком. Чего ты от меня хочешь?       Он наконец поднял взгляд от книги и смотрел теперь со смесью усталости и досады на лице. Мол, не оставил бы ты меня в покое?       — Чтобы ты присоединился к общему собранию хотя бы на полчаса, — терпеливо объяснил Роуг. То, что Марде до сих пор слушает его и не проклял, отчасти успокаивало и помогало самому держаться спокойнее. — И рассказал нам об Энде. Ты уже говорил о Девяти Вратах — но не о нём, — он сделал небольшую паузу, не уверенный, стоит ли говорить то, что только что пришло в голову. — Я понимаю, что тебе может быть неприятно лишний раз вспоминать о нём, — «о том, кто изгнал тебя из гильдии и почти убил», — и Эрза тоже понимает, и она не стала бы спрашивать, если бы оставались другие варианты. Но нам действительно необходима информация, и больше негде её получить. Пожалуйста, пойдём.       Отчасти он ожидал, что этериас ответит своим обычным «Вы умрёте, если с ним встретитесь — вот и всё, что нужно знать».       Или — благоразумная мысль мелькнула с запозданием — разозлится на то, что человек пытается угадывать, что он чувствует, предполагать, о чём и почему он не хочет говорить. И тем более разозлится, если человек догадался верно.       Роуг смотрел ему в глаза, беспросветно-чёрные, пытаясь угадать — предугадать, — реакцию, успеет защититься, если ответом станет проклятие. Чувствовал, пожалуй, только усталость. Бояться он уже давно перестал.       …разве так это должно работать? Разве так должны общаться союзники? Ожидание удара от того, с кем ты на одной стороне, — удара в ответ на простые слова, — выматывало. Обычно он не думал об этом, но сейчас, кажется, всё его слишком достало.       У людей — не так. Но вряд ли стоит требовать человеческих реакций от того, кто человеком не является и быть не хочет. На самом деле Роуг признавал это и привык к этому.       Но он устал. Просто устал — от всех, не только от этериаса.       — Мотыльки рвутся к пламени и сгорают в нём, — тихо сказал Марде Гир. — Вы такие же. Глупые людишки.       Странное, неожиданно поэтическое сравнение. Роуг чуть не спросил «Что ты читаешь?», потому что откуда бы ещё взяться таким ассоциациям? В этих словах не звучало даже обычного для демона пренебрежения. Чуть иная интонация — и то, что могло бы быть выражением презрения, стало… чем-то странным.       — Уж какие есть, — отозвался Роуг с коротким смешком. — Но наши «глупости» завели нас достаточно далеко, чтобы поздно было отступаться.       Кажется, он говорил не только об отряде в целом — а о себе самом.       Уже поздно отступаться. Поздно делать вид, что ему не интересен Марде Гир; что ему всё равно, что тот думает; что он не ожидает (желает) человечности от того, кого создали без неё.       «Этериасы не меняются». Так или нет? Сейчас не самое подходящее время выяснять. Да и кто ему скажет?       — И не всё ли равно тебе, сгорим мы или нет? Просто расскажи об Энде. Мы сами о себе позаботимся.       — Всё равно… — вполголоса повторил Марде Гир за ним. Замолк, глядя будто сквозь него, погружённый в свои мысли, и Роуг очень хотел бы знать, о чём он задумался. Отсутствующее выражение лица: досада и раздражение, мелькнувшие в начале разговора, исчезли или хотя бы ослабли.       Роуг молчал, решив, что настал тот момент, когда уговаривать уже нет смысла, осталось только дождаться, до чего этериас додумается. (И если до чего-то не того — продолжить уговаривать.)       Марде Гир медленно водил пальцем по раскрытым страницам книги, шрифт в которой был слишком мелким, чтобы издалека и вниз головой что-то разобрать, — машинально и бездумно, но это вдруг напомнило о другой книге. О том, как сам Роуг касался древних страниц.       Уже не в первый раз мелькнула мысль спросить про книгу. Нет, не про то, можно ли ещё раз посмотреть её, а про кое-какие теоретические аспекты… Неизвестно, до чего он додумался бы на этот раз, может, и правда собрался бы спросить, если бы не заговорил Марде Гир — сухо и прохладно:       — Учти: я представляю способности Энда, но сражался с ним всего один раз, и он застал меня врасплох.       — Но всё равно знаешь больше, чем любой из нас. Пойдём, — дрогнули в улыбке уголки губ. Это ведь уже не первый раз. Упрямится, но потом всё-таки помогает. Хоть как-то, в своей манере…       Роуг, отвлечённый этими мыслями, протянул этериасу руку, чтобы помочь встать, как протянул бы Стингу или Эрзе. Осознал, что вообще-то перед ним другое существо, мгновением позже, но отдёрнуться было бы ещё более глупо (и внешне, и по сути)… да и не успел бы, потому что Марде Гир без спешки, но и без промедления ухватился за его ладонь — прохладные пальцы сжались резко и крепко, почти причиняя боль, — и рывком поднялся на ноги.       Лучше бы, между прочим, двигался не так резко, потому что Роуг чуть не потерял равновесие. Хорош бы он был, если бы свалился на этериаса вместо того, чтобы помочь! И не в том дело, что после такого инцидента его наверняка прокляли бы.       Но обошлось без инцидентов. Марде Гир направился к штабному тенту, и оставалось только следовать за ним.       — Чего так долго? — вместо приветствия бесцеремонно поинтересовался Стинг. Судя по его довольному виду, Минерва особо не сопротивлялась тому, чтобы её тащили на собрание, и он уверился то ли в собственной неотразимости, то ли как минимум в убедительности. На какое-то время. С ней расслабляться не стоит.       — Разговаривали о смысле жизни и человеческой глупости, — отмахнулся Роуг первым, что в голову пришло. — Напомню, что сейчас беседовать нужно об Энде.       Возникло смутное подозрение, что за время его отсутствия бардак окончательно окреп и ушёл куда-то не в ту степь.       — Для начала, выглядит он как? — Гаджил не стал ждать, пока этериас начнёт рассказывать. Его, судя по всему, Эрза недавно вдохновила держаться в русле обсуждения: под глазом у него красовался синяк. То ли она врезала тому, кто больше всех мешал, то ли тому, до кого первого дотянулась. Чтобы предупредить и припугнуть остальных, так сказать.       — Это вам и я могу сказать, — вмешалась Минерва, пока Марде Гир то ли подбирал выражения, то ли и вовсе пытался вспомнить, как выглядит бывшее начальство. — Высокий, рыжий, короткие лохматые волосы, только несколько прядей на затылке длинные. Когда я его видела, одет был в чёрно-красное. Смешной такой камзол с разрезами — будто кошки драли. А, да, и на лице, вот тут, — она показала, но не на себе, а на Стинге, — то ли шрам, то ли ожог.       — «Печать огня», — не слишком понятно объяснил Марде Гир, но переспрашивать никто не стал.       — А форма этериаса? То, что описала Минерва — это ведь не она?       — Конечно, нет, — усмехнулся Марде Гир, но продолжил — холодно и торжественно: — Настоящий облик Энда — пламя. Ослепительно-белое пламя, принимающее облик крылатой фигуры. Даже вы его ни с кем не спутаете.       — «Даже»… — тихо хмыкнул кто-то — Роуг не разобрал, кто. Этериас тоже не разобрал. Или сделал вид.       Марде Гир говорил о проклятиях, которые использует огненный демон. О том, насколько разнообразно может быть пламя, и о том, насколько разнообразная — или больная, если смотреть с точки зрения людей, — у Энда фантазия. О том, как мастер «Тартароса» в одиночку разрушал города, и это куда больше в его стиле, чем тонкая работа. О том, как трудно нанести ему хоть небольшой урон заклинаниями.       — …А измотать его даже не надейтесь. Энергии у Энда больше, чем у вас всех, вместе взятых.       — И как тогда?       — Оружием. Если сумеете подобраться достаточно близко и не умереть — это может сработать. Клинки, закалённые в драконьем огне, должны выдержать.       — Должны?..       — Не попробуешь — не узнаешь, — паскудно усмехнулся Марде Гир. — Но убивать Энда магией когда-то пытались многие.       Вопрос «и что с ними стало?» напрашивался. И имел достаточно очевидный ответ, но Минерва всё равно спросила.       — Прах и пепел.       — Но когда-то его всё же победили. Заперли в книге, так? — вспомнил Роуг то немногое, что слышал об истории «Тартароса».       — Я слишком мало знаю о том, как Энд был запечатан, — неохотно признался Марде Гир через несколько мгновений. — Как так вышло, мне неизвестно.       — Игнил, а ты?       — А что я… — проворчал дракон. — Я всё, что знаю, уже сказал. Сражался с ним, было дело. Только от огня тут толку немного. А что касается запечатывания… Я тоже не знаю, как это вышло. У Грандины была версия, что это сделал заклинатель духов. Только я не в курсе, почему она так решила. Я, кхм…       — Не уделил внимания её теории, потому что считал её полной чушью. И теперь не помнишь, о чём она говорила, — вдруг вполголоса сказал Эдель — первая его реплика с начала собрания. Легко было забыть, что он вообще здесь присутствует, потому что он хоть и не прятался за кем-то, но держался чуть позади и в стороне. И молчал — немудрено потерять на общем шумном фоне.       Судя по тому, как изменился его тон к концу фразы, он сразу пожалел, что и теперь не промолчал. Но, хоть на нём скрестились взгляды половины присутствующих (остальные смотрели на Люси — ещё со слов о заклинателе духов), внешне он остался спокоен.       — Да тебе-то откуда!.. — громко возмутился Нацу, но не договорил, потому что Игнил начал говорить почти одновременно с ним:       — А ты будто помнишь, — с явным недовольством, но пока сдержанным.       — И я не помню. Так что эта тема бесперспективна, — спокойно ответил Эдель, не глядя на дракона, и как-то почти незаметно сместился, ещё сильнее отмежёвываясь от коллектива.       Коллективу, впрочем, было не до него. Похоже, никто даже не обратил внимания, что из высказывания Эделя следовало, что он знал и Игнила, и Грандину тогда, давно.       — Вот и хватит про неё, — резко вмешался Марде Гир, которому вопрос запечатывания Энда явно был то ли неприятен, то ли глубоко неинтересен. Роуг поставил бы на первое. Знать, как запечатать Энда, в их ситуации оказалось бы очень кстати. Если не уничтожить — то хотя бы надёжно нейтрализовать: сколько там мастер «Тартароса» провёл в виде книги, пару сотен лет? Хотя… так он и даст себя запечатать. Сперва его нужно победить, и это приводит всё к тому же вопросу. — Запомните лучше вот что: Энд — телепат. Вы вряд ли сумеете от него закрыться, так что просто не нападайте в одиночку — он не сможет увидеть мысли сразу многих, только одного за раз.       Та ещё новость, за которой не могло не последовать всплеска шумного обсуждения. То, что огненный демон ещё и телепатией может владеть, никому и в голову не приходило.       — А ты? — тихо спросил Роуг, вспомнив, что Король Преисподней вообще-то тоже телепат. (Хотя, казалось бы, где телепатия, и где разнообразные колючки, которые, похоже, были основой его проклятий?)       — А я — могу. В некотором смысле.       И посмотрел так, что желание расспрашивать дальше пропало. И, тем более, переспросить, имел ли он в виду «я могу от него закрыться» или «я могу увидеть мысли нескольких людей одновременно» — на такой вопрос Марде наверняка ответит, что надо точнее формулировать, и потому сам дурак.       А Эрза тем временем угомонила самых шумных, и даже без рукоприкладства, направляя дискуссию в более конструктивное русло: обсуждение продолжилось…