Власть над своей судьбой

      Роуг и без напоминаний от Эрзы понимал, что кожаная кираса с ослабевшим со временем комплексом проклятий — защита куда более хрупкая, чем полный доспех, как у неё, Гаджила или Эделя. А Минерва и Марде Гир к проклятиям менее чувствительны из-за демонической крови. Так что когда Эрза сказала, чтобы он держался в середине отряда, а в бой не лез без крайней необходимости — он молча кивнул. У него есть меч, и он уже неплохо научился с ним обращаться… но именно «неплохо», а не так, как остальные бойцы их маленького отряда.       Про себя он решил, что его основная роль — гасить конфликты между Марде Гиром и людьми, если таковые случатся. С учётом того, что некоторые думали насчёт обстоятельств боя с Эндом, вероятность проблем была, причём не только со стороны этериаса.       К чему Роуг был не готов — так это к тому, что бывшего согильдийца, который первым встретился им на пути, Марде решил вдруг сделать не бывшим и забрать с собой. К одному демону в отряде он привык (пожалуй, на самом деле это стоило назвать другим словом), Минерва вообще зло давно знакомое, но ещё один этериас? Причём именно этот?       Судя по выражению, мелькавшему на лице Эрзы, она тоже была недовольна подобным исходом и не спорила только потому, что понимала: дело уже сделано, а для ссор сейчас не время. Переубедить Короля Преисподней, может быть, можно, но не быстро и просто.       Роуг и не собирался его переубеждать, но хотя бы понять хотел.       Прежде, чем продолжить путь к основной части Куба, на поиски лаборатории и пульта управления Ликами, они сделали остановку. Эрзе могло быть сколь угодно неприятно присутствие Шакала, но возможность допросить его о нынешнем положении в «Тартаросе» она упускать не собиралась, как и Гаджил. Так что они отошли чуть дальше от Куба, и только Минерва что-то фыркнула насчёт «бегать туда-обратно», но без особого энтузиазма. Эдель же казался безразличным ко всему настолько, насколько это вообще возможно. И, может быть, это не было маской: ему-то нечего вспоминать что о застенках, что об этериасах, у него здесь нет личной заинтересованности ни в «спасении мира», ни в мести, ни в чём-то ещё.       Отряд расположился в развалинах двухэтажного дома, крыша и перекрытия которого были проломлены камнем размером с лошадь. Стены давали какое-никакое укрытие и должны были приглушить голоса, а подходы к дому неплохо просматривались из окон — Гаджил и Эдель сразу согласованно заняли позиции рядом с ними.       Эрза допрашивала Шакала почти час: о событиях в «Тартаросе» за последние полгода, о состоянии Куба, о том, не пытается ли Лами воскресить Энда, и известно ли, где находится его книга (разумеется, нет). Марде Гир только изредка вставлял реплики, а в остальном своим присутствием напоминал Шакалу, что в его интересах не выёживаться и отвечать как можно более внятно. Впрочем, в половине случаев ответом всё равно оказывалось «не знаю» с вариациями.       Роуг тем временем отвлекал разговором Минерву, поскольку предполагал, что её вмешательство будет не очень к месту. С её очевидной неприязнью что к Шакалу, что к Эрзе она будет разве что язвить, и если достанет этим Марде… не лучший вариант развития событий. Однако беседа о защите на его лёгком доспехе и о том, не сможет ли она подновить её прямо сейчас, заняли полудемоницу достаточно плотно.       Наконец Эрза закончила и, махнув рукой, отошла к Гаджилу. Сказала ему вполголоса: «Ну, ты всё слышал, да? Что думаешь?».       Роуг решил, что пока они обсуждают изменения в планах — вряд ли серьёзные, Шакал не рассказал ничего выдающегося, — самое время и ему задать интересующие его вопросы. Что ему не нравилось — что объект вопросов неотступно находился при Марде, будто тот держал его на поводке.       Впрочем, эта проблема решаема.       — Мне нужно поговорить с тобой. Можешь его убрать? — он кивнул в сторону полузверя, не слишком заботясь о том, что тот слышит, как о нём говорят, будто о вещи. Не стоит так относиться к разумному существу — но Роуг не мог и не хотел заставлять себя держаться иначе.       Марде Гир смерил его взглядом, вынудив на мгновение задуматься, а стоило ли ставить вопрос так, заставлять выбирать между демоном и человеком…       Марде Гир чуть подтолкнул Шакала:       — Иди. Посидишь пока рядом с Титанией — с красноволосой девушкой. — (Вот уж ей радости от такого соседства!) — Минерва, присмотри за ним.       Минерва оглянулась на него, и, судя по выражению лица, она тоже была совсем не рада. Но не возразила, что наводило на определённые мысли… Роуг ни капли не сочувствовал Шакалу.       А тот дёрнулся:       — Зачем?       — Так нужно. С чего ты взял, — голос Короля Преисподней похолодел на полтона, — что можешь спорить и задавать вопросы?       Глядя на него сейчас, нетрудно было поверить, что он сотни лет держал в узде «Тартарос», сборище непредсказуемых и непокорных чудовищ. Вроде как ничего особенного, голос он не повышал, и интонации не были ни угрожающими, ни ядовитыми, ни какими ещё — но от недлинной фразы Роуга пробрала дрожь. А ведь она даже не к нему была обращена. Если подумать, так Марде Гир с людьми вообще не разговаривал.       Может быть, именно в нехватке интонаций было дело. В равнодушии и намёке на неотвратимость наказания.       Шакалу, по крайней мере, хватило. Он нервно дёрнул ушами, обжёг Роуга ненавидящим взглядом (посмотреть на Короля Преисподней не решился) и пересёк комнату, чтобы оказаться рядом с Эрзой, которая диалог явно слышала и даже закованной в сталь спиной умудрялась выражать неодобрение.       Роуг смотрел на неё пару мгновений, а потом жестом позвал Марде за собой — перейти в соседнюю комнату. Он не хотел проверять, вызовет ли чьё-то недовольство то, что собирается говорить он сам.       Что ж, можно было начинать разговор. Роуг считал, что у него право задавать вопросы есть. Хотя, как сказал Марде недавно, «это не значит, что ты обязательно получишь ответ»…       Но права задавать вопросы ему вполне хватит. Пока.       — Зачем он здесь? — спросил он вполголоса, без особой необходимости указав коротким взмахом в сторону дверного проёма, кто именно. — Он… опасен.       — Шакал жесток, несдержан и вспыльчив. Но я имею на него определённые планы — он мне пригодится.       — Слишком многие хотят отомстить ему. И за дело, — «и я тоже» Роуг добавлять не стал. Если Марде захочет — вспомнит и сообразит сам. Если нет — то нет и смысла напоминать.       — Ничего, потерпят, — фыркнул Марде Гир. — К Минерве тоже много у кого были претензии.       — Минерва никого не убивала.       — Ты в этом уверен?       — Нет, — как бы Роугу ни хотелось утверждать обратное. Он предпочёл сменить тему: — Зачем он тебе нужен?       — Пригодится, — неопределённо отозвался Гир. — Не стоит разбрасываться ресурсами. Он ушёл от Энда — значит, не совсем безнадёжен. И, может быть, у него всё-таки получится взрывать Лики.       — Ты был уверен, что не выйдет.       — Появилась одна идея. В конце концов, убить его я всегда успею.       Роуг начал говорить прежде, чем задумался, а что вообще говорит:       — Ты действительно… — осёкся на полуслове, не досказав неуместное «убьёшь того, кто тебе доверился?».       Не стоит говорить с этериасом о доверии: отношения между созданиями Зерефа, определённо, строятся по другим принципам. Шакал просто подчинился сильнейшему, чтобы сохранить свою шкуру в целости, а Король Преисподней не хочет впустую тратить ресурсы.       Только вот Роугу всё равно не хотелось думать, что Марде Гир нарушит данное слово.       Тот не стал отвечать на оборванную реплику — возможно, и вовсе не понял её смысла. Или понял, но не захотел говорить. А Роуг, определённо, и не хотел услышать ответ.       …но, может быть, лучше бы ответ.       — Хочешь, отрежу ему хвост?       Неожиданный и шокирующий вопрос, так что Роуг в свою очередь смог только растерянно спросить:       — Зачем?       — За то, что он издевался над тобой — тогда, после взрыва Лика.       «Вспомнил, значит», — всплыла в голове отстранённая мысль. А ещё — что он правильно поступил, решив не вести этот разговор при всех.       — Ты обещал, что не будешь пытать его.       — Это воспитательная мера. Хвост отрастёт за пару недель.       — Нет уж, воспитательная мера — это… ну, не знаю, уши надрать. А не так.       — Ты ведь его ненавидишь, так почему?       — Не ненавижу. Он… неприятен мне. Но я не хочу, чтобы ты издевался над ним.       (Потому что «над ним», или потому что «ты»? Ответ, в принципе, очевиден.)       Этериас смотрел испытующе, пристально, а Роуг не решался встретить его взгляд, потому что помнил, насколько чарующей может быть бездонная темнота.       — Хорошо, я не буду его трогать. В конце концов, — тот криво усмехнулся, — Марде Гир действительно обещал. Хотя… он заслужил наказание.       Не за многочисленные убийства, которые наверняка на его совести (да какая уж тут совесть), а именно за этот эпизод. Роуг не знал, что думать. Ответил с долей растерянности:       — Мне бы хватило просто извинений, если бы они были искренними. Но это невозможно — всё, что он делает, он считает нормальным.       «Как ты — считаешь нормальным отрезать ему хвост. Причинить боль просто потому, что…» — «захотелось», додумал он, уже понимая, что это не совсем верное слово.       Если бы Марде Гир хотел что-то сделать — сделал бы. Даже несмотря на обещание.       Но он не хотел — он предложил.       Ему предложил.       Потому что когда-то Шакал причинил боль ему.       Роуг определённо не знал, что об этом думать. Не знал даже, хочет ли об этом думать. Особенно сейчас, когда осталось совсем немного до того, как они ввяжутся в бой с кем-нибудь из демонов «Тартароса». Чем меньше во время боя в голове посторонних мыслей, тем лучше — эту идею Гаджил ему вбивал в самом что ни на есть прямом смысле слова. Отвлечение может быть смерти подобно.       Так что он дурак, что заводит разговоры, которые оставят его в душевном раздрае, в подобной обстановке.       — Глупый человек, — тихо хмыкнул Марде Гир. — Твой дракон ведь учил тебя? Что хорошо, что плохо, как надо жить?       — Да, — кивнул Роуг, хоть и не понимал, к чему этот вопрос. В интонациях этериаса не было насмешки или издёвки — но какой смысл спрашивать о Скиадраме? Сейчас? Какой вообще смысл о нём спрашивать?       Он и сам нечасто вспоминал о наставнике, которого потерял пятнадцать лет назад. И не мог с уверенностью сказать, чему тот научил его, а чего он нахватался сам, позже, незнамо где. Но о силе и ответственности дракон говорил с первых дней, не делая никаких скидок на юный возраст ученика.       — А Шакала никто не учил. Он такой, какой есть. Какой был создан.       — Тебя тоже никто не учил, — возразил Роуг.       — Хочешь услышать, сколько я убивал? Сколько совершал того, что люди называют «плохим»?       — Нет. Но…       «Ты изменился», — хотелось ему сказать, хотя он понимал, что ни в коем случае не должен произносить это вслух.       Даже если это действительно так.       Если бы он мог быть уверен, что так.       Но…       Обманывает ли он сам себя, видит ли только то, что хочет видеть?       — Ты смотришь на демонов с точки зрения человеческой морали, а с этой позиции мы одинаковы.       — Нет. Нет. Ты… — хотел ли он оправдать Марде Гира — или себя? За то, что не ненавидит Короля Преисподней? Что относится к нему иначе, чем к Шакалу? Считает, что он не такой, как Шакал? Роуг ухватился за ускользающую мысль: — Тебе нравится убивать?       — Нет, — пожал плечами Марде Гир. — Убийство — средство, а не цель.       — А Шакалу нравится.       — Ему нравятся взрывы. Нравится собственная сила, нравится страх противника — а не убийство само по себе. К тому же то, что убивать плохо — это ваша, человеческая, придумка, — он усмехнулся, но всё ещё без веселья или издёвки. — И не заблуждайся, Роуг, — имя прозвучало неожиданно мягко, — я её не разделяю.       «Конечно, ты не разделяешь». Роуг понимал это — но как бы он хотел, чтобы это было не так!       — Нет, но… ты можешь выбирать между хорошим и плохим. Ты хотя бы знаешь, что существует хорошее и плохое, — «с нашей точки зрения». О, Марде Гир определённо знал про «человеческие моральные принципы», хоть и отзывался о них исключительно с насмешкой. Странно даже, что сейчас обошёлся без иронии насчёт того, сколько существует оговорок, которыми убийство переводится из разряда «плохо» в «допустимо» или даже «героическое свершение». — А он — нет. Он не понимает, не способен понять, что не так. И потому я не хочу, чтобы он был… где-то рядом, — сказать «в отряде» язык не поворачивался.       — Тебе придётся потерпеть, — кажется, в голосе этериаса мелькнула еле заметная тень сочувствия. — Он может быть полезен. Это важнее, чем твои чувства.       Роуг покачал головой, сам не зная, что имеет в виду этим жестом. Надеялся ли он, что сумеет переубедить Марде, чтобы тот избавился от Шакала?       …Надеялся, хоть и говорил себе, что не собирается переубеждать, а только хочет понять.       Глупо.       (А «избавиться» тут можно только одним способом. Это — допустимо?)       — Я буду держать его на коротком поводке, — добавил Марде Гир. — Мне не нужны, — он сделал маленькую паузу, — осложнения.       Оклик из соседней комнаты избавил Роуга от необходимости отвечать: Эрза и Гаджил закончили разговор и, похоже, считали, что пора выдвигаться. Шакал послушно стоял рядом с воительницей, прижав уши к голове. Вид у него был то ли несчастный, то ли недовольный: похоже, от Минервы он уже получил, не ясно, за дело или нет. А ответить ей опасался — чтобы не получить ещё и от новоявленного мастера.       Пожалуй, возможность прервать разговор сейчас была для Роуга облегчением, так что он кивнул и шагнул навстречу Эрзе. Пусть она расскажет, какие изменения появились в планах. А дальше всё просто — идти, куда говорит командир, искать и, если понадобится, сражаться.       Уже в середине комнаты его догнало сказанное вполголоса:       — И, Роуг… я думаю, что он сможет понять разницу.       — Какую разницу? — он приостановился, но не оглянулся.       Марде Гир ничего не ответил.

***

      Теперь, с мысленной усмешкой думал Марде Гир, можно надеяться, что они всё-таки направятся на поиски пульта управления Ликами, а не будут «шляться взад-вперёд», как сказала Минерва. Начать решили именно с пульта, потому что лаборатория — Сердце Преисподней — спрятана в самом центре Куба, и уж её-то восстановили настолько, насколько было возможно. Шакал не знал подробностей, потому что после воскрешений сбегал оттуда так быстро, как мог, и старался лишний раз там не бывать, но лаборатория точно функционировала. Был свой резон в том, чтобы попытаться уничтожить её прежде, чем сражаться с остатками Девяти Врат, но убитые всё равно не могут быть оживлены мгновенно, так что прервать процесс воскрешения времени хватит.       Марде Гир не сомневался в способности отряда прикончить каждого из Девяти Врат — в отдельности. Если они сумеют собраться вместе, ситуация изменится, но совместная работа никогда не была сильной стороной членов «Тартароса».       У человеческих магов может быть множество недостатков и слабостей (главный — отсутствие магии в данный момент), но с совместной работой проблем у них точно нет. Разве что у Минервы. Иногда.       А Шакала стоит пока держать поближе, чтобы не выкинул чего-нибудь неожиданного. Хотя это очень маловероятно: тот животное стайное, против вожака не пойдёт, а сейчас он признал вожаком Короля Преисподней. Сейчас — или «всё ещё». Кажется, Энд так и не занял в его глазах место лидера, того, кто говорит, что делать и как жить.       Теперь Шакал будет делать то, что считает нужным Марде Гир.       И, кстати, оставался вопрос, который он полагал полезным решить до того, как они углубятся в лабиринт полуразрушенных стен. Нет, не то чтобы это было действительно срочным, не то чтобы было важно именно сейчас… впрочем, было — но косвенно.       Сейчас он отставал от людей и Минервы на десяток шагов. Шакал держался по правую руку, на полшага впереди в исполнение недвусмысленного указания: оставаться рядом, на виду, и никуда не лезть.       — Шакал, — окликнул он полузверя, привлекая его внимание. Смотрел тот, впрочем, всё равно под ноги, но уши дёрнулись — услышал. — Кое-что, что тебе стоит запомнить: ты не должен убивать людей и даже нападать на них без моего прямого разрешения.       — Почему?! — возмутился тот громким шёпотом. Второе указание — не поднимать шума — тоже пока не выветрилось из его головы. Вот и молодец. — А если они на меня? Самозащита как?       — Не надейся, такую лазейку я тебе не оставлю. Обойдёшься без убийств.       — Да почему? Люди — просто грязь!       Марде Гир медленно кивнул.       — В массе — так. Но они разные, запомни это, Шакал. Есть несколько людей, с которыми я не хочу воевать, а если я или кто-то под моим началом причинит вред другим людям — мне придётся это делать.       — Ты боишься их? — неверяще уставился на него полузверь. Остановился, и Марде обернулся к нему, не заботясь, что из-за задержки они отстанут от остального отряда.       — Марде Гир не боится. Как ты посмел такое подумать?! — он повысил голос ровно настолько, чтобы резкие интонации хлестнули, будто пощёчина. Однако продолжил уже ровно: — Просто не хочу.       У него было четыреста лет, чтобы ненавидеть и презирать, и чуть меньше полугода, чтобы научиться чувствовать… хоть что-то ещё. Ненужное. Лишнее. От чего уже не избавиться.       — Подробности тебя не касаются, — добавил он. — Но либо ты выполняешь приказ — либо прямо сейчас, только вступив в гильдию, становишься отступником. Догадываешься, что я делаю с отступниками?       Шакал отшатнулся, будто обжегшись о полыхнувший яростью взгляд. Инстинктивно оскалился:       — Лжец! Ненавижу, — но через несколько секунд поник и почти прохныкал: — Почему? Почему ты ценишь людей больше, чем демонов?       — Не больше, — резко мотнул головой Марде Гир. Подцепил Шакала пальцами за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Если ты забыл, война с людьми никогда не была нашей целью. Только побочным эффектом. В данный момент меня этот эффект не устраивает — это всё, что тебе нужно знать.       — Ненавижу, — безнадёжно повторил Шакал.       — Настолько, что предпочитаешь умереть?       — Нет.       «Мне не нужны твои любовь и преданность, только послушание». Марде Гир ничего не произнёс вслух, потому что уже сомневался, что это целиком и полностью правда. Теперь он точно знал, что бывает иначе, и что это «иначе» работает. Иногда странно, иногда глупо, но работает.       (Работает для людей, но…)       Роуг был прав, когда говорил, что он уже не сможет «как раньше». Можно сколько угодно проклинать его, но ни гнев, ни проклятия не изменят факта.       — Марде Гир передумал насчёт самозащиты, — медленно сказал он. — Ты можешь защищаться, если на тебя нападут — но помни, что противника не всегда обязательно убить, чтобы он перестал представлять собой угрозу. И, если твоя самозащита при ближайшем рассмотрении таковой не окажется — решать твою судьбу будут люди. Отдам. У меня не будет другого выхода — чтобы не развязать войну, которой я не хочу.       Шакал уже не спросил «почему?», только слабо шевельнул поникшими ушами.       — Веди себя благоразумно — и ничего плохого с тобой не случится.       — Я так сдохну от скуки, — с секундным всплеском дерзости пробормотал Шакал и застыл, ожидая, будут бить или нет.       Марде Гир неожиданно даже для самого себя коротко рассмеялся и потрепал его по ушам.       — Скучно не будет. За что можно простить некоторым людям их существование — они делают жизнь окружающих весьма нескучной. Правда, за это же их часто хочется убить, но ты привыкнешь сдерживаться — это не так уж трудно. И, к слову насчёт жизни… у тебя теперь только одна жизнь. Привыкай.       — Почему?       — Потому что мы не нашли книгу Энда и собираемся уничтожить лабораторию и Лами. Нельзя рисковать, что он будет воскрешён заново так просто.       — Энд не привязан к лаборатории, — рискнул возразить Шакал. — Он не как мы.       — Нельзя сказать наверняка. Нельзя быть уверенным, что не найдётся способа использовать ту технологию. Пока книга не уничтожена, риск будет всегда — но призыв на чистой магии потребует очень много энергии, в том числе самому Энду — накопить её. А убивать его во второй раз в ближайшее время — нет, спасибо, мне хватило одного, — он выразительно скривился, не пытаясь держать маску безразличия. Так будет лучше. Он уже достаточно запугал бывшего-новоявленного подчинённого. — И, кстати, Шакал, запомни: если бы не некоторые люди, не их добровольное, — «сумасшедшее, самоубийственное», — решение, Энд сейчас был бы полностью жив.       Судя по выражению лица — полузверь не поверил. Просто не укладывалось у него в голове, что люди могли что-то сделать с Эндом, сильнейшим из демонов Зерефа.       Но вслух он, конечно, не скажет, что подумал, будто Король Преисподней лжёт или заблуждается. Знает, что с ним будет за такие заявления (или думает, что знает). А скорее — даже не подумал, просто столкнулись в голове взаимоисключающие концепции: мастер гильдии говорит одно, а привычная картина мира — другое.       — А моя книга? Её ты тоже хочешь уничтожить?       — Нет. С чего ты взял?       — Ты сказал, что у меня останется только одна жизнь.       — Заново призвать кого-либо из книги сложно, — пожал Марде Гир плечами. — К тому же твоя книга повреждена, если ты забыл.       — Такое забудешь… — хмуро кивнул Шакал, хотя судя по всему — действительно забыл. — Хорошо, я всё понял.       — Надеюсь, действительно всё, — с нажимом сказал Марде Гир. — Пора идти — нас ждут.       Эрза остановила отряд, заметив отстающих, и теперь не особо терпеливо ждала, скрестив руки на груди. На лице Гаджила явственно читалась мысль «нашли время и место трепаться!», но так как вслух он ничего не сказал — то, так и быть, проклятие не получит. Минерва, пользуясь моментом, поправляла шнуровку на платье — точнее, так как шнуровка была на спине, то привлекла к делу Акнологию.       (Дракон Апокалипсиса, шнурующий даме корсаж — замечательное зрелище.)       Роуг… Роуг, наверное, хотел спросить, о чём они говорили, но не спросил, а рассказывать просто так Марде Гир не собирался. В конце концов, «время и место» действительно не совсем для разговоров.       Минерва переступила с ноги на ногу, недовольно скривила губы:       — Откуда здесь эта лужа? Было ведь сухо.       Из потрескавшихся стен сочилась вода, тонкими ручейками бежала по земле из-под перекошенной арки, знаменующей, кажется, начало той части Куба, где в полуразрушенных стенах уже можно опознать коридоры и комнаты.       После слов полудемоницы на несколько мгновений повисла тишина — остальные, одетые в сапоги, а не сандалии, осознавали, что тоже стоят в луже, — и тишину нарушал только звук падающих капель.       — Кажется, где-то прорвало водопровод, — криво усмехнулся железный драгонслеер.       Вода.       Кажется…       Марде Гир резко повернулся к Шакалу:       — Что ты говорил про…       Волна обрушилась с грохотом, оборвавшим конец фразы. Тёмный вал, накатывающий из-за неровных зубцов треснувших стен, сквозь провалы окон и покосившуюся дверную арку.       — Цветок-темница!